ГЛАВА 4

Все-таки полезно иметь под рукой таких свободных от условностей социальной среды помощников, как Люся и Вася. Ребята умудрились сутки не выпускать из виду мужа Ирины, им не впервой было ночевать у подъезда на лавочке, перекусывать на ходу, справлять нужду в подворотне. Уже на следующий день они предоставили мне превосходное досье на Сергея Седых, мужа Ирины.

В первый раз из дома он вышел около двенадцати, отправился в фитнес-центр. Люся купила разовый абонемент, проникла внутрь и крутилась возле формирующего красивые кубики на животе альфонса. Она смогла запечатлеть на фотоаппарат несколько моментов флирта последнего с инструкторшей. Самой важной частью этого флирта явился факт дарения симпатичного браслетика из дорогого бутика бижутерии. Несколько чмоков можно было простить, у представителей современного бомонда они не считаются преступлением, а вот растранжиривание денег жены на посторонних девиц – оставим.

После занятий спортом Сергей пообедал в ресторане, оставил щедрые чаевые и заехал в нотариальную контору. Люся зашла за ним и даже пыталась подслушать, о чем говорил ее подопечный за закрытой дверью, но дверь была закрыта плотно, а секретарша блюла секреты компании весьма бдительно. Люсе удалось услышать лишь несколько имен: Ирка, Серафима, Катька. Зато от ее внимания не ускользнуло, что у Сергея и нотариуса довольно дружеские отношения: разговаривали они долго, потребовали в кабинет кофе с коньяком, вышли обнявшись.

Мои приятели здраво рассудили, что дружба с нотариусом – не рядовой случай, и разделились: Вася остался возле конторы, Люся продолжила слежку за Сергеем. Васе удалось довести нотариуса до дома и у постоянно проживающего под лестницей подъезда бомжа выяснить, что нотариус, Валерий Яковцев, разведен, сожительствует с молодой медсестрой, Катькой, нужды не испытывает. По крайней мере, в его мусорном пакете можно найти почти свежие огрызки колбасы и едва самую малость подгнившие фрукты. Вася купил в ближайшем ларьке бутылку и попросил коллегу присмотреть за мусором Яковцева: колбасу он позволил забирать себе, а вот какие-нибудь исписанные бумажки – оставлять для него. Место работы, имя, фамилию медсестры Вася аккуратно записал на ладони.

Местный бомж жил под лестницей давно, был любознательным и вежливым, выгонял из своего подъезда наркоманов и других бродяг, и жильцы относились к нему снисходительно. Один раз ему даже удалось предотвратить ограбление квартиры: услышав из своего закутка тихий разговор злоумышленников, он постучал в первую попавшуюся квартиру и попросил вызвать милицию. Грабителей задержали, а благодарные хозяева спасенного имущества самолично затащили под лестницу старый диван и похлопотали за новоявленного консьержа перед участковым. Правда, не все жильцы относились к нему благосклонно, например, тот же Яковцев брезгливо морщил нос, а один раз даже пнул ногу, который необычный консьерж нечаянно высунул из под лестницы. Поэтому последний и согласился дружить с Васей против недоброго нотариуса.

Люся тоже достойно отработала обещанный гонорар: как и следовало ожидать, Сергей встретился со своей подругой: встреча была нежной, даже бурной, жила девица на последнем этаже многоэтажки, поэтому окна зашторивать не считала необходимым. По номеру, который Сергей набрал на домофоне, Люся вычислила расположение квартиры, и из окна чердака соседнего дома сделала серию четких и не оставляющий сомнений в неверности своего подопечного снимков: простых товарищеских чмоков там даже в начале не наблюдалось, все было гораздо серьезней. Перед визитом к подруге неверный оставил в ближайшем супермаркете среднюю зарплату учителя из провинции: являться перед возлюбленной без набора деликатесов и роскошного букета было не в его правилах.

