Четырнадцать
Судя по навигатору, поездка от портлендского отделения ЦКЗ до дома Мегги должна была занять чуть больше пяти часов, если ехать по главному шоссе. Но мы сделали лишний крюк, и мотоцикл был в пути почти восемь часов. Поскольку вероятность того, что шпики из ЦКЗ будут следить за нами, сильно возросла, мы предпочли объездные дороги. Конечно, мы не включали видеокамеры и избегали пунктов досмотра, если имелась такая возможность. Дважды нам пришлось остановиться и избавиться от оленей-зомби, которые пытались прогрызть живую изгородь, отделявшую лес от дороги.
— Господи, какая жалость, что я не могу это запостить, — стонала Бекс, выстрелив очередному травоядному между рогов.
— Я не могу прямо сейчас хлебнуть кофе, — вторя ей, усмехнулся я и снова завел мотор мотоцикла. — Вперед.
Раньше мне казалось, что моя сестра страдает паранойей. Например, однажды Джорджия попросила Баффи встроить глушилку в систему трекинга ее байка. Но теперь-то я изменил свое мнение. Именно глушилка позволила нам три раза выехать на главное шоссе и три раза заправиться. Вдобавок мы смогли выпить кофе. Я вел байк, а Бекс просматривала новостные ленты и слушала сообщения о вспышке инфекции в Портленде.
— Лучше перестраховаться, — заявила она, когда мы остановились перекусить на скорую руку, чтобы от голода не разбиться прямо возле ограды дома Мегги.
Я согласился. Мы проделали слишком большой путь, чтобы погибнуть почем зря.
Кстати, ни в одном из самых первых сообщений не было сказано ни слова о нашем присутствии в здании ЦКЗ. «Вычищенные» новости звучали плоско и трагично. Мы были в дороге уже два часа, и только тогда в «официальном отчете» признались в нашем присутствии. «Некие журналисты оказались в эпицентре событий и не пострадали». Пока нас еще ни в чем не обвинили. Уже неплохо. И они не назвали наших имен. Еще один хороший знак. По крайней мере, в ближайшие дни мы сможет набраться сил.
Джорджия вела себя очень непривычно — затаилась и помалкивала. Ну, она не исчезла совсем. Если бы так случилось, то я бы не справился с байком. Сестра была внутри меня, но не разговаривала. Она просто тихо сидела у меня в голове и размышляла бог знает о чем. Я надеялся, Джорджия вскоре поделится со мной своими идеями. Пусть пока хорошенько все обдумает. Мне такой расклад вовсе не казался странным. Наверняка это кое-что говорит о моем психическом состоянии. Но когда мир находится за гранью нормы, ничего уже не имеет большого значения.
Солнце низко висело над горизонтом, окрашенным в цвет манго, когда я повернул на подъездную дорогу, ведущую к дому Мегги. Пока мы проезжали через многочисленные охраняемые ворота, мне приходилось касаться одной ногой земли, чтобы держать мотоцикл в вертикальном положении. В итоге правая рука онемела, и я уже начал жалеть о том, что не оставил байк за первыми воротами. Бекс явно разделяла мое раздражение. Добравшись до сканера, исследовавшего сетчатку, она просто была вне себя от нетерпения. Ей ужасно хотелось поскорее оказаться под крышей дружелюбного жилища нашей Мегги.
Пятые по счету ворота были открыты нараспашку — в точности, как в тот день, когда мы сюда заявились, словно беженцы с оклендского пепелища. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что Мегги и не закрывала ворота, и ошибся бы. Едва я остановил мотоцикл, створки мгновенно скользнули друг к другу. Я не слышал звука слаще, чем щелчки и жужжание сработавших механизмов замков.
Бекс еле дождалась, пока байк остановится. Моя нога еще стояла на подставке, а девушка уже спрыгнула на землю. Несколько секунд она не двигалась с места, а потом начала разминаться, чтобы вернуть телу чувствительность. Потом сняла с мотоцикла рюкзак и сказала:
— Пойду приму душ.
И она быстро направилась к входной двери кухни. Я молча посмотрел ей вслед. Она не пожелала рассказать в прямом эфире о приключении с зомби в ЦКЗ. Поскольку боссом был я, Бекс предоставила мне эту маленькую роскошь.
