Разговор начистоту
На следующий день после аудиенции с императором Щукин встретился с графом Бенкендорфом и договорился с ним о поездке в Шлиссельбург, чтобы встретиться там с британскими «коллегами» – мистерами Паркером, Скоттом и Джонсоном. Шумилин рассказал Олегу о допросе пойманных шпионов с берегов Туманного Альбиона. Подполковник только фыркнул, узнав, как доморощенные контрразведчики «кололи» британцев.
– Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник, – с ухмылкой сказал тогда Щукин Александру. – Ладно, я займусь этими сэрами. Посмотрим, может быть, мне удастся вытрясти из них что-нибудь полезное.
И вот вместе с Александром Христофоровичем он следует в поместье Виктора Сергеева, куда должны будут из Шлиссельбурга на лодке под охраной доставить английских шпионов. Особенно Олега заинтересовал мистер Скотт. Похоже, что этот британец серьезно задумался над своей судьбой. Мистер Паркер и мистер Джонсон, судя по всему, перевоспитанию не подлежат. Но побеседовать с ними Щукину тоже было интересно.
У хозяйственного Виктора Ивановича Сергеева в его имении плотники переоборудовали за пару дней небольшой сарай, срубленный из мощных бревен во что-то вроде импровизированного КПЗ. Два небольших окна забрали крепкой металлической решеткой и прикрыли их плотными ставнями. В сарае была прочная дубовая дверь с крепкими засовами. Удрать оттуда было трудно. Но вполне возможно при некоторых навыках.
Первым привезли мистера Скотта. Тот угрюмо посмотрел на графа Бенкендорфа, поначалу не обратив внимания на Щукина. Видимо, он принял его за секретаря, который должен был записывать все сказанное. И не более того.
Но когда всесильный глава III отделения скромно сел в сторонке, а «секретарь» с ходу начал допрос, до мистера Скотта наконец дошло – кто его новый знакомый.
– Добрый день, мистер Скотт, – Щукин вежливо поздоровался с британцем. – Вы, наверное, с утра до ночи ломаете голову и задаете себе вопрос – какова будет ваша дальнейшая судьба? Не скрою, положение у вас сложное – ведь в отличие от ваших соотечественников, вы знаете, кто мы и откуда.
– Так вы тоже из будущего? – поинтересовался британец. – Я вижу, что у вас хорошо налажено путешествие во времени. Скажите, как мне к вам обращаться?
– Называйте меня Олегом Михайловичем, – ответил Щукин, – скажу сразу, что в своем времени я занимался примерно тем же, чем вы занимались здесь.
– Вот как! – удивился мистер Скотт. – Значит, моя скромная персона заинтересовала в вашем времени весьма высокопоставленных лиц.
– Допустим, – ответил Щукин. – Но вы должны учитывать, что нам и так много известно из документов, которые хранятся в архивах. Как в наших, так и в ваших. Конечно, теперь, когда мои товарищи стали вносить в эту историю свои поправки, вероятно совершенно другое развитие событий. И, не скрою, более выгодное для России, чем для Британии. Вы ведь даже представить не можете – какие могут быть задействованы силы, чтобы остановить колониальную экспансию вашего королевства. К тому же мы, в отличие от наших предков, не склонны к сантиментам и считаем, что к своим противникам надо относиться по-библейски: «Какой мерой вы мерите, такой будет отмерено и вам».
– Гм, – прервал молчание граф Бенкендорф, – надеюсь, Олег Михайлович, вы не будете обрушивать на города Англии свои чудовищные снаряды, способные в мгновенье ока испепелить весь Лондон?
– Таких планов у нас пока нет, – ответил Щукин, сделав ударение на слове «пока». – Но поверьте, Александр Христофорович, я полагаю, что те, кто довел до голодной смерти миллионы жителей Индии – богатейшей страны мира, и словно на волков охотился в Ирландии на тех, кто имел смелость возмутиться беззастенчивым грабежом британцев, заслуживают самого сурового наказания.
Граф Бенкендорф не нашел слов для того, чтобы возразить Щукину, и лишь развел руками. А Олег продолжил беседу с мистером Скоттом.
– Скажите, а вы не хотели бы спасти свою страну от неизбежного разгрома, который ее ждет в случае, если она продолжит вмешиваться в дела России? Как я полагаю, ваше руководство не намерено прекратить совать свой нос в чужие дела.
– Вы предлагаете мне стать предателем?! – возмутился мистер Скотт. – Я никогда не буду служить врагам своей страны, даже под угрозой смерти!
– Почему предателем? – деланно удивился Щукин. – Мы ведь не предлагаем вам начать смуту в Британии, убить королеву или, как Гай Фокс, взорвать парламент.
– А что же вы тогда от меня хотите? – спросил обескураженный британец.
– Мы хотим, – спокойно ответил Щукин, – чтобы Британия оставила в покое Россию и перестала делать ей гадости. Понимаю, что все это для британского политического истеблишмента трудновыполнимо. Но даже среди него есть умные люди, которые считают, что с Россией необходимо поддерживать хорошие отношения. Причем разговор необходимо вести на равных. Но к сожалению, в большинстве своем власти предержащие в Британии – русофобы.
