15
ПУТЬ ВНИЗ
Джозеф Мур по-прежнему был без сознания, негромко посапывая на перьях. Может, во сне видел своего кота-владыку. Я задавался вопросом, станет ли, с точки зрения доктора Крысы, этот новый эволюционный трюк просто еще одним «вечно надеющимся монстром». Конечно, требуется несколько поколений, чтобы человек развил в себе потребность и возможность служения коту-инферну. Конечно, люди и коты вместе уже не одну тысячу лет, с тех пор, как египтяне поклонялись им, точно богам. Может, это просто новый виток.
Как бы то ни было, я считал своим долгом изловить этого кота. Вой, который я слышал в плавательном бассейне, должно быть, доносился с другого конца вентиляционного туннеля. Это означало, что кот унюхает мое приближение.
— Вот и прекрасно, — прошептал я.
В конце концов, у меня на вооружении была еще одна банка тунца.
Я перевел взгляд в глубину туннеля и понял, что утратил свое ночное видение. Разлитый над Гудзоном мерцающий солнечный свет оставил меня полуслепым; я видел только крапинки и полоски на фоне мрака. Закрыв глаза, чтобы дать им снова перестроиться на темноту, я медленно пошел по туннелю назад. Потом я услышал слабый звук шагов.
И мгновенно распахнул глаза, но туннель впереди оставался таким же абсолютно черным; я ощущал лишь исходящие из-за спины запахи перьев и спящего инферна. Я негромко выругался, больше не испытывая гордости за свои охотничьи инстинкты. Практически я, как недавно Джозеф Мур, оказался в безвыходном положении, ослепший, в той стороне туннеля, откуда дул ветер. И второй инжектор со снотворным остался в вещмешке.
Я припал к земле, ожидая нападения и внимательно прислушиваясь. Из темноты не доносилось ни звука. Может, шаги мне почудились? Мои вещи должны быть где-то здесь, скорее всего, на расстоянии нескольких метров. Стиснув зубы, я ринулся вперед, шаря руками по пыльному полу в поисках холодного металлического фонарика.
И успел заметить ее лишь мельком, за мгновение до того, как она нанесла удар, метнувшись из темноты и обрушившись на меня, словно чемодан, битком набитый книгами. Дыхание перехватило, я рухнул на землю. Длинные ногти царапали мне грудь, раздирая костюм. Я вслепую ударил кулаком и почувствовал под ним твердые мышцы. Инферн зарычала.
— Патриция! — закричал я, можно сказать, наугад.
Она зашипела и отскочила, отгоняемая проклятием собственного имени. Я оказался прав — это была жена Джозефа. Теперь, когда свет исходил у нее из-за спины, стали видны перья, застрявшие в волосах и прилипшие к коже. С длинными когтями и изможденным лицом, она выглядела как человек, отчасти превратившийся в ужасную хищную птицу. И готовилась снова броситься на меня.
— «У меня есть друзья в крутых местах», — запел я единственную песню Гарта Брукса, которая пришла на ум.
Мое пение на какое-то время сдержало ее, но этого хватило, чтобы распахнуть наполовину изодранный комбинезон. Патриция Мур в ужасе уставилась на мою грудь; оттуда на нее глядел жизнерадостный исполнитель кантри.
— «О да! — продолжал заливаться я. — Она мой ковбойский "кадиллак"!»
Широко распахнув глаза, она закричала и понеслась по туннелю в сторону света.
Там ее поджидало еще одно проклятие: собственный муж, лежащий на полу лицом вверх. Я развернулся и пополз дальше во тьму, продолжая торопливо обшаривать ладонями пол. Где, черт побери, мой фонарик?
В то же время меня терзал вопрос: как давно она выслеживает меня? Шла позади с того момента, как я спрыгнул в туннель? А может, всегда держалась где-то неподалеку от мужа, как Сара рядом с Манхэттеном?
Внезапно пальцы ткнулись в холодный металл, и фонарик отлетел еще дальше во тьму. Я зашарил, отыскивая его, и в этот момент уши резанул вопль Патриции Мур: страх за мужа, ужас при виде любимого лица слились в горестный крик, эхом отдавшийся в туннеле.
Наконец пальцы сомкнулись на фонарике. Патриция уже мчалась в мою сторону скачками, на руках и коленях, рыча, словно волк. Я прикрыл глаза рукой, направил фонарик в сторону Патриции и включил его на полную мощность. Дикие завывания смолкли, в туннель хлынул свет, настолько яркий, что даже перед закрытыми глазами заполыхали розовые от крови вены век.