— Она такая милая, — сухо выговорил я.
Будь осторожнее, — встревоженно сказала Джорджия.
Я вздрогнул. В ее голосе была не только озабоченность. Она молчала так долго, что я практически забыл о ее присутствии. Странное ощущение. Я будто много часов подряд просидел в комнате с людьми, не сказавшими ни слова, и вдруг они разом собрались уходить.
Мне кажется, ты не совсем понимаешь, что с ней происходит.
— Что? Ты хочешь сказать, что она может работать на ЦКЗ? Не думаю. Обычно я в людях лучше разбираюсь.
Шон…
Я почти воочию увидел, как Джорджия отчаянно качает головой и сердито смотрит на меня через темные очки.
Я не считаю Бекс изменницей, но ты должен быть с ней осторожен. Договорились? Сделаешь это для меня?
— Конечно, Джорджи. — Я слез с мотоцикла и потянулся. Мышцы икр и бедер жутко затекли, но намного хуже дело обстояло с ягодицами. Я сильно сомневался, что вообще смогу сесть. — Как скажешь.
Приятно все-таки работать с людьми, которые знают, какой я псих. Когда я появился на кухне, то увидел Мегги, Алариха и Келли. Трое расположились так, что могли прекрасно наблюдать за мной из окна. Но никто и вида не подал, что их босс бормотал нечто невнятное себе под нос. Это хорошо.
— Бекс умчалась в ванную, — сказала Мегги вместо приветствия. Она вытирала чистые тарелки. Видимо, здесь недавно поужинали. На кухне пахло печеньем с чабрецом и жареной курицей. В животе у меня заурчало, и я вспомнил, что у меня весь день ни крошки во рту не было. Ну, за исключением пресного соевого жаркого, полпакета картофельных чипсов и шоколадного батончика. Уголки губ Мегги тронула улыбка. — В духовке — по порции запеканки для тебя и Бекс. Оставили там, чтобы не остыло.
— Потрясающе. Спасибо.
Джорджия порхала на задворках моего сознания, и поэтому на все вокруг ложилась вуаль волнения. Я подошел к холодильнику и открыл дверцу. Пока нас с Бекс не было, кто-то побывал в магазине. На нижней полке стояла упаковка из дюжины банок колы. А вообще-то холодильник был забит под завязку. Мы вполне могли пережить длительную осаду, если, конечно, не отключится электричество.
Я взял колу, повернулся к столу и откупорил банку.
— Привет, народ, — поздоровался я наконец, изо всех сил стараясь говорить непринужденно и весело. — Ну, как вы тут поживали, пока мы с Бекс трудились?
— Махир объявил о приеме на работу «Барбары Тинни» и помог Келли подготовить ее первый пост, а я следил за материалами, которые вы передавали из ЦКЗ, — сообщил Аларих.
— Правда? Круто. И чему же посвящен пост нашей новой сотрудницы?
— Психологическому воздействию изоляционизма на развитие человеческих взаимоотношений, — ответила Келли.
Я равнодушно глянул на нее. Она объяснила.
— Повышенная раздражительность, вызванная длительным пребыванием взаперти, делает людей неуживчивыми.
— Наверняка рейтинг будет сумасшедший, — заключил я после вежливой паузы. — Аларих?
Он мою издевку перенес стоически и произнес:
— Мне удалось собрать воедино около десятка сообщений после того, как все пошло кувырком. Мы все запустили в онлайн и опередили остальных. У Махира половина новостников следит за откликами и просмотрами. Представители ЦКЗ пока называют происшедшее «трагедией, которой можно было избежать». Еще они утверждают, что занимаются поисками какой-то поломки шлюзовых камер, которые должны отделять лечебные зоны от раздевалки для персонала.
— Чушь собачья, — вмешалась Келли. — Шлюзовые камеры устроены таким образом, что способны пережить ядерную войну. Для них нереально испортиться.
— Приятно слышать, — подытожил я, отхлебнув колы.
Спроси, упоминается ли в сообщениях комната для переговоров, — подсказала Джорджия с неожиданным, странным волнением.
