Глава 15
Не доехав до ворот буквально несколько метров, я встала у забора и включила «прослушку». Вдруг мне повезет и я услышу что-нибудь для меня интересное? На мое счастье, семейство собралось в столовой. Очевидно, от стресса у всех проснулся аппетит.
– …Мама, сколько можно звонить в милицию? – довольно грубо говорил Золотов. – Они там тоже не дураки, ищут!
– А ты еще позвони и скажи, что заплатишь хорошие деньги, если они найдут нашу Танечку!
– Я уже им так говорил! Я что, попугай – повторять одно и то же по сто раз?! Ваня, ты доел творог? Так чего здесь сидишь? Иди в свою комнату, поиграй.
– Хорошо, папа…
– А ты, Корник, скажи им, что…
– Да хватит, мама! Сколько можно?! «Скажи, скажи…»! Все уже сказано, деньги обещаны! Они даже знают, кого искать. Нет, ну кто бы мог подумать, что эта сука окажется такой пронырой! Украсть драгоценности моей жены! Похитить моего ребенка! Три года здесь порядочную из себя корчила. Тварь! Я ее сам, своими руками!.. Только бы ее нашли!..
– А ты, Корник, ей еще такие деньги платил! За что? Подумаешь, сидит с детьми! Пятнадцать тысяч! Кому? Какой-то няньке, деревенщине неотесанной!
– Не забывай, мама: последние три месяца она работала вообще без выходных… Не каждая согласится на такой график!
– Ну и что, что без выходных?! Подумаешь! Этой дуре хватило бы и десяти. Любишь ты, сынок, деньги направо и налево разбазаривать! Я тебе всегда говорила…
– Мама! Если бы я делал то, что ты говорила, я бы работал школьным учителем с зарплатой восемь тысяч. Кто меня в педагогический институт посылал? Не вы с отцом?
– Корник, но ведь у тебя были такие способности по математике! Ты был таким одаренным! И потом, мы с отцом…
– Много вы с отцом заработали в вашей задрипанной школе! Если бы не я, так и сидели бы сейчас в нашем Лукошкине, ковырялись бы в своем навозном огородишке да свиней на откорм выращивали!
– Корник! Как ты можешь так говорить! Да мы с отцом…
– Хватит, мама! Наслышался я вашей хвальбы! Только и слышал с самого детства: «Мы с отцом!.. Мы с отцом!.. Мы – учителя! Папа – директор!.. Мы такие великие! Нас вся деревня уважает!»
– Не деревня, а поселок городского типа! – с явной обидой в голосе поправила сына maman, – и вообще, Корник, почему ты так шумишь? Ты же всегда был послушным мальчиком!..
– Вспомнила! Да когда это было? Двадцать лет назад!
Я поняла, что семейные разборки грозят затянуться надолго. У мамы и сына накопилось друг к другу много претензий. Почему-то они считали, что сейчас самое время излить их друг на друга. Я достала из своей сумки «серый» мобильник. Такой телефон я однажды заимела опять-таки не без помощи Вити Шило. Мой номер определить было невозможно, и я могла спокойно «доставать» с него кого угодно. Я набрала номер мобильника нашего дорогого Корника. Через пару секунд из «прослушки» донеслась мелодия популярной песенки.
– Что за черт?! Почему номер не определился? – выругался Золотов, и тут же в трубке у меня раздался его недовольный тон: – Слушаю!
Менять голос мне приходилось много раз. У меня это неплохо получалось. Вот и сейчас я ответила низким тембром с «прокуренной» хрипотцой:
– Кóзел, привет!
– Кто это? Я тебя… вас не узнаю…
– Не беда, еще узнаешь! Слушай сюда, козлик, слушай, серенький, очень внимательно. Твоя девчонка и няня у нас. Если ты не заплатишь за них выкуп, – получишь обеих по частям. В посылке. Сначала пришлем тебе их уши…
– Какого черта!..
– Не перебивай. Ты понял? Заплати выкуп, и няня с девчонкой вернутся домой…
– Так няня тоже у вас? Я думал, это она похитила мою дочь…
– Мне наплевать, что ты там думал. Мы ждем выкуп.
