55
Мои ноздри наполнила вонь гниения, голос жужжал мне в ухо: «Биологи сообщают, что замор рыбы в Эверглейдсе случился, скорее всего, из-за недостатка кислорода в воде».
Образы распухших, со вздувшимися животами аллигаторов появились в моем помрачившемся сознании.
«По-видимому, в том следует винить поразительное множество трупов аллигаторов».
Я сделала это. Точно так же, как сделала сейчас.
Ной разглядывал «поле боя» пустыми глазами. Он не мог на меня глядеть. И я не винила его в этом.
После борьбы с дверной ручкой я метнулась в темноту. Меня встретил шквал визгливых воплей и завываний. По крайней мере, произошедшее имело пределы.
Я чувствовала отвращение к самой себе. И когда Ной последовал за мной на улицу, стало видно, что он тоже испытывает отвращение. Он избегал моего взгляда и молчал. При виде его сжатых кулаков, его внезапной холодности я почувствовала в сердце резкую боль, мне захотелось плакать. Я была жалкой. Но, едва начав плакать, я не могла остановиться. Вообще-то даже не хотела.
Всхлипывания обжигали мое горло, но то была хорошая боль. Заслуженная.
Ной все еще молчал. Только когда я упала на землю, не в силах больше ни секунды удержаться на ногах, он шевельнулся. Он схватил меня за руку и потянул вверх, но ноги мои дрожали. Я не могла двигаться. Не могла дышать. Ной обхватил меня, но, как только он это сделал, мне захотелось, чтобы он убрал руки. Мне хотелось убежать.
Я билась в его объятьях, мои худые лопатки впились в его грудь.
— Отпусти меня.
— Нет.
— Пожалуйста, — выдавила я.
Он чуть-чуть ослабил руки.
— Только если ты обещаешь не убегать.
Я была вне себя, и Ной это знал. Он боялся, что я натворю еще больше, он должен был позаботиться о том, чтобы я ничего больше не уничтожила.
— Обещаю, — прошептала я.
Он повернул меня лицом к себе, потом отпустил. Я не могла заставить себя взглянуть на Ноя, поэтому сосредоточилась на рисунке его клетчатой рубашки, а после — на земле.
— Пойдем.
Мы безмолвно шли среди рыков и воплей. Все животные теперь проснулись, антилопы сбились в кучу у края экспозиции, в страхе стуча копытами. Птицы в панике хлопали крыльями, а один пеликан нырнул прямо в выходящую на поверхность скалу, когда мы приблизились к ней. Он свалился со скалы в воду и вынырнул, волоча за собой сломанное, безжизненно повисшее крыло. Мне захотелось умереть.
В ту же секунду, как мы добрались до машины Ноя, я схватилась за ручку. Дверца была заперта.
— Открой, — сказала я, все еще не встречаясь с ним взглядом.
— Мара…
— Открой.
— Сперва посмотри на меня.
— Сейчас я не могу с этим справиться, — сказала я сквозь сжатые зубы. — Просто открой дверь.
Он открыл. Я села, съежившись, на пассажирское сиденье.
— Отвези меня домой, пожалуйста.
— Мара…
— Пожалуйста!
Ной завел машину. Мы ехали молча. Всю дорогу я пристально глядела на свои колени, но, когда машина замедлила ход, наконец-то посмотрела в окно. Пейзаж был знакомым, но не тем, какой я должна была увидеть. Мы въехали в ворота его дома, и я метнула на Ноя стальной взгляд.
— Что мы здесь делаем?
Он не ответил, и я поняла. С тех пор, как я призналась ему, Ной просто меня ублажал. Он сказал, что верит мне, и, может, действительно верил: что-то не так, что-то со мной не в порядке. Но он не понял. Он думал, что мне приснилось, будто он чуть не умер, когда я его поцеловала. Думал, что Рэчел, Клэр и Джуд погибли, когда обрушилось старое, обветшавшее здание. Что хозяин Мэйбл мог упасть и раскроить себе череп, мисс Моралес могла умереть от удара и все вместе взятое можно просто добавить к серии ужасных совпадений.
Но теперь он не мог так думать, после нынешней ночи, после того, что я натворила. После того, что нельзя было оправдать, что было по-настоящему. И теперь Ной уходил от меня, и я была этому рада.
Я сама решу, что делать дальше.