— Ладно, — пробормотал я, а громче спросил: — Слушай, Аларих? В тех сообщениях, которые собрал Махир, есть съемка, где мы с Бекс сидим в комнате для переговоров и ждем возвращения директора?
Аларих часто заморгал и кивнул.
— Откуда ты знаешь? Это как раз второй фрагмент записи, который он запустил. Сказал, что тайм-код крайне важен для формирования общественного мнения.
Джорджия быстро затараторила что-то уже на сверхзвуковой скорости, но я прервал ее.
— Тайм-код означает одно: вспышку инфекции на нас не повесят. Невозможно, чтобы мы столько времени там просидели и были виновниками поломки шлюзовых камер.
А ты кое-чему научился, — одобрительно произнесла сестра.
— Тайм-код легко подделать, — заметила Мегги.
Аларих, Келли и я резко повернулись к ней. Она пожала плечами.
— Не надо чересчур уповать на цифры и даты. Они вас не спасут. Вот поэтому-то у моей семьи есть адвокаты.
— Спасибо за маленький солнечный лучик надежды, Мегги, — произнес я и обратился к Келли. — Док, вы считаете, был ли какой-то способ понять, что мы идем в смертельно опасную ловушку? Кстати, на сегодняшний день я любому сотруднику ЦКЗ верю не больше, чем Джорджия вам… Но мне кажется, что это уже слишком — спалить целый комплекс зданий, чтобы убрать двух репортеров.
Келли нахмурилась.
— Но Джорджия… — Она не договорила и произнесла возмущенно: — Нет, я действительно не знаю. Я начинаю понимать, что мои… бывшие работодатели… — Слово «бывшие» она практически выплюнула, будто оно было гадким на вкус, — способны на жуткие вещи. Но я не предполагала, что они могут сделать нечто подобное. Если бы я была в курсе, то никогда не позволила вам пойти в ЦКЗ.
— Самое печальное, и я могу об заклад побиться, — у них для нас заготовлено еще немало мерзких сюрпризов. Осталось только ждать.
Я сделал глоток колы, внимательно наблюдая за лицом Келли — не выдаст ли она себя какой-нибудь гримасой. Но она держалась лучше, чем я ожидал. В ее глазах я видел только изнеможение — физическое и умственное. Нам самим было к такому не привыкать.
— Ладно. Мы выбрались оттуда целыми и невредимыми. Неплохой результат. Аларих, как наши рыночные дела?
— Подскок на пять пунктов, судя по последним данным, что вызвало жуткое возмущение у наших ближайших конкурентов. Трое из них вопят о фальшивке. Еще двое утверждают, что мы рискуем своими лицензиями — ведем себя слишком смело, желая повысить свой рейтинг.
Я фыркнул.
— Интересно… «Вести себя слишком смело» — теперь уже не признак профессионализма? Дилетанты. Пусть сами поищут для себя потенциально смертельные заговоры в коридорах власти.
— Именно, — кивнула Мегги и принялась убирать тарелки в буфет. — Думаю, одного заговора более чем достаточно, а они, между прочим, множатся с каждым днем. Я практически уверена, что во второй раз нам повезет гораздо меньше.
— Справедливо. — Я бросил опустевшую банку в бак для переработки мусора. — Ты говорила о запеканке?
— Да. А ты обещал нам все рассказать.
Мегги убрала последние тарелки, надела кухонные варежки и открыла дверцу духовки. Оттуда она достала керамическую форму с крышкой, из-под которой исходил поистине райский аромат. Мегги водрузила горячее блюдо на стол.
— Первым делом — кофеин, потом еда, а в конце — сказки на ночь.
Я взял вилку из сушилки для посуды и уселся за стол. Вблизи запеканка благоухала еще более аппетитно. Бульдожки были со мной солидарны. Двое мгновенно прибежали из соседней комнаты и уселись у моих ног в позе профессиональных попрошаек.
— Напомни мне, — произнес я, прожевав первый кусок, — почему мы раньше к тебе не переселились?
— Потому что я обитаю в захолустье, а такое место жительства годится только для сочинителей. — Мегги продолжала убирать посуду. — А сейчас мы все тебя внимательно слушаем. Давай же, а то смотри — заберу у тебя ужин.
