Глава 6

В пятницу, около пяти часов вечера, в парадную одного из домов по улице Технической зашел мужчина лет пятидесяти пяти, поднялся на четвертый этаж и возвестил о себе двумя короткими звонками.

— Вам кого? — послышалось изнутри.

Эдгар прокашлялся и, наклонившись к двери, протяжно, как и присуще прибалтам, произнес:

— Скажит-те, здесь проживает Николай Селезнев?

— Здесь, но его сейчас нет, — все еще через дверь ответил женский голос.

— Подскажит-те, а когда можно будеттт его застать? — говорил Эдгар, во всей красе демонстрируя свой акцент.

— А вы кто? — уточнила невестка Николая Александровича.

— Валериас Малкиныш, Валерий Малкин, — представился на двух языках Аришин приятель, и дверь открылась.

— Тот самый Малкин? — уточнила девушка, глядя на визитера, как на заморское чудо. — Который из Риги?

— О, вы обо мне слышали? — Эдгар смущенно улыбнулся.

— Да, папа рассказывал о вас, о горах. Проходите, пожалуйста, — невестка Селезнева посторонилась, пропуская гостя.

Переступив через порог, визитер поинтересовался:

— Простит-те, а когда вернется Николай?

— Дело в том, что он сейчас живет на даче. Это недалеко от Горовска, всего полчаса езды на машине. Мы как раз собираемся сегодня туда поехать. Можем и вас с собой взять? — предложила девушка. — Места в машине хватит. Надо только подождать, когда муж с работы вернется. Подождете?

Эдгар не был готов к такому повороту событий. Ему понадобилось время, дабы продумать свой ответ. Ситуацию спасла внучка Селезнева, выглянувшая в прихожую.

— А что это за юная лед-ди? — обратился к ней Аришин приятель, и девочка от смущения спряталась за косяк двери.

— Это Мариша, — представила дочку молодая хозяйка дома. — Иди сюда, не бойся. Этот дядя — друг дедушки Коли.

Девочка снова показалась в дверном проеме, внимательно изучила незнакомого, улыбающегося ей дяденьку, вероятно, поняла, что бояться его действительно не стоит, и подошла к матери.

— Здравствуйте! — сказала она, несколько смущаясь.

— Здравствуйте! — вторил ей Эдгар. К этому моменту у него в голове уже созрел ответ, и он его озвучил: — Я был бы рад поехать с вам-ми, но у меня сегодня замало врем-мени.

Человек, выдававший себя за Валерия Малкина, заметил, что невестка Николая не смогла скрыть улыбку. Вероятно, ее развеселило словечко «замало», частенько встречающее в лексиконе русскоговорящих латышей и обозначающее — «очень мало».

— Вы сегодня уезжаете? Вот папа расстроится! — посетовала Селезнева.

— Неттт, я уезжаю завтра, но сегодня у меня есть здесь какие-то дел-ла.

— Скажите мне номер вашего телефона, — попросила девушка, — отец вам позвонит.

Эдгар был готов к чему-то подобному, поэтому сказал без заминки:

— Сегодня на вокзал-ле у меня попросили мобильник. Я не смог отказать приятной девушке. Она отошла в сторонку и пропала…

— У вас украли мобильник? — сочувственно уточнила невестка Селезнева.

— Да, а там все тел-лефоны остались…

— Неприятная история. Вы в полицию обращались?

— Да, там сказ-зали, что найти мой мобильный нельзя. У нас, в Латвии, находят, но у нас страна мал-ленькая… Ладно, я куплю нов-вый, но вот контакты, — Эдгар безнадежно пожал плечами. — Вот что я хочу предложить… Если Кол-ля завтра сможет приехать сюда, я буду ждать его в отеле «Ол-лимпус» до полудня. Передайте, пожалуйста, ему это: мой номер — шестьсот двен-надцать.

— Отель «Олимпус», номер шестьсот двенадцатый, — повторила Селезнева, дабы лучше запомнить эту информацию. — Хорошо, я ему обязательно это передам.

— Так я пойду? — Эдгар подмигнул Маришке, и та спряталась за мамину спину.

— Жаль, что вы не смогли с нами поехать в Сологубовку. Папа был бы очень рад, — молодая хозяйка открыла дверь.

— Ардиевас, — Аришин приятель попрощался сначала на латышском, затем на русском языке: — До свидания!

— До свидания! — сказала девочка, помахав ему рукой.

— До свидания! — повторила ее мать.

Эдгар вышел на лестничную площадку, удовлетворенный своей игрой. Сегодня днем он проиграл Аристарху Владиленовичу в карты некоторую сумму, не слишком большую, но и не слишком маленькую. Предложение оппонента вернуть ему долг не наличными, а небольшой услугой было заманчивым, и эстонец на него согласился. Только потом, когда он услышал, в чем суть этой услуги, засомневался, все ли у него получится.

