Глава 3
На следующий день, когда пришли рабочие, я нарочито громко сказала деду, что уезжаю в город на весь день. Вышла из дома, села в «Мини-Купер», выехала на соседнюю улицу, припарковавшись около местного магазина, окольными путями вернулась к коттеджу. Устроившись в беседке, расположенной в нашем садике, я открыла ноутбук и стала наблюдать за тем, что происходит в доме. Ариша уединился в своей комнате, включил на полную катушку телевизор, предоставив строителям полную свободу действий. Примерно через час рабочий (сегодня я услышала, что его зовут Олег) вышел из комнаты, озираясь, шагнул к лестнице, спустился на первый этаж и юркнул в приоткрытую дверь гостиной рококо. Подойдя к буфету, он надел тонкие резиновые перчатки, открыл дверцу, достал шкатулку и стал умело орудовать отмычкой. И вот, когда ему удалось открыть ее, я тихонько подошла к открытому окошку и громко произнесла:
— Спасибо, Олег!
Вор вздрогнул от неожиданности и едва не выронил шкатулку из рук.
— Я не хотел, — произнес он дрожащими губами.
— Понимаю.
— Я не хотел ничего брать, просто шел мимо, дверь была приоткрыта, мне стало интересно, что здесь такое, и я зашел…
— Да, конечно, резиновые перчатки именно это и подтверждают, — усмехнулась я. — И отмычка, понятное дело, у тебя с собой совершенно случайно оказалась. Как ты думаешь, за что это я тебя поблагодарила? Ладно, не буду томить загадками. Ключ от шкатулки потерялся, а ты ее нам открыл.
Олег поставил шкатулку на место, снял перчатки и вдруг резко рванул к двери. Только сбежать ему не удалось, поскольку за дверью стоял Ариша — я позвонила ему сразу же, как только камера зафиксировала присутствие в гостиной постороннего человека.
— Ну и куда мы так спешим? — спросил его дедуля. — Неужели проснулся трудовой энтузиазм? Флаг в руки не нужен?
— Спасибо, не надо.
— Может, полицию вызвать?
— Тоже не надо.
— А мне, сынок, кажется, что надо, — Ариша достал из кармана трубку.
— Вы ничего не знаете! Я бы никогда не решился на это, у меня обстоятельства, — стал оправдываться вороватый рабочий.
— Какие такие обстоятельства? — поинтересовался дед. — Наркотики купить не на что?
— Я не наркоман, я… отец-одиночка. Жена три месяца назад родила двух близнецов, а сама умерла в тот же день. Бабушек-дедушек у нас нет, пришлось нанять няню. Ее услуги немалых денег стоят, плюс памперсы и детское питание… Вы даже представить себе не можете, сколько уходит в месяц на все это, плюс коммунальные платежи. У меня уже долг за оплату услуг ЖКХ накопился за три месяца. Если я его не погашу, нас выселить могут, не посмотрят, что дети там прописаны… Да что я вам все это рассказываю! Вам меня не понять!
— Ну почему же? Я сам вдовец, поэтому могу тебя понять, — дед снисходительно похлопал Олега по плечу. — Фотография ребятишек есть?
— Была, в мобильнике, но я его с собой уже две недели не ношу — нет смысла, поскольку на счету ни копейки. А зачем вам фотография моих детей? — насторожился Олег.
— Так, из чистого любопытства.
— Понятно, не верите мне. Ваше право. Только я сказал вам чистую правду. Если можно, не говорите о том, что здесь произошло, моему начальству, иначе мне больше никуда на работу не устроиться. Я уволюсь. Сам. Пойду на стройку, буду вместе с гастарбайтерами из Средней Азии кирпич класть. Сашку с Машкой ведь надо чем-то кормить…
— Ладно, Олег, мы пойдем тебе навстречу, — произнесла я через открытое окно. — Ситуация у тебя, как я поняла, критическая.
— Так и быть, мы не станем вызывать полицию и ничего не скажем твоему начальству, — вторил мне дед, — можешь продолжать здесь работать.
— Только знай, у нас есть запись того, что здесь произошло, — предупредила я.