Спустя мгновение я выключил фонарик и открыл глаза. На фоне льющегося из шахты солнечного света в центре туннеля припала к земле Патриция Мур, положив голову в усыпанную перьями пыль, без движения, точно в параличе от бесчисленных кровоизлияний в свои зрительные нервы.
Я переключил фонарик на слабый режим и на расстоянии всего нескольких ярдов дальше по туннелю нашел свой вещмешок. Достал запасной инжектор, зарядил его, преисполнившись благодарности за всю ту муштру, которой нас донимали на занятиях курса охоты, и повернулся лицом к Патриции. Она по-прежнему не двигалась. Возможно, отчаялась, решив, что муж мертв, или ей просто стало слишком трудно продолжать вести борьбу в мире, составной частью которого было мое исполнение «Ковбойского кадиллака». Как бы то ни было, она оставалась неподвижна, пока я медленно приближался к ней по усыпанному перьями полу.
Я протянул руку и вонзил иглу в ее плечо. Она вздрогнула, услышав шипение инжектора, вскинула голову и принюхалась.
— Ты один из парней Морганы? — спросила она.
Я удивленно замигал. Перед глазами все еще плясали яркие полоски и пятнышки, но выражение ее лица показалось мне задумчивым, почти исполненным простого любопытства. Голос, как у Сары, был сухой и хриплый, но вопрос прозвучал так разумно, так по-человечески.
— Да, — ответил я.
— Ты нормальный?
— Ну… наверное.
Она медленно кивнула.
— Ох, а я подумала, ты свихнулся, как Джозеф. — Лекарство начинало действовать, глаза у нее закрывались. — Она говорит, это происходит быстро…
— Что?
Патриция открыла рот, но, не издав больше ни звука, бесформенной грудой рухнула на пол.
Может, мне следовало подняться на поверхность, чтобы отдохнуть, перезарядить инжекторы и рассказать о своих открытиях в области новых трюков паразита. Может, мне следовало на месте дождаться транспортировочной бригады, вызвав их по сотовому телефону.
Оба моих пленника были не похожи на инфернов — Джозеф смотрел на оранжевый свет предвечернего солнца, как будто тот не беспокоил его, Патриция, едва идентифицировав мой запах, заговорила так понятно, так разумно. «Ты нормальный?» — спросила она. Да, все правильно. Я не из тех, кто живет в туннеле.
Однако это напомнило мне изменения, происшедшие с Сарой после того, как я загнал ее в угол, — как она просила показать ей Элвиса и без ужаса смотрела мне в глаза. Может, нужно рассказать обо всем как можно быстрее. Может, нужно хорошенько подумать о том, что же именно происходит быстро.
Но я не стал дожидаться, считая, что должен поймать кота-инферна. Сковав наручниками Патрицию Мур, я вызвал транспортировочную бригаду и сообщил им точные GPS-координаты пленников. Чтобы забрать инфернов, им даже не придется беспокоить Мэнни и жильцов дома. Они могут просто надеть форму служащих компании коммунального энергоснабжения, соорудить на пешеходной дорожке около реки Гудзон фальшивую стройплощадку и разрезать металлическую решетку в конце вентиляционного туннеля.
Я тоже был им не нужен и, имея на руках приказ о необходимости срочных действий, подписанный самим Мэром, счел разумным пройти по туннелю в другом направлении: вниз по склону, с дующим в спину устойчивым потоком ветра, туда, откуда доносился грохот огромных вытяжных вентиляторов.
Снова оказавшись под плавательным бассейном, я прислушался к звукам, доносившимся сверху по осыпающемуся водостоку. Ничего нового — по-прежнему несколько дюжин крыс скандалили и бегали среди перьев. «Семья» не вернулась, и к оставленному мной кошачьему корму никто не прикоснулся.
Интересно, как далеко по туннелю распространяется его запах и подтолкнет ли он кота-инферна к тому, чтобы обнаружить себя? С ветром, дующим мне в спину, я вряд ли мог рассчитывать застать его врасплох. Я держал фонарик включенным, не желая, чтобы на меня снова прыгнули в темноте.
Потом по туннелю поплыл новый звук, прорвавшись сквозь писк сверху, — низкий вой. Кот почувствовал мой запах и понял, что я приближаюсь. Интересно, спрашивал я себя, понимает ли он также, что двое его любимцев-инфернов выведены из игры? Интересно, насколько он умен? Судя по громкому эху кошачьего завывания, впереди должно было находиться большое открытое пространство. Давление ветра на спину усилилось, и пульсирующий ритм вытяжных вентиляторов стал более отчетливым.