— Возможно, вы не в курсе, но мой родной эстонский совсем не похож на латышский язык. Это даже не как украинский или белорусский сравнивать с русским…

— Тебя никто не просит говорить по-латышски, — заметил Ариша. — Говори так, как ты сейчас разговариваешь со мной — мелодично, певуче, но при этом не монотонно. Есть в этом произношении какой-то неповторимый флер…

— Вот-вот, неповторим-мый. Я из Тал-лина, и акцент у меня, когда я говорю по-вашему, совсем другой, не тот, что был бы у жит-теля Риги, если бы он сидел сейчас с нами здесь, за одним стол-лом, — отстаивал свою позицию Эдгар. — Меня могут укусить…

— Раскусить, — поправил его мой дед. — Не переживай, никто тебя не раскусит. Уж сколько я людей разных национальностей на своем веку повидал, и то не понял бы, откуда ты конкретно родом — только приблизительно, из Прибалтики. По голосу ясно, что ты не с Кавказа и не из Китая. Нет, конечно, я не настаиваю, если хочешь заплатить прямо сейчас кэшем, плати…

— Так и быть, — махнул рукой Эдгар, — попробую разговаривать так, как муж моей соседки. Он родом из Риги и так смешно говориттт по-русски: «замного», «замало»… Даже мы, эстонцы, так не говорим.

— Замечательная находка, — похвалил его Ариша, — можешь ее использовать. А сейчас слушай сюда! Я объясню тебе, какую именно информацию надо донести кое-кому от лица нашего латышского друга…

Эдгар спускался по лестнице и улыбался тому, какую сумму он сэкономил, согласившись сыграть в этом небольшом спектакле.

Пока дед готовил почву для того, чтобы Эдгар согласился сыграть роль Валерия Малкина, я тоже не сидела без дела. Поездив по городу, я окончательно убедилась в том, что Бочарову нельзя доверять. Он хоть и обещал снять с меня «наружку», но не сделал этого — я снова приметила за собой «хвост», который, впрочем, следовал за мной не всегда, а периодически и на приличном расстоянии. Я смогла вычислить его только потому, что благодаря Витьке Копылову знала марки и номера всех машин, принадлежащих ЧОПу «Гриф».

Когда «Киа Спортейж» намного отстала, я заехала в первый попавшийся по пути свободный «карман», вышла из машины и, пройдя через сквозной продуктовый магазин, оказалась на параллельной улице. После этого я поймала такси и поехала в сторону гостиницы «Олимпус», которая принадлежала моему бывшему однокласснику — Сашке Соколову.

— И что, интересно, у тебя за дело ко мне? — спросил Сашка, когда я вошла к нему в кабинет. — Ты меня заинтриговала по телефону.

— Мне нужен номер.

— И какие проблемы? Свободные номера всех категорий имеются, — Соколов пристально уставился на меня. — Если ты хочешь установить за кем-то скрытое наблюдение, то сразу скажу тебе «нет». Я не позволю, чтобы о моей гостинице пошли нелицеприятные слухи.

— Ты не отгадал.

— А что тогда?

— Да так, пустячок один, — я объяснила Сашке суть своей просьбы.

— Все именно так, как ты сказала? — Соколов посмотрел на меня с недоверием.

— А что тут может быть не так? — усмехнулась я.

— Ладно, сейчас я схожу на рецепцию и сам зарегистрирую нового постояльца.

— И дашь мне ключи от номера, — добавила я, чтобы мне завтра не пришлось ничего объяснять дежурному администратору.

— Хорошо, и дам тебе ключи, — согласился мой однокашник.

Выйдя из гостиницы, я снова поймала такси и поехала в обратном направлении. Зайдя в магазин, я подошла к другому выходу и увидела сквозь стеклянные двери «Киа Спортейж», стоящую на другой стороне улицы. Несмотря на то что водитель был в очках и бейсболке, я узнала в нем Бочарова. Усмехнувшись такой примитивной технике смены имиджа, я вернулась в торговый зал, купила кое-какие продукты и, беспечно размахивая пакетом, вышла из магазина. Едва я села в «Мини-Купер», как «Киа» сразу же тронулась с места. Вот это был уже достаточно профессиональный ход. Ну разве заподозришь в слежке того, кто едет впереди, а не позади тебя? Конечно же нет! «Спортейж» свернула направо на первом же перекрестке. Зачем держать мою тачку в поле зрения, если на ней стоит «маячок»? Вот если она застыла на одном месте, то тогда можно и приблизиться к машине, проверить, в чем дело…

Я усмехнулась и двинулась с места. Еще немного поездив по городу, я свернула в сторону коттеджного поселка. Подъезжая к шлагбауму, преграждающему посторонним въезд в наш поселок, я обратила внимание, что охранник в будке приложил к уху мобильник. Та же картина была и сегодня утром. Что-то мне подсказывало — этот парнишка в камуфляжной одежде докладывает кое-кому о моих передвижениях. Я и раньше подозревала нечто подобное, но теперь, увидев своими собственными глазами, как неприкрыто действует охранник, поняла, что это нельзя оставлять без внимания. Разве мы для того платим охранной фирме «Сириус», чтобы ее сотрудники сливали информацию о жильцах нашего поселка налево?

