ГЛАВА 6

– Кто там? – раздался за дверью слабый голос.

– Добрый день, Валентина Борисовна, социальная служба.

– А где Верочка?

– Верочка, к сожалению, приболела, какое-то время за нее буду работать я.

– Заходи.

Дверь открылась, на пороге стояла старушка в домашнем велюровом костюме и смешных тапках из искусственного меха, имитирующих медвежьи лапы.

– Сходишь в магазин, помоешь полы, погладишь белье, погуляешь со Сволочью. Сволочь – это кот, – предупредила она мой вопрос, – следи, чтобы не вскользнул из поводка и не приставал к собакам.

Самое легкое, прогулку с котом, я отложила напоследок, сходила в магазин, закончила ненавистную мне уборку. Все это время старушка с увлечением щелкала пультом телевизора: несмотря на скромность обстановки ее обиталища, «плазма» на стене поражала размерами и качеством. Это сколько же пенсий надо, чтобы накопить на такого монстра?

Завязать разговор со старушкой не представлялось никакой возможности, судя по всему, мне попался экземпляр зависимого от телевизора человека: она даже к телефону не подходила, если в этот момент по всем каналам не крутили рекламу.

Все дела были закончены, а переключить внимание старушки от телевизора к себе у меня никак не получалось, как только я появлялась в поле ее зрения, сразу удостаивалась гневного взгляда. На все мои вопросы она отвечала, в лучшем случае, кивком, в худшем – молчанием.

Но должно же хоть что-нибудь интересовать ее, кроме телевизора, – размышляла я, таща под мышкой на улицу обычного полосатого кота, – все бабушки как бабушки, сидят на лавочках, общаются, пристают к молодежи, эта же…

Сволочь уверенно ступил на травку и стал меланхолично нюхать пожухлую траву, брезгливо поднимая лапки и долго выискивая достойное его царственной персоны место. Странно, но, похоже, он был приучен справлять нужду на улице, как собака. Вот почему в квартире старушки не чувствовалось неприятного запаха, свойственного многим домам, в которых живут кошки. Даже если хозяйка трепетно дежурит возле кошачьего туалета, человек с тонким обонянием все равно унюхает этот специфический «аромат». А молодец, старушка!

Кажется, кот успел сделать свои дела, можно подниматься в квартиру. Мы уже направились к подъезду, как вдруг металлическая дверь открылась и выпустила крупного ротвеллера, тащащего за собой на поводке хозяина. Пес, ничего не подозревая, ринулся к ближайшему островку земли, не обратив никакого внимания на то, что на том же островке заканчивали свою прогулку мы со Сволочью.

Я испугалась за кота. Ротвеллер, конечно, был на поводке, но я знала силу собак этой породы, ему ничего не стоило протащить за собой хозяина самого солидного веса. Я быстро нагнулась, чтобы взять беззащитное животное на руки, но кот уже увидел опасность, он с силой дернул поводок, я не успела перехватить его, и растерявшийся зверек ринулся прямо навстречу своей смерти. К сожалению, хозяева крупных и опасных псов редко грамотно воспитывают оных.

Реакция у меня хорошая, инстинкт самосохранения хромает, поэтому я, долго не раздумывая, бросилась вслед за котом, размахивая угрожающе тонюсеньким ошейником и крича на весь двор: «Фу!»

Мои опасения, кажется, не были напрасными: хозяин обхватил морду пса руками и навалился на него всем телом – надо же, порядочный человек. Мне встречались такие, которые не только не запрещали своим подопечным нападать на более слабых животных, но и сами натравливали их. Хозяин успел вовремя, еще мгновение – и Сволочь вцепился бы ротвеллеру прямо в глаза, а так ему досталась только филейная часть молодого человека, выгуливающего собаку.

– Уберите животное! – кричал мужчина, продолжая обнимать голову пса, – долго я его не продержу!