– Как это ни печально, Олег Михайлович, – ответил мистер Скотт, – но вы правы. Я много думал после беседы с уважаемым Александром Павловичем. И пришел к выводу, что то, что сейчас у нас происходит, в конечном итоге погубит нашу страну. Но прошу вас, не требуйте от меня принять окончательное решение. Я хотел бы подумать.
– Хорошо, мистер Скотт, – кивнул Щукин. – Вас сейчас отвезут снова в Шлиссельбург, а через пару дней мы продолжим с вами беседу.
Британца увели. Олег и граф стали обсуждать, получится ли у них перевербовать британца или нет. Если бы им это удалось, появился бы вполне реальный шанс добраться до главных действующих лиц «Большой игры», которые вели тайную войну против России.
Где-то через час к ним зашел Виктор Сергеев, предложивший Щукину и Бенкендорфу откушать чем бог послал. Пока накрывали на стол, они втроем обошли владения нового помещика, и тот рассказал о достигнутых им успехах в сельском хозяйстве.
Потом, за столом, у них завязалась неспешная беседа о том, что еще можно было бы сделать, чтобы лучше противодействовать проискам англичан. Разговор затянулся. Англичан все не было, хотя по времени их должны были уже привезти.
Их изрядно затянувшееся застолье прервал верховой, прискакавший на взмыленной лошади и сообщивший о побеге двух англичан, которых на лодке везли сюда из Шлиссельбурга. Мистер Паркер и мистер Джонсон, по-видимому, каким-то образом сумели договориться, и когда лодка причалила к берегу, набросились на сопровождающую их охрану, состоявшую из трех стражников. А те, не ожидавшие такой прыти от своих подопечных, не сумели оказать британцам сопротивления.
В общем, закончилось все тем, что англичане оглушили, связали и обезоружили стражников, а сами скрылись в неизвестном направлении. Произошло это всего пару часов назад. Связанных стражников случайно нашли мальчишки, отправившиеся на речку на рыбалку. Они развязали их. Старший остановил лесника, который проезжал верхом на лошади по тропинке, взял у него лошадь и поскакал в усадьбу Сергеева, чтобы рассказать о произошедшем ЧП.
Положение было хуже губернаторского. Ни Паркер, ни Джонсон не должны были попасть в Петербург. Там они могли укрыться в британском посольстве и оттуда поднять шум, рассказав дипломатам других стран о том беспределе, который творится в России, о тайных тюрьмах, куда бросают ни в чем не повинных иностранцев, и о жутких пытках, которым их там подвергают.
По радиостанции Сергеев передал обо всем случившемся своему сыну, а тот поднял на ноги ротмистра Соколова. Граф Бенкендорф от волнения чуть не лишился речи. А Щукин, разложив на столе карту, стал прикидывать, куда могли направиться беглецы.
* * *
– Значит, бежали, – бормотал Щукин, разглядывая карту. – Скажите, Александр Христофорович, – спросил он у Бенкендорфа, – если мне память не изменяет, то Паркер, которого мой друг задерживал с дракой и стрельбой, был при этом ранен в ногу. Она у него зажила?
– Нет, Олег Михайлович, – встрепенулся граф Бенкендорф, – это хорошо, что вы вспомнили об этом. Я совсем запамятовал, что мистер Паркер до сих пор при ходьбе довольно сильно прихрамывает. А это значит…
– Да-да, – подхватил Щукин, – а это значит, что «сладкой парочке» пешком далеко не уйти. И уж тем более по лесу. Через несколько верст ходьбы по лесным тропинкам Паркер просто ляжет на землю и даже под страхом смертной казни не сможет сдвинуться с места. А потому беглецы будут пытаться найти какой-либо транспорт – скорее всего экипаж – чтобы добраться до Петербурга. Александр Христофорович, – сказал он, – надо приказать ротмистру Соколову, чтобы на въезде в город внимательно осматривали все кареты. И еще – надо послать по всем дорогам конных жандармов, которые расспрашивали бы у всех встречных, не видели ли они подозрительных людей, которые пытались остановить карету. И не стоит забывать о мерах предосторожности – ведь беглецы вооружены.
– Хорошо, Олег Михайлович, – кивнул Бенкендорф, – нам надо поймать этих проклятых англичан до темноты. Иначе у них появится шанс пробраться в город. А вы не думаете, что они могут разделиться – в Петербург пойдет один мистер Джонсон, а Паркер будет ждать в укромном месте его возвращения с экипажем?
– Такое возможно, – после недолгого молчания сказал Щукин, – но все же, с моей точки зрения, маловероятно. Паркер побоится отпускать Джонсона одного. Ведь тот может запросто бросить шефа и попытаться в одиночку скрыться за границей.