Последовала пауза. Через несколько секунд Золотов негромко спросил:
– Сколько?
– Два миллиона.
– Ч-чего?
– Испугался?! Не боись, козлик! Рублей. Наших, деревянных, родных и так любимых всеми рублей…
– Два миллиона?! Вы с ума сошли!
– Ты не хами, козлик, а то ведь я могу и обидеться! Тогда получишь девочек в одной посылке. Я из их частей такой винегрет сделаю…
– Э-э-э… как вас там?.. А можно заплатить только один миллион и только за дочь? Няню можете оставить себе.
– А что, ее жизнь тебя не волнует?
– Нет! Она похитила украшения моей жены…
– Ну и сволочь же ты, козлик! Но здесь – без вариантов! Условия диктую я! Или эти две мартышки вернутся к тебе обе, или ни одна! Поштучно, так сказать, не продаем, только оптом! Они теперь как сиамские близнецы. Ха-ха-ха… Все! Готовь бабки, вечером перезвоню. И не вздумай подключить ментов! Тогда и тебе не поздоровится. У нас там свои люди, нам сразу сообщат…
Я выключила мобильник и припала к «прослушке». Господин Золотов матерился, как пьяный сапожник.
– Боже мой! Корник, что случилось? – вопила maman, очевидно, хватаясь за сердце.
– Они требуют выкуп!
Корнил передал мамочке наш с ним разговор, сделав акцент на деньги:
– Они требуют два миллиона! Два миллиона! Они думают, у меня есть такие деньги! Они думают, я вот так, запросто, могу выложить такую сумму!
Должно быть, он бегал по комнате, потому что пару раз громыхнули стулья.
– Кто они? Корник, с кем ты говорил?
– Да с похитителями! Черт бы их всех побрал!
– А у тебя что, нет этих денег? Но ведь тогда они нашу Танечку… О боже!
Слушать эти причитания можно было, наверное, бесконечно, но не затем я приехала к Золотову. Спрятав «прослушку» под сиденье, я подкатила к воротам и посигналила. Мне тут же открыли. Я въехала во двор, поставила машину под навес и поднялась в дом. Вера провела меня в столовую.
– Здравствуйте, – кивнула я Корнилу Борисовичу и его маме.
На мое приветствие они не ответили, и никто из них даже не предложил мне сесть.
– Оксана Игоревна! А у нас несчастье… – начала было причитать Валентина Федоровна, но сын перебил ее:
– Мама, помолчи!.. Слушай, Игоревна, тут у нас такое дело… Я тебе говорил. Похищена моя дочь. За нее требуют выкуп – очень большие деньги. Да еще нянька пропала… Я отъеду ненадолго. Побудь с моими…
– Да, Корнил Борисович, конечно! Я помогу вам, чем только смогу. Располагайте мной.
– Оксаночка! Ты не представляешь! Горе-то у нас какое… – Пучеглазая поднесла платочек к глазам. – Моя внучка похищена! Боже мой!.. Боже мой!.. Мы даже подумать не могли!
Корнил встал и вышел из столовой, чертыхнувшись на прощание. Мы с maman остались одни.
– Что же это творится! – продолжала причитать женщина. – У какого же злодея рука поднялась ребенка украсть! Что теперь будет с моей внучкой?!
– Валентина Федоровна, вы не расстраивайтесь так. Если похитители просят за девочку выкуп, значит, они не причинят ей вреда.
– Ты думаешь? – Пучеглазая перестала плакать.
– Конечно! Им ведь нужны деньги, а за мертвого ребенка они ничего не получат.
– Знаешь, ты, наверное, права. Во всяком случае, мне очень хочется так думать. Корнил Борисович так расстроился! Так ругался! А душа у него тонкая, деликатная… Он вообще ругается редко. Он у нас всегда был такой эстет! А тут… И вот еще что… Няня у нас не просто пропала, с ней – драгоценности жены Корника, этой… этой… Говорила я ему: спрячь драгоценности понадежнее! Он хотел их в банк отвезти на хранение, да ему же все некогда… В общем, у нас такое горе! Нет, я пойду, пожалуй, прилягу. Так голова разболелась, и давление наверняка подскочило! Я ведь всю ночь глаз не сомкнула. Ты посиди с Ванечкой. Позанимайтесь там языком, почитайте, порисуйте… Кушать захотите, Вера вас покормит.