Собака, подтверждая его слова, скулила и вырывалась, отчаянно буксуя задними ногами. Кот пытался добраться до морды несчастного животного. Скорее всего, его не интересовали другие части тела собаки, только морда.

– Не бойся, деточка, – крикнула мне из окна наблюдающая за спектаклем Валентина Борисовна, – отцепляй. Он на людей не бросается, только на собак и пьяниц. Ты по коготочку, по коготочку.

Я последовала ее совету и принялась аккуратно отцеплять когти кота от куртки хозяина собаки.

– А теперь за курточку его спрячь, он и успокоится, – продолжала разруливать конфликт моя подопечная.

Я осторожно спрятала фыркающее животное за пазуху. Как ни странно, Сволочь успокоился мгновенно. Он перестал вырываться и мирно заурчал, блаженно массируя меня лапками. Я не стала выслушивать претензии хозяина собаки, подхватила потерянный в пылу боя поводок и нырнула в подъезд. Перед тем как позвонить в дверь, мне пришлось потратить пару минут на приведение себя в порядок: волосы выбились из под парика, накладки, имитирующие пять килограммов лишнего веса, сдвинулись, и мой новенький кругленький животик оказался где-то сбоку. Дед просил быть осторожной, поэтому загримировалась я на славу, из меня получилась очень милая толстушка с сивенькими волосенками, парой юношеских прыщей и очками в роговой оправе. Социальные работники получают гроши, поэтому оделась я соответственно: юбка на сборке, кофта на пуговицах, ботики «прощай, молодость».

– Молодец! – встретила меня Валентина Борисовна, – заслужила чай с пряниками. Я этой Сволочью всех социальных работниц проверяю. Только ты да Верочка не сдрейфили, остальные сбежали. Думали, собака порвет, а моего кота все окрестные дворы боятся. Я поэтому и выпускать его одного перестала, подстрелить собирались.

– В первый раз вижу такого агрессивного кота, – призналась я.

– Сволочь не агрессивный, – строго поправила она меня, – на йорка какого-нибудь или дворняжку малорослую не полезет. Ему интересно сильного под себя подмять, власть показать. Да пьяных не любит. Сына моего кто, думаешь, пить заставил бросить? Он, Сволочь. Такое вот полезное животное.

Старушка ласково погладила выгнувшего спинку кота и вывалила ему в миску корм из баночки. Видимо, после сражения на улице я действительно стала ей интереснее телевизора, за чаем мы немного поболтали, незаметно я вывела разговор на любимую тему стариков: болезни. Оказалось, моя подопечная на здоровье особо не жаловалась, так, легкие недомогания, усталость, старческая бессонница, лень.

– Витамины пьете? – поинтересовалась я.

– Пью, только чего-то толку от них мало.

– Это потому, что вы принимаете их орально, – со знанием дела заявила я, – в вашем возрасте витамины следует принимать внутримышечно, а лучше, внутривенно. У меня дед постоянно колется, знаете, какой бодрый?

– Дед? А сколько ему лет? – оживилась старушка. – Одинокий? Познакомишь? А какие витамины? Дорогие?

Из всех вопросов я выбрала те, ответ на какие был для меня наиболее удобен:

– Витамины самые простые, дешевые. Только вы с врачом посоветуйтесь.

Я почти знала, что ответит мне своенравная старушка:

– Вот еще! Этим врачам лишь бы унизить честного пенсионера. Сколько раз пыталась их научить людей лечить, все свое долдонят. Не буду я ни с кем советоваться. Ты мне на бумажечку напиши, что там твой дед употребляет.

– Я-то напишу, только в любой аптеке их не купишь. Понимаете, они недорогие, но очень действенные, поэтому страшно дефицитные. У деда аптекарша знакомая, я могу попросить и для вас.

– Попроси, милая, попроси, – согласилась старушка, – сама и колоть будешь.

