Глава 11
В гостиной квартиры Веры Потехиной на диване сидели двое: сама хозяйка, тридцатилетняя вдова в синем фланелевом халате с роскошной копной каштановых кудрей, и высокий молодой человек в строгом костюме и очках. Лет ему было тоже под тридцать. Худощавое, интеллигентное лицо, тонкие благородные черты. Квадратные очки в металлической оправе, за которыми прятались ясные голубые глаза. В руках парень держал портфель и что-то убежденно втирал хозяйке про продажу и покупку акций. На столике перед ними стояли чашки с чаем, который давно остыл. Женщина слушала молодого человека вполуха, вид у нее, надо сказать, был пришибленный.
— Ну, что вы надумали? — поинтересовался парень, закончив речь. — В вашем положении я не вижу другого выхода. Вам и ребенку нужны деньги на дорогостоящие лекарства, медицинскую помощь и тому подобное. Заметьте, акции не приносили вам особых дивидендов, а скоро после этого скандала они вообще начнут стремительно падать. Вам надо действовать быстро. Упустите время, и все.
— Хорошо, я согласна на ваши условия. И вообще делайте, что хотите, — устало ответила Потехина.
— Тогда подпишите здесь, а завтра съездим и окончательно оформим все бумаги. — Молодой человек, поджав губы, ловко подсунул Потехиной бумаги, вставил в пальцы авторучку. Женщина практически готова была подписать.
— Подождите, — подала я голос, появляясь из-за двери, ведущей в коридор. Ни Потехина, ни молодой человек не слышали, как открывалась входная дверь. Я воспользовалась отмычкой, проникла, осмотрела квартиру и остановилась послушать, как мошенник обрабатывал свою жертву. Теперь пришло время брать инициативу в свои руки.
— Вы, в-вы кто? — пролепетала женщина, утирая слезы.
— Я тоже хочу купить у вас акции, — соврала я. — Предлагаю устроить аукцион.
Рука Черноголовцева метнулась к внутреннему карману. Я мигом оказалась рядом и приставила ему к горлу ствол пистолета:
— Не стоит, дорогой друг. Я с тобой церемониться не буду, если что. Руки!
Он понял, что проиграл, и расслабленно откинулся на спинку дивана. Я аккуратно выудила его пистолет из нагрудной кобуры, засунула его себе за пояс и предложила:
— Давайте теперь поговорим с вами обоими в тихой, спокойной обстановке.
— Вы из этой банды зеленых террористов, про которую по телевизору показывали? — осторожно высказала свое предположение Потехина и шумно высморкалась в платок. — Так знайте, я вас не боюсь. У меня СПИД. И мне терять нечего.
— СПИД? — повторила я и посмотрела на Черноголовцева, который скромно опустил глаза. — А откуда он у вас? Где вы заразились?
— От мужа, — простонала женщина, закрывая лицо руками. — Он переспал с какой-то шлюхой во время мальчишника прямо перед нашей свадьбой. А недавно она ему письмо написала, велела провериться. Он проверился, и результат оказался положительным. Я нашла справку в его руке, когда он это… — Потехина больше не смогла говорить и разревелась.
— Тихо, — ласково сказала я Вере, — ребенка разбудите.
— Мы, мы потом с Никитой проверились, и тоже… — сквозь рыдания проговорила она, давясь слезами.
Я взвела курок, приставила дуло револьвера к виску Черноголовцева:
— Кажется, какой-то умник сейчас лишится части своих фильдеперсовых мозгов, если не развеет мои сомнения. Толик, ответь мне, я правильно догадываюсь или нет?
— Да, это все часть моего плана, — холодно улыбнулся бандит. В его глазах не было ни тени сожаления, напротив, казалось, что он даже гордится проделанной работой.
Я достала из внутреннего кармана пиджака глушитель и стала его демонстративно накручивать на ствол своего револьвера:
— Так, так, расскажи про СПИД.
— Нет никакого СПИДа, — спокойно ответил Черноголовцев. — Леха сам рассказывал всем, как повеселился на своем мальчишнике. Мне ничего не стоило разыскать тех стриптизерш. Одна из них призналась, что спала с ним в тот раз. Тогда я просто взял и от ее имени написал Лехе письмо, наврал про СПИД. Я знаю людей. Леха оказался очень предсказуемым. Как только получил результаты из больницы — пустил себе пулю в лоб. Слабак. А это ведь я все подстроил, проник в больницу и подтасовал результаты, чтобы заполучить его акции.
— Но мы же тоже проверялись, — пролепетала Потехина, с непониманием глядя на нас.
— Вы с сыном совершенно здоровы, — успокоила я женщину.
Дальнейшее я предвидела. Вера с диким ревом схватила тяжелую пепельницу с журнального стола и обрушила на голову мошенника и убийцы. В последний момент я успела смягчить удар и выбила у нее из рук оружие.