Женщина, кряхтя и охая, встала из-за стола и вышла из столовой, переваливаясь, как утка. Одной рукой она держалась за сердце, другой – за голову. Я отправилась разыскивать мальчика.
Нашла я его в комнате для занятий. Он сидел за столом. Перед ним лежал лист бумаги и коробка с фломастерами.
– Ванечка, что ты рисуешь?
– Войну. Вот, видите: это танк. А это наши солдаты. Они бегут в атаку… Они победят!
– А где же враг?
– Его здесь нет. Наши уже прогнали всех врагов!
– М-м… Наши молодцы!
Мы некоторое время посвятили художественному творчеству, потом Ваня сказал, что рисовать ему надоело.
– А если мы включим компьютер? – предложила я.
– Да-а… наши с Таней компы – это что! В них одни детские игрушки…
– А папин компьютер другой?
– Да, там все серьезно. Там документы и игры такие классные, в «войнушку», все, как по правде. Я сам видел.
– Это где ты видел?
– А вы никому не скажете?
– Что б я сдохла!
Мальчика, очевидно, такая клятва вполне устроила.
– Я залезал в папин компьютер, когда его дома не было.
– А что, разве папа не ставит на свой комп пароль?
Ваня усмехнулся:
– Ставит! Только я его взломал!
Ничего себе, юный хакер! Прямо, можно сказать, с детского сада начинает. Что же дальше будет?! Я прикинулась, что не верю мальчику:
– Да ну, Ваня, это ты заливаешь! Как ты смог взломать пароль? Это же так сложно!..
– Ничего не сложно! – загорелся он. – Я перепробовал много слов, которые папа мог бы взять в качестве пароля: имя мамы, Таньки, мое… Но все это не подходило. Но я все-таки нашел! Это слово «Лукошкино». Папа там родился. А когда он закончил школу, он приехал поступать в институт сюда, в Горовск…
Мальчик продолжал рассказывать биографию своего папочки, но я слушала его уже вполуха. Я дождалась, когда ему захотелось поиграть со своими машинками, и тихонько выскользнула из комнаты. Я спустилась на второй этаж. Проходя мимо одной из комнат, услышала лошадиный храп. Тихонько приоткрыв дверь, я увидела, что на кровати, поверх покрывала, прямо в одежде спит мадам Козел. Я плотно закрыла дверь и прошла на кухню. Вера возилась там, увлеченная приготовлением обеда. Значит, мне никто не может помешать. Я отправилась разыскивать кабинет Золотова. Как я и предполагала, он находился на первом этаже. Дверь, естественно, была заперта, но маникюрная пилочка, зажатая у меня в руке, ждала своей очереди. Одна минута ковыряния в замке – и он поддался. Тем более комнатные двери вообще открываются легче легкого.
Включив компьютер, я обнаружила там довольно-таки большое количество файлов. Разбираться, что к чему, было некогда, я достала из бюстгальтера флешку и скачала все документы. Потом я выключила компьютер, подсадила под крышку стола «жучок» и на цыпочках вышла из комнаты, поставив замок на защелку. Закрыв дверь, я услышала щелчок. Дверь снова была заперта, а я поднялась в детскую.
Золотов вернулся ближе к вечеру. Мы с Ваней играли во дворе под присмотром лысого охранника. Выходить за ворота нам было категорически запрещено, да мы и не собирались этого делать. Корнил Борисович, бросив на нас недовольный взгляд, зашел в дом. Потом он крикнул нам из окна второго этажа, чтобы мы поднимались в столовую. Когда я с Ваней вошла туда, Золотов уже сидел там с мамашей и о чем-то с ней шептался. На столе перед ними стояли тарелки, порезанный на куски домашний пирог и высокие стаканы с компотом. Мaman обрадовалась нашему появлению:
– Оксаночка, садись, покушай… Ванечка, а ты садись рядом со мной. Ты проголодался, мой маленький?
