ГЛАВА 13

Откровенно говоря, посещение свалки не принесло мне каких-либо удивительных открытий, просто подтвердило: следователь мужу Ирины попался в высшей степени бестолковый, и, вместо того чтобы выяснять степень причастности Сергея к исчезновению жены традиционными способами, носится с идеей совершения немотивированного убийства в припадке раздвоения личности. Гораздо более важной для меня была реакция подследственного. Сергей будто гордился навязанной ему ролью умалишенного и даже признавал, что действительно мог убить жену. Что это, следствие потрясения после пребывания в камере или игра? Может, он так умен, что решил играть роль сумасшедшего до того, как найдут Ирину, живую или мертвую? Что взять с придурковатого? В любом случае идея, подкинутая Коневым, мне нравилась.

Я не поленилась, добралась до дачи Ирины и сквозь редкие осенние кусты полюбовалась, как несчастные и злые до чертиков мужики в форме снимают дерн на шести сотках. По даче уныло бродила служебная овчарка, и лишь Конев и Седых испытывали определенное возбуждение. Сергей набрался наглости, ходил по участку и давал парням указания, Конев покрикивал на тех, кто, по его разумению, искал не особенно тщательно. После продолжительных земляных работ Конев и Сергей посовещались, эмоционально и деловито покивали в сторону лесопосадок и расселись по машинам.

Хорошо Сергею, «в тюрьме сейчас макароны», а бедным грязным и уставшим сотрудникам доблестной милиции добираться до дома в маршрутках, пугая честных граждан отвратительно грязными форменными ботинками. На завтра, судя по всему, намечалось прочесывание леса. Судя по свирепым взглядам землекопов на Сергея, я заволновалась, как бы моего подопечного не пристрелили раньше времени «при попытке к бегству». Но Конев был рядом, он не мог так просто расстаться с таким интересным и податливым подследственным. Видимо, сотрудники и члены семьи не баловали его теории вниманием. Надеюсь, им не придется прочесывать еще и линии городской канализации. Жалко ребят, за такие гроши – столь тяжкий труд.

Несмотря на сострадание к работникам правоохранительных органов, поселившееся в моей душе, настроение у меня было превосходное. План дальнейших действий был практически готов, не хватало лишь кое-каких деталей. Я вернулась домой, достала футляр саксофона, сдула с него пыль и вынула инструмент. Дед где-то развлекался, Алина после краха ее расчетов относительно Гнеушева зализывала душевную рану дома, поэтому никто не мог помешать мне немного помузицировать. Что поделаешь, для кого-то единственная опора в дни сомнений и тягостных раздумий – русский язык, а мне помогает расслабиться и определиться с планами – саксофон. Как в дни сомнений, так и в дни триумфа.

На дворе осень? Осень. Я не стала оригинальничать и взяла за основу импровизации «Осенней песни» Клода Дебюсси. В детстве я была исполнительной и послушной девочкой, все делала по правилам, может, у меня ностальгия?

Едва я оборвала последнюю ноту, как композицию продолжил отчаянно дребезжащий дверной звонок. И кого нелегкая принесла?

Нелегкая принесла Алинкиного экс-жениха. Не гнать же бедолагу с порога! Я пригласила его на кухню, предложила кофе.

– С удовольствием, – согласился он. – А где же ваша сестра? Который день не могу до нее дозвониться.

Ну вот, так и знала, что именно мне придется выкручиваться и давать парню отворот. И почему я, неглупая и волевая девушка, всегда попадаюсь на наживку подруги?

– Алине срочно пришлось улететь в Швейцарию, – не придумала ничего более оригинального я. – Понимаете, гастрит разыгрался, а тамошние воды ей помогают.

– Как романтично, – восхитился Александр, – воды, Швейцария… Вы – начитанная девушка, Полина, наверное, воспитывались на Тургеневских романах?

– Это не я, это моя сестра Алина, – с досадой отреклась от собственной начитанности я.

– Точно, сестра? – переспросил он. – Может, все-таки больше подруга?

– Вы все знаете?

– В первый же день догадался, что девушка, мягко говоря, фантазирует.

– А зачем тогда столько времени водили ее за нос? Это жестоко, Саша.

– Понимаете, Полина, хотя я и работаю риелтором, по образованию я – психолог. К сожалению, любимую работу пришлось бросить, не очень хочется быть гордым, но бедным. Зато в жизни мое образование мне помогает. В нашей конторе у меня самый высокий процент сделок, а еще я практически безошибочно могу определить вруна. Вот скажите, тот ваш визит в наше агентство – разведка? Вы искали меня?