Вернувшись домой, я взяла там свой собственный «жучок», а затем пошла к Даше Засухиной, которая жила на соседней улице. Полгода назад она была моей клиенткой, а потом я несколько раз привлекала ее к участию в моих актах возмездия.

— Поля, это ты? — Дарья увидела меня на мониторе своего видеодомофона. — Заходи.

— Привет! Я ненадолго, — сказала я, зайдя в дом. — У меня к тебе просьба одна имеется…

— Да, я тебя слушаю, — Засухина с готовностью уставилась на меня.

Я разжала ладонь и показала Даше электронный «жучок».

— Хочу попросить тебя оставить эту штучку в будке нашей охраны. Ты ведь знаешь, что это такое?

— Догадываюсь. Хочешь послушать, о чем говорят охранники?

— Мне было бы это до лампочки, если бы у меня не возникли подозрения, что они докладывают посторонним о жителях нашего поселка — когда уехали, когда приехали…

— Ничего себе! — Засухина не осталась равнодушной к этой информации. — Это непорядок. Хорошо, я как раз сегодня собиралась в город, остановлюсь у шлагбаума, зайду в будку и постараюсь незаметно оставить там «жучок». Надо только повод придумать…

— Знаешь, завтра утром мне придется поехать в город на такси. Если ты не возражаешь, то я вызову его на твой адрес? — уточнила я.

— Если тебе необходима эта конспирация, то, конечно, вызывай, а я сегодня лично предупрежу охрану, что завтра ко мне придет такси, — Засухина поняла меня с полуслова, и я вручила ей «жучок».

Примерно через час я заметила в окно проезжающую мимо нашего коттеджа Дашину машину и стала налаживать прослушивающее устройство. С врагами надо бороться их же методами! Минут через десять в наушниках послышалось:

— Хорошо, я отметил в журнале, чтобы завтра утром мой сменщик пропустил к вам такси.

Я поставила прослушку на автомат, вышла из дома, села в «Мини-Купер» и поехала в город, а точнее, в ближайший гипермаркет. Там я пробыла недолго, полчаса, не больше, после чего вернулась домой. Положив продукты в холодильник, я зашла в гостиную хай-тек, надела наушники и отмотала запись немного назад.

— Это я, — раздался голос охранника. — Казакова поехала в город. Хорошо.

О моем прибытии он тоже не преминул сообщить. Что и требовалось доказать! Однако я не собиралась сразу же показывать этот компромат руководству ЧОПа «Сириус» — нужно было сначала проверить, во всех ли сменах охранники злостно нарушают инструкции. Да и Бочарова пока раздражать не стоило.

Утром следующего дня я позвонила с «серой» трубки в фирму «Алло» и вызвала такси, назвавшись Дашиной фамилией. Диспетчер пообещала мне подать автомобиль через полчаса. Этого времени мне вполне хватило, чтобы дойти до дома Засухиной. А чтобы охранник принял меня за Дашу, я заблаговременно подкорректировала свои черты лица декоративной косметикой и надела черный парик.

В районе девяти я зашла в гостиницу «Олимпус» и сразу же направилась к банкомату, установленному в холле. Улучив момент, когда швейцар вышел на улицу покурить, а администраторша повернулась ко мне спиной, я прошла к лифту и поднялась на шестой этаж. Осмотревшись, я нашла номер довольно симпатичным. Лирика лирикой, но без физики тоже никуда. Достав из сумки детектор, я стала проверять комнату на предмет «жучков» и скрытых камер. Нет, своего однокашника Соколова я ни в чем не подозревала, но вот его персонал нельзя было сбрасывать со счетов. Вдруг какая-нибудь горничная грешит тем, что шантажирует постояльцев видеозаписями эротического содержания? Едва я закончила проверку, как в дверь постучали. Я подошла к двери и открыла ее.

— Простите, я, наверное, ошибся, — Николай Александрович попятился назад.

— Нет-нет, вы не ошиблись, — разуверила я его. — Проходите, вас здесь ждут.

Селезнев переступил через порог, оглядел номер и, остановив свой взгляд на двери в ванную комнату, уточнил:

— Валерий там?

Я неопределенно мотнула головой, после чего сказала, указав рукой на кресло:

— Присаживайтесь, пожалуйста!

— Простите, я, вероятно, не вовремя. Просто я подумал, если Валерий пробудет здесь лишь до двенадцати, то мы толком не успеем пообщаться. Мне как-то не пришло в голову, что он будет здесь не один, — Николай Александрович прищурился, пытаясь понять, кто я такая.

Меня не слишком бы удивило, если бы он принял меня за работницу сферы интимных услуг. Жгуче-черный парик и яркий макияж хоть и делали меня издалека похожими на Дашу, но вблизи создавали совсем не тот имидж, какой бы мне хотелось иметь в данный момент. Я просто не успела снять парик и стереть хотя бы губную помаду алого цвета.

