Глава 5 Сезон охоты
От нашей машины до дверей консультации метров десять: полоса озеленения вдоль проезжей части и широкий тротуар. Этап первый — преодоление открытого пространства.
Я взяла командование на себя:
— Валерий, вы остаетесь в машине, мотор не глушить, обе правые дверцы оставить приоткрытыми.
Туша на переднем сиденье только молча повела плечом.
Видимо, Гарик успел оставить указания относительно моих полномочий. Очень хорошо.
Я повернулась к Ане:
— Я выхожу первая, о\'кей?
— Да как хочешь.
Похоже, Аня до сих пор не относится всерьез к моей роли хранительницы ее тела. Это и к лучшему. Незачем ей лишний раз волноваться.
Глубоко вдохнув, я вынырнула из салона. Ничего не произошло.
Залитые по-весеннему ярким солнцем улицы кишат пешеходами, скачут по краю тротуара воробьи. В воздухе пахнет гарью, скорым теплом и опасностью.
Где же они?
Я сделала вид, что потягиваюсь после долгого сидения в машине, одновременно оглядывая окружающее пространство.
На первый взгляд ничто не выбивалось из общей картины. Все, кто спешил по своим делам, продолжают свой путь, машины движутся слитным потоком, стайка школьниц покупает мороженое на уличном лотке, показался приближающийся троллейбус.
Вполне безобидная картина.
И в то же время враг может оказаться в любом месте, даже рядом со мной. Например, в припаркованном напротив зеленом «Москвиче». За окном одного из зданий на противоположной стороне улицы. Да где угодно.
Я представила, как выгляжу в оптический прицел, и невольно поправила волосы.
Самое смешное, что то письмо могло оказаться чистым блефом. Или же поджидали Аню не здесь и не сейчас.
Поверить этому мог бы кто угодно, но только не я. Даже если бы мое шестое чувство не посылало сигнал тревоги, я все равно должна соблюсти все меры предосторожности.
Не люблю я эти визиты, о которых договариваются заранее. Слишком много возможностей для утечки, гораздо больше, чем можно отследить.
В результате у противника есть время подготовиться к нападению. Все, что ему остается, — просто спокойно дожидаться свою жертву на месте.
Те, кто послал письмо с угрозами, могут в данный момент находиться в окружающей толпе. Киллер может быть и тем мужчиной, покупающим сигареты в ларьке через дорогу, и бомжем на том углу, да кем угодно. Даже этой рослой теткой с неестественно черными волосами, которая сейчас поднимается на невысокое крыльцо консультации.
Я бросила взгляд на нашу машину.
Задержавшаяся на минутку Аня уже приоткрывала дверцу. Поехали!
С максимально беззаботным видом я сделала шаг к автомобилю и помогла Ане выбраться. Придерживая одной рукой дверцу, я осторожно прикрыла ее, не захлопывая — в случае опасности на счету будет каждая секунда.
Держась справа и чуть позади своей подопечной, я довела ее до высокой дубовой двери с блестящей табличкой и поднялась под руку с ней на крыльцо.
Здесь я придержала ее за локоть, открыла дверь и заглянула в тесный тамбур. Все чисто.
Теперь вестибюль.
— Аня, дай-ка я первая пройду. Гляну, как там.
— Да ты по-настоящему, что ли, меня охраняешь?
— Ну а как ты думала? Я мигом.
Теперь уже Аня придержала мне тугую пружинящую дверь.
Гулкий мраморный вестибюль был ярко освещен и пуст. Только под лестницей слева, сбоку от узкого прохода к окошку регистратуры, стояла пустая детская коляска.
Счет пошел на доли секунды. Аня уже входила вслед за мной. Я метнулась назад и буквально вытолкала ее на улицу. Пока она снаружи, никакая опасность ей не грозит. Снайпера на улице нет.
— Я забыла сумочку в машине. Ты не принесешь?
Просьба такого рода, обращенная к беременной женщине, звучит, согласитесь, несколько странно. Но когда нужно, я умею быть убедительной.
Не говоря ни слова, Аня направилась к автомобилю.
Эта коляска сказала мне намного больше, чем все таинственные письма, вместе взятые. Итак, сезон охоты открыт.
То, что какая-то мамаша не стала таскать ее за собой по всем этим лестницам, вполне правдоподобно. Но вот то, что в наше тяжелое время она оставила в ней что-то без присмотра, — это, извините, нонсенс.