– Угадали.

– Я заметил, что Алина следила за мной, и ждал вашего визита. После того как вы выяснили мой материальный статус, ваша подруга исчезла. Впрочем, я с самого начала не питал на ее счет иллюзий. Гораздо более интересной персоной для меня были вы.

Я не особенно вслушивалась в его слова, разгадал так разгадал, эка невидаль. Не так уж и сложно было вычислить намерения моей открытой подруги. А вот то, что он является дипломированным психологом, мне на руку.

– Вы сказали, что действительно увлекались психологией? – перебила я его.

– И сейчас увлекаюсь, – подтвердил он. – Знаете, эта наука развивается семимильными шагами. Конечно, в современной прессе много псевдонаучной шелухи, но иногда попадаются потрясающие факты, подтверждающие или опровергающие теории. Вот, например, недавно купил какую-то сомнительного вида брошюрку, и вдруг натыкаюсь на…

– А раздвоение личности? Что вы знаете про раздвоение личности? – крайне невоспитанно оборвала его я.

– Забавно, что вы об этом заговорили. Ученые до сих пор спорят по поводу данного психического заболевания, а в официальной психологии оно вообще является лженаучным.

– И у вас есть материалы по этому вопросу?

– Конечно.

– Можете дать почитать?

– Буду рад. Более того, если располагаете временем, могу хоть сейчас прочитать вам целую лекцию. Как-то давно я готовил для одного журнала серию статей по этой тематике, да только журнал закрыли, статьи так и не опубликовали. Начнем прямо сейчас?

– Валяйте, – позволила я.

Александр засиделся у меня допоздна, проводила я его уже ближе к полуночи, расстались мы, страшно довольные друг другом. Конечно, я понимала, что заявился он ко мне не просто ради дружеской беседы, но надеялась, что смогу держать его на расстоянии. Как мужчина он меня не волновал, а вот как приятель и профессионал, мог принести немало пользы. Так что Алине в конечном счете я была благодарна.

Пару дней я провела в подготовке, а потом позвонила Ирине и попросила ее дать знать в милицию, что с ней все в порядке. В тот же день Сергея отпустили. Хотела бы я видеть физиономию Конева и тех ребят, которые под его руководством вскопали гектар земли и исследовали зловонную свалку! Как я и ожидала, злющий на весь белый свет Конев не счел нужным объяснить экс-подозреваемому причину его освобождения, он просто сухо извинился и выставил его за дверь. Сергей вышел на свободу в полном неведении относительно того, на каком свете находится его супруга и что, собственно говоря, произошло.

Вернувшись домой, он пару дней отсиживался в квартире, отмываясь, отъедаясь и соображая, как ему жить дальше. Я заблаговременно установила камеры видеонаблюдения в Ирининой квартире, поэтому могла беспрепятственно наблюдать за всеми его действиями. Кроме того, я подстраховалась и подколола за воротник его кожаной куртки жучок. Теперь я могла не только наблюдать за ним в его квартире, но и слышать его, когда он находится на улице. На третий день Сергей пришел в себя и начал обзванивать своих подельщиков. Мобильные всех троих, по понятной причине, были заблокированы, поэтому ему пришлось набирать домашние номера. Забавно было наблюдать за сменой выражения лица Сергея, когда раз за разом на его просьбу подозвать к телефону известных товарищей, ему отвечали: «Здесь такие не проживают».

Муж Ирины был обескуражен. Как же так? Люди, с которыми он затеял такое выгодное дело, исчезли, не оставив никаких следов? А существовали ли они вообще? «А был ли мальчик-то? „Пометавшись по квартире, он оделся и поехал к офису госпожи Серафимы. Помотался немного рядом с подъездом, потом, решившись, поднялся по лестнице и уперся глазами в табличку: „Студия дошкольного развития детей „Белочка“. Какая «Белочка“? Куда подевался салон «Хрустальный шар“? Сергей следил за своим здоровьем, спиртным не увлекался, поэтому приписать происходящее с ним белой горячке никак не мог. Какое-то время он сидел дома и тупо набирал номера жены, друга, гадалки – все тщетно.

Радовало одно: в доме остались фотографии Ирины и принадлежащие лично ей вещи, значит, все происходящее не было полным бредом, и исчезнувшие люди находились где-то рядом. Спустя еще день Сергей начал разговаривать сам с собой:

– Если я ее убил, то куда спрятал? А если не убил, то куда спряталась она? А Яковцев? Серафима? Катька? Их я тоже убил? Зачем? Может, просто у нас все получилось: Ирка давно в Сибири у поселенцев, а деньги перечислены на мой счет?