— Дело в том, — медленно начала я, — что Малкина здесь вообще нет и не было. Это я пригласила вас сюда для приватного разговора.

— Что? Как это «не было»? — не поверил мне Селезнев. — Он приходил ко мне домой и разговаривал с моей невесткой. Здесь, в гостинице, мне подтвердили, что Валериас Малкиньш, гражданин Латвии, проживает в шестьсот двенадцатом номере, и выписали пропуск. Все-таки я перепутал номер.

Николай Александрович поднялся с кресла, прошел к двери, открыл ее и взглянул на цифры.

— Вернитесь, пожалуйста, — попросила я. — Я вам сейчас все объясню.

Селезнев закрыл дверь, подошел ко мне на расстояние одного шага и, глядя мне прямо в глаза, осведомился:

— Вы кто? Что вы сделали с Малкиным?

— Я частный детектив. Что касается Малкина, или по-латышски Малкиньша, то я просто использовала его имя, чтобы заманить вас сюда, — достаточно откровенно ответила я. — Николай Александрович, вам угрожает смертельная опасность, и я считаю, что вы должны об этом знать.

— Я вам не верю, — бывший следователь отвел на секунду взгляд в сторону и снова уставился мне прямо в глаза.

— Во что именно вы не верите? В то, что я частный детектив, или в то, что вам угрожает опасность? — уточнила я.

— Ни во что не верю, — признался Селезнев. — Лучше вам сразу рассказать, к чему весь этот фарс. В противном случае я позову администрацию отеля и полицию.

— Ну, администрацию я не боюсь, да и полицию тоже. Насчет фарса… Я бы отнесла мой спектакль к другому жанру. В сущности, смешного здесь очень мало. Вас заказали!

— Да кому я нужен? Я уже не работаю в Следственном комитете, — сообщил мне Николай Александрович.

— Я в курсе.

— Да? И что еще вы обо мне знаете?

— В молодости вы увлекались альпинизмом, так же как Валерий Малкин и Вячеслав Бочаров.

— Так, я, кажется, догадываюсь, откуда ноги растут. Это Сергей все не может успокоиться… Что же он сам не захотел со мной встретиться и прислал вас?

— Он меня к вам не присылал. Поскольку у нас с вами, Николай Александрович, все-таки завязался разговор, может быть, мы продолжим его сидя?

— А знаете, вы меня заинтриговали! — Селезнев сделал несколько шагов назад и опустился в кресло. Я же взяла с тумбочки табличку с надписью «Не беспокоить», повесила ее с другой стороны двери, чтобы горничная не помешала нашему общению, а потом присела на диван. Николай Александрович заметил: — Вы не представились.

— Полина Андреевна, — отрекомендовалась я для солидности.

— Ну что ж, Полина Андреевна, я вас внимательно слушаю, — в голосе Селезнева слышалась неприкрытая ирония. Он дал понять, что не слишком-то верит мне, но готов выслушать меня, так, из чистого любопытства.

— Недавно вышла книга Михальцова «Белые склоны». Вы являетесь прототипом одного из ее героев, не так ли?

— В некотором роде.

— Герой повести Уткин из чувства ревности замышляет избавиться от Большакова, но случается так, что по его вине погибает другой человек, Овчаров, — напомнила я сюжет.

— Это фантазия автора, — пояснил мне Селезнев. — В горах, знаете ли, не до амуров было. Там каждый день, каждый час для любого мог стать последним… Но вы склонны стопроцентно отождествлять меня с Уткиным, а потому считаете убийцей, не так ли?

— Если бы вы были убийцей, то не обрадовались бы приезду Валерия и не пришли бы сюда.

— То есть это был тест? — догадался Николай Александрович.

— Можно сказать и так, — кивнула я.

— Кто же тогда тот человек, который приходил ко мне домой? Каким образом в этом номере зарегистрировали Малкиньша?

— Человек с латышским именем и прибалтийским акцентом — актер. Что касается второго вашего вопроса, то я позволю себе не отвечать на него. Это моя маленькая профессиональная тайна. Мне нужно было встретиться с вами с глазу на глаз, и я предпочла такой вариант. Простите меня за эту вольность, — я попыталась расположить к себе собеседника.

— А вы не подумали, что у стен тоже могут быть уши? — Бывший следователь обвел глазами просторную комнату.

— Подумала, поэтому я проверила здесь все, — я кивнула на лежащий на кровати детектор, который не успела убрать, — на предмет прослушивающих устройств и беспроводных камер. Здесь все чисто.

— Надо же, какая вы предусмотрительная! — с непонятной мне иронией заметил Селезнев.

— Мне показалось, что вы пока не въехали в серьезность ситуации, в которую попали.

— Вы о том, что меня заказали? Полина Андреевна, за время своей работы следователем я столько угроз в свой адрес слышал! Но ни одна из них не воплотилась, — Николай Александрович застыл с озадаченным лицом. Вероятно, он только сейчас начал понимать, что все это не розыгрыш.

