10
Несчастный случай на воде
Когда Ана услышала собственное имя, в глазах у нее потемнело, однако она все-таки смогла рассмотреть на экране свою фотографию, увеличенную во много раз. И то же самое смогли увидеть брат и сестра Коула, и все остальные, смотревшие новости.
Опасаясь выронить кружку, она крепко сжала руки, не рассчитав силы. Чай выплеснулся через край, обжигая кожу, которая уже покраснела от холода. Ана покачнулась. Земля толкала ее в ступни. Она крепче вдавила в нее ноги, стараясь восстановить равновесие, словно они были двумя людьми, стоявшими спина к спине и подпиравшими друг друга.
— Хорошо хоть, что на этот раз они не смогут обвинить в этом Коула, — заявила Лайла.
Ана уставилась на грязь, которая просачивалась ей в туфли. Дыхание стало затрудненным и хриплым. В любое мгновение сестра Коула может понять совершенно очевидную правду!
Она быстро осмотрелась, пытаясь найти выход. Можно метнуться к проходу между складами или перепрыгнуть через невысокий барьер чуть дальше по берегу, попав на автостоянку, заставленную палатками. Она приготовилась бросить кружку и бежать.
— Ариана — милая, хрупкая девушка, — продолжил голос ее отца. — Хотя три года назад она оказалась в центре внимания прессы, на самом деле у нее нет жизненного опыта. Она еще ребенок и уже много перенесла.
Ана стиснула зубы. Ее тело неподвижно застыло, и только взгляд медленно скользил по экрану.
— Мы сильно опасаемся, — добавил ее отец, — что она не сможет справиться с этим стрессом.
Ее отец обращался к десятку разнообразных камер и репортеров, стоя на помосте. Он нацепил на себя привычное серьезное и располагающее к себе выражение лица, рассчитанное на средства массовой информации. Именно таким выражением он пользовался для кампании «Раздельное выживание Чистых» в то время, когда Ана еще даже не знала о том, что существуют Чистые и Психи. Его же он пускал в дело с гораздо меньшим успехом, когда его обвинили в подделке ее анализа на Чистоту.
— Если у вас есть хоть какие-то сведения, я очень, очень прошу вас сообщить их по горячей линии смотрителей. — Он чуть сдвинулся, чтобы смотреть прямо в камеру Би-би-си. — Ариана, — сказал он, — если ты меня слышишь, держись! Мы тебя найдем!
Ана вздрогнула всем телом. Ярость будет слишком слабым словом для того, чтобы охарактеризовать настроение ее отца, когда он узнает, что она предприняла. Слава богу, она еще не успела отправить сообщение ему на интерфейс!
— Каков жук! — проворчала Лайла.
Ана не слышала оставшихся новостей. Она тупо смотрела на экран: зубы у нее стучали, пальцы превратились в сосульки, в голове воцарилась ледяная пустота.
Когда зрители начали расходиться, Лайла схватила ее за локоть и потащила к красной барже, пришвартованной рядом с «Энкиду».
— Эта баржа — близнец той, на которой ты ночевала, — объяснила Лайла, подталкивая Ану к люку в рулевой рубке. — «Энкиду» принадлежит Коулу, а «Надежда» — Нэту.
Ана оказалась в кубрике. Сходство обеих барж было заметным, хотя «Надежда» казалась меньше, потому что внутри было больше мебели и беспорядка. А еще там было теплее. Она не стала протестовать, когда Лайла протащила ее по коридору в крошечную ванную, предложив принять душ.
Поливая себя из разбрызгивателя на гибком шланге, Ана вынуждена была наклонять голову: ее рост оказался слишком большим для покатого потолка. Вода обжигала ее промерзшее тело. Тепло постепенно проникало внутрь, и к ней возвращались чувства. Это не слишком радовало. Онемение было предпочтительнее отчаяния. Ее отец понятия не имеет о том, что он только что сотворил. Превратив ее исчезновение в национальную новость, он добился того, что по ее возвращении Коллегия узнает, как она хитростью покинула Хайгейтскую общину. Там решат, что она сорвалась. Даже если Джаспер найдется, Коллегия теперь не допустит, чтобы они заключили союз. Все кончено.