Бедняга бросился к шкафам, начал вытряхивать все их содержимое, внимательно перебирать бумаги. Ничего, указывающего на удачный исход дела, ему не попадалось. Наконец, он нашел спрятанную им же новенькую сберкнижку. Как был, в старом спортивном костюме, Сергей побежал в банк. Увы, счет оказался пуст. Ирина так и не перечислила не него деньги. Более того, карточка самого Сергея, на которую Ирина клала ему деньги на карманные расходы, оказалась заблокирована.

После повторного тщательного обыска Сергей понял, что все гораздо хуже, чем ему казалось вначале. Кроме бесполезной пустой сберкнижки, в доме не имелось ровным счетом ничего, указывающего на деньги: ни наличных, ни бумаг. Даже золото, которого у Ирины, как у любой обеспеченной женщины было немало, исчезло самым обидным образом. Катастрофа! Содержимое холодильника стремительно улетучивалось: Сергею начал угрожать элементарный и пошлый голод.

Как всегда в трудные минуты, этот мужчина поспешил взвалить все свои проблемы на женщину. Деньги надо было экономить, поэтому он наломал на общественной клумбе несколько веточек поздних, из рано засохших мелких кустовых хризантем и отправился к подруге. Девица встретила его слезами:

– Сереженька, представляешь, все унесли, все! И шубку, которую ты покупал, и жемчужный гарнитур, и колечко с бриллиантиком. Я вторую неделю реву, а ты как в воду канул. Я уж думала, что ты меня бросил. Грымза не пускала? Она догадалась? Я давно говорила, тебе построже с ней надо. Накажи ее, раскрути мне на новую шубку. Смотри, скоро зима, а я голая. Совсем голая. Совсем-совсем.

– Совсем-совсем? – мурлыкнул изголодавшийся по женской ласке экс-узник, и какое-то время мне не поступало никакой новой информации.

– Козлик, я голодный, как верблюд после долгого перехода, покорми меня чем-нибудь вкусненьким, – попросил исполнивший свой долг Сергей.

– Конечно, милый. Ты сегодня с пустыми руками, поэтому могу сделать только глазунью.

– Извини, милая, у меня проблемы.

– Проблемы? Грымза достает?

– Грымза пропала. Представляешь, исчезла, сука, меня из-за нее все это время в тюрьме держали. Поэтому, откровенно говоря, я тебе и не звонил.

– И как ты теперь? – В голосе его подруги послышался легкий холодок.

– Отвратительно, киска. Денег нет, веришь, сегодня заправиться не на что было, пришлось на общественном транспорте добираться. И главное, я даже не знаю, на что рассчитывать. Думал, смогу провернуть одно дельце и стать свободным и богатым, а теперь даже не знаю, свободен ли я, что уж говорить о богатстве. Пожалей меня. Мне так одиноко.

– Так, погоди, получается, ты освободился от грымзы?

– Получается. Теперь ничто не помешает нам любить друг друга, – вдохновенно пообещал он.

– И денег у тебя тоже нет?

– Увы. Но я что-нибудь придумаю. Можно пойти работать, например.

– И квартира, по сути, не твоя, и машина?

– Зато у меня есть твоя любовь, – постарался увести разговор в сторону от неприятной темы Сергей, – знаешь, там, за решеткой, в этой грязи и вони, мне помогла выжить только надежда на то, что на свободе ждешь меня ты. Ты не представляешь, как быстро происходит переосмысление ценностей, когда человек находится в преисподней. Не беспокойся. Мы будем работать, сначала нам будет тяжело, а потом…

– Убирайся.

– Не понял.

– Убирайся, я сказала!

В голосе девушки теперь звучал металл.

– Я и так всего лишилась, а тут еще ты: «Подайте, Христа ради». Ты совсем глупый? Не понимаешь, что теперь наши отношения невозможны?

– А любовь? Влечение? Нам было так хорошо вместе.

– Не спорю. Только ты забыл добавить самое главное. Любовь тоже хочет кушать, а влечение бывает не только сексуальное. Что ты собой представляешь без денег своей грымзы? Ноль! Очень симпатичный, гладкий, но ноль.

– Масик, – продолжал унижаться Седых, – понимаешь, я сейчас действительно в кошмарном положении. Дай мне в долг на первое время или хотя бы пусти к себе пожить. Дома так пусто и мрачно, я не привык быть совсем один.