— Ни за что. — Я решительно воткнул вилку в свою порцию. — Вы много наших записей просмотрели?
— Достаточно, — мрачно ответил Аларих.
Я кивнул.
— Отлично.
Я подцепил вилкой очередной кусок, проглотил и приступил к рассказу — начиная с того момента, когда мы с Бекс отъехали от «Холидей Инн». Большая часть пребывания в ЦКЗ была отлично документирована нашими видеокамерами. К сожалению, нам пришлось взять примитивные записывающие устройства, а не настоящую полевую аппаратуру. Эти маленькие камеры многое упускали — к примеру, мимику и ужимки директора Свенсона. Кроме того, нам ничего не удалось заснять во время пробега по эвакуационным туннелям.
— Запись обрывается после того, как вы прошли через дверь после стеклянной перегородки, — пояснил Аларих. — И возобновляется, когда вы выбрались наружу.
— Правда? — Я бросил взгляд на Келли. — Вы знали, что так случится?
— Нет, но я предполагала. Туннели солидно экранированы, чтобы не произошло загрязнение окружающей среды, если действительно понадобится стерилизация. Во время учений мы не должны были задерживаться там надолго.
— Радиация? — спросил Аларих.
Келли пожала плечами.
— Если честно, я не в курсе. Извините.
Пока они переговаривались, я успел проглотить еще несколько кусков, почти не жуя. А затем я вымолвил:
— Ясно. Значит, записей с воем зомби у нас нет. В любом случае там было довольно темно, но если только экраны не поджарили нашу электронику…
Келли покачала головой. Она дала понять, что такого в принципе случиться было не должно. Верно — ведь в ЦКЗ могли установить везде собственные записывающие устройства. Логично. Случись аварийная стерилизация — им сперва нужно было бы понять, почему произошла авральная ситуация.
— Ну, тогда хотя бы звуковую дорожку можно было вычленить.
— Не забудьте про красивые янтарные огоньки. Они, пожалуй, стоят парочки скриншотов.
Мы все обернулись на звук голоса Бекс. На ней был один из банных халатов Мегги, запахнутый на талии. Волосы у Бекс были взъерошенные и немного влажные.
— А где запеканка? — спросила она. — Я такая голодная, что могу собаку съесть.
— Не стоит, — ответила Мегги. — Их станет сложно воспитывать, если они почуют, что люди собираются ими закусывать. Твоя порция в духовке.
— Ты просто ангел.
Бекс стрелой метнулась к духовке, напрочь забыв обо всем в преддверии вкусного ужина.
Я снова запустил вилку в еду на своей тарелке и, подцепив кусок курицы из запеканки, вернулся взглядом к Келли.
— Итак, док, вы славно потрудились, вытащив нас через туннели ЦКЗ. И сообразили быстро.
— У нас каждый месяц проводят учения с эвакуацией и имитацией вспышек инфекции. Таким образом в реальных условиях можно снизить число жертв до минимума, — объяснила она. — Между помещениями существуют некоторые различия, но они невелики. К тому же планировка главного здания всегда одинаковая. Кроме того, раз в год сотрудников переводят из одних кабинетов в другие и снова проводят тренировки, чтобы мы не зацикливались на знакомых ориентирах.
— Например, белая дверь, еще одна белая дверь… а вот и самая любимая белая дверь?
Келли позволила себе едва заметно улыбнуться.
— Что-то в этом роде. Но одинаковые коридоры не являются проблемой. Главное здесь — сноровка.
— Получается, вы запоминаете наизусть планировку каждого здания? — спросил Аларих с неподдельным интересом.
Келли кивнула.
— А вы могли бы нарисовать план, если я снабжу вас несложной компьютерной программой?
— Думаю, да. Почему вы спрашиваете?
— Потому что, вероятно, это был не последний наш визит в ЦКЗ. В следующий раз я бы предпочел не рассчитывать на переговоры по открытой телефонной линии, — ответил я вместо Алариха.
Келли кивнула.
— Аларих, — добавил я, — найди в открытых базах данных информацию, чтобы проверить рисунки дока.
— В открытых базах аварийные туннели на чертежах обозначены не будут, — заметила Келли.