Граф пожал плечами, но не стал спорить с подполковником. А Щукин снова связался по радиостанции с Сергеевым-младшим и приказал ему немедленно выехать в имение отца, прихватив с собой приборы ночного видения, камуфляж и не забыв взять подаренный ему «Вал». Вполне возможно, что Николаю придется вспомнить былые времена.
Кроме того, Бенкендорф передал ротмистру устное распоряжение по перехвату беглецов и попросил Николая размножить на принтере фотографии британцев, чтобы старшие постов могли их опознать. Щукин же велел Сергееву-младшему немедленно докладывать ему по рации обо всех новостях.
– Ну вот, Александр Христофорович, – сказал он пригорюнившемуся за столом графу Бенкендорфу. – Машина розыска заработала, и мы будем ждать результатов. По себе знаю, что сидеть и ждать – самое тяжелое. Но ничего не поделаешь…
В этот момент в комнату заглянул Виктор Сергеев.
– Ну что, бойцы невидимого фронта, – сказал он, – опростоволосились? Не переживайте, найдем мы этих проклятых британцев. Я тут для начала разослал своих мужиков, ну, тех, которые промышляют охотой, чтобы побродили в окрестных лесах и посмотрели, нет ли следов каких… А прочих, которые посмышленее, послал по соседним деревням, чтобы они поспрашивали у людей, не видел ли кто двух чужих господ, одного хромого, а второго здорового… В общем, полагаю, что деваться им некуда.
– Спасибо, Иваныч, – поблагодарил Щукин, – сеть ты раскинул широко, и эти британские караси обязательно в нее попадут. Будем ждать.
Ждать пришлось недолго. Вскоре в усадьбу примчался запыхавшийся мальчишка, который, обливаясь потом и глотая слова от волнения, сообщил, что в соседнюю деревню, расположенную верстах в пяти отсюда, заявились какие-то два барина, с виду нерусские.
– Страшные они какие-то, – выпучив глаза, говорил пацан, – одежда у них грязная, за поясом пистолеты, один еле-еле идет, все на ногу припадает. Говорят они по-русски, но так, что сразу видно, что нерусские.
– А что они от вас-то хотели? – спросил Щукин.
– Они, барин, – сказал немного успокоившийся мальчуган, – сразу спросили, кто у нас староста. Когда дядька Степан пришел, то эти двое потребовали у него бумагу и чернильницу с пером. Один из них – тот, который хромал – написал записку и велел дядьке Степану запрячь коляску и как можно скорей отправиться в Петербург. Там он должен передать эту записку аглицкому послу. За это тот обещал по-царски наградить дядьку Степана, если тот сделает все, как ему велели. А если нет, то хромой и второй, который был с ним, показали на пистолеты и пригрозили перестрелять всю семью дядьки Степана.
Потом они велели отвести их в дом старосты, а дядьке Степану приказали не мешкая ехать в Петербург. Он пошел запрягать коляску, а мне тихонько шепнул, чтобы я бежал к вам, барин, и рассказал обо всем.
– Вот молодец! – воскликнул Сергеев и ласково погладил мальца по взлохмаченным русым волосам. – Как зовут тебя, храбрец?
– Пашкой, – шмыгнув носом, сказал мальчуган.
– Павел, значит, – кивнул головой Щукин. Пошарив по карманам, он достал шариковую ручку со встроенным в нее калькулятором и протянул ее пацану.
– Ты грамоту знаешь? – спросил он у Пашки.
– Знаю немного, – ответил тот. – Тятька, когда жив был, научил меня немного писать и читать. А потом он помер – простудился, и все, за неделю сгорел… – парнишка снова шмыгнул носом, а на глазах у него появились слезы.
– Иваныч, у тебя здешние деньги какие-нибудь есть? – спросил Щукин у Виктора Сергеева. – Наградил бы парня и семью его. Здорово он нам помог.
– Обязательно наградим, Олег Михайлович, – вступил в разговор Бенкендорф, – я сам за этим прослежу. А пока давайте о деле – что с британцами беглыми делать-то будем?
– Надо подождать, когда подъедет сын Виктора Ивановича и ротмистр Соколов, – сказал Щукин. – Возможно, что придется брать этих шустрых англичан силой. Не забывайте, что они вооружены. И могут действительно убить кого-нибудь из семьи старосты.
– Убить невинных людей – да возможно ли такое? – удивился Бенкендорф. – Неужели эти британцы на такое способны?
– Способны, еще как способны, – криво усмехнувшись, ответил Щукин. – Во время войны с бурами – голландцами, обосновавшимися на юге Африки – англичане согнали их жен и детей в специальные лагеря и спокойно наблюдали за тем, как они там сотнями умирают от голода и болезней. Случится же сие в конце этого века. Вот такие вот у британских джентльменов понятия о добре и зле.
А пока нам надо добраться до села, из которого прибежал этот храбрый паренек, и незаметно вести наблюдение за беглецами. Туда же пусть подтягиваются и ваши люди, Александр Христофорович. Будем готовиться к освобождению заложников.
