Мы даже не заметили, как плотная пелена туч закрыла от нас луну и звезды. В качестве источника света мы теперь располагали лишь фонариком Роберта. С его помощью нам предстояло найти обратный путь к выходу с кладбища. Мы просто предположили, что являемся здесь не единственными живыми душами, а потому сразу же отбросили мысль о том, чтобы переночевать среди этих могил и встретить рассвет на Хайгейтском кладбище. Единственной нашей целью на данный момент было найти выход. Мы старались идти обратно той же дорогой, но туман, сгустившийся над Хайгейтом, совсем запутал нас, и в какой-то момент мы поняли, что заблудились. В тумане от фонарика толку было мало, и пробираться приходилось практически на ощупь.

— Слушай, а ты уверен, что за нами действительно кто-то следит? — шепотом спросил я Роберта, стараясь ступать за ним след в след и не спотыкаться о могильные плиты.

— Я видел, как какая-то тень промелькнула в кустах, но не уверен, что это человек, — ответил он.

— Может быть, какое-нибудь животное? — предположил я.

— Мне кажется, что нет. Это что-то иное. Подожди, тихо!

Мы замерли как вкопанные, поняв при этом, что стоим на берегу маленького заболоченного пруда с дурно пахнущей гнилой водой. Похоже, Роберт оказался прав. С той стороны, откуда мы с ним пришли, до моего слуха донесся звук торопливых шагов. Между прочим, Лорена и Алексия двигались впереди нас, на расстоянии, наверное, нескольких метров.

— Пойдем. Сейчас самое важное — держаться вместе, — сказал я Роберту и потянул его за собой, — Рано или поздно мы отсюда выберемся, главное, чтобы никто не потерялся.

Мы ускорили шаг, но не прошло и минуты, как нам обоим стало понятно, что девчонок мы потеряли. Мы попробовали окликнуть их, но, судя по всему, тот самый туман, который скрывал от нас путь к выходу, глушил и звуковые волны. В этом густом влажном воздухе мой крик звучал как приглушенный гул голосов за толстой стеной.

Я достал из кармана мобильный телефон, но выяснилось, что здесь, на территории кладбища, нет связи.

Изо всех сил стараясь не поддаться накатывающей волне паники, мы с Робертом зачем-то пригнулись и одним броском добежали до какой-то высокой стены. Судя по всему, она ограничивала кладбище, в темноте и тумане мы вышли к ней.

Роберт запрокинул голову и внимательно оглядел стену. Мне сразу показалось, что перебраться через нее у нас не получится, и его выводы лишь подтвердили мои интуитивные подозрения.

— Невозможно, — сказал Роберт, — Слишком высоко, и зацепиться совершенно не за что.

— Лично я не собираюсь уходить отсюда, — гордо заявил я, — Лезь один, если хочешь. Я без девчонок никуда не пойду.

— Я, в общем-то, тоже не собирался, — перебил меня Роберт. — Просто пытался понять, могли ли они уже перелезть через ограду и ждать нас там, снаружи. Я заметил, что Алексия явно чего-то очень боится. Никогда ее такой не видел. Теперь мы хотя бы уверены в том, что девчонки где-то здесь. Через стену в этом месте они не смогли бы перебраться.

Совершенно сбитые с толку, мы замолчали и стали прислушиваться, надеясь на то, что нам удастся услышать звук шагов или голоса наших подруг. Все напрасно. Над кладбищем висела тишина, густая и плотная, как окутавший его туман.

— Нельзя здесь больше оставаться, — сказал Роберт, вытирая пот со лба. — Особенно учитывая тот факт, что где-нибудь за ближайшей могилой может прятаться какой-нибудь псих. Выбраться с кладбища сейчас можно только одним способом. Нужно идти вдоль стены и смотреть, нет ли места, где через нее можно перелезть. Предлагаю разделиться и пойти в разные стороны. По ходу дела будем звать девчонок. Тот, кто найдет их, бегом возвращается обратно и зовет второго. Соберемся вместе, тогда и будем думать, что делать дальше.

Задумка Роберта не была образцом гениального тактического решения, но предложить что-нибудь лучшее я не мог. Мы пожали друг другу руки, пожелали удачи, сделали буквально по два шага в разные стороны — и пропали в тумане.

Я шел, прижимаясь к кладбищенской ограде, и то и дело выкрикивал во весь голос имена Алексии и Лорены. Если Роберт был прав и здесь, на Хайгейтском кладбище, действительно спрятался какой-нибудь безумец, то эти крики непременно должны были привлечь его внимание ко мне. Впрочем, я готов был идти на любой риск, лишь бы поскорее найти свою напуганную возлюбленную.

Пробираясь вдоль ограды практически на ощупь, я постепенно стал понимать, что периметр кладбища представляет собой не отрезки прямых, а причудливо извивающиеся, весьма замысловатые линии. Очередной изгиб стены вывел меня на круговую аллею, на которой располагались подземные гробницы-катакомбы. Входы в них были построены в форме стилизованных древнегреческих храмов.

Я вконец запутался и заблудился, к тому же вспомнил, что гробы с покойниками взрывались в основном именно в усыпальницах такого типа. Разумеется, бодрости духа эти воспоминания мне не прибавили. Затем я услышал звук куда более страшный, чем любой взрыв. У меня волосы встали дыбом, когда я услышал этот протяжный девичий крик.

Он раздавался где-то совсем рядом.

Почти обезумев, я бросился бежать в том направлении, откуда доносился голос, поочередно выкрикивая имя то одной, то другой пропавшей девчонки. Ответа не было. Именно в это время легкий дождь понемногу стал рассеивать висевший над кладбищем туман.

В какой-то момент сизая пелена как-то разом спала.

Вот тут-то я ее и увидел. Алексия, явно перепуганная, неподвижно сидела на какой-то могиле, чуть поодаль от меня. Я бросился бежать к ней, не понимая, почему она не хочет сделать хотя бы шаг мне навстречу. В чуть рассеявшейся темноте ее бледное лицо звало меня к себе, помогало ориентироваться во мгле не хуже маяка.

Я уже чувствовал себя на седьмом небе от счастья, думал, что наконец-то нашел ее и теперь нам ничего не страшно. Я подбежал к Алексии, крепко обнял ее и вдруг почувствовал, как внезапно потяжелевшее стройное тело моей возлюбленной выскальзывает у меня из рук и падает на землю. В следующую секунду я с ужасом увидел рукоять ножа, торчавшую у нее между лопаток.

— Господи, да что же это творится! — простонал я, опускаясь перед Алексией на колени.

У нее изо рта забил фонтан горячей крови.

Алексия была мертва.