— Какая запись? — насторожился рабочий.
Я отогнула пышный куст суданской розы, стоящей на подоконнике, продемонстрировав камеру, прикрепленную к ее стволу.
— Если же ты снова выкинешь подобный фортель, то мы сразу же напишем на тебя заявление в полицию.
— Нет, что вы, я ни на что такое больше не пойду, — пообещал Олег. — Такое было у меня впервые. Я урок на всю жизнь запомню.
— Михайлов! — раздалось в недрах дома. — Ты… куда пропал?
— Мужики зовут. Я пойду к ним? — спросил рабочий у деда.
— Иди, — Ариша посторонился, выпуская Олега из гостиной.
Я зашла в дом и первым делом заглянула в шкатулку, которую открыл Михайлов. В ней лежали мамины украшения — сережки, два колечка и цепочка с кулончиком в виде рака, ее знака зодиака.
— Полетт, как ты думаешь, в его словах хоть что-то было правдой? — озадачил меня дедуля.
— Не знаю.
— А я уверен, что не было. Его надо уволить.
— Я не была бы столь категоричной.
Раздалась негромкая трель мобильного телефона, Ариша достал его из кармана и приложил к уху.
— Алло! Да, Сергей! Рад тебя слышать… Так, это надо записать. — Дед огляделся по сторонам, обнаружил на каминной полке журнал, в котором разгадывал вчера сканворд, подошел к камину и стал что-то записывать. — Ну что ж, Сережа, спасибо, что не забыл про мою просьбу. Да, все хорошо. Я передам ей от тебя «привет». И тебе доброго здоровья!
— Это был Курбатов? — догадалась я.
— Да, я ведь забыл ему сказать, что нас больше не интересуют ни Булатов, ни тем более Хазаров, вот он и навел о них справки. Мне пришлось выслушать его, чтобы не показаться невежливым.
— Любопытно, что же дядя Сережа тебе сообщил? — Я протянула руку к журналу, на котором дед что-то записал, но Ариша отодвинул его в сторону и положил на него свою ладонь.
— Полетт, зачем тебе эта информация? Надеюсь, ты не собираешься бросить вызов вору в законе?
— Возможно.
— Знаешь, что я тебе скажу, ma chére, это тот случай, когда лучше не ввязываться в драку, а отступить без боя.
— Это почему же?
— Все твои прежние акты возмездия были направлены против чиновников и бизнесменов. Аристотель — бандит, он беспредельщик. Ты даже не можешь представить себе, на что он способен!
— На что?
— Будь уверена, церемониться с тобой не станут. Я похоронил жену, сына, невестку и просто не переживу, если с тобой, Полетт, что-то случится. И потом, насколько мне известно, Булатовы не просили тебя наказывать того, кто довел Иваныча до самоубийства. А чрезмерная инициатива, да будет тебе известно, всегда наказуема. — Дедуля взял с полки журнал и вышел из гостиной.
Булатовы меня действительно ни о чем не просили, но мне было чем с ними поделиться. Немного подумав, я позвонила Ярцеву:
— Алло! — ответил Антон. — Знаешь, я как раз собирался тебе звонить.
— Вот как?
— Я сегодня был у Ники. Она сказала, что дело закрыли за отсутствием состава преступления, и набросилась на меня с упреками.
— Разве ты в чем-то перед ней виноват? — удивилась я.
— Только в том, что я упросил ее скрыть предсмертную записку. Мне пришлось оправдываться перед Никой, и так, слово за слово, я рассказал ей, чем ты занимаешься. Короче, она захотела, чтобы ты нашла того, кто заставил ее отца свести счеты с жизнью, ну и, разумеется, наказать преступника. Возьмешься за это?
— Возьмусь, — не раздумывая, ответила я.
Но тут прозвучал постскриптум:
— Полина, только у Ники нет денег, да и я сейчас на мели. Но ты ведь не откажешься из-за этого?
— Платить должен тот, кто виновен в смерти Ивана Ивановича, то есть… Аристотель.
