Книга: Криминальные сливки
Назад: Глава 7
Дальше: Эпилог

Глава 8

Я наметила для себя план действий. Сначала в больницу к Илье, потом в «Алмаз». После больницы я хотела сразу пойти в казино, причем с удостоверением сотрудника прокуратуры. Как сотрудник прокуратуры я должна была выглядеть безукоризненно, одета строго, но не без шарма. Я открыла шкаф и достала деловой брючный костюм фисташкового цвета и симпатичную зеленую блузку с глубоким, но не пошлым, вырезом. Глаза подкрасила, носик припудрила, уложила волосы, губы накрасила бледно-розовой помадой с блеском. С такой соблазнительной сотрудницей прокуратуры любой разоткровенничается. Я улыбнулась своему отражению в зеркале и пошла «на работу».
После автомобильных аварий, перестрелок и уличных драк всех пострадавших свозили в один-единственный госпиталь Тарасова, так что искать Илью мне не пришлось. Я на такси добралась до госпиталя и решительно направилась к центральному входу, рассчитывая, что удостоверение сотрудника прокуратуры откроет передо мной все двери. Но мои расчеты не оправдались. Я не успела даже открыть стеклянную дверь, ведущую в холл госпиталя, — едва я взялась за ручку, как увидела Леонида. Он разговаривал с мужчиной в форме охранника и вряд ли заметил меня. Встречаться с Леонидом сейчас я не планировала, поэтому немедленно отступила. План действий необходимо было менять.
Не в моих правилах останавливаться на полпути. Если передо мной закрыты двери, значит, я буду искать другие пути. Я вышла на улицу и посмотрела на окна четвертого этажа, именно там находилось отделение хирургии. Ну не по водосточной же трубе мне лезть наверх. Все-таки строгий фисташкового цвета костюм портить жалко.
Я тихонечко заглянула в окно больничного холла и, к своему разочарованию, убедилась, что Леонид продолжает крутиться возле охранника и уходить не собирается. Мимо него мне не пройти. Точнее, пройти-то я смогу, но остаться незамеченной мне точно не удастся. Я решила действовать по-другому: обошла больницу вокруг и остановилась возле открытой двери, ведущей в хозяйственный блок больницы. По опыту знаю, что эта дверь почти всегда открыта — то в нее вносили какие-то ящики, то выносили помои в огромных кастрюлях. Короче, этот участок больницы всегда отличался оживленным движением. Дождавшись удобного момента, когда никого в дверях не было, я решительно шагнула внутрь. Мне удалось беспрепятственно пройти через две двери, а потом пришлось спрятаться за кривой трехстворчатый, некогда полированный, шкаф. В этом шкафу стройными рядами стояли пустые банки и бутылки. Мимо меня с шумом прошли два мужичка в одинаковых зеленых куртках, один из них достал из кармана пачку сигарет и предложил товарищу «угоститься». Не замечая меня, они прошли к выходу. Путь снова был свободен. Я стянула с себя куртку, небрежно затолкала ее в пакет и приготовилась преодолеть самый длинный участок пути по бесконечному узкому коридору.
Ускоряя шаг, я направилась к белой двери, за которой начиналось отделение. Половину пути я преодолела беспрепятственно, а потом услышала за спиной неприятный женский голос:
— Куда это вы собрались?
— К завхозу, — ответила я, не оборачиваясь, и еще ускорила шаг.
— А Петра Семеновича еще…
Что там с Петром Семеновичем, мне так и не удалось услышать, дернув ручку входной двери, я через секунду оказалась у лестницы. Перепрыгивая через ступеньки, я в мгновение ока была в пролете второго этажа и сквозь решетки перил видела, как растерянная женщина, та, что говорила про Петра Семеновича, осматривалась вокруг, дивясь, куда это я пропала.
На четвертом этаже я не застала ни одного человека в белом халате, у кого можно было бы узнать, где лежит Илья Гаврилов. Я вспомнила фамилию Леонида и логично предположила, что у Ильи она должна быть такая же. Мне оставалось только одно — поочередно заглядывать во все палаты, чем я и занялась.
В первой палате лежало трое, Ильи среди них не было. Во второй та же картина — три койки с перебинтованными пациентами, но и тут Илью я не нашла. Удача улыбнулась мне за четвертой дверью. Правда, это был не совсем тот, кого я искала, но встречу с Николаем я тоже сочла за удачу.
— Женя, ты ко мне? — обрадовался он. — Заходи, заходи.
— Здравствуй, Коленька, — я подошла ближе и прикрыла за собой дверь. — Как ты?
— Неплохо. А как вы, как Варя?
— С ней все в порядке. — Я огляделась. Коле повезло, в палате он пока лежал в гордом одиночестве.
— А это что? — Николай кивнул на мою перебинтованную руку.
Сказать правду я не могла. Если я признаюсь, что меня укусила Дашка, значит, мне придется поведать и грустную историю о том, каким негуманным, по отношению к пантере, способом меня спасли. Коля будет очень переживать, если узнает, что случилось с его любимицей, поэтому я решила раньше времени не огорчать его.
— Бандитская пуля.
— Понятно. — Николай с пониманием закивал. — Необходимости в ампутации не будет? — как ни в чем не бывало задал он свой вопрос.
— Надеюсь на это.
— Ну, если что, познакомлю тебя со своим доктором, он просто волшебник. — Самое удивительное, что Коля говорил абсолютно серьезно, и так же серьезно он сам воспринимал то, что говорил.
Неожиданно в палату вошла молоденькая девушка в белом халате.
— Что вы тут делаете? — с порога спросила она, с нескрываемым удивлением глядя на меня. Я не успела ответить, как девушка задала следующий вопрос: — Как вы сюда попали?
— Через черный ход, — честно ответила я.
— Вы с ума сошли! — Она занервничала. — У нас комиссия, у нас врачебный обход. Если вас кто-нибудь увидит, меня убьют. — Ну, степень своего наказания она явно преувеличивала. Но в любом случае мне совсем не хотелось, чтобы молоденькой девушке влетело из-за меня. — Немедленно уходите.
— Я не могу уйти, — защищалась я. — Мне надо еще с вами поговорить.
— Со мной? — удивилась девушка. — Завтра поговорим или в часы посещений.
— Мне надо именно сейчас, — продолжала настаивать я, — в долгу не останусь, все компенсирую. — Я вытащила из кармана свернутую вчетверо купюру и опустила ее в карман медсестрички.