«Мышонок Тарасик продал свой матрасик», — откуда эта строчка?
Под легким матрасиком «лежачей» коляски явственно бугрится какой-то сверток.
Я метнулась к ней и осторожно приподняла подстилку. Вот черт! В цветастом пластиковом пакете оказалась связка динамитных шашек, аккуратно перевязанная изолентой. Тонкий проводок антенны радиовзрывателя протянут вдоль внутренней стенки коляски. Да этого же хватит, чтобы разнести по кирпичику все здание!
Аня уже входила, когда я отсоединила взрыватель от приемника сигнала. Вовремя — одновременно с хлопком двери маленькая коробочка у меня в руках тихонько щелкнула.
Уф! Промедли я какие-то доли секунды, и безобидный щелчок прозвучал бы оглушительным взрывом. Только вряд ли мы бы его услышали.
Я не стала выбегать на улицу.
Сейчас тот, кто нажал кнопку, уже понял, что бомба не сработала, и улепетывает во все лопатки. Итак, первый ход сделан. Если до последнего момента и оставалась еще мизерная возможность того, что письмо отправил какой-то шутник, то теперь я держала в руках неопровержимое доказательство — кто-то имеет причину желать смерти жене Гарика.
— Ты чего там делаешь? — поинтересовалась за моей спиной Аня.
— Да так, решила посмотреть. У тебя такая же будет? — Продолжая стоять спиной, я быстро засунула динамит обратно и поправила матрасик. Вот шуму-то будет, когда обезвреженную бомбу обнаружат!
Аня придирчиво оглядела коляску и скептически протянула, покачивая головой:
— Да нет… Вряд ли Игорь станет такую покупать. А ты знаешь, твоей сумочки в машине нет.
— Ну конечно, нет. Вот она, у меня на плече. Извини, просто забыла.
Аня с сомнением посмотрела на меня и поджала губы. Это ничего. Пусть она лучше обидится, чем окажется под десятью тоннами кирпичей.
Визит к медицинскому светилу и правда оказался недолгим. Через каких-то сорок минут амбал-водитель уже вез нас к салону красоты.
О результатах обследования я спрашивать не стала. Конечно, роль подружки мне удалась, даже сама Аня неожиданно тепло ко мне относится. С ней я, впрочем, и не играла.
Но отпущенный мне лимит нетактичности я уже перекрыла с лихвой. Да и так все видно — ее лицо просто светится умиротворением и каким-то внутренним, очень глубоким спокойствием.
— Приехали.
Ого! Оно еще и разговаривает, оказывается! Первый раз за сегодняшний день.
Весь мой опыт говорит, что нового покушения сегодня можно не опасаться. Даже дилетанту понадобится время на подготовку новой пакости.
Все же терять бдительность не следует. Как ни мала вероятность, что запасной вариант ждет Аню именно здесь, гарантии никакой нет. С сегодняшнего дня весь город стал для нас вражеской территорией.
Я повторила свои указания, и мы с Аней покинули машину в уже привычном порядке — сначала я, а через минуту и она.
Собираясь сегодня утром, я придала своей внешности именно тот вид, какой должен быть у Аниной подружки.
Английский костюм под кашемировым полупальто и строгий макияж сделали меня в меру богатой, но роскоши придали ровно настолько, чтобы не бросаться в глаза.
Поэтому в салоне красоты я чувствовала себя рядом с Аней достаточно уверенно. Помимо всего прочего, убийцу среди здешней публики вычислить будет несложно. Хотя я не думаю, что он настолько глуп, чтобы светиться в этом месте.
Аня покрутилась в отделе косметики, купила себе что-то из белья в следующем и на полчаса скрылась у массажистки.
Ее приглашение присоединиться я вежливо отклонила — хороша я буду, когда, разоблачаясь, стану отстегивать подмышечную кобуру и снимать надетый под блузку бронежилет!
Лучше посижу, полистаю «Эль». Ага, вот и она. Не думала, что так скоро.
Аня появилась как раз на середине чрезвычайно полезной статьи «Как заставить мужа выполнять работу по дому». Я успела почерпнуть массу интересного.
Ну вот, еще раз проходим к машине, и на сегодня приключения окончены.
Но не тут-то было.