Я пролистала газету объявлений, договорилась с печником и оконной фирмой, перечислила через Интернет деньги и попросила Васю и Люсю по мере возможности присматривать за Сергеем, его подругой и нотариусом: свою работу они выполнили, и выполнили ее так хорошо, что вполне могли бы еще нарыть для меня другие, не менее важные, сведения. Вася и Люся являлись натурами деятельными, проживание на заброшенном кладбище было бедно событиями, поэтому они с радостью ухватились за мое предложение.

Ариша переживал период нового увлечения, Алина куда-то исчезла, поэтому дома я была одна, и никто не мог помешать мне работать: я пролистала на экране монитора снимки с фотоаппарата, набросала схему.

Сергей водит дружбу с нотариусом. Судя по всему, в данный момент эта дружба подкреплена общим делом: просто так в гости в рабочее время обычно не ходят. Зачем мужу Ирины нотариус? Люся говорит, что в разговоре упоминалось имя Ирины, госпожи Серафимы и некой Катерины. Катька – имя медсестры, сожительницы Яковцева. Работает она в той же поликлинике, что и подруга Ирины, Юля. Это хорошо: Юля на нашей стороне, значит, сможет дать объективную оценку этой самой подруги нотариуса. Сегодня же постараюсь к ней заехать. Но сейчас, пока не стало слишком поздно, нанесу визит Ирине: должна же я поменять банку с кофе!

Ирина все еще была на больничном. Я купила положенных в этом случае фруктов, маленький йогуртовый тортик и напросилась в гости. Впрочем, «в гости» в данном случае казалось не совсем верным определением: мне надо было знать конкретно, что получил бы Сергей в случае смерти Ирины. Не зря же он провел столько времени у нотариуса!

Ирина выглядела плохо, была слаба. Набравшись наглости, я, как и в прошлый раз, заварила ей чаю, подменила отравленный кофе на новый, разрезала тортик.

– Ирина, поймите меня правильно и не делайте поспешных выводов, – начала я разговор, – я должна знать, есть ли у вас завещание?

– Да, – криво улыбнулась она, – я знаю, что произвожу впечатление доверчивой, даже глуповатой женщины. Вы думаете, обеспеченная, но сексуально озабоченная женщина нашла себе мальчика на содержании и наивно полагает, что он живет с ней из-за большой и страстной любви? Я догадываюсь, что Сереже нравлюсь не только я, но и мои деньги. А что плохого в том, что он любит во мне не слабое и никчемное создание, а сильную женщину? Что плохого в том, что я зарабатываю себе возможность иметь то, что хочу? Я не воровка, по трупам не разгуливаю, у жены и детей Сергея не увела, кому я делаю плохо? Кому он делает плохо? Грани морали никогда не бывают четкими. А что касается моей наивности… знаете, у меня в жизни была ситуация, когда мужчина сделал мне очень больно. Я ему верила безоглядно, а его интересовали только мои деньги. Тогда я дала себе слово, что, как бы я ни была влюблена, как бы ни верила мужчине, все мои средства будут оформлены только на меня, а наследниками, в случае моей смерти, станут племянники. Понимаешь, это страховка не от покушения на мою жизнь, а от покушения на мою душу. Сергей знает о завещании, он никогда не просил меня переоформить на него хотя бы квартиру или его машину, он уважает мое решение и любит меня не за то, что я обеспечиваю его материально.

Вот это фокус! Какие дела могут быть у Сергея с нотариусом, если он гол, как церковная мышь? Что-то тут не сходится. В данный момент, он никак не может желать смерти супруге, иначе лишится всего, к чему привык, включая квартиру и машину.

– Бедный Сережа! Он так верит мне, а я предаю его самым подлым образом. Но я не могу иначе, не могу!

Я с удивлением смотрела на Ирину. Она плакала. О каком предательстве она говорит? Кто в этой паре безоговорочно верит партнеру?

– Перед отъездом я хотела бы увидеть результаты вашей работы, – взяла себя в руки Ирина, – вы понимаете, о чем я.

– Понимаю, – согласилась я, – и почти готова отчитаться перед вами. Но сначала объясните ваши последние слова: кого вы предаете? При чем здесь ваш муж?