Потом я ощутил что-то… дрожь земли. В отличие от шума вентиляторов, она устойчиво нарастала, и в конце концов вибрацию стен туннеля стало возможно увидеть невооруженным глазом. Я опустился на колени, внезапно почувствовав себя в узком туннеле, точно в ловушке. Борясь с паникой, я вглядывался во тьму, поворачивая голову то так, то эдак и стараясь разглядеть то, что приближалось.
Потом грохот достиг наивысшей точки и начал стихать, удаляясь, словно… звук мчащегося мимо поезда. Чип оказался прав. Поблизости проходил туннель подземки, и сейчас как раз начинался час пик. Дрожь земли объяснялась вовсе не яростью какого-то неведомого создания глубин, просто жители Нью-Джерси набились в вагоны и теперь ехали домой. Я встал, чувствуя себя полным идиотом.
Однако сотрясение земли привело к тому, что расшевеленные им клубы пыли сейчас висели в воздухе. И они были освещены. Выключив фонарик, я увидел просочившиеся в туннель лучи света. Они пульсировали, становясь то ярче, то темнее, — по-видимому, я находился совсем недалеко от вытяжных вентиляторов.
Туннель заканчивался чуть дальше, и, выйдя из него, я оказался в огромной пещере — настоящем царстве машин. Жужжащие турбины наполняли воздух запахом смазочного масла и электричества, над головой с равномерной скоростью вращались два огромных вентилятора с лопастями восемь футов в поперечнике — та самая вентиляционная система, о которой говорил Чип.
Между вращающимися лопастями проглядывало темно-голубое небо раннего вечера. В те дни, когда я искал дом Морганы, мне часто приходилось видеть это здание — впечатляющую кирпичную колонну без окон, высотой в десять этажей, — похожее на тюрьму, возведенную на самом краю реки. Внутри оно выглядело так же безрадостно, со всеми механизмами, на скорую руку выкрашенными серой краской и усыпанными птичьим пометом. Скудный солнечный свет пульсировал в такт вращению лопастей, устойчиво засасывающих воздух и выбрасывающих его вверх вместе с пылью и перьями.
Нервничая, я обыскивал взглядом огромное пространство — мой слух инферна был сейчас бесполезен. Однако во всей этой путанице эксплуатационного оборудования, мусора и пустых кофейных чашек ничего неожиданного не наблюдалось. Кем бы ни был мой кот — результатом мутаций или носителем давнишнего штамма болезни, — его «домашние» инферны не охотились на рабочих, обслуживающих эти вентиляторы. Однако куда он девался? Последний раз вой наверняка доносился отсюда, но двери на пешеходную эстакаду и мол оказались заперты. Единственный доступный путь наружу, который я видел, представлял собой металлическую лестницу, уводящую еще дальше вниз. Я постучал фонариком по перилам, послав в глубину клацающий звук удара металла о металл. Спустя несколько секунд кот-инферн испустил долгий вой. Эта тварь заманивала меня вниз.
— Иду, — пробормотал я, включая фонарик.
Внизу был мир труб, воздушных шахт и холодной воды, просачивающейся сквозь сковывающий реку бетон, оставляя на нем темные потеки. Лестница уходила вниз и в сторону от реки. В конце концов соленый запах Гудзона остался позади; стены здесь были из гранитной подстилающей породы. Сейчас я оказался под туннелем подземки, в зоне обслуживания с ее путаницей кабелей и шахт. У Чипа в офисе имеется фотография огромной машины, которая просверливала этот туннель: парасиловой бур, медленно ползущий сквозь землю, — источник всех его ночных кошмаров.
Мой фонарик осветил табличку, висящую на цепях, натянутых поперек лестницы.
ОПАСНО
Запретная зона
Как будто почувствовав мои колебания, кот снова взвыл; крик поднимался откуда-то снизу, словно призрак.
Я остановился и принюхался, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. Сквозь запах влаги, машинного масла и крысиного помета пробивался другой; — мощный, странный и незнакомый; он, словно тяжелая рука, давил мне на грудь. Это не был запах инфернов или глубокого подземелья.
Это был тот же мерзкий запах, который я почувствовал вчера. Запах смерти. В глубинах моей генетической памяти замигали огни и зазвучали сигналы тревоги.