— Тогда, тогда… — Глазки забегали, девушка стала искать место, где я могу укрыться. — Тогда надевайте тапочки. Его тапочки. — Она указала на пару клетчатых тапок у постели Николая. Мы с Колей удивленно посмотрели сначала на тапочки, потом на девушку. — Быстрее, — поторапливала она меня.
Я мигом стянула с себя сапоги и вопросительно посмотрела на медсестру.
— Куда их?
— Под подушку, — она махнула рукой, а Николай уже приподнял край своей подушки, предлагая мне спрятать там сапоги.
— Куда?! — переспросила я.
— А, нет, — спохватилась медсестра. — Под подушку вы свой пакет положите, а сапоги спрячьте за батарею.
Я спрятала.
— И шторой прикройте.
Я прикрыла.
— Минуточку. — Девушка выскочила из кабинета и через десять секунд вернулась с белым халатом в руке. Я к тому времени уже была в тапочках.
— И штаны снимайте, — скомандовала медсестра.
— Я? Но я не могу без штанов.
— Тогда закатайте, чтоб из-под халата не торчали. У нас тут строго.
Закатывать я не стала, жалко мять брючки, мне в них еще в игровой клуб «Алмаз» ехать. Николай как истинный джентльмен отвернулся. Я сняла брюки и аккуратно повесила на спинку стула.
— Вот, наденьте, будете санитаркой. — Медсестра протянула мне белый халат. — Возьмите еще судно из-под кровати и идите в туалет, как будто вы хотите вылить его.
Я вытащила из-под кровати Николая вытянутый металлический тазик, именуемый судном.
— Он же пустой.
— Так налейте в него воды, вон из-под крана. И скорее, скорее, сейчас все будут тут. — Девушка очень нервничала.
Набирая в судно простую водопроводную воду, я посмотрела на свое отражение в зеркале и поинтересовалась:
— А вы не думаете, что роль санитарки мне не очень подходит?
— Ничего, справитесь, это не сложно.
Вообще-то я имела в виду совсем другое. В том, что с ролью санитарки я справлюсь, сомнений у меня не было. Но вот справятся ли врачи со своими сомнениями по поводу моей профессии санитарки?
— А что мне теперь делать? — С полным судном я стояла перед медсестричкой и ждала дальнейших поручений.
— Идите в туалет и там подождите. Я к вам подойду, когда все уйдут.
— Хорошо. — Я решительно направилась к выходу, но в дверях столкнулась с довольно импозантным мужчиной лет пятидесяти. Он был так увлечен беседой со своими коллегами, что, открывая дверь палаты, не заметил меня, а я не успела отскочить в сторону, и в результате часть содержимого из судна пролилось на рукав доктору.
— Извините, — пропищала я, пряча глаза, выскользнула из палаты и скрылась в туалете.
Я сидела на подоконнике и думала, как жаль, что Аркадий Владимирович улетел в Лондон. Был бы он на рабочем месте, не пришлось бы мне сейчас прятаться в женском туалете.
— Эй, вы тут? — окликнула меня медсестра минут через пятнадцать.
— Тут. — Я встала с подоконника.
— Можете выходить, они ушла в терапию.
Я покинула свое убежище и вышла в коридор.
— Ну, что вы хотели у меня узнать?
— Где-то у вас должен лежать пациент Илья Гаврилов. Мне необходимо поговорить с ним.
— Да вы что, он после операции. С ним нельзя разговаривать. — Медсестра выглядела очень натурально в своем удивлении.
— Это важно. — Показывать свое липовое удостоверение сотрудника прокуратуры было поздно, хотя я еще рассчитывала подкупить эту девушку. Но она лишила меня и этой возможности.
— С ним нельзя разговаривать. Он без сознания.
— А родственники у него уже были?
— У него никого не было.
— А милиция?
— Вы что, не слушаете меня? — Медсестра смешно возмутилась. — Он без сознания. У него никого не было. Он вообще в реанимации лежит.
— Правда? Все так серьезно?
— Конечно. Сломанное ребро повредило легкое, с ним еще дня два нельзя будет разговаривать.
Столько ждать я не могла.
— Простите, а как вас зовут? — поинтересовалась я у медсестры.
— Аня.
— Анечка, давайте я оставлю вам номер своего телефона, а вы позвоните мне сразу, как больной придет в сознание. Умоляю вас, это очень важно.
— Ну ладно, — нехотя согласилась девушка.
Я задрала белый халат, опустила руку в карман своего пиджака и достала оттуда визитку с номером мобильного телефона. Две сторублевые купюры пошли вкупе с визиткой.
Из больницы я уходила несколько разочарованная, несостоявшийся разговор с Ильей очень подпортил настроение. Но оставалось еще казино «Алмаз». Именно туда я и направилась.
К «Алмазу» я подъехала на такси, предъявила охраннику на входе свое удостоверение и сообщила:
— Мне надо поговорить с человеком, который занимается розыгрышем «Счастливая фишка».
— Это вам надо к Ливанову Константину Панкратовичу, — сообщил мне молодой парнишка и указал на мраморную лестницу. — Третий этаж, кабинет пятьдесят шестой. Но пока подождите, пожалуйста, я проверю, на месте ли он.
После коротких переговоров по рации парень вновь обратил на меня внимание:
— Константин Панкратович у себя, можете идти.
Я прошла через дверь металлоискателя, противная машина запищала.
— Откройте сумочку, пожалуйста, — попросил меня второй охранник.
Я послушно открыла сумку и продемонстрировала ее содержимое. Ничего криминального там не было.
— Сумочку оставьте здесь и еще раз пройдите через металлоискатель.
Я повторила свой выход. На этот раз тишина.
— Вы можете пройти.
Константин Панкратович выглядел как и подобает настоящему бизнесмену — благоухающий, ухоженный, воротнички белоснежные, на манжетах — золотые запонки, костюмчик отутюженный, стрижка элегантная, галстук неброский, ботиночки отполированы так, что в них можно увидеть свое отражение. Он вышел мне навстречу, галантно протянул руку, я так же эффектно вложила свою здоровую руку в его ладонь, ожидая поцелуя. Но поцелуя не было, это мода давно прошла, к сожалению. Господин Ливанов лишь немного склонил голову, а потом предложил мне сесть, выдвигая стул.
— Что привело вас к нам?
— Розыгрыш, который устроило ваше казино. «Счастливая фишка».
— Все абсолютно законно. — Он удивленно посмотрел на меня.
— Не сомневаюсь, но меня в данный момент интересует другое. Я слышала, что в последнем розыгрыше кому-то удалось сорвать банк.