Мы уже прилично проехали по направлению к нашей крепости, когда Аня неожиданно сказала, обращаясь к бритому затылку перед собой:
— Валер, я передумала. Давай к Соколовой еще заедем. Устрою ей сюрприз.
Тот молча кивнул и свернул на ближайшем перекрестке.
Вот черт, так мы не договаривались. Впрочем, неожиданное изменение маршрута ничем грозить не может — «хвоста» за нами нет, это точно.
— А Соколова — это кто?
— Подруга моя, еще по универу. Сто лет ее не видела. Она мне звонила недавно, собирается замуж. Мужик, говорит, — закачаешься! Интересно будет поболтать.
— А может, не стоит сегодня?
— Да ты не стесняйся, Жень, я вас познакомлю. Вот такая девка!
Я не нашлась что ответить. Если бы можно было рассказать Ане о моей находке в коляске! Но основное условие было — не волновать будущую мамашу. Придется смириться, да и риск к тому же минимальный.
— Нет, подумать только, Соколова — и замуж! — развеселилась Аня.
— А что с ней не так?
— Да как раз все так. Внешних данных хоть отбавляй, умница, не зануда. Но насчет замужества у нее всегда пунктик был. Определенно, такое событие стоит отметить. Валер, давай к «Комете» еще подъедем, не хочу с пустыми руками заявляться.
Мы заехали в супермаркет, и в ювелирном отделе Аня выбрала подруге «гостинец» — скромненькое такое колечко с бриллиантом, «всего» за шесть с половиной тысяч. Не хило для дружеского подарка!
— Я знаю, она давно себе такое хотела, — пояснила мне Аня, сияя глазами.
Интересно, что она подарит подруге на свадьбу, — вертолет? Чем мне нравится эта девушка, так это умением делать подарки. Невооруженным глазом видно, как радуется она возможности сделать человеку приятное. Сама же при этом, как я заметила, украшений не носит. Еще очко в ее пользу.
Одно мне непонятно — и как такой человек, как Аня, могла достаться в жены этому Гарику? Впрочем, какие только в жизни коллизии не случаются…
В продуктовом отделе мы поживились бутылкой «Дом Периньон» и коробкой швейцарского шоколада. Похоже, намечается веселье.
Я не переставая крутила головой, но ничего подозрительного в магазине не обнаруживалось.
— Соколова вообще главная мужененавистница у нас на курсе была, — принялась рассказывать Аня, как только мы вернулись к машине. — Красавица она редкостная, но ни с одним своим кавалером больше двух месяцев не общалась. А уж увивались за ней — жуть!
— А надолго мы к ней?
— Ну, часов на несколько. Скоро уже приедем, она в Солнечном живет. Знаешь там башню на выезде?
— Ты про ту бетонную высотку?
— Ну да, она одна там такая. Соколова недавно квартиру в ней купила… Ой, я ж у нее после ремонта еще не была. Ну надо же! А знаешь, какая квартира?
— Что-то особенное?
— Класс! Предпоследний этаж, вид такой, что дух захватывает. А главное — на крыше солярий. Представляешь?
— Представляю.
— Никакой лампы не нужно, естественный загар целый год. Она переводчиком в одной американской компании работает, так что по Багамам ей мотаться некогда…
Если она еще спросит, когда я последний раз была на Багамах, совру, что в прошлом месяце.
Но Аня не спросила.
Я решила отвести разговор подальше от скользкой темы. Пока она общается со мной как с человеком собственного круга, у нас есть возможность для эмоционального контакта. Не стоит ее разочаровывать.
— А давно вы дружите?
— Со Светкой-то? Да сто лет, еще с первого курса. Мы тогда были две девчонки из провинции, в одной комнате в общаге жили.
— В общаге?
— Ну да. И квартиру потом вместе снимали. А на пятом курсе за мной приехал принц на белом коне. — Аня хихикнула. — Ты не думай, Игорь совсем не такой бандит, каким кажется. Он добрый и очень заботливый.
Показалось мне или наш водитель что-то пробормотал себе под нос? Даже если и так, то это вполне могло относиться и к пробке на дороге.
Проспект Строителей запрудило плотное стадо машин. И чего они так гудят, неужели от истошных сигналов впереди стоящие растворятся в воздухе и затор исчезнет сам собой?