– Я никому не говорила об этом, даже ему. Подруг у меня больше нет, а Сергей не простит меня. Я боюсь смотреть ему в глаза! Но утопающий обычно хватается даже за соломинку. Жизни его ничего не угрожает, я оставлю ему сумму, на которую он сможет купить скромную квартирку и существовать какое-то время. Вам я расскажу все, вы и так знаете больше других. Госпоже Серафиме открылся путь, который поможет мне полностью исцелиться и снять проклятие.

Как выяснилось, целительница не нашла ничего лучшего, как настоять на том, чтобы Ирина отреклась от всего мирского и уехала в Сибирь, в скит отшельников. По ее словам, именно в этом скиту наблюдается наивысшая концентрация исцеляющих сил природы, а святость, которая окружает это место и людей, находящихся в нем, побеждает любое проклятие. Пара лет жизни в скиту – и человек словно получает броню от сглазов, порчи, нарушении целостности ауры.

– Я понимаю, что потом мне придется начинать все сначала, но я сильная женщина, я справлюсь. А сейчас все эти жизненные блага теряют всякий смысл. В могилу их с собой не унесешь.

– Понятно, – протянула я, – вам – все бросить и уехать в Сибирь. А зачем Сергею покупать скромную квартирку? Пусть ждет вас здесь.

– Я же сказала, в скит принимают только тех, кто отречется от всего мирского. Я должна продать недвижимость и перечислить деньги настоятелю монастыря, который покровительствует скиту. При монастыре находится приют для одаренных детишек-сирот, из них готовят иконописцев и церковных певчих. Мои деньги пойдут на благое дело.

– Это вам настоятель рассказал?

– С настоятелем я общаться не буду. Серафима говорит, что мне не стоит даже показываться в монастыре – он действующий и мужской, закрыт для посещения и запрятан в тайге.

– Как будет оформлена передача денег?

– Я переведу их на счет настоятеля, его реквизиты уже дала мне госпожа Серафима. – Ирина помахала перед моим носом визиткой. – И хватит обо мне. Вы обещали отчитаться о проделанной работе.

Я помолчала. Вывалить все на голову Ирины сейчас? Но я и для себя еще не все моменты прояснила.

– Когда вы планируете начать оформление продажи дома, дачи, машины?

– Как можно скорее. Я уже связалась с риэлторской компанией, но оказалось, что у меня не все в порядке с документами, пришлось заплатить за ускорение, через неделю можно начинать искать покупателя. Чтобы Сережа ни о чем не догадался, на это время я оформлю ему путевку на поездку по Европе, это на три недели, я спокойно успею все закончить и уехать. Но какое это имеет отношение к делу?

– Самое прямое. Вы правы, Сергея пока не надо ставить в известность. А отчет о выполнении моей работы я предоставлю вам завтра. Сейчас у меня на руках нет кое-каких доказательств.

Я улучила момент, когда Ирина на минуту вышла, и сняла на камеру мобильника визитку с номером счета настоятеля. Мы договорились о времени и расстались. А что, очень хитро придумано: Сергей подкупает Серафиму, та задурманивает голову его жене, отрава медленно, но верно действует, единственный человек, способный все расставить по своим местам, Юля, нейтрализована и зачислена в стан злейших врагов. А в это время Сергей открывает счет и преспокойно ждет, когда благоверная распродаст свое имущество и перечислит на его счет деньги, Ирина уезжает в Сибирь и, в лучшем случае, поселяется в заброшенной деревеньке, выдаваемой за скит. Когда она вернется, жуликов уже и след простынет. А к госпоже Серафиме у нее претензий не будет: целительный таежный воздух, ограничения во вредной пище, простой физический труд выведут остатки отравы из организма, и Ирина поправится. Или не поправится. Но тогда предъявлять претензии будет уже некому.

Не откладывая, я позвонила Юле и договорилась о встрече. Она как раз заканчивала обход своего участка, и я подъехала к пятиэтажке, где она обслуживала последнего на сегодня пациента.

– Юля, в вашей клинике работает медсестра, Катерина Зубова, что вы можете о ней сказать?