Она больно прикусила кулак, борясь с рыданиями. «Не смей сдаваться! — приказала она себе. — Ничего не кончено. Твоя жизнь не погублена!» Если Лайле и сотням тысяч других девушек удается выживать в Городе, то сможет жить и она.
Но стоит ли утруждать себя? Зачем пытаться переносить все ужасы жизни в стране Психов? Когда ее болезнь проснется, все станет только хуже!
«Потому что у тебя нет выбора. Потому что ты нужна Джасперу».
Да, она нужна Джасперу! Он был готов обручиться с ней, несмотря на то, что для него это было рискованно. Его похитили из-за того, что он попытался помочь бывшему «просветителю» вырваться из секты промывателей мозгов. Ее жизнь не превратится в бесполезные обломки, потому что она его спасет. То чувство вины, которое давило на нее два года восемь месяцев и семнадцать дней — с того самого момента, когда с ее отца сняли обвинение в подделке ее анализа и она официально приняла повторное предложение Джаспера об обручении, — наконец-то исчезло. Она не будет виновата в том, что испортила Джасперу жизнь. Наоборот: она вернет ему его жизнь!
Вода начала остывать, и Ана поспешно закончила мытье, а потом энергично растерлась полотенцем. Увидев в зеркале над умывальником свое отражение, она замерла. Даже будучи мокрыми, ее длинные волосы оставались сияюще-пепельными. И глаза у нее слишком большие — как у куклы.
Если она собирается выживать в Городе, ей больше нельзя выглядеть милой и хрупкой. Выхватив из кружки на умывальнике маникюрные ножнички, она отстригла прядь волос. А потом следующую… и еще одну. Чувства свободы и непокорности затопили ее сердце. Она выручит Джаспера!
Она подстриглась по-мальчишечьи коротко, а потом допила чай и втерла листья в волосы, чтобы приглушить их блеск. Она справится. Она выяснит, захватила ли Джаспера секта «Просвещение». Она спасет его — и одновременно спасет какую-то частицу самой себя.
Не успокоившись на достигнутом, она перебрала ворох косметики, сваленный в картонную коробку под раковиной, и нанесла на лицо дымчатую полосу теней для век. После этого она схватила гель и подняла короткие волосы ежиком, так что ее лоб по сравнению с остальными чертами лица стал казаться громадным.
Она рассматривала незнакомку, отразившуюся в зеркале. Карие глаза влажно блестели среди теней. Волосы казались безжалостно обкорнанными. Лицо стало более заостренным. Хороший результат!
Полная холодной решимости, Ана задумалась об отце. Боясь неприятных последствий, она выполняла все его желания, чтобы добиться одобрения Чистых в их Общине. Однако всего, что она делала, было мало и им, и ему. Окружающие все равно заставляли ее чувствовать себя так, словно она заразная, словно она ничем не лучше того дефекта, который заложен в ее генах. По крайней мере, в Городе никто не будет постоянно анализировать все, что она говорит и делает. Ей можно быть упрямой, импульсивной и вспыльчивой. Ей можно вести себя так, как она пожелает.
— Эй! — окликнула ее Лайла из-за двери. — Ты еще там? Все нормально?
Ана завернула срезанные волосы в салфетку и спрятала их на самое дно своей сумки, а потом сполоснула раковину.
— Иду! — отозвалась она.
— Быстрее! Если у тебя с математикой все в порядке, для тебя может найтись работа.
Ана всмотрелась в свое отражение. С этой прической, контактными линзами и макияжем вряд ли можно опознать в ней Ариану Барбер.
* * *
К полудню у Аны в кармане уже лежали пятьдесят фунтов. Она избавилась от состриженных волос и получила еще два предложения поработать. Оказалось, что в Городе довольно мало людей, способных прочитать инструкции и выполнить необходимые подсчеты для правильного составления декларации о доходах. Удовлетворение от выполненной работы в сочетании с полученными деньгами подарили ей новое чувство уверенности в себе. Ее отец ошибся. Если нужно, она способна о себе позаботиться, даже здесь — причем начав с нуля.