Я нервно сглотнул и поднырнул под цепи, зацепившись вещмешком за ржавые звенья, которые зловеще заскрипели. Далеко вниз уходили покрытые влажными трещинами гранитные стены. Казалось, тьма поглощает свет фонарика и создает долгий эффект эха моих шагов. Больше мне не попадались кофейные чашки — если тут когда-то и был мусор, он давно сгнил и время сгладило все следы. Припомнились слова Чипа о том, что рабочие подземки сюда больше не заглядывают, и я вполне понимал их. Или, по крайней мере, чувствовал, что именно их путало: мерзкий запах, вызывающий ощущение чьего-то холодного присутствия.
В конце концов лестница закончилась разломом скальной породы; щель была достаточно велика, чтобы пройти сквозь нее. Я так и сделал. Усеянный вкраплениями слюды гранит засверкал в свете фонарика, отбрасывающего причудливые, зазубренные тени.
Так глубоко я еще ни разу в жизни не забирался. Стояла невероятная тишина, и я услышал «семью» прежде, чем увидел их. Они жались вместе в каменной ложбине — несколько тысяч крыс и кот-инферн. Свет фонарика не пугал их — мириады глаз были прикованы ко мне. Кот мигнул и зевнул, его глаза отсвечивали красным.
«Красным?» — удивился я. Странно. Обычно у котов глаза голубые, зеленые или желтые.
— Что с тобой не так, а? — спросил я.
Он, естественно, промолчал, глядя на меня.
Его по- прежнему окружала свита из больших жирных крыс — массивные, бледные тела; в жизни не видел на поверхности таких крупных грызунов. Все крысы были цвета засохшей жвачки, с розовыми глазами. Поколения безвылазной жизни в темноте превратили их почти в альбиносов.
Я достал из вещмешка видеокамеру, доктор Крыса будет счастлива получить изображение этих подземных жителей в их естественной среде обитания. В тишине послышался слабый, еле различимый звук.
Сначала я подумал, что это снова идет поезд подземки. Однако устойчивого нарастания шума не было. Он то усиливался, то затихал, но гораздо медленнее, чем в случае с вентиляторами. Я почувствовал, как волоски у меня на руках движутся туда и обратно; значит, воздух в пещере пришел в движение, как если бы медленно заработали гигантские кузнечные мехи.
Что- то внизу дышало. Что-то огромное.
— Нет… — прошептал я.
В ответ пещеру затопил принесенный зловонным ветром ужасающий звук, похожий на стон колоссального зверя. Такой низкий, что я скорее почувствовал, чем услышал его, типа гудения линий электропередачи, которое иногда воспринимают мои обостренные чувства инферна. Каждый нерв в теле вопил, требуя, чтобы я немедленно убирался отсюда. Такой паники я не испытывал ни разу с тех пор, как стал охотником. Звук затих, хотя воздух все еще колыхался.
Кот- инферн удовлетворенно подмигнул мне. Хорошо. Сейчас я уйду, но… прихвачу с собой кота. Я отбросил вещмешок. Если все получится, придется удирать быстро, не отягощая себя ненужными вещами.
Я достал вторую банку с тунцом и натянул перчатки. Делать коту инъекцию не имело смысла — для него это слишком большая доза.
Почувствовав запах кошачьего корма, «семья» зашевелилась. Я замер в ожидании, давая и коту возможность учуять запах.
Почти по- человечески умное выражение его морды начало стираться, сменяясь тем тупым, которое возникает на физиономии Корнелиуса, когда приходит время кормежки: чисто животное желание. По крайней мере, этот зверь не какой-то там дьявольский гений; просто кот, к тому же больной.
— Иди сюда, котик, — сказал я.
Он сделал несколько шагов по направлению ко мне и снова сел.
— Тебе ведь хочется, правда? — забормотал я специальным «кошачьим» голосом и замахал рукой, отгоняя к нему запах.
Зловоние твари, что пряталась внизу, стало ощущаться сильнее, и я почувствовал, как по лбу сбежала струйка пота. Кот снова поднялся и двинулся вперед, осторожно пробираясь между крысами, словно человек между спящими людьми. Они почти никак не реагировали, когда он проходил мимо. И потом он снова остановился, на расстоянии всего нескольких футов.
— Хочешь ням-ням? — Я подвинул банку чуть ближе к нему.
Кот- инферн вскинул голову, но в остальном остался недвижим. Тогда я вспомнил о «духах Кэла», которые доктор Крыса дала мне; чистая эссенция запаха «семьи». Может, он окажется убедительнее моих слов.