Он остановил машину в гараже и открыл пассажирскую дверцу. Я не шевельнулась.
— Мара, вылезай из машины.
— Ты можешь сделать это прямо здесь? Я хочу домой.
Мне нужно было подумать — теперь, когда я осталась полностью и окончательно одна во всей этой передряге. Я не могла так жить, и мне требовалось составить план.
— Просто выйди, пожалуйста.
Я вылезла из машины, но замешкалась у входной двери. Когда я была здесь в последний раз, собаки почувствовали, что со мной что-то не так. Мне не хотелось быть рядом с ними.
— А как же Мэйбл и Руби?
— Они в клетке на другой стороне дома.
Я выдохнула и последовала за Ноем, который вошел в коридор и поднялся по узкой лестнице. Он потянулся, чтобы взять меня за руку, но я вздрогнула от его прикосновения. Чувствовать Ноя… От этого мне придется еще тяжелей. Он ногой открыл дверь, и я очутилась в его комнате. Он повернулся ко мне. На лице его было выражение тихого бешенства.
— Прости, — сказал он.
Вот оно. Я его потеряла. Но меня удивило, что вместо боли, страдания я чувствовала лишь оцепенение.
— Все в порядке.
— Я не знаю, что сказать.
Когда я заговорила, голос мой был холодным и отрешенным:
— Тут нечего говорить.
— Просто посмотри на меня, Мара.
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Они были жестокими. Я бы испугалась, если бы не знала, что к чему. Самой страшной тварью в этой комнате была я.
— Мне так бесконечно, беспредельно жаль, — сказал Ной.
Голос его был пустым, и в груди у меня все сжалось. Он не должен был чувствовать себя из-за этого виноватым. Я его не винила.
Я покачала головой.
— Нет, не качай головой, — сказал он. — Я облажался. Грандиозно облажался.
Вопрос слетел с моих губ прежде, чем я смогла удержаться:
— Что?
— Я не должен был позволять этому зайти так далеко.
Выражение моего лица изменилось, став потрясенным.
— Ной, ты ничего не сделал.
— Шутишь? Я пытал тебя. Я пытал тебя.
В его голосе слышалась тихая ярость. Мышцы его были напряжены, сведены; он выглядел так, будто ему хотелось что-нибудь разбить. Мне было знакомо это чувство.
— Ты сделал то, что должен был сделать.
Голос его сочился отвращением:
— Я тебе не верил.
Я это знала.
— Просто скажи мне вот что, — проговорила я. — Ты лгал насчет того, что умеешь делать?
— Нет.
— Значит, ты предпочел ничего не делать?
Выражение лица Ноя было жестким.
— Все случилось слишком быстро. Звук… Или что там, отличался от того, который был в прошлый раз, с Моралес.
— Моралес? — тупо сказала я. — Ты это слышал?
— Я слышал… Что-то. Тебя. Звук был неправильным. Но я не знал, что он означает. С Анной и Эйденом, когда Джейми исключили из школы, ты тоже была сама не своя, но я не знал, что происходит. Я этого не понимал. Понимал только, что он тебе угрожает, и мне хотелось сломать его за это. В этот же раз, сегодняшней ночью, было по-другому, и я думаю, с аллигаторами тоже было иначе.
У меня пересохло во рту, когда Ной подтвердил, что я сделала. Он потер лицо, прошелся рукой по волосам.
— Слишком много всего происходило — слишком много было шума на болоте. Я не знал, может, они просто исчезли, но я… У меня было чувство: что-то случилось.
Он помолчал, лицо его застыло.
— Прости, — сказал он решительно.
Слушая Ноя, я ощущала тошноту — горло мое сжалось, я не могла дышать. Мне нужно было убраться отсюда. Я добралась до двери.
— Не надо, — сказал Ной, пересекая комнату.
Он потянулся ко мне, но я уклонилась. Он все равно взял меня за руку и подвел к своей постели. Я нехотя уступила, зная, что это будет нашей последней беседой. И, хотя я знала, что так нужно, это причиняло такую боль, что я поняла: пока я не в силах вырваться и убежать. Поэтому мы сели бок о бок, но я вынула свою руку из его руки. Ной отвернулся.
— Я думал… Я думал, что, может, ты просто видишь то, что вот-вот случится, видишь так же, как я. Я думал, ты просто чувствуешь вину из-за Рэчел.