— Авария, наверное, — в полный голос произнес Валера. — Это надолго. Придется в объезд, пока сзади не зажали.
В объезд так в объезд.
Но развернуться мы не успели. В зеркальце заднего вида возник капот огромного трейлера, и полоса слева оказалась занята. Позади нас уже истерично сигналил какой-то «жигуленок». Приехали.
Пока я вспоминала про себя черта и всю его родню, Аня задала мне какой-то вопрос.
— Что?
— Я спросила, где ты училась. Наверное, долго готовиться нужно, чтобы людей охранять, да?
— Это смотря где.
— А ты где училась? — Ну, началось. Так и знала, что рано или поздно Аня заинтересуется и моей биографией.
— А я охранять и не училась. Скорее наоборот.
— Это как?
Амбал на переднем сиденье навострил уши.
— Неважно. — Я сообразила, что тему нужно срочно менять. — Ты не смотрела случайно, был такой боевик, кажется, с Костнером и Уитни Хьюстон. «Телохранитель» назывался.
— Ага, там еще песня такая грустная, ее потом по радио крутили, — подхватила Аня.
Я напела по памяти первый куплет.
— Так вот, если ты фильм помнишь, то в жизни все наоборот.
— Слушай, да ты классно поешь, точь-в-точь как в фильме. — Аня с нескрываемым восторгом смотрела на меня. — И произношение очень чистое. Ты что-то языковое заканчивала?
— Ну, склонность к языкам у меня с детства. Помню, лет пять мне было или около того, когда я гостям битловскую «Let it be» исполняла. Никто не верил, что со мной языком не занимаются.
— Что, по памяти пела?
— Да. Была тогда у нас такая заезженная пластинка с идиотской надписью «Вокально-инструментальный ансамбль». Впрочем, памятью я бы это не назвала. Скорее что-то вроде магнитофона в голове, с которого я «считывала» слова.
— Ну раньше-то ты ее слышала?
— Не помню. Наверное. У нас ее часто ставили, когда гости собирались. Я почему именно этот случай запомнила — тогда как раз соседка наша (эх и грымза была!) решила ребенка слегка «опустить» — мы с ней друг друга ненавидели. Знаешь, это детское чувство соперничества. У отца тогда был с ней роман… Впрочем, неважно. Так вот, она сбегала к себе и приволокла что-то на французском. Эту минуту торжества никогда не забуду. Я точно и весьма близко к тексту повторила несколько песен по ее выбору. С первого раза. Вот тогда-то, наверное, моя дальнейшая судьба и определилась.
Говорила я все это, задумчиво глядя сквозь лобовое стекло на длинную вереницу машин впереди.
Не очень-то это приятно, но настоящему профессионалу приходится играть даже с теми людьми, которые ему симпатичны.
Не знаю, остались ли у меня настоящие воспоминания о прошлом, как у нормальных людей? Вообще-то я редко об этом задумываюсь. Дозированная и строго отобранная информация давно уже перемешалась с моей легендой, сплавившись в непроницаемую мерцающую пелену, которую я выдаю за свои воспоминания.
Где-то за этой дымовой завесой и стоит сейчас настоящая Женя Охотникова, ковыряя носком тапочки край ковра и дожидаясь, когда немногочисленные гости за праздничным столом покончат с десертом и уделят толику внимания ее маленькому концерту.
Впрочем, это к делу не относится. Главное сейчас другое — рассказ о столь отдаленных временах повредить мне не может.
Я давно искала повод немного раскрыться, рассказать о себе что-то достаточно интимное, не затрагивая в то же время существенных моментов.
Аня уже столько успела мне о себе рассказать, что, продолжай я по-прежнему уклоняться от ее невинных вопросов, могу из категории подруг плавно сползти в наемные работники. Кем я, собственно, и являюсь, следует отметить.
Но только не для моей подопечной. С искренним интересом она продолжает свой дружеский допрос:
— А потом? Училась же ты где-то?
— Было дело. После школы отец определил меня в языковой вуз. Так что по образованию я дипломированный референт-переводчик.
Я не стала уточнять, что владею в совершенстве не просто стандартным набором «английский — немецкий — французский», но неплохо знаю также итальянский, иврит, чешский, польский и украинский.
Будь моя воля, я бы могла позабавить Аню историей этого самого «языкового вуза».