Я достал пузырек, открыл его, выждал несколько секунд и тут же снова закрыл, не желая вызвать чересчур сильное волнение в такой орде крыс.
По мере того как запах растекался по помещению, «семья» беспокойно зашевелилась во сне, словно единое существо. Тысячи крошечных носов принюхивались. Можно не сомневаться — крысы проснутся быстро, как только я сделаю свой ход.
Кот снова встал, потянулся, сделал несколько шагов к банке с тунцом. Он оставался всего в нескольких шагах за пределами моей досягаемости и теперь глядел не на меня, а на банку, подергивая носом. Внутри его маленького мозга явно шла борьба между подозрительностью и любопытством. Поскольку это был кот, любопытство, ясное дело, победило… Я схватил его и прижал к груди. Подскочил, развернулся и рванул обратно сквозь пролом в скале; свет фонарика неистово метался по стенам.
Кот испустил рассерженный вой, за спиной послышались визгливые звуки — «семью», внезапно осознавшую, что ее господин исчез, охватила паника. Я добрался до лестницы и запрыгал вверх, металл звенел под моими сапогами, словно гонг. Кот выдирался, воя и царапая мне грудь, вонзая когти в ткань с изображением Гарта Брукса. Однако вырваться из-под моей затянутой в перчатку руки не мог.
Все еще сражаясь, он испустил новый вопль, на этот раз более целенаправленный и резкий. Гудение турбин и гигантских вентиляторов над головой стало громче, но прежде чем этот звук заглушил все прочие, я услышал шорох внизу — словно листья на лужайке зашевелились под напором нетерпеливого ветра.
На последнем лестничном пролете я остановился и глянул вниз. Поток крыс устремился вверх; они балансировали на перилах, словно канатоходцы, вспрыгивали на ступени и карабкались друг на друга кипящей массой меха и когтей.
Я помчался через зал с машинами. Образ рвущихся следом крыс навязчиво вертелся в голове, восприятию мешал пульсирующий солнечный свет и звуки работы механизмов. На занятиях нам рассказывали о массовых нападениях крыс, о том, как распространяющиеся среди них химические послания паники могут привести их в состояние охваченной истерикой толпы. Если орде крыс поручено напасть на жертву, даже вспышка света включенного на полную мощность фонарика Ночного Дозора не заставит их отступить.
И это применимо даже к нормальным крысам, без каких бы то ни было «семейных» связей и сверхактивной агрессии, порожденной паразитом. Преследовавшая же меня армия защищала своего господина; эволюция развила в них превосходный охотничий инстинкт и страстное желание разорвать меня на части.
Туннель выводил к плавательному бассейну, выход в который открывался в двух футах над головой, — подпрыгнуть мне ничего не стоило, но вот если придется карабкаться… Это даст крысам несколько лишних мгновений, а я нуждался в каждом из них, чтобы успеть оказаться в безопасности за запечатанной металлической дверью. Кот снова завопил и забился еще сильнее. Я почувствовал, как по груди течет что-то влажное и теплое. Он обоссал меня, разбрызгав свой запах по полу — безошибочный след для мчащейся за нами орды.
— Ах ты, маленькое дерьмо! Кот умудрился высвободить лапу, зацепив единственным, острым как бритва когтем щеку, которую обожгло яростной болью. Я выронил фонарик и вцепился в кота обеими затянутыми в перчатки руками, оттаскивая от щеки, которую, казалось, разорвало рыболовным крючком. — Ой!
Он яростно шипел в ответ. К грохоту турбин за спиной добавился топот маленьких лап — крысы почти добрались до выхода в туннель. Я слепо ринулся вперед, обеими руками прижимая к себе извивающегося кота.
Потом я увидел впереди что-то ужасное… Свет. Солнечный свет. Я резко затормозил и остановился. Бессмыслица какая-то. Солнечный свет был только в дальнем конце туннеля, там, где лежали скованные наручниками инферны, далеко за плавательным бассейном.
Я сглотнул. Неужели проскочил? Может, туннель был короче, чем мне показалось, когда я крался по нему, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться? Я пробежал еще несколько шагов вперед и увидел их на залитой вечерним светом земле: Патриция и Джозеф Мур. Это был другой конец туннеля, тупик.
Над головой послышался грохот — прибыла транспортировочная бригада на своем мусоровозе, — и мое сердце на мгновение возликовало. Друзей отделяло от меня всего несколько ярдов. Однако между нами все еще оставалась стальная решетка. К тому времени, когда они разрежут ее, крысы разорвут меня на куски.