— Вот как раз на одном из уголовных дел, которые вы вели, я хотела бы подробнее остановиться. Это ведь вы расследовали обстоятельства гибели Алены Дроновой, не так ли? — Я заметила, что Селезнев напрягся.

— Это не является сколько-нибудь большой тайной, — мой собеседник скосил глаза влево.

— То, что вы были следователем по этому делу, разумеется, не тайна. Но вот к какому выводу вы пришли… — я многозначительно замолчала.

— Смерть Дроновой — трагическая случайность.

— Это официальная версия. Но была еще и другая, которую вы оставили при себе. Николай Александрович, вы догадались, что Сергей вытолкнул свою девушку из окна, но скрыли улики от следствия. Будь на его месте кто-то другой, вы поступили бы иначе, но Бочаров — сын вашего погибшего друга. Вы не захотели портить парню жизнь, не так ли?

— Это все ваши домыслы, — произнес бывший следователь, сцепив руки в замок.

— Тогда почему Сергей заказал вас?

— Так это он? — растерянно уточнил Селезнев. — Нет, этого не может быть!

— Почему не может? Вы — единственный, кто знает, что он убийца. Пока вы живы, есть вероятность того, что об этом узнает кто-то еще, а Бочарову бы этого не хотелось, — я догадалась об истинных мотивах моего заказчика только сейчас и с ходу их озвучила.

Николай Александрович не спешил как-то комментировать мои слова, он анализировал их, пытаясь понять, возможно ли такое. Я не мешала его мыслительному процессу.

— Ну хорошо, — наконец-то заговорил Селезнев, — допустим, Сергей слетел с катушек и решил сделать то, о чем потом всю жизнь будет жалеть. Но как вы об этом узнали?

— От того, кому он сделал заказ, — это была первая неправда, точнее, полуправда, которую я позволила себе, общаясь с Николаем Александровичем. Я пока не могла открыть ему все свои карты.

— Так, и сколько вы хотите за эту информацию? — поинтересовался он после некоторой паузы.

— Вы удивитесь, но я сообщила вам это не из меркантильных соображений.

— А для чего же?

— Чтобы спасти вас.

— И зачем вам это надо? Вы же меня совсем не знаете! Может, я отпетый негодяй? Вдруг Михальцов, — Николай Александрович лукаво прищурился, — описал в своей третьей книжке все так, как было на самом деле?

— Если бы Михальцов-Мишин видел, как Селезнев-Уткин подпиливает трос, то тогда бы вы по окончании похода отправились прямиком в следственный изолятор, а не вернулись бы в Горовск и не продолжили бы учебу в юридическом институте. У меня, знаете ли, тоже диплом юриста, так что мною движет, если хотите, корпоративная солидарность.

— Вы дипломированный юрист, а я, признаться, принял вас вначале за…

— Представительницу древнейшей профессии, — продолжила я, потому что Николай Александрович начал было, но так и не рискнул озвучить свои первоначальные догадки.

— Простите, — повинился передо мной Селезнев.

— Я не обиделась, тем более этот антураж, — я сняла парик, — нужен был мне для конспирации. Николай Александрович, у меня есть к вам предложение. А почему бы нам не сымитировать вашу… преждевременную кончину?

— Шутите?

— Нет, это серьезное и хорошо обдуманное предложение. Собственно, именно ради него я вас сюда и вызвала.

— Полина Андреевна, давайте не будем заигрываться! — одернул меня бывший следователь.

— Вы так и не поняли, что все это не игра, а жестокая реальность.

— Допустим, меня заказали, Сергей заказал. Этот замысел, его замысел, открылся. Зачем же идти у кого-то, у него, — Селезнев пытался заставить себя поверить в то, что говорит, — на поводу?

— Другого выхода просто нет.

— Должен быть, — Николай Александрович не утратил оптимизма.

— Сначала я думала, что вообще нет никакого выхода, но потом нашла этот — инсценировка вашей смерти. — Я заметила в глазах своего визави все тот же протест. — Ну хорошо, давайте вместе поищем альтернативный вариант вашего спасения.

— Если вы узнали об этом заказе, то знаете, кто киллер. Надо попросту его остановить.

— Если вы подумали, что этот киллер находится в розыске или хотя бы имеет за плечами отсидку, то вы ошиблись. Он — не профессионал. Если он откажется от выполнения заказа, то пострадают два других человека, заложника.

— Я просто не верю своим ушам. Бочаров взял заложников? — Селезнев смотрел на меня, ожидая опровержения.

— Увы, это так, — не оправдала я его ожиданий.