– Без жены ему пусто, – уже совсем по-базарному закричала девушка, – ко мне прибежал. А ты думал, каково мне? Меня ограбили, унизили, чуть не убили, ты пропал, деньги кончились. А ты знаешь, какую записку мне подбросили? Знаешь, что кто-то считает, что я сплю с убийцей? Хочешь, чтобы меня тоже в тюрьму отправили? Мне и так не по себе, а тут еще и нищие на пороге клянчат. Самой жрать нечего! Пошел вон!

Послышался шум борьбы, громкий хлопок двери, тяжкий вздох.

– Я повешусь, и тебе будет стыдно, – крикнул он.

– Веревку одолжить? – глухо из-за двери парировала девица.

Спустя некоторое время, Сергей вышел из подъезда, полез в карман, пересчитал мелочь в ладони. Потом он достал было мобильник, набрал номер, досадливо отключился и положил телефон обратно в карман. Судя по тому, что перезванивать он не стал, я поняла – на телефонном счету закончились деньги. Бедняга вздохнул, поднял повыше воротник и направился пешком по улице. Вскоре стало ясно, что Сергей обходит своих многочисленных приятелей в надежде разжиться хоть небольшой суммой на первое время. Сегодня ему патологически не везло: одни быстренько сворачивали разговор, как только он признавался, что совсем недавно был под следствием, другие удивлялись, сочувствовали, но «помочь ничем не могли», третьи откровенничали на тему: «Серега, ты же сам понимаешь, что отдать в ближайшее время не сможешь, так что извини, с некредитоспособными дела не имею».

Седых пытался напомнить бывшим друзьям о тех временах, когда он, не считая денег, угощал их в ресторанах, одалживал крупные и не очень суммы, никогда не напоминая о возврате долга, но все было тщетно. Кредит доверия улетучился вместе с источником его былой щедрости, Ириной.

Погода меж тем портилась, на улице становилось холоднее, зарядил мелкий дождичек. Унылая фигурка Сергея вызывала если не сострадание, то уж точно несколько брезгливую жалость. Если бы я не знала, что он планировал сделать с любящей и ни в чем не провинившейся перед ним женщиной, может, мое сердце дрогнуло бы, и я бросила бы в его шляпу копеечку. Кстати, ему очень пойдет этот образ: красивый, в прошлом, мужчина с бледным, изможденным лицом, на паперти читает классику, что-нибудь вроде «У врат обители святой стоял, просящий подаянья, бедняк…» или «Подайте милостыню ей». Кстати, если бы он умел играть на каком-нибудь классическом музыкальном инструменте, скрипке например, он бы очень неплохо смотрелся. И чего это профессиональных попрошаек все тянет на дешевый шансон?

Увлекшись своими фантазиями, я чуть не упустила Сергея. Надо же! Стоило немного отвлечься, как ему повезло. Двое каких-то слегка подвыпивших приятелей радостно хлопали его по плечам и, похоже, совершенно не смущались его новым статусом:

– Только из ментовки? Ну, ты гляди! И как удалось отмазаться?

Седых и сам не знал причины своего освобождения, поэтому решил, что в этом сыграла роль его новообретенная душевная болезнь.

– У меня раздвоение личности. Лично сам я ни в чем не виноват, за все в ответе мое второе «я», – объяснял он.

– И в ментовке купились на эту фигню? – присвистнул один.

– Следователь понимающий попался, – пояснил Сергей, – такой душевный мужчина.

– Слушай, так это что же получается, теперь можно вытворять что хочешь, грабить, резать, насиловать, а ментам говорить, быдто ты тут ни при чем? Во всем виновато раздвоение личности?

– Вам нельзя, – с гордостью ответил Седых, – это очень редкое заболевание: бывает только у тонко развитых личностей.

– А мы, значит, грубо развитые? А я вот сейчас как огрею тебя вон тем кирпичиком и скажу, что это моя вторая личность повздорила с твоей второй, а первые наши вовсе не виноваты, а даже очень дружат. Тебе это понравится?

– Да не ссорьтесь вы, – остановил его товарищ, – идемте лучше это дело отметим. Не каждый день оттуда выходят.

– Хорошо бы, – обрадовался Сергей, – только я…

– Да брось ты, – отмахнулся его приятель, – ты теперь человек свободный, ни перед кем оправдываться не надо. Нажремся сейчас до потери человеческого облика, на люстре покачаемся, отметим.

– Да? Ну, тогда пошли, – согласился Седых. – Честно говоря, я сейчас бы слона съел. И море выпил.