Они с Лайлой сидели на скамейке рядом с пешеходным мостом и смотрели на канал. Вдали на воде покачивались «Энкиду» и «Надежда», пришвартованные рядом. У Аны было странное ощущение. Теперь Город перестал казаться таким ужасным и пугающим, каким виделся из Общины. Там только и слышно было о том, как Психи набрасываются друг на друга, взрывают памятники или маниакально убивают всех подряд.
— Так откуда ты на самом деле? — спросила Лайла, выцепляя кусок курятины из салата, который для нее купила Ана, и принимаясь энергично его пережевывать.
— Из другого мира. По крайней мере, теперь это так ощущается.
— А твои родные? Где они?
Ана ткнула пластиковой вилкой в свою порцию куриного мяса. Когда она поднесла ее к губам, в нос ей ударил запах, похожий на вонь высохшей мочи. Она поморщилась.
— Мне не хочется о них говорить, — ответила она.
Задержав дыхание, откусила половину курятины и посмотрела на тот кусок, который остался у нее на вилке. Беловатое мясо казалось сухим, но хотя бы не было сырым.
— Мне повезло, что у меня есть братья, — заявила Лайла с набитым салатом ртом. — Нэт иногда раздражает, а вот Коул — просто чудо!
— Тот, который делает музыкальные мобили? — уточнила Ана.
Лайла кивнула, отправляя в рот кусок курицы с пармезаном.
Ана разворошила кусочки латука, присыпанные песком.
— Ты скоро с ним познакомишься, — пообещала Лайла.
— А где он?
Лайла выпрямила спину. Ощутив, что ее новая подруга внезапно напряглась, Ана постаралась, чтобы ее поза оставалась нейтральной.
— Нам не положено об этом объявлять, — сказала Лайла, — но Коул арестован.
Ана промолчала, давая Лайле возможность продолжить.
— Ну… не совсем арестован, — добавила та. — Но его задержали для дачи показаний и не разрешают вернуться домой. Помнишь те утренние новости про похищенных Чистых?
Ана кивнула. Лайла опять помолчала. У Аны пересохло во рту. Казалось, губы у нее прилипли к деснам. Лайла глубоко вздохнула, но внезапно ее взгляд переместился за плечо Аны, к каналу.
Вскочив, она стала вглядываться вдаль:
— Что там?!
Там кричали и суетились. Несколько человек осторожно приближались к фигуре, стоявшей на носу красной баржи. И тут мужчина, стоящий на крайней точке баржи, сбросил ботинки и куртку и нырнул в воду.
Лайла бросилась туда бегом. Ана оставила свой салат и помчалась следом. Перебравшись через мостик, они сбежали по ступенькам к каналу. Спрыгнув с узкой набережной, Ана ворвалась в толпу, собравшуюся у воды.
— Рафферти! Рафферти! — вопила Симона.
— Держи ее! — крикнула Рэйчел, решительно пихнув ее к Лайле.
— Что случилось?! Где Рафферти?! — Лайле приходилось кричать, чтобы ее услышали среди причитаний Симоны, испуганных возгласов и любопытствующих вопросов прохожих.
Секунду Ана не могла сообразить, кто такой Рафферти, но потом вдруг вспомнила: четырехлетний мальчик, прячущийся в юбках матери.
Рэйчел сбросила туфли и сорвала с себя пальто. Послышался громкий плеск воды. Задыхающийся Нэт вынырнул из канала. Взгляд его покрасневших глаз был полубезумным.
— Не могу его найти!
Симона зарыдала и начала вырываться из рук Лайлы, стремясь к воде. Рэйчел не колебалась: она моментально прыгнула в воду. Спустя мгновение Нэт нырнул следом.
Лайла обратила к Ане полные слез глаза.
— Он не умеет плавать, — одними губами сказала она.
Мысли Аны неслись так стремительно, что в голове зазвенело. Любой ее поступок привлечет к ней ненужное внимание. И очень может быть, что здесь появится психпатруль. Возможно, его уже вызвали… Однако она не могла просто стоять и смотреть. Поймав взгляд Лайлы, она потребовала:
— Найдите мне очки или маску для ныряния!
Лайла крепко стиснула Симону в объятиях и что-то ей прошептала, а потом отпустила руки. Рыдающая Симона рухнула на землю бесформенной кучкой. Лайла пронеслась по сходням «Надежды», а потом перепрыгнула на «Энкиду».