– Бабушка, я же говорил: я не маленький…
– Поспорь еще! – рявкнул на него отец. – Ешь молча.
– Боже, как мы все взвинчены! – вздохнула Валентина Федоровна.
Она взяла себе с блюда кусок пирога побольше и такой же положила в тарелку мальчику. Я выбрала кусок поменьше. Пирог был с капустой и рыбой. За столом все ели молча, о пропаже девочки никто не проронил ни слова. Должно быть, Золотов обсудил все свои дела с матушкой, а при мне, постороннем человеке, говорить на эту тему не хотел. Что ж, это правильно. Да и потом, я все равно узнаю то, что мне нужно.
– Корнил Борисович, – осмелилась я спросить Золотова, – мне когда можно будет поехать домой?
– Ешь и поезжай! Кто тебя держит? Моя мать и домработница дома, да и охранник тоже. Так что мальчик под присмотром. Завтра сможешь приехать?
– Во сколько?
– Чем раньше, тем лучше.
– Хорошо, я приеду. Я только хотела спросить?..
– Ты насчет денег, что ли? Ты о бабках не волнуйся, заплачу, не обижу. Только побудь здесь с пацаном один-два дня, пока я новую няню не найду. Думаю, завтра-послезавтра я этот вопрос решу. Агентств сейчас много, так что с этим проблем не будет.
– Да, конечно.
Вообще-то я хотела спросить, не слышно ли чего нового о поисках Танечки, но у Золотова, похоже, на уме были одни деньги.
После полдника бабушка с внуком поднялись в комнату для занятий, а я поехала домой. Оказавшись за воротами, я постояла некоторое время у забора, припав к «прослушке», но в ней была тишина. Поняв, что сегодня в этом плане мне больше ничего не светит, я отправилась восвояси. Торчать у ворот Золотова было все-таки не безопасно. Меня могли заметить, и тогда объяснить мое пребывание тут мне было бы весьма затруднительно.
Первым делом я отправилась к Вите Шило. Наш хакер был способен творить просто чудеса. Витя, как обычно, зависал в интернет-кафе. Набрав его номер, я убедилась в этом:
– Шило? Это Полина. Ты у нас где?
– Там же, где и всегда.
– Никуда не уходи, ладно? Я скоро подъеду.
– Жду с нетерпением!
Через четверть часа я остановила машину на стоянке рядом с интернет-кафе. Народу здесь было немного, в основном подростки. Витя сидел за компьютером, вперив взгляд в монитор.
– Привет!
– Падай, – кивнул он на стул, стоящий рядом.
Я села.
– Ну? Чего там у тебя? – наконец удостоил меня своим вниманием Витя.
Я достала из сумочки флешку:
– Вот здесь несколько файлов. Мне нужно знать, что в них интересного?
Витя подключил мою флешку к системному блоку, открыл ее. Пальцы его легко порхали по «клаве».
– Да здесь все закодировано.
– Вижу. Взломать можешь?
– Время нужно.
– А я не тороплюсь, Витюша. Ты помозгуй на досуге. Серьезные могут оказаться документики. И помни: тебя ожидает премия. Я сейчас уеду, у меня еще дела, а ты, если расшифруешь, звякни мне на мобильник, ладно?
– Звякну, чего ж не звякнуть…
Я вышла из кафе и села в машину. Так, теперь услышать бы Нечаеву. Я набрала ее номер:
– Алина? Ты сейчас дома?
– Нет, не дома! И где я, ты не угадаешь, спорим?
Спорить я не собиралась. Угадывать, где Алина могла зависнуть, тоже было бесполезно: круг ее знакомых слишком широк.
– Алина, мне надо встретиться с тобой. Когда ты освободишься?
– Даже не знаю… У меня тут романтическое свидание наметилось, так что ты мне кайф не порть.
– И не собираюсь. Когда освободишься, дай знать!
Я отключилась. Так, Витю я озадачила, подруга пока занята. Что ж, делать нечего, еду домой!