– Ну, прямо Беслан какой-то, – вздохнул Сергеев. – Лишь бы все обошлось без невинных жертв. Я как вспомню осетинских детишек, которые тогда в школе… – тут Виктор махнул рукой и шумно высморкался.
– А большая ли семья у старосты Степана? – спросил Щукин у притихшего мальца.
– Мать, тятя, женка его, двое мальцов и две девчонки, – сказал Пашка. – Барин, а что, эти злыдни и вправду могут их порешить?
– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал Щукин. – Если что, то мы первые их порешим. Ты нам покажешь дорогу к дому старосты?
Пашка закивал и пообещал, что он все им покажет и расскажет.
– Тогда в путь, – решительно сказал Олег. – Надо засветло обложить этих чокнутых джеймсов бондов поплотнее. А то, глядишь, на ночь глядя они вздумают поискать приключений на свою задницу. Иваныч, вели заложить карету.
* * *
По дороге Пашка рассказал, что деревня у них небольшая – дворов десять, большинство мужиков работают на отхожем промысле в Петербурге, а бабы ведут хозяйство и выращивают овощи.
– А еще, барин, – словоохотливо тараторил пацан, – год назад барин наш, Николай Игнатьевич, привез какой-то новый овощ, который картоплем называется. А с ним приехал мужик один, умный – он нам показал, как этот овощ сажать, как за ним ухаживать и как собирать. Посадил две грядки, по осени выкопали, попробовали – вкусно. Теперь в каждом огороде по грядке этого картопля посадили… А вот, барин, и наша деревня.
Щукин посмотрел на добротные крестьянские дома и поморщился. Все подступы к ним были видны как на ладони. Незаметно подобраться будет трудно. Приказав кучеру остановиться у околицы, он вылез из кареты и подождал, пока из нее выберется граф Бенкендорф и Сергеев-младший.
Зайдя в небольшую рощицу, от которой до деревенских домов было шагов триста-четыреста, они стали расспрашивать у Пашки, где находится дом старосты и куда выходят окна этого дома.
Виктор достал из рюкзака тридцатикратный бинокль с просветленной оптикой и стал наблюдать за тем, что происходило в деревне. Внешне там все было спокойно, но бывший майор отметил отсутствие людей на деревенской улице. Не было видно детишек, которых в это время домой не загнать, ни баб с коромыслами у колодца. «Словно вымерли тут все», – подумал он.
– Похоже, что англичане застращали мужиков и запретили им выходить на улицу, – сказал Виктор. – На, Олег, посмотри, – и он протянул бинокль Щукину.
Тот взял и стал обозревать местность, на которой должна была проводиться спецоперация. В деревне не было храма, и самым высоким в ней зданием был дом старосты. В окне чердака его через мощную оптику Олег заметил мелькнувшее на мгновение явно не крестьянское лицо.
«Так, – подумал он, – значит, вот где прячется мистер Джонсон. Наблюдает за дорогой, стервец. А хромой Паркер, по всей видимости, сидит внизу и контролирует заложников».
– Иваныч, – сказал Олег, – узнай у своего сына, скоро ли он будет. И как насчет жандармов – надо будет оцепить деревню, чтобы ни один британец не смог из нее сбежать.
Сергеев кивнул, достал из рюкзака радиостанцию и стал вызывать Николая. Пашка, выпучив глаза, смотрел на странного барина, который, как ему показалось, разговаривает с какой-то черной коробкой.
Переговорив с сыном, Виктор побагровел и, шумно вздохнув, выругался.
– Не, – сказал Сергеев, – это полный бардак. Александр Христофорович, – обратился он к графу, – в вашей конторе черте что творится. А Дубельт – как пить дать засланный казачок.
– Простите, Виктор Иванович, – удивленно произнес Бенкендорф, – я совсем не понимаю, о чем вы… При чем тут генерал-майор Дубельт?
– В общем, все обстоит невесело, – сказал Виктор, – мой сын и ротмистр Соколов уже выехали и скоро будут здесь. А вот жандармов Дубельт отказался выделить. Он сослался на отсутствие письменного приказа. Дескать, пусть явится перед ним сам граф Бенкендорф и лично прикажет. Тогда он не медля ни минуты предоставит все, что потребуется.
– Вот так вот, – сказал Щукин, – действительно, не здесь ли собака порылась? У нас подобное назвали бы откровенным саботажем…
Увидев удивленное лицо Бенкендорфа, Олег пояснил, что саботаж – от французского слова sabot – башмак. Так во Франции называли акцию, к которой прибегали рабочие-мельники. Когда у них возникал конфликт с хозяевами мельниц, они с помощью своих башмаков останавливали жернова.
– В переносном смысле, Александр Христофорович, – сказал он, – сие означает, что милейший Леонтий Васильевич делает все, чтобы помешать нам поймать беглых британцев. Кстати, надо будет проверить потом, не приложил ли он руку к их побегу…
Граф мрачно кивнул. Он давно подозревал своего подчиненного в том, что тот ведет свою игру и подсиживает начальника.