— Совершенно верно, но победитель так и не явился за выигрышем, хотя уже несколько раз звонил нам.
— Даже так? — Интересно, кто это так настойчиво звонит, но не приходит? — Я не азартный человек и, пока по телевизору не заговорили про огромный выигрыш, понятия не имела о «Счастливой фишке». Вы не могли бы мне подробнее рассказать, что это за розыгрыш и где можно приобрести фишки?
— Конечно, с удовольствием. — Константин Панкратович откинулся на высокую спинку кожаного кресла и с увлечением стал рассказывать о «Счастливой фишке». Не исключено, что это была его идея — устроить в казино подобный розыгрыш. — Мы придумали «Счастливую фишку» чуть больше года назад. Это своего рода рекламная акция. Видите ли, в казино часто ходят одни и те же люди, а нам, для процветания бизнеса, необходимы новые лица, новые игроки. И тогда мы прибегли к оригинальному варианту привлечения новых клиентов — устроили розыгрыш «Счастливая фишка». Фишки можно приобрести в нашем казино или в любом другом развлекательном центре нашей сети.
— У вас есть своя сеть? — перебила я его увлекательный монолог.
— Разумеется. — Он не стал утруждать себя большими подробностями о сети игровых центров и продолжил: — Частым посетителям мы можем подарить фишку или оставить ее игроку вместо выплаты денег за выигрыши на игровых столах.
— Но фишки все одинаковые, как вы определяете победителя?
— Элементарно, — Константин Панкратович усмехнулся. — Каждая фишка, которая участвует в розыгрыше, штампуется, у нее появляется индивидуальный номер. К тому же к фишке прилагается сертификат, удостоверяющий ее подлинность. Победитель может получить свой выигрыш, имея при себе и фишку, и сертификат, друг без друга они недействительны.
— Понятно. А как часто вы проводите розыгрыши?
— Определенного календаря у нас нет, обычно мы выбираем день розыгрыша после того, как выкуплено около ста фишек. Как правило, это случается раз в три месяца, иногда реже. Но следующий розыгрыш будет недели через две. — Господин Ливанов довольно рассмеялся. — После того как прошло сообщение о большом выигрыше, народ как с ума посходил, мы продали уже больше двухсот фишек.
— А каков выигрыш нынешнего победителя.
— А вы разве не слышали, об этом тоже говорили по телевизору?
— Как-то пропустила эту информацию.
— Три с половиной миллиона.
Я сглотнула слюну.
— Рублей, надеюсь?
— Конечно, рублей, мы же в России живем, — Ливанов наслаждался своей ролью, — доллары и евро не наша валюта. — А сам небось в банке только доллары складирует.
— А как происходит определение победителя? — поинтересовалась я.
— Ну, тут все по-честному, путем случайного выбора. Техника делает выбор, не люди, подстроить что-либо невозможно. Во-первых, мы не берем с владельцев фишки никаких паспортных данных и понятия не имеем, кому какая фишка досталась. Во-вторых, комиссия из шести человек наблюдает за выбором победителей. Причем казино, как правило, представляет только одного члена жюри, остальные — это могут быть и депутаты, и мэрия, и обычные граждане. Так что вы не должны подозревать казино в нечистоплотности. Это же реклама. Для нас важна огласка, а кто именно победит, неважно.
— Я и не думала обвинять вас в непорядочности. Цель моего визита иная, меня интересует победитель последнего розыгрыша, который уже несколько раз звонил вам, но так и не пришел забрать деньги.
— Имя этого человека я не смогу вам назвать, просто потому, что сам его не знаю. По условиям нашего розыгрыша, мы сначала объявляем результаты, информация публикуется в прессе, на телевидении. Потом обладатель выигрышной фишки связывается с нами по указанному на сертификате телефону. Мы придумали своеобразную форму защиты победителей. Если выигрыш большой, а три с половиной миллиона, пусть и рублей, сами понимаете, немалый выигрыш, — Ливанов широко улыбнулся, демонстрируя свои великолепные металлокерамические коронки. — Так вот, мы придумали систему секретных вопросов, человек сам придумывает вопрос и дает на него свой ответ. Мы фиксируем это, и когда победитель приходит получать выигрыш, задаем его же секретный вопрос, правильный ответ на который позволяет нам предполагать, что перед нами настоящий обладатель счастливой фишки. Это делается для того, чтобы выигрыш не смог получить никто другой, только реальный обладатель фишки. Ведь узнав о такой приличной сумме, кто-то может попросту выкрасть заветную фишку и получить по ней чужой выигрыш. Таким образом, мы защищаем нашего победителя от посягательств на его законный выигрыш. Умно придумано, не правда ли? — Он вопросительно посмотрел на меня, я приподняла брови, выказывая свое восхищение чьей-то сообразительностью. Хотя, вполне возможно, эта идея тоже принадлежит господину Ливанову.
— Константин Панкратович, а теперь я попрошу вас максимально сосредоточиться и кое-что вспомнить. Это важно, поверьте мне. — Я старалась выглядеть очень серьезно.
Мой собеседник немного напрягся, сел, выпрямив спину, и приготовился услышать мой важный вопрос.
— У нас есть основания подозревать, что настоящий победитель вашего розыгрыша, обладатель трех с половиной миллионов рублей, погиб.
— Что вы говорите? — Ливанов снова откинулся на спинку стула. — Я подозревал это.
— Вы мне попозже объясните, что именно подозревали. А теперь скажите главное. Победитель — женщина?
— Да.
— Ее секретный вопрос: «В какой город я хочу поехать?»
— Совершенно верно. — Константин Панкратович, похоже, был очень удивлен.
— Тогда сомнений нет, — я вздохнула с облегчением, мотив преступления был найден. — Ваш миллионер погиб, а «Счастливая фишка» похищена. А вот теперь объясните мне, Константин Панкратович, почему вы подозревали, что победитель погиб?
— Я не думал, что он погиб, — оправдывался Ливанов. — Я подозревал, что фишка попала в руки других людей. И только.
— Так объясните свои подозрения.