— Не надо, для него это будет слишком легкий выход. Я знаю людей, которых Черноголовцев пытался подставить. Они теперь поспособствуют, чтобы этот парнишка сел на пожизненное, а в тюрьме ему создадут условия, соответствующие его заслугам. Поверьте, он сам в петлю полезет, но за ним будут зорко следить и сохранят жизнь.
— А может, договоримся? — робко промямлил Черноголовцев. В его глазах шевельнулся страх от осознания, что его ждет.
— Лучше молчи, — посоветовала я, удерживая Веру, вновь рванувшуюся на бандита, — а то сейчас свяжу тебя да оставлю с ней наедине минут на пятнадцать. Сам понимаешь — получится большая отбивная с кровью.
В дверь квартиры позвонили. Потехина посмотрела на меня.
— Это милиция, откройте им дверь, — ответила я, глядя на экран КПК, на который передавалось изображение с камеры в коридоре, установленной мною в целях безопасности перед визитом в квартиру.
Потехина сходила, открыла дверь и вернулась в сопровождении Земляного и двух бойцов в бронежилетах и с автоматами.
— А вы, Евгения, значит, уже тут? — с сарказмом в голосе заметил следователь. — Везде успеваете.
— Интересно, думаете, кто вам позвонил и сообщил о местоположении опасного преступника? — фыркнула я, указывая дулом револьвера на Черноголовцева.
— Спасибо за помощь, вы свободны, — проговорил Земляной, протискиваясь к бандиту. — Анатолий Климович, вы арестованы по подозрению в организации заказных убийств и мошенничестве…
Я не стала мешать процедуре, отошла в сторону и закурила. Моя работа была завершена.
Когда Черноголовцева увели, радостный следователь обратился ко мне:
— Спешу вас обрадовать, Евгения. Мы нашли вашего клиента. Он жив и здоров, только частично потерял память. Его похитило какое-то тайное общество «Зеленый щит», но он ничего не помнит об этом. Последнее воспоминание у него — это аэропорт в Москве, как он садился в самолет, чтоб прилететь сюда, в Тарасов, за темой для своей новой программы. Да, жаль, что он потерял память. С его помощью мы бы быстро вышли на руководителей этого тайного общества. И террористка та погибла, как назло.
— Какая террористка? — притворилась я несведущей.
— Вы что, про захват не слышали? — изумился следователь, под руку выводя меня из квартиры. — Вы в лесу, что ли, живете? Да об этом в каждом выпуске новостей говорят. Сегодня в четыре часа какая-то сумасшедшая попыталась захватить губернатора на церемонии открытия нового производства на нашем химкомбинате. Повезло, что он опоздал на церемонию. Тогда она стала угрожать убить вашего клиента и еще нескольких человек, в том числе владельца «Химтекса» Михайлева. Но наши ребята сработали четко. Заложников освободили без потерь. Эта психопатка попыталась скрыться, но врезалась в машину с кислородными баллонами. В общем, от нее мало что осталось, сказали эксперты. Туда ей и дорога.
— Ой, а я про это не слышала, так устала, что пришла домой и вырубилась на несколько часов, — изобразила я святую невинность.
Следователь посмотрел на меня долгим взглядом, потом произнес:
— Знаете, Евгения Максимовна, когда началась эта эпопея с заложниками, я почему-то сразу подумал о вас. Эта террористка действовала слишком нагло, уверенно и профессионально. Скажу честно, у меня просто не хватило духа спросить у вас напрямую. Потом она погибла, а вы здесь, и я вздохнул свободно. Очень хорошо, что я ошибался в своих подозрениях. Мне бы очень не хотелось вас арестовывать.
— Ну, вы меня прямо обижаете, — насупилась я. — Думать обо мне такое! Я еще не совсем выжила из ума, чтоб заниматься подобной хренью.
Мои слова окончательно успокоили следователя. Он улыбнулся, попросил сигарету, закурил и сказал, что ему надо идти допрашивать мошенника, пожелал мне удачи в делах. Я, не желая оставаться в долгу, предложила:
— Если с Толиком возникнут проблемы, откажется говорить, зовите меня. Я ему язык сумею развязать.
Следователь отрицательно покачал головой:
— Не надо, знаю я ваши методы!
— Главное — эффективные, — парировала я.
На этом и расстались.