– И что мы теперь будем делать, Олег Михайлович? – спросил он у Щукина. – Сможем ли мы справиться сами с этими проклятыми англичанами? Ведь нас совсем мало…
– Справимся, – сказал Олег. – Вот подъедет Николай с ротмистром, тогда и начнем готовиться к захвату. Хотя, как мне кажется, этих ребят придется гасить всерьез. Думаю, что сдаваться они не намерены.
– А если применить светошумовые гранаты? – спросил Сергеев. – Пока они очухаются, мы их и повяжем. Ну, как поляков тогда.
– Не получится, – покачал головой Щукин. – Там в избе детишки маленькие. Будут потом всю жизнь заикаться и писаться. Кстати, хозяйка часом не беременна?
Пашка, у которого спросили об этом, закивал, сказав, что «тетка Варвара брюхата, и скоро у нее родится маленький».
Это известие полностью исключило использование светошумовых гранат. Работать придется без спецсредств. А следовательно, риск словить пулю от британцев возрастал.
Щукин вспомнил о старосте, который с запиской в английское посольство отправился в Питер. Он по запасному каналу связался с Игорем Пироговым, который активно проводил свой отпуск, общаясь с такими светлыми личностями, как фон Краббе, Бутаков и Невельской. Щукин экстрактно рассказал ему о возникшей проблеме и попросил подежурить у входа в британское посольство, чтобы перехватить подъехавшего к нему мужика на коляске. Приметы дядьки Степана сообщил ему Пашка, который с любопытством наблюдал за происходящим.
– Ну, а теперь, Павел, – сказал Щукин, – сгоняй потихоньку в деревню и узнай, что там и как. А потом – бегом к нам.
Начало смеркаться. Сергеев покопался в своем чудо-рюкзаке и достал оттуда прибор ночного видения.
– Если что, – сказал он, – то я, как стемнеет, подберусь поближе и буду наблюдать за этими сэрами-пэрами…
– А что это, Виктор Иванович, – с любопытством спросил Бенкендорф. – для чего эта штука?
– Александр Христофорович, вещь эта – прибор ночного видения. С его помощью можно в темноте видеть, как кошка или сова. Очень удобная, как вы говорите, штука. Гляньте, – сменил он тему, – Пашка сюда бежит. Только пятки сверкают. Видать, что-то важное хочет нам сказать.
Пацан, едва отдышавшись, затараторил, спеша сообщить деревенские новости.
– Ой, дяденьки, что делается-то! Этот, который хромой, он такой злой – просто зверь какой. Митроха – старший сын дядьки Степана, хотел из избы сбежать. Так этот хромой ему ногу из пистолета прострелил. Тетка Варвара еле-еле кровь остановила. А второй, который здоровый, тот все больше на чердаке сидит с двумя пистолетами и все на дорогу поглядывает. Ох, дяденьки, боюсь, как бы они всех детишек в доме дядьки Степана не поубивали.
– Ничего, Пашка, – сказал Сергеев, поглаживая парня по голове, – скоро мы их всех повяжем. И никого они больше не тронут.
Тут запиликал вызов радиостанции. Виктор включил ее на прием, и из динамика раздался голос его сына:
– Батя, а мы уже тут…
Минут через пять из кустов вышли две фигуры. Увидев их, Пашка испуганно вскрикнул и прижался к Сергееву. Николай и ротмистр были одеты в лохматый камуфляж «леший», а лица закрыты масками.
– Ну, где тут эти мерзкие инглизы, которые русских в заложники берут? – произнесла одна из фигур голосом Сергеева-младшего. – Сейчас мы их на ноль помножим…
* * *
Новоявленная группа «антитеррора» совещалась недолго. Было решено сидящего на чердаке мистера Джонсона завалить из снайперки, а временно нетранспортабельного мистера Паркера повязать так, чтобы он не успел никого из заложников подстрелить.
С первой задачей легко справится Николай. А насчет силового захвата было решено, что его проведут Щукин с ротмистром. Подстраховывать их будет с «Сайгой» в руках Сергеев-старший. Граф Бенкендорф попытался было уговорить Щукина, чтобы и он принял участие в предстоящей спецоперации. Но его с трудом уговорили остаться в укрытии и наблюдать за всем происходящим. Дескать, к злодеям может прибыть подкрепление, и Александр Христофорович задержит их и не даст ударить с тыла.
Потом, когда вчерне план был принят, стали обговаривать подробности. Связь было решено держать с помощью портативных радиостанций с гарнитурой. Осталось только узнать, существует ли еще одна дверь в доме.
Пашка, который с любопытством смотрел на происходящее, рассказал, что вторая дверь есть – она из кухни ведет на скотный двор. В отличие от входа в дом, на этой двери нет засова.
– Дяденьки, – сказал Пашка, – он там совсем и не нужен. Нет у нас воров в деревне-то. Мы тут, почитай, все друг другу родня. А чтобы куры не залазили в дом, дверь просто на щеколду закрывали. Она и со двора, и с кухни открывается.
– Слушай, Пашка, – сказал Щукин, – вот тебе бумага, карандаш, и нарисуй-ка ты нам, как сумеешь, где и что находится в доме старосты.