— Аристотель? — переспросил Ярцев. — Ну точно! Есть в Горовске такой вор в законе. Странно, что я сам о нем не вспомнил.
— Действительно, странно. Ты ведь не светские новости освещаешь, а ведешь криминальную хронику, — уколола я журналиста.
— Веду, — подтвердил Антон. — Только мне новый редактор и двух строчек напечатать об Аристотеле не дает, поэтому в последнее время приходится размениваться по мелочам. Полина, нам надо срочно с тобой встретиться!
Именно это я и сама хотела ему предложить, поэтому спросила:
— Ты где сейчас?
— Я только что вернулся от Ники к себе в редакцию.
— Хорошо, я через час к тебе подъеду. — Отключив связь, я поднялась на второй этаж, заглянула в свою комнату, проконтролировала работу строителей, а затем зашла к Арише со словами: — Я собираюсь поехать в город…
— Нет, это я туда собираюсь, — возразил мне дед. — У меня важное дело, отложить которое я никак не могу. В свете последних событий оставлять строителей без присмотра нежелательно, поэтому тебе, ma chére, придется остаться на хозяйстве. Я уже вызвал такси.
— Ладно, — мне пришлось с этим смириться, поскольку Ариша был не обязан следить за рабочими, которые делают ремонт в моей комнате. — Я только перегоню «Мини-Купер» с соседней улицы обратно в гараж.
— Поторопись, такси обещали подать через пятнадцать минут.
Я вышла из дома и позвонила Ярцеву:
— Антон, у меня изменились обстоятельства. Я не могу приехать в город. Может, ты ко мне подскочишь?
— Договорились, — на удивление легко согласился журналист.
* * *
Ярцев приехал примерно через час, и мы устроились с ним в гостиной, выполненной в стиле хай-тек.
— Полина, я должен тебе кое-что рассказать, — начал Антон, размешивая сахар в чашке с горячим кофе. — Многое из этого я сам узнал только сегодня.
— Слушаю тебя, — заинтересованно произнесла я.
— Никина семья переехала в Горовск два с небольшим года назад, — начал вещать мой однокашник. — Раньше они жили в областном центре. Ее отец был одним из основных акционеров химкомбината. Они жили в трехкомнатной квартире в элитном районе. Ника заочно училась в московском вузе. Ее жизнь была полна перспектив, но однажды случилось страшное — ее отец пристрастился к карточным играм и постепенно проиграл все, что имел. Сначала он отдал за долги то, что было у него на счете, потом автомобиль, акции предприятия. Дело даже дошло до того, что Иван Иванович взял кредит под квартиру. Правда, ему как-то удалось отыграться и сохранить жилье. Вера Николаевна и Ника, конечно, догадывались, что с отцом происходит что-то неладное. Но о том, что он игрок, они узнали от каких-то общих знакомых уже тогда, когда Иван Иванович успел проиграть едва ли не половину семейного состояния.
— Они как-нибудь пытались бороться с его пагубным пристрастием? — поинтересовалась я, поскольку сама в любой момент могла столкнуться с этой же проблемой.
— Конечно. Дело доходило до того, что Вера Николаевна, уходя в больницу на ночную смену, закрывала мужа на ключ. Только он все равно умудрялся вырываться из-под домашнего ареста, перелезая через лоджию к соседям. Кредит, взятый под залог квартиры, стал последней каплей. Никина мама поставила Ивану Ивановичу условие — либо он пойдет к психотерапевту, чтобы излечиться от игровой зависимости, либо она подаст на развод. А Ника пообещала, что бросит институт и устроится в ночной клуб танцовщицей, если отец не завяжет с картами. Это сработало — Иван Иванович стал посещать сеансы психотерапевта.
— А мне такое в голову не приходило, — призналась я.
— Шантажировать деда сменой профессии? Слушай, Поля, а я уже представляю тебя у шеста, — сострил Ярцев.
— Не смешно! Ариша на шантаж, тем более такой примитивный, ни за что не поддастся. Но договориться с ним можно. Если найти правильный подход, дед согласится из любопытства пойти к психотерапевту. Но вот будет ли из этого толк? Скажи, Булатову помогли сеансы?