Значит, нужно возвращаться к плавательному бассейну. Я развернулся и побежал; стук маленьких лап по камню, похожий на отдаленный шум морского прибоя, становился все сильнее. Кот-инферн у меня на руках довольно заурчал, чувствуя приближение «семьи».
Темнота впереди замерцала — это свет из-за спины отражался в тысячах глаз. «Семья» растеклась по полу туннеля, отчасти даже захватив стены — словно пенистая розовая улыбка.
Я стащил с себя остатки костюма, обмотал ими кота, чтобы он заткнулся, и достал «аромат Кэла» доктора Крысы. «Ты ведь не хочешь, чтобы крысы подняли мятеж?» — спросила она. Может, и хочу. Опустился на колени, лицом к ним, плотно прижимая к себе кота; его приглушенное рычание создавало впечатление, будто у меня от голода бурчит в животе.
Сорвав с пузырька крышку, я кинул его по туннелю как можно дальше и припал к полу.
Спустя несколько мгновений они затопили меня. Их когти прорезали футболку с изображением Гарта Брукса. Крысы визжали и пищали все громче, принюхиваясь к тому, что чувствовали впереди. Крысы умны. Они учатся, они приспосабливаются, они понимают, что нужно проявлять подозрительность в отношении дармового арахисового масла. Однако здесь больше не было крыс — они превратились в обезумевшую толпу, подхлестываемую инстинктами и химическими сигналами. И прямо перед ними тянулся след кошачьей мочи, ведущий к бутылке с эссенцией Кэла, существа, которое, понимали они, украло их господина.
Как только последние из них промчались, я вскочил, по-прежнему плотно прижимая кота к груди. Он зарычал, но впустую. «Семья» нашла пузырек и всей своей вспененной массой набросилась на него. А я помчался к плавательному бассейну, чуть не придушив кота, чтобы заставить его молчать, и понимая, что спустя несколько мгновений крысы снова бросятся за мной в погоню.
На этот раз я не проскочил мимо выхода в бассейн. Вылез и понесся к лестнице, прихватив по дороге оставленный прошлой ночью вещмешок. Немногочисленные крысы в бассейне зашебуршились, учуяв запах своего господина, но я уже открывал тяжелую металлическую дверь. Захлопнув ее с другой стороны, я напихал в щели прессованной металлической стружки, закрепил обрезанные цепи замком Ночного Дозора и затопал по отравленному арахисовому маслу.
Когда дверь шкафчика захлопнулась за мной, я, дрожа, рухнул на пол. Кот заворочался, едва я ослабил хватку, чтобы дать ему глотнуть воздуха, и издал низкий, долгий рык.
«У тебя проблема», — говорили его глаза.
— Правда? Ты и твоя армия, что ли?
Армия, от которой я только что удирал, словно обезглавленный цыпленок.
Когда дрожь унялась, я встал и вытряхнул содержимое вещмешка на пол. Засунуть туда моего сопротивляющегося пленника оказалось нелегким делом, но в конце концов я застегнул молнию, и его вопли зазвучали глуше.
Я все еще часто, тяжело дышал, все еще был в шоке, однако, стаскивая перчатки, осознал наконец, что сумел сбежать. Щека ныла, казалось, ее проткнули карандашом, однако миссия спуска в подземный мир завершилась успешно.
И справиться с котом-инферном оказалось не так уж трудно в конечном счете. Может, доктор Крыса права, и эта новая мутация ничего такого выдающегося собой не представляет, просто еще один эволюционный эксперимент, завершившийся неудачей.
Правда, кот по-прежнему бесновался. Мешок ходил ходуном, острые, как иголочки, кончики когтей протыкали винил. Не самый надежный способ «заточения», но это ненадолго. Вот передам его транспортировочной бригаде, в нескольких кварталах отсюда, у них найдется подходящая клетка. В любом случае я должен доставить кота к ним и предупредить о «семье», которая мечется внизу вне себя от ярости.
И о другой, огромной твари, которая там дышит, кто бы, к чертям, это ни был…
При виде меня глаза Мэнни полезли на лоб.
— С вами все в порядке, юноша? Я пожал плечами.
— Да. Однако на вашем месте я не стал бы туда спускаться.
Его взгляд метнулся от моего свисающего клочьями комбинезона на окровавленное лицо, а потом на раздутый, дергающийся вещмешок.
— Что там такое, черт побери?