– Нет, колоть я не умею. Если у вас нет знакомой медсестры, позвоните в вашу поликлинику, узнайте номер участковой сестры. Зарабатывают они мало, поэтому с радостью берутся за любую подработку.

Старушка согласилась, только попросила меня договориться с сестрой. Пожилые люди очень не любят устраивать всякие дела: задерганные служащие различных организаций часто срывают злость на медленно соображающих и плохо слышащих пенсионерах. Интересно, они действительно уверены, что вечно будут молодыми и толковыми, или у них просто фантазии не хватает заглянуть в будущее и представить себя на месте этих неуверенных в себе людей? Или совести.

Через десять минут я уже договорилась с Катькой о серии инъекций, бабулю же предупредила:

– Смотрите, Валентина Борисовна, внимательно проверяйте, из вашей ампулы набирает раствор медсестра или из своей. Я уже говорила, что витамины дефицитные, будет вам колоть какую-нибудь глюкозу, а эти, хорошие, себе забирать.

– Ой, я и не догадалась бы! – всплеснула руками Валентина Борисовна.

Я была уверена, что она проследит за Катькой. Первое время та будет присматриваться к одинокой старушке с хорошей квартирой в центре города, потом обрабатывать, потом думать, каким образом вколоть ей свое лекарство, потом… а потом в этом спектакле появится новый персонаж. Пока же за Катькой будут неусыпно наблюдать несколько видеокамер, которые я расставила в процессе уборки. Юля рассказала, что от одного укола человек лишь чувствует легкое недомогание, поэтому старушке вряд ли что-либо угрожает. А второго укола просто не будет.

– Ты уверен, что дата и время не изменятся? – уточнила я у Ариши.

– Для него это – дело чести, мон ами. Я так усердно поддразнивал его на предмет бюрократических проволочек, что он разобьется в лепешку, но выведет его секунда в секунду. Это – спор, а выиграть спор для мужчин – дело чести. Ты в этом ничего не понимаешь.

– Да где уж нам, барабанщицам и трубачкам, – хмыкнула я.

– Все еще дуешься?

– На что?

– Не притворяйся, что не понимаешь. Я практически позволил твоей подруге увести у тебя из-под носа жениха. Не просто позволил, а помог. Думаю, если бы он понял, что будущей его соседкой будешь ты, а не Алина, он отдал бы предпочтение именно тебе. Шансы с самого начала были равны, но Алина проявила инициативу, а ты была пассивна.

– Ты считаешь, что пределом моих мечтаний является тип, выбирающий невесту по уровню достатка и наличию загородного дома? Я становлюсь похожей на стареющую, никого не способную заинтересовать даму?

– Не важничай, девочка. До дамы тебе еще потеть и потеть. Не одно ведро шампанского за собственный день рождения предстоит выпить.

– Ты знаешь, я не люблю шампанское. А что касается этого будущего соседа, то мы с тобой должны только радоваться тому, что Алинке удалось его захомутать. Представляешь, как изменится наша жизнь, если у нее будет собственный дом! Никто не станет больше претендовать на наш коттедж как на приют для малолетних наркоманов, собачий клуб, базу скалолазов и спелеологов, никому не придет в голову перестраивать постройки и переформировывать сад, никто не станет приглашать к нам своих друзей и устраивать на ночлег бездомных. Мы будем свободны!

– Зря надеешься, дорогая, – усмехнулся дед, – фантазия твоей подруги – жадная штука. Ей всегда мало места, а если ее дом будет по соседству с нашим, то в один прекрасный день она просто снесет забор и соединит наши дома подземным туннелем. А так как к тому времени она нарожает детей, заведет собак и тропических животных, займется перевоспитанием полураскаявшихся преступников и поселит под своей крышей небольшую секту, то нам придется отсюда перебираться. Знаешь, пожалуй, у меня хватит накоплений на небольшой домик недалеко от Варны. Ты как?