Пацан долго пыхтел над листком, высунув от напряжения язык. Но, ко всеобщему удивлению, довольно толково изобразил расположение комнат, окон и дверей в доме.
– Вот молодец, – похвалил его Олег, – теперь мы точно будем знать, куда и как нам надо попасть в первую очередь. Ну, а теперь, дружище, вот что я тебе скажу. Место твое рядом с Александром Христофоровичем – ты будешь у нас связным. Если что, он тебя пошлет весточку какую нам отнести или сигнал подать. И ничего сам не делай – а то ты мне только все дело испортишь. А сделаешь все правильно, я тебя с собой возьму и многому научу.
– Хорошо, дяденька, я буду вести себя смирно, – сказал Пашка. – А за слова добрые – спасибо. Если мамка и барин наш меня к вам отпустят, так я с большим удовольствием буду служить. Да и мамке легче будет – у нее без меня двое малых сестренок на руках.
Нацепив гарнитуры и проверив связь, участники КТО вышли на исходные позиции. Щукин с ротмистром начали, прячась за кустами крыжовника и сирени, подкрадываться к двери дома старосты. А Виктор, найдя удобную позицию, с которой хорошо было видно крыльцо избы, поудобней устроился на ней и приготовились к ведению огня. Сергеев-младший, укрывшись за толстым стволом тополя, взял на мушку маячившую в проеме чердачного окошка фигуру британца. В оптику было хорошо видно лицо мистера Джонсона, который внимательно следил за дорогой, ведущей в деревню. Взяв на прицел его лохматую голову, Николай приготовился к ведению огня. Лишь только он услышит в гарнитуре условный сигнал, его палец привычно нажмет на спусковой крючок «Вала».
Щукин и Соколов тихо, словно тени, приблизились к дому старосты. Они прошмыгнули на скотный двор и, крадучись, стали подбираться к крыльцу. Олег держал в руке пистолет АПС с навинченным на ствол глушителем. Ротмистр был вооружен помповым ружьем «Моссберг», которое захватил с собой в прошлое Сергеев-старший.
Добротные ступеньки на крыльце дома не скрипели, а петли двери были хорошо смазаны. Чувствовалось, что владелец дома – хозяйственный человек. Осторожно перешагнув через порог, Олег прислушался. Где-то в доме хныкал ребенок. Женский голос пытался его успокоить, впрочем без особого успеха.
– Успокой своего щенка, или я его убью, – прорычал раздраженный мужской голос. По акценту можно было понять, что говорит иностранец.
– Не надо его убивать, – умоляюще сказала женщина, – я сейчас его укачаю.
«А британец-то сильно взволнован, – подумал Щукин. – Нервы у него на взводе. Тут и до беды недалеко…»
Мистер Паркер, похоже, был близок к истерике.
– Еще минута, – злобно сказал он, – и если твой щенок не заткнется, то я заставлю его замолчать. Надолго…
Олег покачал головой. Надо было поспешить – британец может от слов перейти к делу. И что толку потом, что его пристрелят – детишки-то погибнут. Щукин кивнул ротмистру и нажал на кнопку вызова, дав сигнал Сергееву-младшему.
Через несколько секунд наверху что-то брякнуло. Видимо, у убитого мистера Джонсона выпал из рук пистолет.
– Michael, everything bone? (Макл, у тебя все в порядке?) – спросил встревоженный Паркер. И не дождавшись ответа, выругался по-английски.
Олег вскинул пистолет и, пригнувшись, сделал несколько плавных шагов. Незаметно для британца он появился в просторной комнате, которая была в доме у старосты чем-то вроде гостиной. На стоявшей у печи лавке сидела женщина и держала на руках годовалую девочку. Пожилые мужчина и женщина расположились чуть в стороне. С ними были девочка и мальчик, наверное погодки, лет четырех-пяти. Еще один мальчик лежал в углу комнаты на полушубке, брошенном на сундук. Левая нога его ниже колена была перевязана окровавленным тряпьем.
Напротив, в проеме между окон, на грубо сколоченном табурете сидел мужчина с двумя кремневыми пистолетами в руках. Он был одет так, как обычно одевались в это время люди из приличного общества – сюртук, жилет и клетчатые панталоны.
Олег, держа на мушке британца, негромко сказал ему:
– If you want to live – don’t move… (Если хочешь жить – не двигайся)
Мистер Паркер вздрогнул и поднял стволы пистолетов. Но Олег оказался быстрее. Раздалось два негромких хлопка, и англичанин взвыл от боли. Пули, выпущенные из АПС Щукина, попали ему в правое и левое предплечья. Пистолеты выпали из рук британца и упали на пол.
Изрыгая проклятия, Паркер попытался вскочить с табурета, но еще не зажившая нога подвернулась, и он рухнул на пол. Подскочивший к нему ротмистр пинком отшвырнул в угол пистолет, к которому британец потянулся окровавленной рукой. Второй пистолет, отлетевший в сторону на несколько шагов, не спеша подобрал Щукин.