Наш институт, основанный в начале Великой Отечественной, по слухам, был создан специально для дочери маршала Ворошилова. Именно поэтому он и получил свое второе, неофициальное название — Ворошиловка.
Специфика его была в том, что подавляющее большинство курсантов были женского пола.
Оказалось неожиданно, что дочери высокопоставленных советских чиновников были не прочь сделать военную карьеру, но, разумеется, не на передовой линии. Столица предоставила им такую возможность.
Штаты были укомплектованы под завязку, что для того времени, согласитесь, говорит о многом. Режим благоприятствования со стороны властей сохранился и тогда, когда мой отец, генерал флота, определил меня в этот вуз с разведывательным уклоном.
Перечислить все предметы и специальности просто невозможно. Только список нормативных курсов занимал пятьдесят восемь листов с грифом «совершенно секретно». Достаточно сказать, что у нас преподавали специалисты по девяноста шести языкам.
Но при мне эта лафа закончилась.
История страны наглядно отразилась на моей альма-матер. Может быть, даже слишком наглядно — в горбачевские времена Ворошиловский институт едва не прекратил свое существование.
«Там» решили, что перестройка должна прийти и в стены нашего «женского монастыря». Под предлогом борьбы с привилегиями — весьма модный тогда лозунг — Ворошиловку попытались переквалифицировать для подготовки… стюардесс.
Но не тут-то было.
Благие пожелания натолкнулись на суровую совковую действительность. Началось то, что умница Черчилль, говоря о советской политике, называл «борьбой бульдогов под ковром».
Отцы, чьи парадные кители украшали погоны с золотым шитьем и большими звездами, развернули самые настоящие боевые действия. На время были забыты служебные распри и взаимные подсиживания, генералитет объединился и общими усилиями осадил не в меру резвых реформаторов.
Как училище для стюардесс наш Ворошиловский институт просуществовал совсем недолго. Теперь, насколько я знаю, он носит гордое имя «Военный университет» и, как и прежде, обеспечивает неплохую карьеру юным Матам Хари. Вот только расходы на это учебное заведение уже не занимают, как прежде, отдельной строки в бюджете.
Занятная история, но Ане я ее рассказывать не стану. Здесь уже начинается та часть моей биографии, которая известна очень немногим. Поговорим лучше о чем-то другом.
— А что касается работы телохранителя, тебе лучше меня расскажет одна кассета. Посмотри, если интересно, называется «Тени в Голливуде».
— А кто там играет?
— Никто не играет. Это документальный фильм. Там секьюрити артистов делятся опытом своей нелегкой работы. Вот уж где полный набор — и тебе причуды кинозвезд, и наглые фанаты, и хищные маньяки… На Горбушке должна быть обязательно.
— А расскажешь как-нибудь поподробнее про свою работу, ладно? Много, наверное, интересных случаев бывало?
— Да запросто.
Надеюсь, моя работа на Гарика не продлится столько времени, чтобы я принялась делиться воспоминаниями. Пока что мне удавалось обходить подробности собственной биографии.
Аня, конечно, девчонка милая, но с таким мужем, как Гарик, лишнюю информацию ей лучше не выдавать. Начнет расспрашивать — отделаюсь общими фразами и старинными байками.
Кстати, о Гарике.
Теперь уже ясно, что опасность вполне реальная. Так что для него, может быть, и хорошо, что в данный момент он находится под надежными запорами, — охранять двоих одновременно не под силу даже Кевину Костнеру, а на «пацанов» Гарика я что-то не очень рассчитываю. Знаю я эту публику.
Тут наконец стоп-сигналы впередистоящих машин погасли, и мы сначала медленно, короткими рывками, а потом все быстрее стали продвигаться.
Через несколько минут Валера поднялся выше второй передачи и перестал массировать педаль тормоза. Тронулись.
Я машинально взглянула на часы. Пробка отняла у нас ровно тридцать семь минут.
В подъезд мы вошли спокойно. Пакет с покупками несла Аня — пришлось объяснить в двух словах специфику моей работы. И почему в этих новых домах вечно неработающие лифты?!
— Может, назад? Заедешь в другой раз.
— Ну уж нет, решила так решила. Когда я еще соберусь?
Почти одновременно вздохнув, мы переглянулись и приступили к восхождению.
— Будем делать остановки на каждой площадке, — пообещала я.