– Если это дело у Алины выгорит, то согласна, – согласилась я, – при одном условии. Удирать будем под покровом ночи и без багажа.

– А знаешь, этот Александр сегодня приходил, спрашивал тебя. Просил номер твоего мобильного. Ты смотри, внучка, если дашь мне слово ограничиться детьми и собаками, оставив за бортом тропических животных и сектантов, я не буду против этого самого Александра.

Благодаря наличию камер в квартире Валентины Борисовны, я могла контролировать все, что там происходит. Катька приходила исправно, вела себя корректно, пока не предпринимала попыток колоть бабуле свое лекарство. Впрочем, Валентина Борисовна сама следила за этим и делала это весьма грамотно, не демонстративно. После ухода медсестры доставала из мусорного ведра ампулы и оставляла их до моего прихода: зрение у нее было слабое, а я легко могла прочитать едва различимое на ампуле название лекарства.

Мы были довольны друг другом: Валентина Борисовна не слишком утруждала меня ведением домашнего хозяйства, и что самое важное – не доверяла мне готовить, напротив, готовила сама и не выпускала из дома, если я на ее глазах не уничтожала тарелку жареной картошки или миску с пельменями. Такими темпами мне скоро искусственный живот не понадобится. Со Сволочью гулять она меня больше не отправляла, скорее всего, это действительно была только проверка. Гуляла со своим котом она сама, ранним утром и поздним вечером. Несмотря на активный прием витаминов, старушка все-таки страдала бессонницей.

Катька не вызывала в ней подобного доверия, но на чай регулярно напрашивалась, постепенно выводя старушку на откровения о ее жизни: есть ли дети, почему нет других наследников, приватизирована ли квартира. Старушка была одинока, а единственный сын… да что о нем говорить? Валентина Борисовна любила его, а лишившись, предпочитала не откровенничать об этом с посторонними. Прописана в квартире она была одна.

Очень быстро обычные чаепития стали напоминать зомбирование: Катька жаловалась на свой неустроенный быт, невозможность уйти от монстра-отца, терроризирующего ее своими бесконечными пьянками. В один прекрасный день она все-таки предложила бабушке подумать о пожизненной ренте: Катька ей бесплатный уход и весьма сносную сумму денег ежемесячно, старушка – завещание на квартиру. Валентина Борисовна обещала подумать.

– А что? – делилась она со мной на следующий день. – Ничего делать не надо, поставила себе закорючку и жируй всю оставшуюся жизнь.

– А как же сын? – спорила я. – Где он будет жить, когда вернется?

– Этому лоботрясу наука будет, – отмахивалась она. – Бросил мамку на старости лет.

– Не по своей же вине бросил, – оправдывала «лоботряса» я.

– Как это не по своей? Любил бы мамку, сидел бы дома, Сволочь выгуливал, за кефиром бегал. Виноват! И баста. И хватит об этом, а то рассержусь. Да и не вернется он. Забыл меня, поди, давно.

Старушка явно кокетничала. Я знала, что друзья сына регулярно передают ей солидные суммы денег, помогают в бытовых и прочих ситуациях, по мере возможности следят, чтобы старушку не обижали. Именно поэтому я никогда не приезжала к ее дому на своей машине. Да и не только поэтому. Не может у простого социального работника быть такой дорогой игрушки, как мой мини-купер.

На всякий случай свою экипировку социальной работницы я хранила на квартире у Вити Шилова, сумасшедшего электронщика, который снабжал меня всякими полезными электронными штучками. Мне удалось выцыганить у него комплект ключей, и, не тревожа хозяина, я скидывала у него обличье лягушки и превращалась в царевну. Или наоборот. Кажется, Витя даже не замечал моих регулярных визитов, поэтому, если бы кто-нибудь поинтересовался, не заходит ли к нему плотненькая дурнушечка, он ни за что не догадался бы, что речь идет обо мне.