– Ну, все, мистер Паркер, – сказал он, с усмешкой взглянув на злобно ощетинившего агента 007. – Отбегались. Больше бегать вам не придется. Я заберу вас туда, откуда для вас может быть единственный выход – на кладбище. Только это еще надо будет заслужить.
– Олег Михайлович, – удивленно спросил Соколов, – вы что, и в самом деле хотите взять его к себе?
– А что ему здесь делать? – пожал плечами Щукин. – С такими бдительными стражами, как ваши, он снова может пуститься в бега и добраться-таки до Британии. А нам это совершенно ни к чему. Ладно, ротмистр, разберите-ка лучше баррикаду, которую воздвигли эти поедатели овсянки и пудингов, – Щукин кивком указал на груду сундуков, подпиравшую входную дверь.
Потом он послал вызов и сообщил по рации всем участникам спецоперации, что она закончилась успешно.
Все это время семья старосты неподвижно сидела на своих местах, еще не веря в спасение. Уж больно неожиданно и быстро все произошло. Лишь через несколько минут женщина с ребенком на руках заголосила и залилась слезами. Соколов, справившись с сундуками, загремел засовом и открыл дверь на улицу. Потом ротмистр по лестнице поднялся на чердак.
Осторожно подняв голову и держа наготове помповик, он заглянул в полутемное помещение. Там лежало тело мистера Джонсона. Пуля из снайперской винтовки попала ему прямо в лоб, вынеся весь затылок.
– Наповал, – крикнул он вниз Щукину. – Меткий выстрел.
Он подошел к убитому, стараясь не ступать в лужу крови и не поскользнуться на разбросанных по полу ошметках мозга.
– Тьфу, да тут все кровью забрызгано, – жандарм немного помолчал, а потом брезгливо чертыхнулся. – Все же вляпался…
В дом вошел Сергеев-старший, а чуть позже генерал Бенкендорф с Пашкой. Пацан, увидев сидевшего на полу окровавленного британца, подошел к нему и строго, по-взрослому сказал:
– Так тебе злодею и надо, не будешь мирных людей обижать.
А потом подбежал к лежавшему на сундуке приятелю и, погладив его по голове, участливо спросил:
– Что, Митроха, сильно больно? Ты не бойся, барин обещал, что он тебя в Петербург возьмет. Там тебе врач быстро ногу вылечит.
Взрослые же, увидев мундир Бенкендорфа, бухнулись перед ним на колени и наперебой начали благодарить графа за спасение.
Настоящие же спасители скромно вышли на улицу подышать свежим воздухом.
* * *
Далее начался разбор полетов. Связанного на всякий пожарный случай мистера Паркера вытащили наружу. Потом, чертыхаясь и скользя подошвами по крови, спустили с чердака труп второго британца. Его положили на траву рядом с домом, прикрыв развороченную пулей голову его же собственным сюртуком. Сергеев-старший велел мужикам, прибежавшим поглазеть на их спасителей, поутру закопать труп где-нибудь в лесу, подальше от деревни.
Посовещавшись, Щукин и Бенкендорф решили, что графу с ротмистром и Сергеевым-младшим необходимо вернуться в Питер и подробно рассказать обо всем произошедшем здесь царю. А Щукин, Виктор и подраненный британец пока останутся в имении. Дело в том, что мистеру Паркеру требовалась квалифицированная медицинская помощь. Пуля насквозь прошила мякоть предплечья его левой руки. Сама по себе рана эта была неопасной. С правой же рукой было гораздо хуже – пуля из АПСа раздробила лучевую кость, и британец чувствовал себя довольно скверно. К тому же в наличии была большая кровопотеря.
Щукин про себя решил, что мистеру Паркеру неплохо бы сделать рентген. И консилиум с хорошим врачом тоже бы ему не помешал. В Петербурге же ни того, ни другого не было. Здешние эскулапы в подобных случаях особо не мудрствовали и брались за хирургическую пилу, безжалостно ампутируя конечность. Причем об анестезии и антисептике тогда мало кто заботился. Отсюда и большая смертность после операции. А Щукин хотел еще раз как следует допросить Паркера. Для этого надо было его качественно подлатать, а еще лучше – отправить в нормальный госпиталь.
У Олега на этот счет была договоренность с начальством. Больного или раненого в неотложных случаях поместят туда, где тайна его иновременного происхождения будет полностью сохранена, а побег затруднителен.
В будущее Щукин хотел отправить и мистера Скотта. Если сказать честно, то этот шпион заинтересовал его. Олег не рассчитывал перевербовать британца, но, как говорил когда-то Лаврентий Павлович Берия, попытка не пытка.