Ана присела на корточки рядом с Симоной.
— Вы видели, как он упал? — мягко спросила она.
Симона кивнула, указывая на нос «Энкиду»:
— Прямо оттуда.
Ана скинула кожаную куртку и туфли. Без кислорода мозг человека может прожить от четырех до шести минут. Прошло уже не меньше двух. А если мальчик запаниковал, то его запас кислорода закончился даже быстрее. У Аны всего одна попытка, минуты две, на то, чтобы его найти и вытащить.
Почти не замечая мурашек на руках, она поднялась по сходням, прошла на корму «Надежды» и перепрыгнула на «Энкиду».
Выскочившая из рубки Лайла бросила ей маску. Ана нацепила ее, надвинув на лицо, и побежала по центру «Энкиду», дыша глубоко и часто. Вдох — выдох, вдох — выдох. Не останавливаясь, она взлетела на самый нос — и нырнула.
Ледяная вода больно стиснула ее, выдавливая воздух из легких. От шока мысли спутались. Она заставила свое погружающееся в воду тело не шевелиться, подавляя желание забиться и устремиться к поверхности. Кровь по ногам и рукам бежала так яростно, что вызывала резкую боль. Ту малую часть своего сознания, которая еще не заледенела, она настроила на ритм своего сердца и стала вести один отсчет на каждые два удара.
Показалось дно канала. Чуть шевеля руками, чтобы не всплыть, Ана продолжала счет, дожидаясь, чтобы взбаламученная вода очистилась. Ил кружил вокруг нее грязными хлопьями. А потом сквозь мутно-зеленую воду она разглядела детский кед.
Она подавила желание ринуться вперед, чтобы схватить его, и поплыла к ноге длинными медленными гребками. Ноги мальчика оказались почти в пределах досягаемости. Его лицо было повернуто в сторону дна, глаза закрыты. Руки торчали под странными углами к торсу. Ана одной рукой обхватила его за пояс и толкнулась ногами, потянув к поверхности.
Обмякшее тело не шевельнулось. Левую ногу обвивала толстая веревка. Ана схватила ее и дернула. Веревка подалась, но тут же снова натянулась. Похоже, она за что-то зацепилась. Ана двинулась вдоль нее, пока не оказалась у крупного булыжника. Казалось, веревка застряла под камнем. Она прижала ноги к груди и изо всех сил лягнула камень. Булыжник сдвинулся. Она перевернулась, ухватилась за освободившуюся веревку и начала ее перебирать. Мальчика потащило сквозь воду прямо к ней.
А потом движение снова прекратилось. Ана проверила, свободна ли веревка. Оказалось, что ее конец завязан петлей на каком-то ржавом куске металла. В неясном свете она разглядела, что это — железный блин для штанги размером с пару кирпичей. Он был привязан к ноге мальчугана!
«Не может быть! Это просто невозможно!»
У нее заканчивался воздух. Еще пятнадцать секунд, и она потеряет сознание. Беспорядочно дергая мальчика за ногу, Ана стряхнула с нее обувь. Кед уплыл в сторону.
«Ну же! Ну же!»
Она дернула петлю на щиколотке с такой силой, что вода окрасилась кровью. А потом нога выскочила из петли.
Она снова обхватила мальчика за пояс и оттолкнулась ногами.
Вверху вода преломляла свет. Крошечные радуги сияли, словно драгоценные камни. У Аны путались мысли. На секунду она вообще забыла, что делает. Яркие желтые, фиолетовые и синие огни завораживали ее. А потом она резко вернулась к действительности, ощущая настоящую панику.
«Работай ногами и считай. Греби и считай».
Она считала, но числа начали путаться. Перед глазами плыла мешанина красок. Неожиданно теплый воздух ударил ей в лицо. В легкие ворвался кислород. Чувство облегчения захлестнуло ее. Но в следующую секунду она снова начала тонуть — и мальчик тоже. Глоток воздуха дал ей несколько лишних секунд, но она чувствовала, как воля к борьбе уходят. Она устала. Слишком устала. И слишком замерзла.