Правда, один раз я чуть не пропалилась. Переодеваясь перед визитом к Валентине Борисовне, я умудрилась оставить в квартире Вити свой комплект ключей, а когда вернулась, Шилов куда-то испарился. Ждать его не было времени, поэтому я, ругая себя на чем свет стоит и озираясь по сторонам, под покровом темноты прокралась к своей машине и села за руль. Надеюсь, хвоста за мной не было. Да и не может вызывать горячий интерес задрипанная социальная работница, которая к тому же идеально ладит со своей подопечной.

«Хвосты» я чувствую интуитивно, поэтому вскоре смогла вздохнуть с облегчением, никто за мной не следил. Я подъехала к дому, загнала машину в гараж и, насвистывая, вошла в дом: несмотря на небольшую несостыковку с переодеванием, настроение у меня было хорошее. Перед горящим камином, нога на ногу, сидел Александр.

– Здрасти, – чуть пришепетывая, брякнула я.

Я забыла вынуть накладку, которую вставляла под переднюю губу для придания видимости неправильного прикуса, и она немного мешала мне говорить.

– Добрый вечер, прелестница, – усмехнулся он.

Еще и издевается! Ну, я ему покажу.

– Чего расселся? Где все?

– Сестры скоро будут, а Аристарх Владиленович отошел к телефону. Вы домработница?

– Еще чего, – фыркнула я, – я мать Алины. Девочки не говорили вам, что они сводные?

– Ой, извините, – вскочил Александр, – я, кажется, допустил бестактность?

– Больно надо, – села я на его место, – у нас каждый труд в почете. Я вот, например, бутылки собираю, и горжусь этим. Если бы не мы, сборщики бутылок, во что превратился бы наш город? Да и страна не досчиталась бы тонны-другой стеклосырья.

– Но мне кажется, ваша семья не испытывает нужды.

– Кажется ему! Кажется! Знаешь, на что построен этот дом? Куплены машины девочкам? Знаешь, какие деньги прожигает этот старец каждый день в казино? – патетически шепелявила я.

– Неужели…

– Впрочем, я не намерена обсуждать с тобой финансовые дела нашей семьи. Сам понимаешь, на бутылки не разгуляешься, бутылки – это хобби. На завтрак в «Макдоналдсе» хватает, и ладно. Ну, некогда мне с тобой разговаривать, сейчас молодежь на улицы выйдет, пиво покупать начнет, доходная кривая резко возрастет. Привет дочке. Кстати, не находишь, что мы с ней похожи? Не мычи, говори правду. Я привыкла к комплиментам.

Пока никто меня не застукал, я послала ему воздушный поцелуй и выскользнула за дверь. Прошла в свою комнату через гараж, приняла пристойный вид и спустилась вниз. Алинка уже «вернулась домой» и отчаянно кокетничала с Сашей, строя из себя светскую даму.

– Один-один, – пробормотала я, поправляя кочергой дрова в камине.

Со дня на день все должно было проясниться, а у Катьки и Яковцева все не хватало решимости сделать главный шаг. Результаты прослушивания показывали, что бабулю разрывают противоречия: с одной стороны, в ней говорит жадность, очень хочется ежемесячной дотации, которую сулит ей Катька, с другой – осторожность. Валентина Борисовна не страдала старческим маразмом и догадывалась, что подобные сделки иногда укорачивают жизнь одной из сторон. Эта нерешительность могла мне все испортить. Успех зависел буквально от минутной, если не сказать секундной, точности.

Я решила несколько катализировать процесс. На следующий день дождалась Катьку в подъезде, прижала ее к стенке и зашипела прямо в лицо:

– Слушай, подруга, ты кончай мою бабку обрабатывать. Я ее первая нашла, я на нее уже месяц горбачусь. Думала, сделала укольчик, и все? За это тебе квартирка обломится? Я, понимаешь, с авоськами по магазинам, с половой тряпкой по углам, кота ее облезлого выгуливаю, а она, чистенькая такая, пришла и все захапала! В общем, я тебя предупредила. Не отстанешь, глаза выцарапаю! И вообще, пока ты репу чешешь, я ее уже уломала. Через три дня квартира моя будет, так что больше тута не рисуйся.