На следующий день в усадьбу Сергеева прикатил сам император. Его очень встревожило то, что произошло накануне, и он решил лично разобраться. Вместе с Николаем приехали граф Бенкендорф и ротмистр Соколов. Помимо всего прочего, император хотел обсудить и странное поведение шефа жандармов Дубельта. Самодержцу оно весьма не понравилось, хотя объяснение, которое дал ему Леонтий Васильевич, вроде бы разъяснило ситуацию. Он сослался на то, что приказание графа Бенкендорфа было устное, и он вполне обоснованно усомнился в том, что его надо выполнять. Ведь порядок есть порядок, и не им это заведено. Как на Руси говорят, «без бумажки ты букашка…»
Но были эпизоды в биографии Дубельта, которые давали пищу для размышлений. Например, его членство в масонских ложах и дружба с декабристами Волконским и Орловым. Причем среди масонских лож, в которых подвизался будущий шеф жандармов, были весьма одиозные. К примеру, киевское «Общество соединенных славян», которое потом объединилось с «Южным обществом» Павла Пестеля. Так вот, среди этих самых «славян» было немало поляков, которые уже тогда мечтали о том, что поднимут мятеж и возродят Ржечь Посполитую «от можа до можа». А «Золотое кольцо» в Белостоке изначально было под контролем гоноровой шляхты, и антирусские настроения в нем никто и не пытался скрывать.
Кроме всего прочего, Дубельт был женат на племяннице известного англофила – адмирала Мордвинова, для которого Британия была чем-то вроде земли обетованной. В общем, по мнению Щукина, человека с таким шлейфом не стоило держать на должности главы службы безопасности Российской империи.
А странное поведение Дубельта во время роковой дуэли Пушкина? А то, что Дубельт не помешал Герцену получить заграничный паспорт и выехать за пределы России, вследствие чего российские самодержцы вынуждены будут потом регулярно получать в Зимнем дворце адресованные лично им экземпляры «Колокола»?
Ну, а шашни с молоденькими девицами – воспитанницами театрального училища, содержание подпольного игорного дома и взятки – все это просто мелочи, которые не стоят того, чтобы о них говорить.
Если это все суммировать, то эпизод с отказом Дубельта направить жандармов на помощь своему шефу в подобном обрамлении выглядит совсем не случайным. Щукин честно признался, что в его времени человек с таким «букетом» вряд ли смог бы возглавить систему государственной безопасности.
Император, выслушав сказанное по поводу Дубельта, надолго задумался. Умом он понимал, что тот ненадежен и поведение его весьма подозрительно. Но с другой стороны, царь привык к регулярным докладам шефа жандармов, в которых красной нитью проходила мысль о том, что подведомственное Дубельту учреждение надежно охраняет основы самодержавия и не позволит повториться тем событиям, которые произошли 14 декабря 1825 года в Санкт-Петербурге.
Николай вздохнул, посмотрел на Щукина и принял решение.
– Да, Олег Михайлович, вы, пожалуй, правы. Леонтий Васильевич явно не справляется со своими обязанностями. Ему надо подать в отставку, или предложим выбрать другое место службы.
– Ваше величество, – сказал Щукин, – в свое время Дубельт был храбрым воином, сражался с Наполеоном, был ранен под Бородино. Предложите ему отправиться в Оренбург. Пусть поход на Хиву и закончился неудачно, но сие совсем не означает, что Россия будет и дальше терпеть набеги кочевников-работорговцев. Я полагаю, что в предстоящих боевых действиях боевой опыт Дубельта и его умение вести агентурную работу весьма пригодились бы.
А про себя Щукин подумал: там, в отрыве от привычных столичных связей, Дубельту будет трудно вести свою игру и интриговать против графа Перовского. Тот, кстати, Дубельта недолюбливал. А в случае чего Леонтию Васильевичу всегда можно организовать несчастный случай с летальным исходом – укус кобры или отравление несвежим кумысом. Николаю предложение Щукина понравилась. Он повеселел и начал расспрашивать Олега о подробностях вчерашней «контртеррористической операции». Император был возмущен варварством британцев, захвативших в заложники женщин и детей.
– И они еще называют нас дикарями! – воскликнул он. – А сами поступают так, как не позволил бы себе поступить вождь племени людоедов, обитающих в джунглях Африки. Впрочем, Олег Михайлович, я уже имел возможность узнать кое-что о нравах джентльменов из Британии. У них нет ни стыда, ни совести, ни воинской чести.
– А вы молодец, – Николай одобрительно посмотрел на Щукина. – Ловко у вас все получилось. И злодеев захватили, и людей невинных в обиду не дали. Я хотел бы наградить вас и ваших соратников за храбрость. Впрочем, об этом потом.
Как я слышал, вы хотите забрать в ваше время двух оставшихся в живых британцев. Я не против этого. Скажу даже больше – так мне будет гораздо удобнее. Ведь ко мне уже обращался британский посланник, который просил помочь ему в розыске безвестно сгинувших подданных королевы Виктории.
Теперь же я могу, честно глядя ему в глаза, заявить, что по моим данным пропавшие джентльмены покинули пределы моей империи, и местонахождение их неизвестно.
Кстати, господа, когда у вас будет очередная встреча с вашими друзьями? Честно говоря, я уже немного соскучился по господину Шумилину и очаровательной Ольге Валерьевне…