— Видите ли, — начал он робко, — первый раз позвонила женщина, сказала, что фишка у нее. Она позвонила сразу, как по телевидению прошла первая информация о выигрышах. Мы договорились, что на следующий день она придет за выигрышем, но прежде я рассказал ей о секретном вопросе, она придумала вот такой вопрос, как вы и сказали, про город. — Ливанов закашлялся, а потом продолжил: — Но на утро она перезвонила мне и сказала, что попала в больницу, поэтому нам пришлось перенести встречу. В следующий раз эта женщина объявилась недели через две или три, сейчас точно не вспомню. Мы снова назначили встречу, но она опять не пришла, хотя дня через три перезвонила и извинилась. Я тогда еще в шутку спросил, вы так долго не идете, наверное, уже забыли свой секретный вопрос? А она как-то нервно захихикала и стала рассказывать про сотрясение мозга, про провалы в памяти после аварии. А потом попросила напомнить, что за вопрос она придумала. Вопрос я ей озвучил, а ответ, сами понимаете, сказать ей не мог. Но моя собеседница как услышала вопрос, сразу воспряла духом, сказала, что ответ помнит, так что через три дня придет.
— И что, пришла?
— Нет, но позвонила, как раз сегодня утром.
— Что хотела?
— Сказала, что не уверена в правильности ответа, последствия травмы и все такое… Но ей удалось вспомнить одно название города, в который она собиралась поехать, Рим. Вот тогда-то я и подумал, что выигрышная фишка попала в чужие руки.
— Это неправильный ответ? — догадалась я.
— Разумеется.
— Почему же вы не сообщили в милицию о своих подозрениях?
— Но я же не думал, что из-за этой фишки кого-то убили. Я надеялся, что победитель, настоящий победитель, объявится.
— Столько времени молчал, а тут вдруг объявится? — укоризненно поинтересовалась я.
— Но, помилуйте, все выплыло на поверхность только сегодня утром. Я даже не успел как следует проанализировать сложившуюся обстановку.
«Математик несчастный, — думала я, — анализ он не сделал».
— А вы не обратили внимания, что голос женщины изменился?
— Нет, не обратил. Вы даже не представляете, с каким количеством незнакомых людей мне приходится разговаривать в течение дня.
Я не стала больше злить этого педанта, он может еще понадобиться, так что с таким человеком лучше всего расстаться по-хорошему.
— Ну, больше вопросов у меня нет, — я поднялась со стула и одарила господина Ливанова улыбкой. — Спасибо за информацию, с вами приятно иметь дело.
— Благодарю. — Он тоже заулыбался. — Позвольте проводить вас.
Мы вместе вышли в коридор, он еще раз пожал мою руку, прощаясь, а я обратила внимание на дверь его кабинета. К номеру кабинета, цифре пятьдесят шесть, был прикреплен белый лист бумаги, на нем красовалась надпись, сделанная от руки: «К. Ливанов», наверное, табличка с его фамилией была на этапе производства, пока ее роль исполнял этот белый лист бумаги. Константин Панкратович еще что-то говорил, а я не могла оторвать взгляд от надписи «К. Ливанов». Ну конечно, это и есть тот самый Иванов, которого я искала!
— Константин Панкратович, постарайтесь вспомнить, в последний раз вы должны были встретиться с победительницей в четыре часа дня?
— Кажется, да, — ответил он, наморщив лоб.
— И она должна была прийти с паспортом?
— Да, мы составляем кое-какие документы для налоговой, и нам необходимы паспортные данные победителя.
— Еще раз спасибо, — сказала я и поспешила на выход.
«Ну Леонид, ну молодец! — думала я, спускаясь по мраморной лестнице казино. — Как же ловко он обвел меня вокруг пальца». Подсунул ежедневник Кристины, где значилась дата реальной встречи с господином Ливановым, которого ловко переделали в Иванова. И я, как последняя идиотка, бегала по городу в поисках Иванова, которого просто не существует. Давно я не чувствовала себя так мерзко, как сейчас.
Картина случившегося стала постепенно собираться в единое целое после посещения «Алмаза». Как будто я собирала пазл, сначала долго присматривалась, подбирала отдельные кусочки, а когда большая часть картинки оказалась собрана, подставить оставшиеся части не составляет труда. Еще утром я мучилась догадками, как мне прилепить ко всей этой истории Иванова, вопрос про город и мордоворотов, нападавших на Варвару. Но, проведя всего полчаса в казино, я нашла ответ на все вопросы, кроме одного: кто конкретно стоял во главе всего этого? Кто именно захотел завладеть выигрышем Кристины?
У меня просто пятки горели от желания поскорее расквитаться с виновными. Я выскочила на улицу и побежала в сторону центра, по дороге набрала номер телефона Порошина. В голове у меня все смешалось, я подозревала уже не только Илью, но и Людмилу, Леонида, все они казались мне подозрительными. Оставалось выяснить, кто именно виноват.
— Женя! — Володя Порошин не очень обрадовался моему звонку. — Ты еще в девять часов утра должна была быть у меня. Где тебя носит? Почему не пришла?
— Кажется, я раскрыла убийство Кристины Скворечниковой, — сообщила я радостную новость.
— Ты опять за старое? Ну-ка, быстро ко мне, есть разговор.
— Не могу, Володечка, мне надо довести дело до конца.
— Я сам его доведу, — строго сказал Порошин.
— Мне нужна твоя помощь, Володя, сама я не справлюсь.
— Приезжай и объясни суть дела. — Он продолжал настаивать на своем.
— Можно и по телефону, — не сдавалась я. — Ты узнал что-нибудь о погибшем водителе?
— Да. — Порошин все еще злился, но на вопросы мои, как ни странно, отвечал.
— Что, что ты узнал конкретно?
— Да есть кое-что интересное. — Володя смягчился. — Документов при нем не было, но отпечатки всплыли. Он парень не местный, приезжий из Владимира.
— А что у нас в Тарасове владимирские делают? У нас, часом, не война назревает, раз уж гастролеров приглашать стали?
— А вот это, Евгения Максимовна, не телефонный разговор. Лучше приезжай ко мне, надо поговорить.
— Нет, к тебе не поеду. Давай на нейтральной территории. Я как раз из «Алмаза» вышла, можем где-нибудь здесь пересечься.
— Хорошо. Тогда встретимся в кафе на углу Миллерова и Северной.
— Договорились.
Я села за столик в уютном кафе и, заказав чашечку кофе и стакан ананасового сока, закурила сигарету и стала с безразличием смотреть в окно. На улице снег. Мягкий, пушистый. Неспешно падали снежинки, исполняя медленный завораживающий танец. Кружась, они ложились на тротуары, на крыши машин, на подоконник за окном и терялись среди однородного белого покрывала, как будто тонули в бездонной снежной пучине.
Я думала о том, что мне следует делать дальше. По большому счету, достаточно публичного заявления о том, что выигрыш в «Счастливой фишке» заморожен или считается недействительным, как человек, который охотится за этим выигрышем, оставит Варвару Скворечникову в покое. Ведь проблема секретного вопроса потеряет смысл, а значит, нужды преследовать несчастную девушку не будет. И тогда можно считать, что моя работа телохранителя успешно завершена.