Катька сначала испугалась, но потом поняла, что перед ней нищая работница собеса, с силой оттолкнула меня и парировала:

– Твое дело горшки выносить, вот и выноси. А не отстанешь, посмотрим, кто кому и что выцарапает.

Очень хорошо. Эта встреча заставит ее ускорить подписание завещания и замедлить доведение бабуси до могилы: слишком скорая кончина старушки может вызвать едкую зависть соперницы и, как следствие, месть в форме заявления в милицию.

В эти дни я, не отрываясь, прокручивала записи из квартиры Валентины Борисовны. Пока Катька вела себя безукоризненно, но я пригрозила, что квартира вот-вот перейдет ко мне, значит, не позднее чем за день до объявленной мною даты она должна привести к ней нотариуса.

Расчеты меня не обманули: ей, наконец, удалось сторговаться с Валентиной Борисовной. Они обговорили условия, но не назначили дату и время посещения старушки нотариусом, и мне, при всем моем старании, никак не удавалось уточнить эти данные. Точку в моих терзаниях поставил звонок с мобильного, который я оставила Васе и Люсе.

– Полина Андреевна, – вежливо отозвался Вася на мое «алло», – нам с вами необходимо встретиться. Правда, я не знаю, может, это мелочь, пустяк.

– Я сейчас подъеду на кладбище, – пообещала я.

– Не надо на кладбище, я в городе, в гостях. Подъезжайте к дому Яковцева.

Гостил Вася у бомжа, который жил под лестницей в подъезде Яковцева. Без Люси он держался неуверенно: в их паре она была явным лидером, Вася уютно чувствовал себя в ее тени.

– Вот, – протянул он разглаженный руками маленький желтый стикер, – прочитайте. Петруха мне много таких раздобыл, а на этой я фамилию знакомую увидел.

– Еранова, – прочитала я, – четверг, пятнадцать тридцать.

Дальше шел адрес моей Валентины Борисовны. Запись была сделана небрежно, крупными неровными буквами. Скорее всего, Яковцев записывал информацию, разговаривая по телефону. Они будут у старушки послезавтра, после обеда. Она согласилась на условия Катьки, значит, нотариус подойдет с документами. Идеальное совпадение! И я молодец, поторопила их не раньше и не позже, чем следовало.

Итак, завтра они должны оформить документы на квартиру и сделать первый укол. Вернее, решить сделать. Это было непременное условие: визит нотариуса и губительная для здоровья инъекция, и я решила рискнуть. Накануне я приготовила для старушки не обычную ампулу с витамином, а одну из тех которые использовала Катька для своих черных целей – раздобыла у Юли. Мурзина верила мне безоговорочно, к тому же одна ампула не могла причинить вреда. В любом случае я не позволю ввести инъекцию. А тот факт, что при благоприятном стечении обстоятельств все это сильно смахивало на подставу, меня не смущал: что же теперь, ждать, когда эта парочка действительно начнет готовить старушку к отправке на тот свет?

Ночь я спала плохо. Ариша обещал, что Ермака освободят из-под стражи утром, ровно в одиннадцать. Срок его заключения подошел к концу, и для меня было важно, чтобы из ворот тюрьмы он вышел именно этим утром, не раньше и не позже. Поэтому и пришлось подключить к делу деда и попросить его договориться о том, чтобы Ермака не выпустили на полсуток раньше или позже. На листочке стояло время обычного визита Катьки к Валентине Борисовне. Важно, чтобы и нотариус с медсестрой оказались пунктуальными, потому что, если они явятся утром, весь мой план полетит к чертям.