— Да, Ивана Ивановича перестало тянуть в казино, но… его стало душить чувство вины перед женой и дочерью. И было ведь из-за чего! Прежний уровень жизни его стараниями был безвозвратно утерян. Лишившись акций химзавода, Булатов, естественно, слетел с руководящей должности. Зарплата рядового химика не приносила большого дохода, поэтому об отдыхе за границей, занятиях в фитнес-центре, да и о многом другом Нике и ее маме пришлось забыть. От Вероники даже некоторые подружки отвернулись, узнав, что она подрабатывает расклейщицей объявлений. А она была вынуждена это делать, чтобы ездить в Москву на сессии… Полина, прости, а еще кофе можно?
— Да, конечно, сейчас сварю.
Я пошла в столовую, засыпала в электрическую кофеварку молотый кофе и вскоре вернулась в гостиную с чашкой ароматного напитка.
— На чем я остановился? — спросил Ярцев.
— На том, что Ника расклеивала объявления, а ее отца мучило чувство вины.
— Иван Иванович попытался заглушить это чувство алкоголем. — Антон пригубил горячий напиток.
— Пожалуй, деду не стоит идти к подобному специалисту, — вставила я замечание в образовавшуюся паузу. — Еще не хватало, чтобы Ариша превратился из игрока в запойного пьяницу.
— Погоди делать преждевременные выводы. Слушай дальше. Тот же психотерапевт посоветовал Вере Николаевне сменить обстановку и загрузить мужа каким-нибудь интересным делом, разумеется, на новом месте. Ника с мамой всю голову сломали, как это осуществить…
— Я их понимаю, — заметила я.
— Но тут, — продолжил Ярцев, сделав несколько глотков кофе, — у Веры Николаевны умер отец, который жил в Горовске, оставив ей неплохое наследство. Ника к тому времени окончила институт, получив диплом переводчицы английского языка. На семейном совете было решено продать квартиру в областном центре и переехать в Горовск, вложив деньги от продажи жилья в какой-нибудь бизнес. Пересмотрев разные варианты, Булатовы остановились на том, чтобы открыть химзавод. Психотерапевт не ошибся — Иван Иванович втянулся в собственное дело и перестал пить. Об азартных играх он тоже не вспоминал. Да и где ему было просаживать деньги, если казино к тому времени официально закрыли? Полина, ну не смотри на меня так! Новоиспеченному жителю Горовска не просто было найти злачное место.
— Согласна, чтобы попасть в подпольное казино, нужно чье-нибудь поручительство. Вот Хазаров за него и поручился… Ладно, что было дальше?
— Завод «АБЦ» стал приносить устойчивую прибыль месяцев через восемь. Жизнь, как говорится, стала налаживаться. И вдруг все пошло под откос по тому же сценарию, только гораздо быстрее. За месяц с небольшим Никин отец проиграл свои сбережения, автомобиль и фирму. В принципе было понятно, отчего Иван Иванович решил свести счеты с жизнью, но вот его записка, пусть и недописанная, заставляла посмотреть на произошедшее под другим углом. Ника говорит, что ее отец по своей натуре не был склонен искать виноватых. По ее словам, в первый раз он понимал, что вся ответственность за разорение лежит на нем самом. А второй раз Иван Иванович нашел виновного, хотя и не решился обнародовать его имя. Теперь ясно почему. Если бы он бросил тень на Аристотеля, то у Ники с Верой Николаевной после его смерти возникли бы проблемы. Они пока об этом даже не догадываются. Я ведь сегодня озвучил им две твои версии. Булатовы склонились к первой, то есть к тому, что «Аристо» — это тот, кто ссужал Ивану Ивановичу деньги под кабальные проценты. А вторая, согласно которой твоего деда кто-то решил подставить, дабы достать тебя, показалась им совсем уж неправдоподобной. Они просто не понимают, при чем тут Иван Иванович.