Чисто теоретически все получалось очень складно. Я сообщаю Порошину всю информацию, которой располагаю, и умываю руки. Но какое-то шестое, седьмое или десятое чувство подсказывало мне, что все не так просто, что рано выходить из игры. Складная картинка, которая таким чудесным образом начала вырисовываться в моем сознании, в любой момент может развалиться, и тогда придется начинать все с самого начала.
— У меня мало времени.
Я обернулась и увидела Володю. Он стряхивал снег со своей кепки прямо на пол. Порошин выглядел немного уставшим, но готовым к бою. На щеках играл румянец, глаза горели огнем, он просто излучал энергию и заражал ею окружающих.
— Зеленый чай и яичницу с беконом, — крикнул он проходящему мимо официанту и плюхнулся на стул возле меня.
— Хорошо выглядишь, — сказал он, рассматривая мой строгий деловой наряд.
— Спасибо. Кажется, нам предстоит серьезный разговор? — Я попыталась вернуть Порошина на землю. — Ты же сам обмолвился, что времени у тебя мало. Так что давай сразу к делу.
— Обстоятельства изменились. — Взгляд его медленно пополз вниз и застрял в районе моей груди. — Я готов пожертвовать своим рабочим временем ради обеда с такой шикарной женщиной.
— Сядь напротив, — скомандовала я. — Мне неудобно разговаривать вполоборота.
— А мне очень удобно. — Володя попытался придвинуть свой стул поближе ко мне.
— Сядь напротив, — повторила я, и Порошин сдался.
После чашечки зеленого чая его романтический настрой несколько рассеялся и мы могли поговорить серьезно. Официант принес яичницу с беконом, украшенную листьями салата и кружочками свежей редиски.
— Ладно, рассказывай, что ты нарыла. — Володя придвинул к себе тарелку с яичницей, вооружился вилкой и приготовился слушать мой доклад, медленно поглощая скромный обед.
Я не стала экономить рабочее время собеседника и подробно рассказала обо всем, что мне удалось узнать. Володя слушал молча, не отрывая глаз от тарелки. Изредка удивленно приподнимал брови или осуждающе покачивал головой, но ни единого слова, ни худого, ни доброго, он не произнес.
— Теперь ты понимаешь, что смерть Кристины не несчастный случай. Ее убили, — закончила я свой монолог.
Дальше настал черед Порошина удивлять меня своими познаниями.
— Ну что же, — он взял с подставки зубочистку. — Поработала ты хорошо. Я имею в виду головой. Головой ты поработала хорошо. А вот другие части твоего тела совсем разучились работать.
— Это что за намеки, Порошин? — возмутилась я.
— Я про ноги да про руки твои говорю, — засмеялся Володя.
— В следующий раз изволь изъясняться нормально и называй части моего тела своими именами.
— Ну извини, извини, неправильно выразился. Ладно. — Он отодвинул пустую тарелку с края стола. — Ты хотела серьезного разговора, давай будем говорить серьезно. Я согласен, что на дело Кристины Скворечниковой следует посмотреть иначе. Как ни парадоксально, но я все больше убеждаюсь, что ее гибель — это далеко не несчастный случай. Но, согласись, как ловко все обставлено? Я одного понять не могу, зачем нужны были такие сложности?
— Вывод один: действовал кто-то из своих, кто очень не хотел засветиться. Посторонним людям не пришлось бы так изощряться. Достаточно было просто выпустить пулю из пистолета.
— Слова твои звучат убедительно, — кивнул Володя. — И кого конкретно ты подозреваешь?
— Многих, Володя. Многих. В первую очередь, конечно, Илью. Хотя, как это ни прискорбно, мужа Кристины, Леонида, у меня тоже есть все основания подозревать.
— А он тебе чем не угодил?
— Ну, во-первых, у него была возможность подложить маячок в рюкзак к Варваре. А во-вторых, именно он подсунул мне ежедневник Кристины с фамилией Ливанова, заранее исправив Ливанова на Иванова. Наверняка рассчитывал, что я ухвачусь за такую ниточку и буду искать в другом направлении.
— Но зачем ему было убивать жену? Ее выигрыш и так остался бы в семье. Вряд ли Кристина потратила бы все деньги только на себя.
— А вот тут появляется еще одна подозрительная для меня фигура. Людмила. Я не исключаю, что они с Леонидом любовники. Уж больно она его обхаживает, а меня так просто ненавидит.
— Да тебя многие женщины ненавидят, — усмехнулся Порошин. — Сама виновата, нельзя быть такой красивой.
Я решила проигнорировать этот комплимент и вернулась к основной теме разговора:
— Мне для того, чтобы сделать окончательные выводы, надо поговорить с раненым Ильей и таинственным Сергеичем. Кстати, о нем ты что-нибудь узнал?
— Кое-что узнал, — усмехнулся Порошин и глотнул остатки зеленого чая. — Хотя ни имени, ни фамилии тебе не скажу, и откуда он взялся в нашем городе, я тоже не знаю. Но знаю точно, он не из наших, приезжий.
— Может, тоже из Владимира? — вмешалась я.
— Может, и из Владимира. Понимаю, что такой вывод напрашивается сам собой. — Порошин усмехнулся. — Но торопиться пока не будем. — Он снова приложился к чашке чая, которая, по моим расчетам, давно должна была опустеть. — Официант, повторите, пожалуйста, — сказал Володя молодому парнишке, демонстрируя пустую чашку.
— Ну не тяни ты, Порошин, — подгоняла я своего медлительного собеседника. — Что еще известно про Сергеича?
— А то, что он очень рвется в высшие эшелоны власти в нашем городе. На большие роли рассчитывать пока не может, но пригреться где-нибудь на тепленьком местечке хочет. У него при себе небольшая бригада ребят имеется, но они ведут себя хорошо, на чужие территории не лезут. Точнее, не лезли, пока с тобой не повстречались.
— А ну, с этого места поподробнее.
— А ты будто не понимаешь, к чему я клоню? — Володя, как строгий учитель, посмотрел на меня сверху вниз. — Сергеич, по всей видимости, хотел по-тихому исключить тебя из игры, а ты затеяла настоящее побоище, с перестрелкой, с дымовыми завесами, как в цирке. Они к тебе без пушек приходили, можно сказать, с голыми кулаками, а ты так неблагодарно их засветила. Да так засветила, что по всем каналам мальчиков показывают и принадлежность к разным группировкам приписывают. А ведь Сергеич очень старался действовать тихо. Он сам пока в городе на птичьих правах, а по твоей милости права его скоро и из разряда птичьих выйдут. И останется он один у разбитого корыта.