— Это моя вина, — признался Николай Александрович. — Я должен был сразу передать то дело другому следователю, но я не сделал этого. Сначала я искренне верил в то, что Сергей ни при чем. Когда возникли подозрения, я надеялся, что они не оправдаются. А потом, когда нашлись улики, подтверждающие, что Бочаров был в тот день у Алены, я понял, что именно от меня зависит судьба сына моих близких друзей. Вы должны меня понять — я знал Сережку с самого рождения, они с моим Игорем друзьями были. Разве я мог своими руками отправить Сергея на зону? Дронову все равно ведь уже было не вернуть. Я заставил себя поверить в то, что все произошло случайно, что Алена просто вывела его из себя своими необоснованными капризами…

— Что значит «необоснованными»? Она же была беременна, вероятно, гормоны бушевали, — заметила я ради продолжения разговора.

— Срок был небольшим. Сергей утверждал, что он не знал о том, что Алена ждет ребенка, а если бы знал, то проявил бы к ней снисходительность… Я не остановил его тогда, значит, надо остановить его сейчас, — Селезнев задумался. — Бочаров откажется от своих намерений, но не по своей воле, а потому что окажется в СИЗО, а потом и на зоне. Можно попытаться возобновить то дело…

— Вы готовы признаться, что сокрыли улики против Бочарова? — с недоверием осведомилась я. — Вижу в ваших глазах отрицательный ответ. Все правильно, после крайне неприятной истории вашего увольнения это будет похоже на мазохизм.

— А если тот, кому он заказал мое убийство, обратится в полицию?

Я подумала, что не смогу толком объяснить правоохранительным органам, почему Сергей обратился именно ко мне. Рассказывать в полицейском участке, что я взвалила на свои хрупкие женские плечи нелегкую миссию современного Робин Гуда, мне как-то совсем не хотелось.

— Доказательств, что к киллеру поступил такой заказ, нет. Явного мотива убивать вас у Бочарова тоже не имеется. Разве что месть за смерть отца? — размышляла я вслух. — Только художественный вымысел быстро раскроется.

— Да, пожалуй, это дело не имеет судебной перспективы, — был вынужден согласиться со мной Селезнев. — Но то, что вы, Полина Андреевна, предлагаете, тоже не вариант. Допустим, Бочаров увидит фотографии с моим «трупом» и поверит в то, что это не инсценировка. Что дальше? Не уходить же мне в подполье до конца своих дней? А как ко всему этому отнесутся мои близкие? Я не говорю уже о том, как мне противна мысль о том, что этот щенок будет праздновать свою победу. Его надо остановить, а не потакать его бредовым идеям. Между нами говоря, он с детства проявлял некоторые странности в поведении. Сначала я думал, что это — следствие того, что парень растет без отца, потом все списывал на переходный возраст. Затем на время учебы в институте в другом городе Бочаров выпал из зоны моего внимания. И тут эта история с погибшей девушкой…

— А что это были за «странности», о которых вы упомянули? — полюбопытствовала я.

— Наверное, я слишком деликатно выразился, — поправил себя Селезнев. — Было бы правильнее сказать «проявлял признаки жестокости». Он учился в начальной школе, когда вместе со своим одноклассником купил в зоомагазине хомяков и пустил их на съедение двум кошкам. Мало того что пацаны, посмеиваясь, комментировали, как два голодных перса ловят и пожирают несчастных, так они еще и снимали это на камеру.

— Зачем?

Вместо ответа Селезнев лишь пожал плечами и продолжил свой рассказ:

— Мы встречали очередной Новый год у Бочаровых. У нас была традиция — делать друг другу пожелания, а через год подводить итоги, у кого что сбылось. Антонина включила видеомагнитофон, вставила кассету, но вместо записей с прошлого Нового года там оказалась запись той травли. Тоня готова была сквозь землю провалиться. А Сергей даже ничуть не смутился.

— Жестокое развлечение, — прокомментировала я услышанное.

— А лет в тринадцать или четырнадцать, я точно не помню, Сергей подбил своих одноклассников закрыть в раздевалке, где дети переодевались после последнего урока физкультуры, одного мальчика.

— Зачем? — опять-таки поинтересовалась я.

— Они все нормативы сдавали, а тот паренек принес какую-то липовую справку. В те времена мобильные телефоны были не у каждого, у того мальчика, в частности, не было. Вечером, когда он не вернулся домой, его родители стали обзванивать друзей сына, учителей, одноклассников. Кто-то из последних раскололся. Родители пропавшего мальчишки вызвали милицию и пошли в школу. Пацан действительно сидел в душной, темной комнате без окон. Выяснить, чья это была инициатива, оказалось нетрудно — дети единогласно показывали на Бочарова. Антонину вызвали в школу, грозились поставить Сергея на учет в милиции, но она смогла каким-то образом уладить конфликт с родителями пострадавшего мальчика. Сергею не только все сошло с рук, но он еще завоевал себе в школе репутацию борца за справедливость. С ним даже старшеклассники стали здороваться за руку, а девчонки начали забрасывать его «валентинками». Мой сын Игорь в той же школе учился, только двумя классами младше, так что от него я об этом и узнал.

— Я уже не раз убеждалась, что одна безнаказанность порождает другую. Стоит ли удивляться, что он решился на убийство, к тому же не одно? И ситуация усложняется тем, что дядя доверил ему руководство своим ЧОПом.