— Оказалось, что ни при чем. Обе эти версии провалились, как только я услышала об Аристотеле. А когда выяснилось, что Руслан Хазаров работает на человека, контролирующего в Горовске весь наркобизнес, все окончательно сложилось. Если бы у Булатова была, к примеру, мини-пекарня или швейная фабрика, да еще где-нибудь в центре города, это дело вряд ли заинтересовало Аристотеля. А химзаводик на окраине Горовска — для него лакомый кусок. Кстати, а откуда взялось такое странное название «АБЦ»? Оно что-то означает?
— Это Ника придумала. Только за этими буквами ничего конкретного не стоит. У Булатовых были какие-то другие варианты, но в реестре налоговой они уже значились. Вот она и предложила первый пришедший ей на ум набор букв: «АБЦ». Но давай вернемся к нашим «баранам», — Ярцев закрыл лишнюю тему. — Ника сегодня рассказала мне, что Руслан когда-то сам пришел к ее отцу и сделал ему выгодное коммерческое предложение. Понимаешь, сам пришел?
— Понимаю, — кивнула я. — А какое именно предложение он сделал?
— Он предложил Ивану Ивановичу реализовывать его продукцию через свою торговую сеть «Вариант». Как только они заключили первый контракт, прибыли «АБЦ» стали неуклонно расти. Хазаров стал частенько бывать у Булатовых дома и даже начал подбивать клинья к Нике, — в голосе Ярцева послышались нотки ревности. — Но после того, как она встретила Руслана в торговом центре с женой и сыном, он оставил свои поползновения.
— Понятное дело, прокололся, — усмехнулась я.
Дверь в гостиную с шумом распахнулась, и бригадир заявил с порога:
— Хозяйка, мы на сегодня закончили! Работу принимать будете?
— Конечно, — ответила я и, поднявшись с кресла, обратилась к Антону: — Подождешь меня?
— Да, — кивнул журналист, — мне как раз надо сделать несколько звонков по работе.
Зайдя в свою комнату, я стала придирчиво осматривать стены. Мне показалось, что глубина ниши получилась меньше, чем было запланировано по проекту, поэтому я взяла рулетку.
— Так и есть, — сказала я, — не хватает двух сантиметров. Как это понимать?
— Так получилось, — бригадир виновато потупил взор и, не поднимая на меня глаз, промямлил: — Полина Андреевна, может, оставим как есть?
— Нет, не оставим. Придется все переделать так, как было в проекте. Кстати, а где провода для телевизора?
— Мы их потом вытянем, — заверил меня бригадир.
Я могла бы поверить ему на слово, но если бы я с самого начала проявила малодушие, то рабочие продолжали бы каждый день портачить. Кузьмич ждал от меня поблажки, но свой план по добрым поступкам я уже выполнила — оставила Олега без наказания.
— Не думаю, что это возможно, — строго сказала я и, повернувшись к двери, добавила: — Так что придется все переделать. Разумеется, завтра. На сегодня все свободны.
Когда я вернулась в гостиную хай-тек, Антон сказал мне:
— Ты ушла, оставив дверь открытой, поэтому я слышал каждое твое слово. А ты, Полина, круто обошлась со строителями! Не боишься, что они сбегут?
— Никуда они не денутся. Я плачу им хорошие деньги, поэтому имею полное право требовать идеального результата.
— Кстати, когда работяги проходили мимо, мне показалось, что одного из них я где-то раньше видел…
— Кого именно? — спросила я.
— Самого высокого.
— Олега?
— Точно! Это Олег Михайлов, бывший вор-домушник. Он дважды сидел — один раз в «малолетке», а потом уже в обычной колонии. Я писал о том, как устраиваются в жизни бывшие заключенные. Михайлову, одному из немногих героев моей статьи, удалось после отсидки быстро найти работу, создать семью. На тот момент, когда я брал у Олега интервью, он трудился разнорабочим в типографии. Значит, надолго там не задержался. Полина, я бы на твоем месте приглядывал за ним, — посоветовал мне Ярцев. — Мало ли что?
— Антон, а у тебя остались какие-нибудь контакты Михайлова — номер его телефона, домашний адрес?
— Может, и остались. Только зачем они тебе? — удивился Ярцев.
Я ответила уклончиво:
— Хочу кое-что проверить.