Вечером мы с тетей сидели перед телевизором. Она пыталась что-то вязать, а я пила кофе со свежими булочками, писала послание своему клиенту и краем глаза наблюдала за происходящим на экране. Нет-нет да и проскальзывало сообщение о произошедшем на химкомбинате захвате заложников. Две большие государственные комиссии тщетно пытались разобраться, как такое вообще могло произойти. Показывали арестованных на заводе бандитов. На лицах еще не сошли следы побоев, а один и вовсе давал показания в больнице. Бандиты дружно сдали своего нанимателя. По их словам, Толик Черный был настоящим монстром и только с виду напоминал ученого очкарика. Показали и Черноголовцева. Прошло несколько часов с того момента, как я его видела воочию, и с тех пор с внешностью мошенника произошли разительные перемены. Глаза стали совершенно дикими и вращались в глазницах, будто Черный постоянно искал врагов вокруг себя. Одно стекло в очках треснуло. Сами стекла постоянно потели, когда Черноголовцев начинал что-то дергано объяснять. Казалось, он даже похудел и стал меньше ростом, как бы съежился, но это, наверное, от контраста, на фоне раздобревших генералов. Пару раз на его глазах промелькнули слезы. И куда только подевался лоск и наглость?
Оторвавшись от вязания, тетя посмотрела на экран поверх очков и, качая головой, протянула:
— Ну и мошенники. Что у нас творится. А с виду такой интеллигентный мальчик. Помню, один раз, еще давно, я купилась на большие проценты в частном банке, и там был такой же мальчик, копия он, который все так радужно расписывал.
— Так это он и есть, — хмыкнула я и аккуратно согнула исписанный листок бумаги пополам. — Та пирамида, куда ты отнесла денежки, была организована им.
Тетя не могла поверить. Она несколько раз переспросила, уверена ли я, и под конец удовлетворенно произнесла:
— Все-таки есть справедливость на этом свете. Отольются ему теперь людские слезы.
— А в Библии говорится, что надо прощать врагов, — хихикнула я, наблюдая за злорадствующей тетей.
— Там имелось в виду прощение людей, — возразила тетя Мила. — Это же не человек, а угорь, скользкий и отвратительный.
Тем временем новости шли своим чередом, и, сменив людей в мундирах, на экране появился новый «герой» — мой клиент. Его пригласили в студию теленовостей. Ведущая сыпала комплиментами и улыбалась до ушей. Объявляли Уварова как столичную суперзвезду, с перечислением его профессиональных побед и приобретенных титулов.
Уваров, слушая хвалебные речи, лишь криво улыбался да растерянно отводил глаза. Ему явно было неуютно, главным образом потому, что он не знал, как ответить на задаваемые вопросы. Время между приездом в Тарасов и моментом спасения из лап так называемой террористки на химкомбинате превратилось в его сознании в черную дыру.
— Вы знаете, что после произошедшего ваш рейтинг подскочил до небес? — осведомилась ведущая новостей. — Нечасто со звездами происходят подобные вещи. Вас обвиняли в убийстве, вас похищали, брали в заложники, стирали память. Несколько дней вы находились в плену в логове тайной организации. Как вы себя сейчас чувствуете, ведь вы едва вышли живым из всего этого?
— Я чувствую себя странно… — признался Уваров. — Хочется быстрее вернуться к работе и не думать ни о чем таком.
— Многие телеканалы сейчас предлагают вам контракты, как вы это прокомментируете? — продолжала интервью ведущая.
— Без комментариев, — насупился Уваров.
— Ишь ты, — проворчала недовольно тетя. — Женя, а он тебе заплатил за работу, а то скажет, что не помнит тебя, и откажется платить.
— Он уже заплатил, и очень хорошо, дал большую премию и компенсировал все затраты, — успокоила я ее, засовывая пластиковую карту клиента в конверт вместе с написанным посланием. В письме говорилось, что такая и сякая, имя, естественно, вымышленное, нашла на улице пластиковую карточку и возжелала вернуть ее владельцу, адрес которого узнала на телевидении. Уваров, когда мы еще скрывались в общаге, дал свою банковскую пластиковую карточку и сообщил код, чтоб я пошла и сняла денег на первостепенные нужды, но тогда карточку светить было опасно. Теперь он забыл о нашем договоре и очень удивится, получив карточку по почте. Денег на ней будет, конечно, намного меньше, однако Уваров не будет знать, украли ли их, или он сам потратил, и в конце концов склонится к мнению — что сам. Ведь преступники не похищают часть денег и не подбрасывают карточку с приличной суммой обратно. А если меня все-таки вычислят, что очень сомнительно, то я предъявлю заключенный с Уваровым официальный договор. Так было лучше всего. Не переться же мне с договором к клиенту и не доказывать ему, что он меня действительно нанимал, но забыл. Запечатав конверт, я положила его перед собой, вздохнула и подумала: «Еще одно дело блестяще завершено».
Возможно, «блестяще» — слишком сильно сказано. Пару раз и я, и клиент оказывались на пороге смерти, однако в результате все-таки выжили и получили каждый то, что хотел. Я — неплохой гонорар. Он — увеличение рейтингов, скандальную известность и гонорары.