Я терпеливо слушала рассказ Порошина, а когда он закончил, не сдержалась:
— Так, может, мне пойти к милому дядечке Сергеичу и извиниться за то, что так несправедливо лишила его птичьих прав?
— У тебя еще будет такая возможность. — Порошин снова усмехнулся. — Для начала надо его найти, а он, похоже, залег на дно. И прячется Сергеич не столько от нас с тобой, сколько от разбушевавшихся хозяев города.
— Слушай, Володя, так, если Сергеич в городе без прав живет, зачем он ввязался в игру за большие деньги Кристины Скворечниковой? Неужто не мог отсидеться, до того как пробьется в эшелоны власти? Тогда бы и поправил свое финансовое положение.
— Женечка, ты думаешь, так просто пробиться поближе к очагу? Туда пускают только за большие заслуги либо за большие деньги. А где приезжему взять большие деньги? Пойдет трясти кого-нибудь, рискует залезть в чужое имение, за что вообще можно головы лишиться. А тут дело частное, территория, так скажем, нейтральная. Можно и руку запустить.
— Ну, для нашей власти три с половиной миллиона рублей не такие уж большие деньги, — отметила я.
— Для первого взноса вполне хватило бы.
— А что же складские говорили, что он из «Капели»?
— Женя, я же говорю, Сергеич привез с собой бригаду. В каждой бригаде есть бригадир, остальные просто пешки. Не исключено, что они понятия не имеют, на кого работают. Для них Сергеич — это охранник из «Капели», они до сих пор уверены, что говорят правду, и не понимают, почему мы его там не нашли.
— А сами они тоже из Владимира?
— Тоже, — Порошин кивнул.
— Теперь многое становится ясно. — Я закурила. Когда мысли удалось привести в порядок, я озвучила дальнейший план действий: — Значит, остается дождаться возвращения сознания к Илье Гаврилову? Пока неясно, какая связь между Гавриловым и Сергеичем.
— Скоро узнаем, — успокоил меня Володя. — Скоро узнаем.
— Слушай, — в мою душу закралось подозрение, — а ты не думал, что Сергеич захочет избавиться от Ильи и пошлет своих людей в больницу?
— Гаврилова сейчас как зеницу ока охраняют, причем не только наши люди. К нему накопилось много вопросов у тех, кому действия Сергеича подпортили репутацию. Так что за него можешь не волноваться.
У меня в кармане пиджака запрыгал мобильный телефон. Я посмотрела на номер звонившего. Номер был мне незнаком, но я ответила.
— Это Аня, — послышался робкий голосок.
— Какая Аня? — не поняла я.
— Ну, из больницы, медсестра. Вы просили позвонить, когда Илья Гаврилов придет в себя.
— К нему можно приехать? — обрадовалась я.
— Ну, в общем, да, хотя я не уверена, что вас пустят к нему. Тут милиция охрану выставила. Посещение разрешено только родственникам.
— Меня пропустят, — ответила я и сразу отключилась. — Ну что же, Володя, Гаврилов пришел в себя, можно ехать, — сообщила я приятную новость и первая поспешила к вешалке, на которой висело мое пальто.
Порошин не заставил себя долго ждать, и вскоре мы ехали в его теплой машине на встречу с Ильей.
— Смотри не перегни палку. — По дороге Порошин решил дать мне несколько советов. — Разговаривать с ним буду я, а ты помалкивай.
— Будет сделано, — послушно согласилась я, хотя точно знала, что действовать буду по обстановке. Если понадобится, перегну палку, но только в интересах дела.
Володя припарковал машину у главного входа, на автостоянке, где было написано: «Только для сотрудников больницы».
Удостоверение Порошина и его короткая фраза, имеющая непосредственное отношение ко мне: «Эта девушка со мной», открыли перед нами все двери, и мы вскоре оказались на четвертом этаже больницы, в отделении хирургии. Пока Володя общался с коллегами, я подошла к посту медсестры, за которым сидела молоденькая девушка. В ней я сразу узнала Аню. Она меня тоже узнала и, похоже, очень удивилась, как это мне удалось так быстро и беспрепятственно пройти все кордоны.
— Еще раз здравствуйте, Аня, — я улыбнулась, — спасибо, что позвонили.
— Пожалуйста, — немного растерянно ответила она.
— Скажите, Анечка, как давно он пришел в себя и кто у него уже успел побывать? — Разумеется, я говорила про Гаврилова.
— Минут сорок назад, к нему сначала зашел кто-то из сотрудников милиции, а потом брат. Больше никого не было.
— А где сейчас его брат?
— Все еще в палате, он пока не выходил, — закончила свой короткий доклад Аня.
Я перевела взгляд на белую дверь, отделяющую меня от палаты Гаврилова. Сейчас за этой дверью два брата обсуждают события минувшего дня. Леонид был мне симпатичен, но в свете последних событий, я имею в виду всплывшую информацию о выигрыше Кристины, у меня были все основания подозревать и его. Я огляделась, Порошин с коллегами вышел в холл, возле палаты оставались только мы с Аней.
— Я на одну минуточку, — сказала я медсестре, улыбнулась и решительно направилась к двери, за которой лежал Илья. Мне не терпелось прервать разговор братьев, пока они о чем-то не договорились.
Из замочной скважины торчал ключ, не раздумывая, я вытащила его и распахнула дверь палаты. Порошин в последний момент увидел мой боевой порыв, но остановить меня он не успел, я захлопнула дверь прямо перед его носом, быстро вставила ключ с внутренней стороны и дважды повернула. На какое-то время я смогу остаться в компании братьев Гавриловых без посторонних. Я кинула беглый взгляд на больного, он лежал с закрытыми глазами, вполне вероятно, что спал.
— Евгения Максимовна? — Леонид сидел на стуле возле постели брата и с ненавистью сверлил меня глазами.
Признаться, я даже не представляла его таким.
— Это ваших рук дело? — Он указал на брата. — Что вы себе позволяете?
— Женя, открой немедленно. — Порошин осторожно стучал в дверь, стараясь не привлекать особого внимания со стороны своих сотрудников. — Не валяй дурака, открой.
На Порошина я пока не реагировала, я сверлила глазами Леонида, и его полный ненависти взгляд постепенно сменялся удивлением. Только теперь он понял, что мы втроем находимся в закрытом помещении, и дальнейший план моих действий был ему абсолютно неясен.