— С собой ничего нет, — сказал журналист, покопавшись в своем мобильнике, — но дома могу поискать записи в прошлогоднем ежедневнике.
— Поищи, пожалуйста, — попросила я.
— Не знаю, зачем тебе это понадобилось, но, так и быть, сделаю. Полина, принеси сюда ноутбук, — попросил Ярцев.
— Зачем?
— Пока ты строила рабочих, мне позвонила Ника… В общем, она хочет пообщаться с тобой по скайпу.
— Мой ноут стоит на зарядке, давай поднимемся наверх.
Антон не заставил себя уговаривать. Он тут же встал и направился к выходу. Вскоре мы расположились с ним перед компьютером. На мониторе появилась Ника.
— Привет, это мы! — Ярцев помахал ей рукой. — Знакомься, это Полина. А это — Ника.
Булатова чуть склонила голову, а потом спросила:
— Полина, скажи, ты действительно можешь наказать того, кто виноват в смерти моего папы?
— Это только вопрос времени.
— Я никуда не тороплюсь. Главное — результат. Понимаешь, я всегда была папиной дочкой. Мы с ним ходили на лыжах, катались на велосипедах в парке, — у Ники на глазах проступили слезы. — Мне всегда была важно именно его одобрение. Я знала, что мама легко найдет, за что меня похвалить, да и поругать тоже. А папа… он хвалил меня только тогда, когда я это действительно заслуживала. А вот ругать — не ругал. Просто молчал. Не знаю, зачем я сейчас об этом говорю. Наверное, потому, что мне не хватает отца. Я злилась на него, когда он стал играл в карты и проиграл целое состояние. В результате мы были вынуждены переехать из областного центра в Горовск…
— Ника, если бы ты не переехала сюда, то мы бы с тобой не встретились, — заметил Ярцев, и, как мне показалось, совершенно неуместно.
— Я злилась на него за то, — продолжила Булатова, оставив без внимания замечание своего жениха, — что он снова стал играть. Теперь мне кажется, если бы я снисходительней отнеслась к этому, папа не решился бы на такое… Он испытывал передо мной и мамой чувство вины, поэтому расстался с жизнью.
— Ника, да что ты такое говоришь! — возмутился Антон. — Ни ты, ни Вера Николаевна ни в чем не виноваты. Слышишь меня? Ни в чем! Вы отреагировали на происходящее так, как должны были. Нельзя же поощрять игроманию! Вы не могли предусмотреть, что кое-кто загнал твоего отца в тиски, из которых он не выбрался. Теперь мы знаем, кто это сделал и почему…
Булатова стала вытирать слезы, непрерывно стекающие по ее щекам. Я незаметно ущипнула Ярцева, чтобы он замолчал. Наверное, он говорил правильные слова, но его девушка сейчас была не в том состоянии, чтобы их адекватно воспринимать. Она задумала высказаться, выплеснуть на меня все то, что у нее наболело, поэтому продолжила:
— Я не должна была ставить отцу никаких условий. Мне стоило вызвать его на откровенность, выслушать и попытаться хоть как-то помочь. Мы наверняка смогли бы вместе придумать какой-нибудь выход из ситуации, в которую он попал, но я упустила эту возможность. Я снова принялась шантажировать его тем, что пойду в ночной клуб работать танцовщицей, если он не бросит играть. Если бы я знала, что он уже проиграл завод! Я бы… я бы… я не знаю, что я бы сделала, но, наверное, дала бы папе шанс начать все заново. Он не хотел нас с мамой снова разочаровывать, но не знал, как выпутаться… Я не смогла помочь ему при жизни, поэтому должна сейчас сделать все, чтобы те люди, которые довели его до такого отчаянного шага, были наказаны. Это мой долг. Если я его не верну, то зачем мне жить дальше?
— Ника, что ты такое говоришь? — Антон подался всем телом вперед и едва не проткнул носом монитор. Я потянула его за руку, чтобы вернуть в исходное положение, а Булатова тем временем отключилась. — Полина, ты слышала? Ты это слышала? Ника винит во всем себя и сама подумывает о смерти… Я не знаю, что мне с ней делать.