– Знаете, Полина, вообще-то я не сплетница, но понимаю, что спрашиваете вы не из праздного интереса. Нехорошая у нее репутация. То в ее смену сильных обезболивающих не досчитаются, то с пациента деньги за бесплатную процедуру потребует. Она на своем участке ходит по старикам, уколы делает, так сестры болтают, что ее пациенты с какой-то странной периодичностью на тот свет отправляются. У меня нет доказательств, но по слухам, двое из них оставили ей свои квартиры. У нее сожитель нотариус, чего ему стоит грамотно оформить сделку со стариком! Еще раз повторяю, доказательств у меня нет, – оговорилась Мурзина.

– А вы знаете этого нотариуса?

– Откуда? С Катькой мы не общаемся.

– Фамилия Яковцев вам ничего не говорит?

– Говорит. У Сергея есть друг, Валерка Яковцев, они со школы неразлучны. Он, кстати, тоже нотариус.

– И любовник вашей Катерины, по совместительству, – почти весело закончила я.

Теперь становилось ясно, что связывало всех четверых. Яковцев, скорее всего, помог придумать не очень далекому Сергею эту комбинацию. Катька подобрала препарат, рассчитала дозировку и проконсультировала мужа. Подкупленная госпожа Серафима позволила довести состояние Ирины до критического, рассорила ее с подругой, которая могла догадаться, в чем тут дело, убедила избавиться от всего мирского, дала номер счета Сергея, выдав его за номер счета настоятеля монастыря. Таким образом, отдав сравнительно небольшую сумму за работу нотариусу, знахарке и медсестре, Сергей становится обеспеченным человеком и избавляется от супруги.

Все просто и логично. Конечно, если бы этим делом занялась милиция, то они тоже бы поздно или рано разгадали эту комбинацию, но какой следователь заведет дело под названием: «Проклятие подруги»? Интересно, этот фактор преступники учитывали или все сложилось так удачно совершенно случайно?

– Юля, вы просто обязаны достать мне список пациентов этой Катерины. Тех, кому она помогала на дому. Желательно за последний год. Понимаю, что просьба непростая, но на кону – жизнь вашей подруги и ваша честь, простите за высокопарность. Справитесь?

– Конечно, – пожала плечами Мурзина, – сложного ничего нет, все записи в журнале в регистратуре. У меня как раз там сейчас племянница-студентка подрабатывает, девочка серьезная, болтать не будет, все выписки сделает.

Серьезная девочка подготовила мне список уже на следующий день. Работу выполнила аккуратно, каллиграфическим почерком, не забыв указать домашний адрес, телефон, дату рождения и, самое важное, дату смерти тех, кто скончался за предыдущий год. Я выписала данные на почивших и засела за телефон.

Я представлялась работником поликлиники и сварливым голосом требовала ответить, почему Иванов Иван Иванович или Петрова Дарья Никифоровна не прошли флюорографию. Чаще всего мне отвечали, что дедушка или бабушка умерли. Я повелевала перечислить всех проживающих в квартире, достигших четырнадцатилетнего возраста, напоминала о важности своевременного диагностирования заболеваний легких и вычеркивала старика из списка. Обычно фамилия хотя бы одного члена семьи совпадала с фамилией умершего пенсионера, значит, в квартире проживали наследники.

В результате проделанной работы у меня в списке осталось пять фамилий. Здесь уже без помощи представителей власти обойтись было нельзя. Я набрала номер старого друга моих родителей, полковника ФСБ Курбатова, и пионерским голосом закричала в трубку:

– Дядечка Сережечка, пожалуйста, помогите!

– Во-первых, здравствуй, – крякнул он, – во-вторых, признавайся, какую опять кашу заварила?

– Как вы могли подумать? – оскорбилась я, – просто Алинка опять с ума сошла, устроилась в пионервожатые и решила создать тимуровскую команду. Все одинокие старики на участке у нее уже в списке, а пятерых никак найти не может. Не то умерли, не то в доме престарелых, не то родственники нашлись. Представляете, адреса есть, а стариков нет!

– Так пусть в ЖЭКе узнает, – ломался полковник.