— Руководство? — удивленно переспросил Селезнев. — Он же работал в «Грифе» системным администратором.

— У Ферапонтова какие-то проблемы со здоровьем, и он временно сделал своего племянника исполняющим обязанности директора ЧОПа.

— То у есть у него в подчинении порядка пятидесяти бойцов, а то и больше? Это каких же дел он может натворить? — Николай Александрович оценил масштабы грозящей городу катастрофы. — Допустим, чисто теоретически я соглашусь на ваш вариант. Что это даст?

Я давно ждала этого вопроса, поэтому без промедления стала делиться с Селезневым своими соображениями. Он слушал меня очень внимательно, периодически задавал вопросы, делал свои замечания. Мне казалось, я смогла убедить своего собеседника в том, что инсценировка его смерти — единственный способ выхода из создавшегося положения. Но он продолжал обдумывать услышанное после того, как я замолчала. В комнате повисла напряженная тишина, которую неожиданно прорезал звонок стационарного аппарата.

— Алло! — ответила я.

— Полина, здравствуй! Я хотел спросить, наш гость из Риги будет съезжать, или ему продлить пребывание? — уточнил Соколов.

— Пока не знаю.

— Хочу заметить, что у нас расчетное время — полдень. Так что на раздумья осталось пятнадцать минут.

Я взглянула на Селезнева и подумала, что нам, скорее всего, придется еще не раз встречаться, поэтому сказала:

— Продлевай. Оплату я внесу чуть позже.

— Полина Андреевна, — обратился ко мне Николай Александрович, когда я повесила трубку, — я пока не готов дать вам окончательный ответ. Мне надо еще подумать.

Мне показалось, если бы не Сашкин звонок, то Селезнев бы согласился на мое предложение. У него появилась лишняя минута для размышлений, и она оказалась не в мою пользу.

— Понимаю, непросто согласиться на собственные похороны, даже если они будут ненастоящими. Надеюсь, вы не станете слишком уж затягивать с ответом?

— Нет, я постараюсь в самом скором времени известить вас о своем решении. Каким образом я могу это сделать?

Я назвала ему номер своей «серой» симки. После этого я сняла с двери табличку «Не беспокоить» и бросила ее на кровать, затем закрыла дверь на ключ. Когда мы спустились на первый этаж, Селезнев пошел на выход, а я отправилась к Соколову, чтобы уладить с ним все формальности.

Зайдя тихонько домой, я на цыпочках прошла через холл, стала бесшумно подниматься по лестнице и увидела через открытую дверь гостиной рококо Аришу, дремлющего в кресле. Спустившись, я так же тихо зашла туда, закрыла за собой дверь и потрепала деда по плечу.

— А, это ты, Полетт? — встрепенулся Ариша. — Как все прошло?

— Селезнев пока колеблется. Он взял время на раздумья, но я надеюсь, что он в конечном итоге примет правильное решение. А как дела у тебя?

— Я периодически включаю в своей комнате запись, которую мы вчера с тобой сделали.

— Значит, Бочаров думает, что у тебя плохо с сердцем, — я три раза постучала по ножке дубового стола, за которым сидела, — а я суечусь вокруг тебя?

— А что тут еще можно подумать? — улыбнулся Ариша. — Как ты считаешь, не пора ли мне уже «выздороветь»? Я ведь столько таблеток выпил под твоим напором!

— Дедуля, может, ты «поболеешь» до конца дня? — попросила я своего прародителя. — Уж больно мне не хочется снова ехать в город и создавать видимость кипучей работы!

— Вообще-то в мои планы не входило весь день торчать дома, — заметил Ариша. — Мы со Злобиным собиралась сегодня культурно отдохнуть…

— Крупная игра намечается? — догадалась я.

— Да, как обычно, по субботам. Я уже договорился с Денисом, он по пути заедет за мной. Думаю, охранник не заметит меня на заднем сиденье злобинского «Лексуса», там ведь тонированные стекла.

— Не буду мешать твоим планам. Только давай наговорим на диктофон новых фраз, чтобы создать впечатление, что ты все еще хвораешь, а я не отхожу от твоей постели.

— Идет!

После обеда я включила свой мобильник, и оператор прислал мне эсэмэску о том, что один абонент звонил мне одиннадцать раз. Разумеется, этим абонентом был Бочаров. Минут через пять после того, как заработал мой сотовый, он позвонил мне в двенадцатый раз.

— Алло! — ответила я.

— Ну и как это понимать! — крикнул Сергей. — Долго ты еще будешь со своим стариком возиться?

— Пока ему не станет лучше.

— Отправь его в больницу, и вся недолга! — посоветовал мне Бочаров. — Что ты с ним носишься, как с маленьким ребенком? Поешь супчику… выпей таблеточку… Тебе самой не надоело, нет?

— Не надоело! Ариша — самый близкий мне человек. У него, кроме меня, тоже никого нет. Кто же будет о нем заботиться, если не я? Он на дух не переносит больницы. Впрочем, тебе меня не понять, — горько усмехнулась я. — Милосердие — это не твой конек.