— Просто еще одна тварь, о которой вам больше не придется беспокоиться, Мэнни. Но будьте осторожны, там внизу их еще полно.
— Господи, на вид она не меньше кота! — Он понюхал воздух и уловил целый набор исходящих от меня запахов: туннельная грязь, голубиные перья и кошачья моча. — Что там произошло?
— Ну, меня слегка поцарапали, но все под контролем.
Он непроизвольно коснулся рукой лица.
— Может, вам стоит обратиться к врачу, юноша.
Я кивнул, вспомнив, что доктор Крыса наверняка прибыла с транспортировочной бригадой.
— Конечно. Прямо туда и направлюсь.
Я оставил Мэнни все еще потрясенного, с широко распахнутыми глазами, и пошел вдоль реки к выходу из туннеля. По дороге мне попался бездомный кот, крадущийся в полумраке заметно удлинившихся теней. Спустя квартал другой выглядывал из-за мусорного бака. Я ускорил шаг.
Что касается грызунов, то они часто попадаются в городе целыми стаями, а вот дикие коты предпочитают одинокий образ жизни. Обычная математика хищника: на каждого волка всегда приходится сотня овец.
Коты двигались удивительно плавно, совсем не похоже на мечущихся крыс; последние проявляют маниакальную настороженность тех, кто обычно является добычей, а хищники скользят с уверенностью и грацией. С таким видом, будто они тут хозяева, а вы нет.
Я твердил себе, что это просто статистическая случайность — увидеть подряд сразу двух котов. Может, все дело в том, что Ласи живет так близко к району изготовления мясных консервов, тут для крыс всегда есть чем поживиться, и, следовательно, котам тоже хватает добычи. А может, неся в вещмешке разъяренного кота-мутанта, я привлекал к себе повышенное внимание.
Как и кот, которого я заметил вчера, эта парочка провожала меня холодным взглядом глаз, в которых отражались уличные огни. Конечно, после такого долгого и нелегкого дня нервы у меня были на пределе, однако я определенно испытывал ощущение, будто они знают, что у меня в вещмешке кот, и не в восторге от этого. Увидев на шоссе парней из Ночного Дозора, я ринулся к ним, не дожидаясь, пока красный свет сменится зеленым.
— Смотрите-ка, кого нелегкая принесла! — воскликнула доктор Крыса.
— И я не один.
Ее глаза вспыхнули — она заметила у меня на плече дергающийся вещмешок.
— Ты поймал эту зверюгу?
— Да. И его маленькие друзья внизу впали от этого в безумие. Нужно предупредить парней из транспортировочной бригады.
— Буйная «семья»? Сейчас скажу им.
Она пошла переговорить с ними, а я поднырнул под оранжевую тесьму, которой огородили место действия. Грузовик компании коммунального энергоснабжения был припаркован на пешеходной эстакаде рядом с рекой, его двигатели негромко гудели, питая фары, освещающие огороженное тесьмой пространство. Солнце уже почти село, подсвечивая облака кроваво-красным, но здесь все еще было теплее, чем на глубине. Я так долго дышал зловонием подземного мира, что свежий, пусть даже немного прохладный воздух был очень приятен для легких.
С края реки донесся визг рассверливаемого металла, и во все стороны полетели искры. Транспортировочные парни соорудили над водой платформу и теперь, стоя на ней, разрезали решетку. Выслушав доктора Крысу, начальник бригады и несколько других парней начали натягивать облачение истребителей; сейчас, когда кот-инферн был пойман, Дозор мог произвести полную очистку туннеля. Все улаживалось, более или менее.
Я вспомнил об огромной твари под вентиляционными установками и задумался, поверят ли мне насчет того, что я там унюхал, услышал — и почувствовал, — но так и не увидел.
— Давай-ка займемся твоими ранами.
Доктор Крыса вернулась с аптечкой первой помощи и в прочных резиновых перчатках. Она смазала чем-то жгучим следы ногтей Мура, наложила повязку на оставленную котом царапину на щеке и заклеила ее пластырем. Мы, носители, успешно противостоим любой инфекции, но все равно это кажется странным — оставить необработанной кровоточащую рану.
— Ну вот, хорошо. Давай теперь взглянем на твоего приятеля, — сказала доктор Крыса.
— Давайте. Только будьте осторожны.
— За меня можешь не волноваться.