Значит, душа у него тонкая деликатная?.. А выражения далеко не парламентские. Эстет хренов! Конечно, матушка считает, что бедного мальчика просто довели. Ну, еще бы! Такие неприятности на него свалились! Сначала развод с этой… этой… Потом суды, детей-то надо у такой нехорошей матери отобрать. А то, глядишь, она и пропьет их! Потом похороны бывшей супруги. Ну, это событие для семейки Козел было скорее приятным. А вот похищение дочери – это да, это неприятность более чем серьезная! Да еще душевные муки бедного папаши отягощаются материальными потерями. Это грустно. Интересно, Золотов заявил в милицию о требовании похитителей? Или все-таки побоялся? Пригрозила я ему вроде бы конкретно, но кто знает?.. Вдруг он наплюет на мои угрозы? А как я могу это узнать? Да очень просто! Позвоню Ярцеву, уж в этом вопросе он должен мне помочь: у него в органах есть знакомые ребята. Я набрала номер моего друга-журналиста.
– Привет, Антон. У меня к тебе дело – срочное, важное и деликатное.
– Полина? Ну, что там у тебя?
– Антон, разузнай, пожалуйста, по своим каналам, заявлял ли Золотов Корнил Борисович о требовании похитителей выкупа за его дочь и няню. Сможешь?
– Хм, ну, ты, как всегда, озадачишь так озадачишь! Не знаю, попробую…
– Попробуй, Антон, попробуй и поверь, мне это очень-очень нужно знать!
– Ладно. Давай! Я сам позвоню.
Ярцев отключился. Так, этого мы тоже озадачили. Думаю, он обязательно все разузнает, и эти сведения у меня будут в самое ближайшее время. Если Корнил не заявлял о требовании похитителей, то есть моем, то брать с него деньги можно смело. А вот если заявил, то здесь, думаю, придется быть очень осторожной. Не хватало мне еще попасться со статьей «вымогательство»! Хотя на этот случай у меня был дядя Сережа. Думаю, в случае чего он бы смог меня выручить. Но этот вариант был у меня самым-самым крайним.
Размышляя таким образом, я доехала до супермаркета, находящегося на въезде в наш коттеджный поселок. Закупив кое-какие продукты и, главное, десерт к чаю, я приехала домой. Ариша с Танечкой сидели в гостиной в стиле хай-тек и смотрел по телевизору мультики.
– А где Марина? – спросила я.
– Мама пошла по делам, сказала, что скоро вернется, – доложила девочка. – А еще она надела твое платье и красные волосы. Полина, скажи ей, чтобы она так больше не делала: ей не идет.
– Хорошо, скажу, – пообещала я, – а вы кушали?
– Да, Полетт, мы ели борщ, и, кстати, там еще осталось…
– Я не голодна.
Я пошла в свою комнату переодеться и снять грим. Приняв свой естественный облик, я облегченно вздохнула. Все-таки, когда ты – это ты, а не какая-нибудь Умнова Оксана Игоревна, это совсем другое состояние. Я достала из футляра свой любимый саксофон. В последнее время мне никак не удавалось поиграть на нем, а так хотелось! Я с удовольствием взяла его в руки, погладила прохладный блестящий металл. Выбрав одну из мелодий Мориса Равеля, я предалась блаженному удовольствию. Как хорошо, что Ариша когда-то заставил меня закончить музыкальную школу! Тогда я еще не понимала, зачем мне это нужно, но, став взрослой, я однажды поймала себя на мысли, что очень благодарна ему. Саксофон послушно выводил нежную лирическую мелодию. Она уносила меня куда-то далеко и дарила неземное наслаждение.
Когда я закончила играть, вдруг услышала за своей спиной аплодисменты. Я обернулась: в дверях стояли Танечка с Аришей.
– Полина! Как хорошо ты играешь на железной дудочке! – с восторгом сказала девочка.
– Правда? Тебе понравилось?
Девочка кивнула.
– Только это не дудочка, этот инструмент называется саксофон, – объяснил Ариша.
– Я тоже хочу играть на… сафоне! – заявила Танечка.
– Тогда тебе придется ходить в музыкальную школу, причем довольно долго, – предупредила я.
– А я маме скажу, она меня туда отведет.
– Обязательно отведет. А пока идемте все пить чай. Я тут кое-что купила по дороге…