— В этом ты права. Не мой, — ничуть не стесняясь, подтвердил Бочаров. — Ты вынуждаешь меня пойти на крайние меры. Тебе сегодня пришлют отрезанные «запчасти». Взглянув на них, я думаю, ты пересмотришь свои приоритеты.

— Значит, так, сегодня ты пришлешь мне доказательства того, — в ультимативной форме заявила я, — что с Люсей и Васей все в порядке. Если с ними что-то случится, то я сразу же остановлю работу над нашим проектом! Понял меня?

— Не смей ставить мне условий! — рявкнул Сергей и сразу же отключил связь.

Где-то внутри меня стала подниматься волна тревоги. Она подкатила к горлу, затрудняя дыхание. Неужели из-за меня пострадают ни в чем не повинные люди? Неужто у Бочарова хватит решимости сделать их инвалидами? Скорее всего, хватит. Он ведь с детства проявлял жестокость по отношению к животным, одноклассникам. Он лишил жизни девушку, которая ждала от него ребенка. Он заказал друга своей семьи только лишь потому, что тот узнал его страшную тайну. Так что отрубить пальцы у бомжей — для него сущий пустяк… Самым безнадежным в этой ситуации было то, что я не могла ничего предпринять, дабы их спасти. Допустим, я найду способ заявить в полицию, что на территории бывшего деревообрабатывающего комбината держат заложников. Патруль приедет туда и найдет двух бомжей. И что с того? Бочаров как-нибудь выкрутится, скажет, что они сами проникли на объект, который охраняют его бойцы. После того как стражи правопорядка отпустят Люсю с Васей на все четыре стороны, Сергей придумает новое средство воздействия на меня. Кто это будет — Ариша, Алинка, Женька? Больное воображение Бочарова может дерзнуть даже на то, на что у меня не хватит фантазии. Я поняла, что нет никакого смысла раскачивать ситуацию, заявляя в полицию о похищении бомжей. Напротив, надо сделать вид, что я напугана перспективой получить отрубленные пальцы заложников. Почему бы не сымитировать несколько телефонных звонков, создающих впечатление того, что я, даже находясь дома, предпринимаю усилия для выполнения заказа?

— Толя, привет! Скажи, ты можешь достать мне план коммуникаций Сологубовки? Ну какая разница, зачем мне это надо? Дачу хочу себе купить там. Да не проблема! Я заплачу столько, сколько ты скажешь. Только в понедельник? Ладно, меня это устраивает. Да, и особо никому не трепись об этом. Все, пока!

— Полетт, принеси мне водички, — страдальческим голосом попросил Ариша.

— Сейчас, дедуля, — я зашла в его комнату и увидела, что он, преисполненный азартными надеждами, застегивает свой френч. — Вот, попей!

— Спасибо, внученька. Что бы я без тебя делал?

— Ариша, а может быть, все-таки вызвать врача? — спросила я, подмигивая деду.

— Ты хочешь, чтобы меня забрали в больницу для опытов? — обиженно произнес мой прародитель.

— Ну почему же сразу «для опытов»? Тебя там обследуют, назначат лечение…

— И залечат вусмерть! Нет, я уж лучше, как обычно, отлежусь денек-другой дома, и все пройдет само собой, — страдальчески говорил дедуля, стоя перед зеркалом и старательно причесывая свою бородку.

— Как знаешь. Если что, зови. Мне надо поработать.

— Хорошо.

Мы с Аришей тихонько вышли из его комнаты, спустились на первый этаж и остановились около окна. Когда напротив нашего коттеджа притормозил «Лексус» Злобина с водителем за рулем, я беззвучно открыла дверь и выпустила деда из дома. После этого я поднялась к себе и сделала еще один звоночек, естественно, понарошку.

— Катя, привет! У меня есть к тебе одна просьба, только пообещай мне, что никому не расскажешь об этом. Ты ведь по адресам в форме ходишь? А мне одолжить ее на вечерок сможешь? Понимаешь, я в самодеятельном театре играю. Потому что я не хочу, чтобы весь наш класс пришел на спектакль. Нет, Алинки там тоже не будет. Ты одна знаешь, что я решила испытать себя на сцене. Нет, не сегодня, на той неделе. Я тебе потом еще позвоню. Пока!

Бочаров оценил мои скромные потуги, выполнив условия моего ультиматума. Он позвонил мне и дал послушать голоса Люси и Васи, которые были бодры и веселы.

— Ну что, я твое условие выполнил, — самодовольно произнес Сергей. — Твои приятели здесь живут, как на курорте, — о пропитании и о крыше над головой заботиться не надо.

— Сам поезжай на такой курорт, — съязвила я и повесила трубку.

Остаток дня я занималась тем, что включала на полную громкость диктофон, создавая впечатление, что дед все еще лежит в постели, а я ухаживаю за ним. А тем временем Ариша демонстрировал в подпольном казино свой талант оставлять партнеров без денег…