— Это со временем пройдет. Поверь мне, — в знак дружеского расположения я положила Антону на плечо свою руку. — Когда погибли мои родители, я тоже не понимала, зачем мне жить дальше…
— Ты была тогда ребенком, а Ника уже взрослая… Я понял! — Ярцев вскочил со стула. — Она меня не любит, поэтому отменила свадьбу…
— Антон, она не отменила, а перенесла свадьбу из-за траура. Вот пройдут сорок дней…
— Я не настаивал на каких-то пышных торжествах, — оборвал меня Антон. — Мы могли бы просто прийти в загс и расписаться, а она отказалась. Все девушки только и мечтают о том, чтобы в их паспорте появился штамп о регистрации брака. Только не Ника! Она будто ждала подходящего предлога, чтобы отказать мне…
— Сядь! — прикрикнула я на своего одноклассника. — Не мельтеши перед глазами. У Вероники горе, а ты не можешь подождать, когда она от него оправится.
— Да она не хочет от него оправляться! Она сидит дома и с утра до вечера плачет. Даже Вера Николаевна, и та уже более или менее смирилась с обстоятельствами. А Ника изводит себя чувством мнимой вины. — Ярцев вдруг присел передо мною на корточки. — Полина, вся надежда только на тебя. Чем быстрее ты отомстишь убийцам Ивана Ивановича, тем быстрее Ника войдет в нормальный жизненный ритм.
— Разве я отказываюсь? И встань, пожалуйста, — попросила я.
— Ладно. — Ярцев сел обратно на стул, только отодвинул его чуть в сторону от моего. — Давай для начала обсудим, что будем делать с Хазаровым.
— Антон, я понимаю, что у тебя к Руслану имеются еще и личные претензии, ведь он пытался клеить твою девушку…
— Да при чем здесь это! — возмутился журналист. — Это ведь Хазаров привел Булатова в казино, причем не для того, чтобы его там развлечь, а конкретно затем, чтобы оставить своего делового партнера без копейки, а значит, сделать зависимым. Разве Руслан не заслуживает за это соответствующего наказания? Лично мне представляется самым оптимальным лишить его торговой сети «Вариант».
— Неплохая идея, — согласилась я, — только не следует забывать, что наша основная мишень — Аристотель.
— А ты в курсе, что Аристотель не выезжает из дома без машины сопровождения? — проявил неожиданную осведомленность журналист.
— Пока нет, — не постеснялась признаться я.
— Я тебе больше скажу — когда он едет в ресторан, оттуда заблаговременно выпроваживают всех посетителей и закрывают заведение на спецобслуживание…
— То есть ты знаешь, где он живет и какие рестораны посещает?
— Ну, где он живет, это не тайна. Видела особняк, обнесенный высоченным забором, в начале Профсоюзной улицы?
— Честно говоря, нет. Я не часто бываю в том районе.
— А вот меня туда работа забрасывала. Аристотель, можно сказать, живет в крепости, на территорию которой мышь не проскочит незамеченной, не то что человек. Камеры стоят по периметру всей усадьбы. Чуть кто посторонний рядом появится, сразу охранник выходит разбираться, что ему в этих краях надо. Обслуга проверяется почище, чем при приеме на службу в ФСБ. А рестораны… Я слышал, что он их меняет по своему усмотрению без какой-либо схемы.
— Что тебе известно о делах Аристотеля?
— Ну, так, — Ярцев задумался. — Весь Горовск поделен на сферы влияния. Почти всю западную часть контролирует как раз Аристотель. А восточную — Мороз. Еще небольшой кусок этого «пирога» на юге города находится в руках у Гранита, в частности ваш коттеджный поселок.
— Никогда не слышала об этом. Скажи, а кому подконтрольна территория, на которой находился завод «АБЦ», — Аристотелю или Морозу?