Не вынимая кота из мешка, она прижала его в угол, расстегнула молнию и сунула внутрь руки, чтобы схватить. Она не носитель, и, будь на ее месте другой обычный человек, я занервничал бы, однако доктор Крыса каждый день прекрасно управляется с инфицированными крысами. Оказавшись на свету, кот-инферн недовольно заворчал.
Она схватила его за загривок.
— Не слишком отличается от обычного кота.
Я впервые внимательно пригляделся к нему и нахмурился. Здесь, в реальном мире, он не выглядел таким уж устрашающим — никакой необычной костлявости, или усиленной, как у всех инфернов, мускулатуры, или тканевого рубчика на спине в том месте, где паразит проник в его нервную систему. Единственная странность — отсвечивающие красным глаза.
— Может, паразит оказывает не такое уж значительное воздействие на кошек, — высказала предположение доктор Крыса.
— Может, так это выглядит снаружи. Но у него есть собственная «семья»!
Доктор Крыса пожала плечами, поворачивая кота туда и обратно, чтобы разглядеть со всех сторон.
— Может, крысы просто проявляют к нему терпимость, потому что от него исходит знакомый запах.
— Никакого особенного запаха от него не исходит, а тот, что есть, похож на мой.
Она снова пожала плечами.
— Ну, пока с ВНШ я не добилась никаких серьезных результатов. Ввела кровь этой крысы нескольким котам, но они не дали положительной реакции. Эволюционный тупик, в точности как я и говорила. — Она приподняла кота, внимательно разглядывая его, и он сердито взмахнул лапой всего в дюйме от ее носа. — А может, этот кот мутант, и твой штамм паразита такой же старый.
— Ну, теперь у вас есть возможность проверить наличие или отсутствие переноса от кота к коту.
— Разумеется. Однако особых надежд на это не возлагай, Малыш. — Она улыбнулась. — Мне знакомо волнующее ощущение обнаружения чего-то нового, когда хочется думать, что это чрезвычайно важно и все такое. Однако, как я уже говорила, когда речь идет об эволюции, нормой является неудача.
— Может быть. — Я перевел взгляд на реку, рядом с которой стояли вытяжные башни. — Однако этот кот казался по-настоящему умным — взять хотя бы, что он фактически заманивал меня вниз. И мне кажется, там было… кое-что еще.
Доктор Крыса подняла на меня взгляд.
— Типа чего?
— Типа огромного создания, которое издавало грохот и… дышало.
— Издавало грохот? — Она засмеялась. — Скорее всего, это был поезд подземки.
— Нет. В смысле, да, там, внизу, проходил поезд. Однако это было что-то другое, еще глубже. И запах от него шел такой, какого я никогда прежде не ощущал. И казалось, кот заманивает меня не просто так, а чтобы… показать то, что внизу.
Доктор Крыса нахмурилась, с сомнением глядя на плененного кота. Потом ее взгляд скользнул по моим пропотевшим волосам, заклеенному пластырем лицу и разодранной футболке с Гартом Бруксом.
— Кэл, наверное, тебе надо передохнуть.
— Эй, я пока еще не сошел с ума! Этот парень Чип из архива говорит, что, когда прокладывают туннели, могут ненароком пробудить огромных старых чудовищных тварей. И эта прячется прямо под всасывающими вентиляторами.
Она рассмеялась.
— Знаю я наших мальчиков из архива. Они всегда рассказывают вам, охотникам, истории, от которых потом по ночам вас терзают кошмары. Уж очень они увлекаются чтением древней мифологии, знаешь ли. Однако мы у себя, в отделе исследований, стараемся больше фокусировать внимание на научной стороне вещей.
Я покачал головой.
— Эта тварь никакая не мифологическая. Она по-настоящему большая, пахнет отвратительно, и она дышит.
Она слегка опустила кота и уставилась на меня, пытаясь решить, то ли я шучу, то ли это шок, то ли просто заскок. Я выдержал ее взгляд.
В конце концов она пожала плечами.
— Ну ты всегда можешь заполнить форму НПО-двадцать девять.
Форма «Неизвестные Подземные Обитатели», также известная как «Саскуотч — тревога».
— Может, я так и сделаю.
— Но только отложи это на завтра, Малыш, а прямо сейчас отправляйся домой и отдохни.
Я начал было спорить, но потом меня окатила волна изнеможения и голода. Действительно, что это я? Сейчас и впрямь можно пойти домой к Корнелиусу, Ласи и даже, скорее всего, снова по-настоящему поспать. Оранжевая тесьма на месте, транспортировочная бригада тоже — все под контролем.
Остальные дела могут подождать.