Так, что дальше? Преступники арестованы и предстанут перед судом. Вероятность того, что они как-то откупятся или сумеют по-другому увильнуть от ответственности, близка к нулю. И это благодаря личности моего клиента и тому, что происшествие прогремело на всю страну по телевидению. Процесс над ними будет публичным. Телевидение превратит его в одно из своих реалити-шоу с названием типа — «Преступление и наказание» либо «Звездный свидетель обвинения».
— А вы знаете, что в списке самых сексуальных людей планеты вы обошли Дмитрия Малышева, лесного магната Зубарева, Наоми Кемпбелл и даже Филиппа Киркорова? — сверившись с каким-то документом, произнесла ведущая в студии, обращаясь к моему клиенту.
— О, я не знал этого. Какая приятная неожиданность, — ответил зардевшийся от удовольствия Уваров.
— Вот засранец, — цокнула языком тетя, потом посмотрела на меня. — Жень, что ж ты таких мужиков-то упускаешь. Слышишь, что про него говорят. И еще богатый.
— Не знаю, кто составлял этот список, но он не в моем вкусе, — сердито проворчала я.
— Ох, Женя, Женя. — Тетя печально покачала головой. — Ты так и будешь всю жизнь бегать, стрелять и драться, и не дождусь я от тебя внуков, чтобы была возможность кого побаловать.
Я сделала вид, что не слышала ее, и с невинным видом спросила, переводя разговор на другую тему:
— Теть, а давай завтра устроим небольшой праздник. Ты испечешь свой знаменитый торт или шоколадные рулеты, приготовишь кролика в духовке.
— Знаешь, Женя, ты просто читаешь мои мысли, — призналась она радостно. — Устроим праздник, а я приглашу Софью Петровну из второго подъезда. У нее сын работает нейрохирургом в центральной больнице. Мы разговорились, и она мне показала его фотографии — красавец и холостой.
— Нет, — ужаснулась я, живо представив, как они нас будут сводить.
— Да, — жестоко усмехнулась тетя. — Я уже разработала план. По доброй воле он, конечно, к нам не явится. Поэтому Софья Петровна позвонит ему и скажет, что ей плохо с сердцем. Он примчится, увидит тебя, влюбится, и вы будете жить долго и счастливо.
— И умрем в один день от моей стряпни, — самокритично заметила я.
Зазвонивший телефон позволил мне вырваться из ловушки, которую для меня готовила тетя со своей подружкой. На связи был мой поставщик шпионской аппаратуры. Я заказывала у него парочку камер, микрофоны, передатчики и дешифратор сигнала. Заказ был оставлен минуту назад, как всегда, в ячейке камеры хранения на вокзале, и человек желал увидеть остальные деньги на своем счету, а для этого мне надо было убедиться в качестве товара.
— Куда ты собралась на ночь глядя? — насторожилась тетя.
— Ну, мне надо забрать аппаратуру, — уклончиво ответила я.
На ходу нацепила кобуру с револьвером. Прикрепила на лодыжке под брюками ножны с ножом. Затем выскочила из квартиры, ощупывая в кармане связку ключей от различных ячеек камер хранения: и на вокзале, и в аэропорту, и по одной из каждого супермаркета. Каждый ключ без бирки, но я их помнила наизусть, как таблицу умножения.
Вспомнив о своей безлошадности, на проспекте я стала ловить такси. Со стороны телецентра по проезжей части медленно и величаво плыл белый лимузин. Я торопливо опустила руку, чтоб меня не приняли за проститутку, напрашивающуюся в богатую машину. Лимузин проехал мимо, и в открытом окошке я увидела Уварова. Он тоже увидел меня. Метров через двадцать лимузин резко затормозил и дал задний ход.
«Неужели узнал?» — пронеслась у меня в голове мысль.
Оказалось, что нет. Когда лимузин остановился напротив меня, Уваров с важным видом посмотрел на меня, улыбнулся и великодушно предложил подвезти.
— Да я как-нибудь сама, — отвергла я его предложение.
Глаза Уварова расширились от удивления.
— Зря, девушка. Вы много теряете. Знаете, хоть я был и против, но меня признали одним из самых сексуальных людей планеты.
— Это видно, — бросила я, сохраняя на лице серьезное выражение, и оперлась на дверцу лимузина рукой, в которой держала конверт.
— В каком смысле видно? — насторожился Уваров, хватаясь за зеркало.
Пока он там любовался своим отражением, я растаяла в толпе гуляющих по проспекту. Конверт с пластиковой карточкой остался у Уварова в машине. Было видно издали, как лимузин тронулся дальше. Я еще немного прогулялась по проспекту, ощущая невероятный подъем сил. Теперь дело точно закончено. И на душе у меня было очень радостно от того, что с Уваровым меня ничто больше не связывает. Его закидоны по поводу своей персоны могли вывести из себя любого. Что ж, теперь отдохну немного — и за новое дело.