Он появился, когда чуть запыхавшаяся Аня уже нажимала кнопку звонка. Просто смутный силуэт возник на границе поля зрения — я в тот момент стояла к нему боком и прислушивалась к чьим-то шагам несколькими этажами ниже.
Мужчина в темной куртке и натянутой до подбородка лыжной шапочке с дырками для глаз беззвучно материализовался на следующей лестничной площадке, слева и выше нас.
В те доли секунды, когда его палец выбирал свободный ход спускового крючка, я даже не успела сообразить, что оказаться здесь он просто не мог.
Думать об этом мне было некогда — опасность стала ощутимо близкой, вот-вот смерть задышит нам в лицо короткими жаркими выдохами.
Единственной мыслью, целиком занимавшей мое сознание, было то, что ронять Аню на бетонный пол мне никак нельзя.
А тело уже действовало само, подчиняясь командам, которые я помню даже не головой — мышцами.
Я крутнулась волчком, вовлекая Аню в свое движение, уводя ее из-под выстрелов и прикрывая собой.
Оружие у него оказалось с глушителем. Несколько сухих металлических щелчков затвора отозвались только шорохом рикошета — пули ушли в «молоко», вспарывая штукатурку стен.
Зазвенели, запрыгали по ступеням стреляные гильзы.
Три или четыре выстрела.
Мое время вышло.
Невозможно долго качать маятник вокруг беременной женщины, которая даже не поняла еще, что происходит. Но главное я сделать успела.
Аня оказалась прикрытой моим телом. Протянутой назад левой рукой я еще пригибала ее голову, а правая уже вскидывала пистолет.
Два резких толчка в грудь почти слились в один. В то же мгновение я выстрелила. Промах!
Мой «Щит-М» выдержал прямое попадание, но прицел оказался сбит. Второй раз стрелять было уже не в кого. Так же беззвучно, как появился, киллер исчез.
Мягкие скачки прозвучали над нашими головами, и где-то вверху хлопнула железная дверь. На площадке медленно оседала сухая гипсовая пыль. Кисло воняло пороховыми газами.
— Что… что…
— Что это было? Потом объясню. Тебя подруга ждет.
Все нападение заняло не больше минуты, и за дверью уже были слышны приближающиеся шаги.
Я почти втолкнула Аню в квартиру, успев бросить в удивленное лицо открывшей нам хозяйки:
— На Аню напали. Заприте дверь, откроете только мне. Я скоро.
Быстро проговорив все это, я через две ступеньки понеслась вверх. Ну держись, теперь ты мой!
Миновав последний пролет, я вылетела на крышу и покатилась по холодному гудрону, держа палец на спусковом крючке. Ну, где ты?
Ровная площадка абсолютно пуста, если не считать коробки над шахтой лифта и колпаков вентиляции. Спрятаться за ними можно только лежа.
Прижимаясь спиной к стальной сетке ограждения, я быстро проверила ряды невысоких кирпичных столбиков. Кроме двух голубей — никого.
Неожиданно зашумел лифт.
Ни на крыше домика с гудящим механизмом лифта, ни за ним никто не прячется. А вот и объяснение — дверь внутрь приоткрыта.
Мельком я отметила, что замок в стальной двери внутренний. Банальной фомкой его не откроешь, нужна отмычка. Значит, тот, кого я преследую, хорошо подготовился. Мелкий уркаган, подрядившийся замочить свою жертву за пару сотен «зеленью», вряд ли стал бы учитывать такие мелочи. Если только он не знал, что рядом с его целью будет Хамелеон. А это невозможно, так же как и само появление убийцы в этом месте и в это время. Черт, вконец запуталась. Этого просто не могло случиться, и тем не менее результат налицо. Точнее, на грудь. Эх и синячище у меня завтра будет!
Пока все эти бессвязные мысли теснились у меня в голове, я осматривала внутренности моторного отсека. Конечно же, и здесь никого не было.
Мой противник стремительно удаляется от меня с каждым оборотом барабана, с каждым метром мощного троса, скользящего вниз.
А вот и то, зачем он сюда забегал, — коробка на стене. В ней соединяются электрические кабели, подающие напряжение к двигателю гигантской лебедки.
Все, что этому гаду было нужно, — это заранее вставить между пружинными клеммами пластинку какого-то диэлектрика. Нет тока — нет и работы; лифт застывает в верхней точке. Стоит выдернуть изолятор, и прекрасное средство отхода гостеприимно распахивает свои двери.