— Что вы собираетесь делать? — жестко спросил он.
— Ничего криминального, я только хочу узнать, о чем вы тут разговариваете.
— И для этого вы заперли дверь?
— Не хочу, чтобы нам мешали, — ответила я. — Так что, вы довольны своей игрой? Думаете, здорово запудрили мне мозги, подкидывая наживку в виде Иванова К. Л.?
— Вы бредите?
— Нисколько.
— Женя, сюда идет лечащий врач, не заставляй меня снимать дверь с петель, открывай, — требовал Порошин. — Не создавай себе лишних проблем.
— Может быть, все-таки откроете? — поинтересовался Леонид, кивая на дверь.
— Ладно, поговорить можно и в коридоре. Вы не возражаете, Леня?
Леонид кивнул. Я открыла дверь и тут же столкнулась с Порошиным, он едва сдерживался от возмущения.
— Еще пять минут, и ты сможешь разорвать меня на части, — сказала я и, увлекая за собой Леонида, отошла с ним в сторону.
— Вы стреляли в моего брата! — закричал Леонид, едва мы вышли на лестничную клетку, подальше от сотрудников милиции, которых тут хватало. — Кто вам дал такое право?
— Он и дал, — немедленно парировала я. — Он первый открыл стрельбу, я защищалась.
— Вы в своем уме? — не унимался Леонид. — Что значит открыл стрельбу? Мой брат никогда оружия в руках не держал, он даже в армии не служил. Как он мог в вас стрелять, из чего, из пальца?
— Выходит, вы плохо знаете своего брата. Либо делаете вид, что плохо знаете. — Я постепенно подводила Леонида к теме, которая меня интересовала гораздо больше.
— Что вы несете?! — Он схватился за голову и стал медленно расхаживать вдоль окна. — Что вы несете?
Я заняла стратегически удобную позицию, лишая Леонида путей отступления. Наверх дороги не было, в отделение он не вернется, остается только лестница вниз. Когда я прижму ему хвост, он наверняка попытается сбежать, но я не дам ему такой возможности. Я спустилась на две ступеньки вниз и продолжила разговор.
— Леонид, я считаю, что вы причастны к гибели своей жены, — рубанула я сплеча.
Он просто окаменел от неожиданности. Глаза его, как стеклянные, смотрели на меня неподвижно. Дрожащим голосом Леонид переспросил:
— Что вы сказали?
— Я сказала, что…
Но закончить фразу я не успела, Леонид набросился на меня и попытался скинуть на ступени. Одной рукой я вцепилась в перила, удерживая равновесие, второй ухватила Леонида за запястье и резко вывернула его руку назад. Он взвыл от боли и упал на колени передо мной. Я еще сильнее заломила руку, пока не услышала членораздельное:
— Отпусти.
Я оттолкнула Леонида к окну, он несильно ударился затылком о стену и сполз на пол.
— Мне еще раз повторить свои обвинения? — спросила я жестко.
— Почему? — В его глазах заблестели слезы. — Почему вы позволяете себе такое?
— Я защищаю интересы вашей жены и ее сестры Варвары. — Не испытывая жалости к этому человеку, я говорила сдержанно и жестко.
Неожиданно дверь на лестничную клетку открылась, и перед нами вырос Порошин. Сначала он удивленно посмотрел на сидящего в углу Леонида, потом перевел взгляд на меня.
— Евгения Максимовна, что это значит? — Володя из последних сил сдерживал себя, чтобы не сорваться в присутствии постороннего человека.
— Эта женщина обвиняет меня в убийстве собственной жены! — Леонид расплакался, как ребенок, трогательно уткнувшись лицом в колени.
— У меня есть все основания, — не сдавалась я.
— Ты все еще цепляешься за маячок и ежедневник? — зло спросил Володя, а я даже обиделась на него. Час назад он поддерживал идею относительно Леонида, а теперь старается продемонстрировать несостоятельность моих подозрений.
— Какой маячок? — не понимал Леонид. — И при чем тут ежедневник Кристины? Я ведь думал, он поможет вам найти виновных в смерти моей жены.
— А зачем вы поставили точку после буквы Л в фамилии Ливанова?
— Какая точка, о чем вы говорите?
— Женя, выйди. — Порошин попытался выдворить меня с лестницы.
— Из-за вас я потеряла время, искала какого-то мифического Иванова. Это вы направили меня по ложному следу.
— Женя, выйди, — повторил Порошин с большей настойчивостью.
— В ежедневнике была написана фамилия Иванова, — настаивал Леонид.
— Это вы сделали из Ливанова Иванова.
— Женя! — Порошин прикрикнул на меня и помог Леониду подняться с пола.
— Кроме вас, никто не мог поставить эту точку. Только вы, — я продолжала сыпать обвинениями. — Вы же нашли ежедневник.
— Нет, не я, — ответил Леонид, и у меня внутри все опустилось.
— Что? — переспросила я, не веря своим ушам.
— Когда Полина передала мне ежедневник, я прочел там ту же фамилию, что и вы. И эта фамилия была Иванов.
— Полина? — Я вздрогнула. — Это Полина нашла запись в ежедневнике?
— Да, она разбирала вещи Кристины, а потом принесла мне этот ежедневник и указала на странную запись.
Я побледнела. Руки задрожали, в горле пересохло от волнения. Неужели я просчиталась? Картинка, которую я так ловко выстроила, основываясь на имеющихся фактах, сложилась неверно, мне нужно было немедленно исправлять собственные ошибки.
— Я скоро вернусь. — Пулей я выскочила с лестничной клетки и поспешила к лифту.
Оказавшись на улице, первым делом достала из кармана телефон и набрала номер Саши Егоркина.
— Здравствуйте, Женя, — Варвара была явно в хорошем настроении, но я тут же перебила ее и задала важный для меня вопрос, который следовало задать раньше. Но вся наглядность происходящего так затуманила мой разум, что на некоторые, маловажные, как мне казалось, детали я даже внимания не обратила.
— Варя, мне срочно надо узнать, кто забирал вещи Кристины из морга. Это очень важно, Варечка.
— Вещи Кристины забрала Полина, — коротко ответила она.
Если Кристина шла на встречу с Ливановым, значит, «Счастливая фишка» была при ней. И получить ее можно было только одним способом — забрав вещи погибшей из морга. Ведь подбежать к убитой женщине прямо на месте преступления и выхватить сумку невозможно. Точнее, возможно, но остаться при этом незамеченным сложно.