— До меня доходили слухи, что промзона — это спорная территория. Она раньше была под Мотылем, но тот в прошлом году приказал долго жить. Его бывшие владения имели точечную локализацию и были разбросаны по всему Горовску. После смерти старого вора они автоматически попали под контроль к тому, на чьей территории находились эти анклавы. А промзона расположена на границе двух зон влияния. Я тебе, Полина, больше скажу — высокопоставленные сотрудники правоохранительных органов стоят на довольствии у криминальных авторитетов, поэтому оборот наркотиков с каждым годом увеличивается, автомобильные угоны не раскрываются, да и проституция процветает. Если вдруг задерживают распространителя героина, находят чью-то угнанную тачку или делают облаву на жриц любви, то все это происходит с разрешения криминальных авторитетов. И Мороз, и Аристотель, и Гранит понимают, что полиция должна создавать хоть какую-то видимость работы, вот и дает иногда «добро» на отстрел своих самых слабых и больных особей.
— Цинично, — заметила я.
— Вот мне точно так же редактор сказал, когда я положил ему на стол статью на эту тему, а потом добавил, что жители нашего города хотят читать что-то гораздо более оптимистичное.
Я слушала журналиста и не понимала, почему ему сразу не пришло в голову, что Булатов винил в своей смерти Аристотеля. Стоило ему взглянуть на недописанную, смятую и брошенную мимо мусорного ведра записку Никиного отца, как его посетила мысль насчет моего Ариши.
— Антон, а ты уже разыскал Сашку Заломного?
— Пока нет. Говорят, Коля Рудин с ним поддерживает связь, но Коли сейчас нет в Горовске. Он на днях с курорта вернется… Знаешь, Полина, я все же хотел вернуться к Хазарову.
— Не волнуйся, он не останется безнаказанным. Для начала надо насобирать о Хазарове и, разумеется, об Аристотеле как можно больше информации.
— Хорошо, я этим займусь. А что будешь делать ты? — поинтересовался Ярцев так, будто он выдал мне солидный аванс и считал своим долгом узнать, как я его буду отрабатывать.
— На данном этапе — тоже собирать сведения об этих людях. В этом деле спешить не стоит.
— Тогда я пойду.
— Я тебя провожу.
Когда мы спустились на первый этаж и подошли к двери, я напомнила:
— Антон, не забудь мне прислать информацию о Михайлове.
— Могла бы и не повторять, я склерозом пока не страдаю. — Ярцев взялся за ручку входной двери.
Едва я проводила своего одноклассника, как в кармане моих джинсов завибрировал мобильник. Достав его, я увидела на дисплее Аришину фотографию и ответила:
— Алло!
— Так, Полетт, слушай сюда, — негромко, но внушительно произнес дедуля, — я скоро приеду, но не один, а с очень хорошим человеком.
— Ариша, а не поздновато ли для гостей?
— Нормально. Тем более что у тебя завтра день рождения…
— Что? — опешила я.
— Не перебивай, а слушай вводную. Я сказал, что у моей единственной дочери, то есть у тебя, Полетт, есть… физический недостаток, какой именно, я не успел придумать. Так что тебе придется развить эту тему самой. Предупреждаю сразу — глухота не годится, поскольку гость будет играть для тебя на скрипке.
— Играть для меня? Зачем? — Я растерялась. — Ариша, что ты задумал?
— Полетт, нет времени что-либо объяснять. Просто сделай так, как я тебя прошу. Слушай, а может, тебе сымитировать горб? — предложил дед. — Да, по-моему, это не плохая идея! А главное — не так уж сложна в исполнении.
— Это отвратительнейшая идея! — возразила я.
— Придумай что-нибудь получше, если сможешь, — Ариша проявил великодушие, не став настаивать на своем, — только не слишком с этим затягивай. Мы приедем примерно через час. Все, я отключаюсь.
Ну, Ариша, удивил так удивил! Что же послужило толчком для такого замысловатого скачка его фантазии? Осознав, что мне этого оперативно не разгадать, я озаботилась вопросом, как же мне себя… изуродовать? Ответ пришел сам собой, когда я взглянула в окно — напротив нас жили мать и сын Ромашкины. Полгода назад Александру Владимировну парализовало, и она стала передвигаться по дому в инвалидном кресле.