Хотя я и отношусь к слонам с большой симпатией, в данный момент тоже не имела ничего против ужина в ресторане. Я припарковалась рядом, заняла столик недалеко от интересной мне компании и заказала ужин. И не приготовленный на пару ломтик рыбы со спаржей без соли, как учат гламурные журналы, а самую примитивную свиную отбивную под грибным соусом и жареные на углях овощи. У меня работа нервная. Мне необходимо сытно и вкусно питаться.

Гуляли приятели широко. Коньяк брали не из дешевых, на закусках не экономили. После первой бутылки Седых начал слезливо признаваться товарищам в любви и жаловаться на тех, кто отказал ему в поддержке.

– Все, все из моих рук кормились, – невнятно выговаривал он, – а как грянул гром (грохот грома он образно изобразил ударив вилкой по тарелке), так и нету их, друзей этих. Тю-тю. Разбежались. А вот вы не разбежались!

– Не-ет, мы не разбежались, – поддержали его собутыльники, – мы не такие.

– Вы не такие!

Белиберду о настоящей дружбе они несли часа полтора. Сергея развезло основательно: голодный с самого утра, промокший, он захмелел с первой же рюмки.

– А пойдемте-ка в баню! – провозгласил вдруг один из приятелей, – в бане хорошо, тепло, девочки.

– В баню! – поддержали его остальные.

Троица потребовала счет.

– Плати, Серега, а мы – в туалет, – скомандовал один из собутыльников.

– Не-е-е, – хитро сощурился и помахал пальцем в воздухе Седых, – я сегодня на мели, я не плачу.

– Хорошо, – легко согласился его товарищ, – тогда мы просто в туалет.

Сергей послушно кивнул и стал ждать, уставившись в одну точку. Его приятели, как и следовало ожидать, тихо и плавно ретировались, поддерживая друг друга и поминутно прикладывая пальцы к губам. Дальнейшее было предсказуемо. Я, не торопясь, расплатилась и стала ждать на улице возле черного хода. Спустя минут пятнадцать двое охранников вынесли из двери бесчувственное тело и бросили возле бачка с отходами. Я подождала, когда они скрылись, и подошла к бедолаге. Поработали охранники профессионально, за ужин ему пришлось расплатиться выбитым зубом и основательно расквашенным носом.

Я аккуратно потрясла Сергея за плечо. Он застонал.

– Вставай, я помогу тебе добраться до машины.

Побои, кажется, немного выбили из него хмель, по крайней мере посмотрел он на меня довольно осмысленно:

– Уйди. Ты некрасивая.

Конечно, некрасивая. Профессиональный грим творит чудеса.

– Ну и что, – не обиделась я, – зато добрая. Я отвезу тебя домой.

– Я грязненький, – всхлипнул он, – меня в лужу кинули.

– Ничего, у меня чехлы в машине хорошие, водостойкие. Вставай.

Наконец он послушался, и вдвоем мы кое-как добрели до моей машины. Я помогла ему забраться на заднее сиденье и захлопнула дверцу. Сергей заплетающимся языком промычал свой адрес, и я тронула машину. В доме Ирины я свалила его на диван, после чего он сразу же оглушительно захрапел. Убедившись, что теперь его не разбудит и пушка, я позвонила деду:

– Ариша, я не приду сегодня ночевать.

– Как это так, – загремел он, – порядочная девушка…

– Тебе музыка в казино разговаривать не мешает? – перебила я его. – Порядочные дедушки по ночам кряхтят и с бока на бок ворочаются. Целую!

Я прекрасно понимала, что ворчит он неискренне, а больше по обязанности. Ариша воспитывал меня один с четырнадцати лет и делал это настолько неумело, что из меня вырос вполне адекватный и уверенный в себе человек. Я уже давно сделала вывод, что чем правильнее воспитывают ребенка, чем больше требований к нему предъявляют, тем паршивее человек из него вырастает. Может, конечно, я не права, но это – результат моих личных наблюдений. Воспитанные детки, делающие все по правилам, обычно вырастают отъявленными негодяями.

Очень хотелось спать, поэтому я достала из комода чистый комплект постельного белья, нагло расстелила кровать в спальне Ирины, воспользовалась ее ночной рубашкой и уснула как убитая. В обычное время ничто не заставило бы меня надеть чужое белье, но сейчас это являлось частью моего плана, поэтому совесть моя была спокойна, а брезгливость вынуждена была на время замолчать. Ничего, раз я научилась бойко расшвыривать зловонное содержимое помоек, с выстиранной чужой ночнушкой я уж как-нибудь смирюсь.