Именно так сказала бы моя мать.
— Я не понял и все подталкивал тебя. Пока не подтолкнул слишком сильно.
Он посмотрел на меня из-под этих своих ресниц, и его взгляд пронзил пустоту, оставшуюся там, где раньше было мое сердце. Он злился на себя, а не на меня. Это было так неправильно, так ошибочно.
— То была не твоя вина, Ной.
Он начал было что-то говорить, но я положила пальцы на его красивые, идеальные губы, желая контакта.
— В первый раз увидел это ты. Но в первый раз сделала это я. Если я не…
Я спохватилась прежде, чем успела сказать, что надумала сделать. Что должна сделать.
— В следующий раз, когда такое случится, я не смогу выдержать твой взгляд, понимаешь?
Ной сердито уставился на меня.
— Это было из-за меня, Мара, из-за того, что я заставил тебя сделать.
— Ты не заставлял меня убивать всех до единого живых существ в той комнате. Я сделала это сама.
— Не всех в комнате.
— Что?
— Ты не убила всех в той комнате.
— За исключением нас — убила.
Ной невесело рассмеялся.
— В том-то и дело. Ты могла бы убить меня. Я мучил тебя, и ты могла бы покончить с этим, покончив со мной. Но ты так не поступила. — Он смахнул волосы с моего лица. — Ты сильнее, чем думаешь.
Рука его задержалась на моей щеке, и я в муке закрыла глаза.
— Да, мы не знаем, как и почему это случилось с тобой… С нами, — сказал Ной. — Но мы разберемся.
Я открыла глаза и уставилась на него.
— Ты за это не в ответе.
— К чертям собачьим, что не в ответе. Я хочу тебе помочь.
Я резко вдохнула.
— А что будет завтра? Кто-нибудь станет гадать, что убило сотни существ вымирающих видов.
— Не беспокойся, я…
— Все исправишь? Ты все исправишь, Ной?
Произнеся эти слова, я поняла, что именно это и было у него на уме. Несмотря на весь свой рационализм, он и вправду думал, что может исцелить меня, как мог исцелить всех остальных.
— Ты думаешь, именно таким образом все и уладится? Я облажаюсь, а ты об этом позаботишься, так ведь?
То была просто еще одна проблема, которую можно было решить, если только мы вложим в нее достаточно времени, практики или денег. Вложим в меня. А когда опыт провалится — когда я потерплю провал — и умрут люди, Ной будет винить себя, ненавидеть себя за то, что не смог этому помешать. За то, что не смог меня остановить. Я не должна была так с ним поступать. Поэтому сказала единственное, что могла:
— Мне не нужна твоя помощь. Ты мне не нужен.
Слова эти на моем языке ощущались бунтарскими. И они ударили его, как пощечина.
— Ты лжешь, — сказал Ной низким спокойным голосом.
Мой голос был холодным и отстраненным.
— Думаю, будет лучше, если я с тобой больше не увижусь.
Не знаю, откуда у меня взялись силы такое сказать, но я была за них благодарна.
— Почему ты так поступаешь? — спросил Ной, пронзая меня ледяным взглядом.
Я начала терять самообладание.
— Ты и в самом деле задаешь мне этот вопрос? Я убила пять человек.
— Нечаянно.
— Я этого хотела.
— Господи, Мара. Думаешь, ты единственная, кто хочет, чтобы с плохими людьми случились плохие вещи?
— Нет, но я единственная, кто получает то, чего хочет, — сказала я. — И Рэчел, между прочим, не была плохим человеком. Я любила ее, и она ничего плохого мне не сделала, и все равно она умерла из-за меня!
— Может быть.
Я круто развернулась.
— Что? Что ты только что сказал?
— Ты все еще не знаешь, было ли случившееся в психушке несчастным случаем.
— Мы снова вернулись к тому, с чего начали? В самом деле?
— Послушай. Даже если это не было…
— Это не было, — сказала я сквозь сжатые зубы.
— Даже если это не было несчастным случаем, — продолжал Ной, — я могу предупредить тебя в следующий раз, когда такое грозит случиться.
Мой голос стал низким:
— Так, как ты предупредил меня перед тем, как я убила Моралес.
— Это нечестно, и ты это знаешь. Тогда я понятия не имел, что происходит. Теперь я знаю. В следующий раз, когда такое произойдет, я тебя предупрежу и ты остановишься.