Ловко придумано. А вот и стальная лесенка вниз. Здесь он спустился к лифту, в то время когда я тратила драгоценные секунды на проверку крыши.
Последуем его путем.
Оказавшись на верхней площадке, я застыла перед лифтом с указателями этажа над дверями. Мне оставалось только бессильно наблюдать, как зажигаются одно за другим оцифрованные окошечки: девятый, восьмой, седьмой…
Слишком много времени потеряно на проверку. И этот Валера, сидящий в машине у подъезда, совершенно бесполезен. Вот лифт остановился на первом, и через минуту мимо него спокойно пройдет тот, кто едва не прикончил Аню, а с ней заодно и меня.
Но, по крайней мере, лицо-то он может заметить? Не станет же несостоявшийся убийца выходить в этой своей шапочке-маске?!
Через бесконечные три минуты лифт вернулся ко мне, вдвое больше времени ушло на спуск — какая-то бабуля повезла своего мопса на прогулку. Я едва подавила желание заорать, когда лифт остановился на шестом и старушенция с псиной под мышкой медленно вползла ко мне.
Когда я наконец вышла из подъезда, моего противника уже и след простыл. Наш амбал, едва завидев, что я появилась так скоро и притом одна, выскочил из машины и подбежал ко мне. В руке его дымилась вонючая тонкая сигарка.
— Что с ней?
— С ней все нормально. Ты его видел?
— Кого это?
Вот тупая скотина!
— Из подъезда только что должен был выйти человек. Не разглядел ли ты случайно его внешность? — как можно медленнее проговорила я.
Куда он мог деться из одноподъездной башни? Выход только один, и он — перед глазами этого тугодума. Ну, давай, дорогой, скажи, что ты хорошо его разглядел!
— А, выходили двое. Сначала малявка какая-то…
— Малявка отпадает.
— А потом дед с авоськой. И все.
— Вспомни хорошенько! Должен быть еще кто-то, в темной куртке, среднего роста, среднего телосложения.
— Да никого больше не было. Только ты и вон та развалина, — Валерий кивнул на старушку с мопсом.
— Это точно?
— А то! Тут минут десять назад в дом такая телка зашла!.. Я с тех пор с двери глаз не сводил.
— Чертовщина какая-то.
Он должен был уйти, по всем правилам должен. Ни один дурак не будет повторять неудавшуюся попытку. Тот, кто так остроумно провел меня с лифтом, не дурак. И прятаться в доме он не будет. Нет, он вышел.
Последние слова я, видимо, произнесла вслух, потому что Валера спросил, вперив в меня маленькие глазки:
— Да кто вышел-то?
— Неважно. А деда этого сможешь описать?
— Дед как дед, в плаще. — Качок пожал плечами. — На голове шляпа, в руках авоська, хромает слегка. Просто дед, чисто ветеран.
Страшная догадка заворочалась в моем мозгу.
Нет, это уже слишком. Ну, я понимаю, отход с прикрытием — «петушок» этот с прорезями в карман сунуть, в крайнем случае, куртку снять. Спокойно выйти — и привет! Но так менять свою внешность стал бы только профессионал высокой пробы. А такие стоят денег, и очень немалых. Чем же так насолил Гарик своим врагам?!
— Ладно, слушай. Вышел дед, а потом куда он делся?
— За угол свернул.
Гениальный ответ!
Если все так, как я думаю, где-то недалеко Охотника должна была ждать машина. Не на троллейбусе же он собирался уходить?
— Ты курил уже, когда этот дед появился?
— Ну.
— Значит, окно открыто было. Где-то рядом должна была машина завестись.
— Это когда дед скрылся? А ведь точно, какой-то драндулет отъехал.
— Драндулет? Так ты видел машину?!
— Да не, по звуку. Я моторы, чисто, на слух различаю.
Еще один вундеркинд. Ладно.
— И что это было?
— «Москвичонок» старый.
— «Москвич», ты ничего не путаешь?
— Обижаешь, сестра! Точно, «Москвич», 412-й. Еще с глушителем проблемы. А что случилось-то?
Вопрос повис в воздухе. Я уже шла по направлению к подъезду, мучительно пытаясь приладить одну к другой части рассыпающейся на глазах головоломки.