– Вы не знаете, какие там бюрократки сидят? К ним по делу-то идти страшно, работают так, будто оказывают вам огромное одолжение. А тут и вовсе слушать не будут.

– Ладно, записываю, – согласился он.

Я продиктовала ему фамилии и адреса, попросила уточнить, на кого были оформлены квартиры в случае смерти стариков.

– Перезвони через часок, лгунишка, – попросил Курбатов, – и не думай, что я поверил в твою байку про тимуровцев. Если бы ты не была дочкой Андрея, и слушать не стал бы.

– Спасибо! – не обиделась я на «лгунишку».

Через час у меня на руках были необходимые данные: после смерти троих стариков квартиры продали их дети, жилплощадь двоих после кончины была оформлена на Катьку Зубову, а впоследствии перепродана.

В общем, вина этой четверки не подлежала сомнению, но мой внутренний судья требовал учитывать презумпцию невиновности, поэтому я не могла приступить к делу, не найдя последнего доказательства: открывателем счета должен быть Сергей.

План мой был настолько не рассчитан на успех, что вполне мог сработать. Если не получится сейчас, придумаем что-нибудь поумнее и посложнее. Я нашла отделение сбербанка, стоящее ближе всего к дому Ирины, выбрала время, когда в нем не было клиентов, и подошла к кассе.

– Девушка, я потеряла сберкнижку, – жалобно проныла я в окошко, – чего мне делать-то?

Девушка лет пятидесяти недовольно посмотрела на меня поверх очков:

– Заполняйте заявление о восстановлении. Номер помните?

– Нет, конечно. Но я его записала.

Я внесла паспортные данные со своего второго паспорта в бланк, указала номер счета, списанный с карточки.

– Приходите завтра, – бесстрастно объявила работница сбербанка.

– Нет, мне сейчас надо, – не сдавалась я, – папка деньги перечислил, велел узнать, пришли или нет. Если сегодня не отзвонюсь, он мне голову оторвет.

– Злой у тебя папка.

– Добрый, – не согласилась я, – деньги высылает каждый месяц.

Кассирша сомневалась, и тогда я, убедившись, что других клиентов в операционном зале нет, ловко просунула в узкую щелочку купюру.

– Пожа-алуйста!

Женщина недовольно вздохнула, но деньги взяла. Пощелкала клавишами на клавиатуре и строго посмотрела на меня:

– Девушка, вы что, в тюрьму меня засадить хотите? Этот счет открыт вообще на мужчину.

– Папочка перевел его на себя?

– У вас с папочкой разные фамилии?

– Ой, – удивилась я, – значит, номер счета перепутала. Как, говорите, фамилия владельца счета?

Кассир опять пощелкала клавишами и посмотрела на меня уже не строго, а со злобой:

– Ты чего мне тут спектакль разыгрываешь? Я по фамилии посмотрела, не открывали мы на тебя никакого счета. А ну, брысь, пока я милицию не вызвала! Развелось жуликов.

Так я тебе и ушла. Счет был открыт в этом отделении, и теперь никакие злобные тетки, не предоставив мне нужной информации, выкурить меня отсюда не смогли бы.

– Не грубите мне, – с достоинством произнесла я, – ничего противозаконного я не делала. Подумаешь, ошиблась. А насчет жуликов вы совершенно правы, их действительно развелось много. И ладно еще цыгане там какие, а то, представляете, работники сбербанка! Сама видела, как одна такая даже деньги брала за простую услугу. Ужас. Кстати, у вас в зале камера для красоты висит или записывает? Хорошее изобретение. Если возникнут проблемы, может явиться доказательством. А если не возникнут, то останется простая и заурядная запись: кассир работает себе, берет деньги, как ему и положено, выдает квитанции. Вы ведь можете дать мне какую-нибудь бумажечку, будто это квитанция за оплату услуг?

Тетка оказалась не такой уж и глупой, свирепо сверкая очками, она, накарябала что-то на листке, перевернула его и просунула в окошко. Я поблагодарила, быстро сунула листок в карман и выскочила за дверь. Уже на улице достала свою добычу и прочитала фамилию владельца счета: Седых С. В.