— Ты имеешь в виду, заставишь меня остановиться.
— Нет. Решать тебе. Всегда решать тебе. Но, может, если ты станешь терять власть над собой, я смогу помочь тебе вернуться.
— А что, если что-нибудь случится, а тебя не будет рядом? — спросила я.
— Я буду рядом.
— Но что, если тебя все-таки не будет?
— Тогда я буду в этом виноват.
— Именно!
Ной старательно сохранял непроницаемое выражение лица.
— Мне нужен бойфренд, а не нянька, Ной. Но давай предположим, что я согласна с этим планом и что ты будешь рядом, но не сможешь меня остановить. Ты будешь винить в случившемся себя. Ты хочешь, чтобы на моей совести было и это? Перестань быть таким эгоистом.
Челюсти Ноя напряглись.
— Не перестану.
— Хорошо. И не надо. Но я ухожу.
Я встала, чтобы уйти, но почувствовала на своих бедрах пальцы Ноя. Сквозь джинсы его хватка ощущалась легкой, как перышко, но я застыла.
— Я пойду за тобой, — сказал он.
Я посмотрела на него сверху вниз, на его взъерошенные волосы над серьезным лицом, на полузакрытые, тяжелые веки. Сидя на кровати, он был мне до талии. По моей спине пробежала нервная дрожь.
— Отцепись, — сказала я — неубедительно.
Тень улыбки тронула его губы.
— Сперва ты.
Я заморгала и внимательно посмотрела на него.
— Что ж. Разве это не опасная игра?
— Я не играю.
У меня раздулись ноздри; Ной меня провоцировал. Нарочно, чтобы проверить, что я сделаю. Мне сразу захотелось ударить его, захотелось зарыться пальцами в его волосы и потянуть.
— Я не позволю тебе это сделать, — сказала я.
— Ты меня не остановишь.
Теперь он говорил низким голосом. Неописуемо сексуальным.
Мои веки затрепетали и сомкнулись.
— Черта с два не остановлю, — сказала я. — Я могу тебя убить.
— Тогда я умру счастливым.
— Не смешно.
— А я не шучу.
Я открыла глаза и сосредоточилась на его лице.
— Я буду счастливее без тебя, — солгала я так убедительно, как только могла.
— Как скверно.
Всего в полудюйме от моего пупка губы Ноя скривились в полуулыбке, которую я так любила и так ненавидела.
В голове у меня был туман.
— Тебе полагается сказать: «Все, чего я хочу, — это чтобы ты была счастлива. Я сделаю все, чтобы ты была счастливой, даже если это означает жить без тебя».
— Прости, — сказал Ной. — Я просто не настолько большой человек.
Его руки скользнули по моим бедрам до талии. Подушечки его пальцев пробежали по коже под тканью моей рубашки. Я попыталась унять свой пульс — и потерпела поражение.
— Ты меня хочешь, — сказал Ной просто, категорично. — Не лги мне. Я это слышу.
— Это не относится к делу, — выдохнула я.
— Нет, относится. Ты меня хочешь так же сильно, как я тебя. Собственно, ты — это все, чего я хочу.
Мой язык сражался с моим разумом.
— Сегодня хочешь, — прошептала я.
Когда Ной медленно встал, его тело коснулось моего.
— Сегодня. Нынче ночью. Завтра. Всегда.
Глаза Ноя не отрывались от моих. Взгляд его был безбрежен.
— Я создан для тебя, Мара.
И в тот момент, хотя я и не знала, как такое возможно и что это значит, я поверила ему.
— И ты это знаешь. Поэтому скажи мне правду. Ты хочешь меня?
Голос его был сильным и уверенным, когда он задал вопрос, похожий скорее на утверждение.
Но его лицо. В самых легких морщинках на его лбу, в том, как он хмурил брови, чуть заметно, это было там. Сомнение.
Он и в самом деле не знает? Пока я пыталась уяснить невозможность подобной мысли, уверенность Ноя начала таять, это было видно по выражению его лица.
Правильным решением было бы оставить его вопрос без ответа. Дать Ною поверить, как бы это ни было невозможно, что я его не хочу. Что я его не люблю. А потом все будет кончено. Ной останется лучшим, что почти случилось в моей жизни, но так он будет в безопасности.
Я приняла неправильное решение.