— Варя, скажи мне еще одну вещь, ты говорила про патологическую жадность Полины. Как ты думаешь, перед тем, как подарить вам подарки к Новому году, она могла переписать все номера фишек?
— Я уверена, что она это сделала. Полина всегда переписывала номера лотерейных билетов, которые дарила нам. Думаю, «Счастливые фишки» она тоже не оставила без внимания.
— Уточни, пожалуйста, где работает Полина?
— Я же вам говорила, она бухгалтер в строительной фирме.
— Что за фирма, как называется? — уточнила я.
— «Домовой».
— Спасибо, пока, — коротко ответила я и отключилась.
Теперь все указывало на Полину, и я спешила навестить эту «темную лошадку» прямо на рабочем месте. Пока ехала в такси, набрала номер Порошина. Он ответил сразу, как будто ждал звонка.
— Что ты творишь, Охотникова! — Он так громко заорал в трубку, что водитель такси вздрогнул от неожиданности. Я постаралась прикрыть телефон второй рукой, чтоб ругательства моего друга не мешали таксисту выполнять свою работу.
— Володя, срочно возьми людей, и поезжайте к Полине Проскуриной. Она работает бухгалтером в строительной компании «Домовой».
— Что ты творишь, Охотникова? — повторил свой вопрос Порошин. — Что я предъявлю этой женщине?
— Я еду туда же и на месте все тебе объясню. Тебя ждать?
— Разумеется, без меня ты там таких дров наломаешь.
— Тогда жду.
Я примерно знала, где находится «Домовой». Пока мой медлительный водитель рулил по указанному адресу, а параллельно матерился на прохожих и милиционеров, я достала телефон и сделала еще один звонок. Я позвонила Олесе.
— Здравствуйте, — обрадовалась она, услышав мой голос. Ей, наверное, не терпелось узнать еще какие-нибудь сплетни из жизни Кристины.
— Олеся, зачем вы меня обманули? — начала я разговор по-деловому.
— Я вас не обманывала, — обиженно ответила она.
— Неправда. Вы все выдумали про любовников Кристины, у нее не было никаких любовников.
— Но она сама мне рассказывала.
— Ничего она вам не рассказывала, вы это придумали. Поэтому не удивляйтесь, когда к вам придут сотрудники милиции и зададут несколько вопросов. И если ваши ответы им не понравятся, они возьмут вас с собой. Вам приходилось бывать в камере предварительного заключения? — издевалась я над Олесей.
— За что, за что? — негодовала она. — Я ничего не придумывала, это Полина мне рассказала, ее сестра.
— Что именно она вам рассказала?
— Ну, про любовников. Она позвонила мне в тот день, когда вы пришли, и сказала, что ко мне может прийти одна женщина и спросить про любовников Кристины. Полина просила, чтобы я вам все честно рассказала. Но я ее не выдавала, потому что ей как сестре неудобно говорить о таких вещах.
— Думаю, у вас есть шанс оставить свое имя незапятнанным, если вы прекратите болтать о людях всякую чепуху. — Я даже не стала ждать ответа, просто отключилась и перевела взгляд на дорогу. — Вон он, — я увидела здание «Домового». — Вот там остановите.
Порошина пришлось немного подождать. Он объявился минут через пять после меня. Один.
— Почему ты один?
— Потому что сначала я хочу услышать твои аргументы. Я не позволю тебе делать из меня клоуна.
На рабочем месте Полины не оказалась, ее сотрудницы отправили нас на первый этаж, в столовую, где обедала Проскурина.
Полина сидела за столиком одна, мы с Володей присели напротив.
— Ой, это вы? — разумеется, она не ожидала увидеть меня и очень удивилась. — Как вы меня нашли?
— Варвара сказала, где вас искать.
— А? Как она?
— С ней все в порядке.
Я подумала, что перечислять все обвинения, которые я полчаса назад предъявила Леониду и которые на самом деле относились к Полине, у меня просто нет никакого желания, поэтому я начала с другого.
— Зачем вы подсунули мне Олесю, которая с вашей же подсказки поведала мне о любовниках Кристины?
— Я ничего вам не подсовывала, — Полина занервничала.
— Вы намеренно дали мне неверный номер телефона Олеси, чтобы выиграть время и позвонить ей раньше меня. Пока я добиралась до сбербанка, вы сами позвонили Олесе и придумали историю с любовниками. А Олеся, большая сплетница и фантазерка, ловко исполнила вашу просьбу, сочинила настоящий любовный роман. Вы знали, что если я услышу новость о любовниках из ваших уст, то очень скоро начну подозревать вас, потому что никто больше не подтвердит эту информацию. А Олеся оказалась хорошим козлом отпущения, и вы вроде как ни при чем, и я не путаюсь под ногами, разыскивая несуществующих людей.
— Это ерунда какая-то. — Полина посмотрела на Порошина, ожидая от незнакомого человека услышать какие-то пояснения, почему я позволяю себе такие обвинения. Но Порошин молчал, он сам пока не понимал, куда я клоню, для него мои речи были непонятны, как будто я на китайском говорю. Но Володя хорошо мне подыгрывал, он сверлил глазами Полину, от чего ей становилось не по себе, и она несколько раз поерзала на стуле, отодвигая его от стола и освобождая для себя место к отступлению.
— Я разговаривала с господином Ливановым. — Я надавила на ее встревоженную психику еще разок. — Вы знали, что в банке ведется запись всех телефонных разговоров? — соврала я для убедительности. — И ваш голос записан. Особенно мне понравился звонок, где вы неправильно отвечаете на секретный вопрос Кристины. Она ведь не в Рим хотела поехать.
Это была последняя капля, Полина не смогла совладать со своим страхом и выскочила из-за стола. При этом она попыталась завалить стол на нас, надеясь выиграть секунды, пока мы будем выкарабкиваться. Но я ожидала от нее подобного шага, поэтому уперлась в стол здоровой рукой и не дала ему упасть. Полина рванула к выходу, она выскочила из столовой и побежала по длинному коридору в сторону выхода, я, перепрыгнув через упавший стул, рванула за ней, Порошин неспешно шел сзади, он не сомневался, что я настигну беглянку, потому достал из кармана мобильный телефон и вызвал своих ребят к «Домовому».
Полину я настигла на полпути к выходу, сбила ее с ног и навалилась сверху, заламывая руку за спину.
— Полина Проскурина, вы обвиняетесь в убийстве своей сестры, — озвучила я долгожданную фразу.
— Это не я! — закричала Полина. — Это не я, это Андрей все придумал.
Назад: Глава 7
Дальше: Эпилог