— Лишняя информация никогда не помешает, — сказал я и одарил ее широкой улыбкой. — Уверен, в открытом доступе обязательно будут подробные планы тех зон, куда может пройти простой смертный. А вы, в свою очередь, освежите память. Дело не в том, что я вам не верю. Просто нужно все предусмотреть. И, между прочим, после встречи с доктором Эбби у меня появилось ощущение… вы явно что-то не договариваете. Наверное, считаете, что мы будем переживать.
Черты лица Келли посуровели. Я было подумал: сейчас она возмутится и оскорбит меня. Остальные тоже заметили ее реакцию. Аларих резко отодвинулся на стуле от стола. Бекс и Мегги замерли. Казалось, весь дом затаил дыхание. Наконец Келли недовольно покачала головой.
— Вполне справедливо. Теперь я с вами заодно, нравится вам или нет. Полагаю, нам всем придется научиться доверять друг другу.
— Согласен, — подтвердил я.
— У меня только один вопрос, — вмешался Аларих. — Откуда нам знать, что в ЦКЗ не проведут исследование аудиозаписи наших разговоров по мобильному? И вообще, вдруг они поймут, что Келли жива? Меньше всего нам нужна еще одна бомбардировка.
— Поэтому нам надо научиться от них скрываться. — Я отодвинул от себя недоеденную запеканку и встал. — Стоит внимательно следить за новостными лентами — не обвинит ли нас кто-нибудь в краже личности.
— Что вы имеете в виду? — удивилась Келли.
— Похоже, скоро мы узнаем. — Я отошел от стола и обратился к Бекс: — Как только поешь, обнови сайт. А я выгружу на сервер видеоматериал, который мы еще не передавали. Аларих, пожалуйста, за час управься с чисткой и скриншотами.
— Задачу понял, — ответил Аларих.
— А у меня есть несколько стишков и подборка садовых фоток, — сообщила Мегги. — Официально я все еще оплакиваю Дейва, поэтому сижу одна в своем большущем старом доме с привидениями.
— Отлично, — произнес я. — Док, поработайте с Махиром. Начните еще одну статью по психологии — черт его знает, какие темы вы себе выбираете. И постарайтесь придумать вразумительное объяснение, если спросят, почему в блоге нет вашей фотографии. Мне бы не хотелось, чтобы у кого-то появилось желание поискать вас в записях публичных трансляций.
— Ладно.
Я взял из холодильника новую банку колы и отправился в гостиную. Там стоял навороченный компьютер. Техника с людьми не спорит, вопросов не задает. А мне хотелось основательно прочистить мозги. Джорджия снова притихла, и ее молчаливое присутствие превратилось в тупую головную боль в затылке. Все было пугающе и очень странно.
Компьютер проснулся, стоило мне только прикоснуться одним пальцем к клавиатуре. Я прошелся по меню компании, чтобы попасть в свой почтовый ящик, который порадовал меня обилием спама, приглашений на свидания и порнографических картинок. Еще пришла пара файлов, из которых могли бы получиться неплохие сюжеты. В конце скопились сообщения с туманными намеками, где мне непременно надо побывать по своему роду деятельности. Порой кажется, что весь мир пылко мечтает вернуть меня к полевой работе. Любопытные доброхоты не понимают главного, а я не могу им даже ответить, но себе я скажу. Я утратил одно из неотъемлемых качеств хорошего ирвина. Я больше не получаю от этого удовольствия. Когда я оказываюсь в опасной зоне, то просто терпеливо тяну свою лямку. Радостные приключения уже в прошлом. Без маленькой веселой искорки, которая ведет меня за собой, я в принципе «ходячий мертвец». Только не думайте, что я не вижу здесь иронии. Дышать перестала Джорджия, а жить отказался я.
На форумах, как я и ожидал, царила чехарда. Модераторы пытались находиться в шести местах сразу и весьма зрелищно с треском все проваливали. Несколько минут я сидел, потягивал колу и поглядывал на сообщения, выскакивающие то на одной теме, то на другой. В данный момент на дежурстве находилась команда бета-блогеров, старательно доказывающих свою профпригодность. Они делали грязную работу, которой мы с Джорджией обычно занимались, будучи никому не известными авторами на сайте «Мостостроители». В те дни нам безумно хотелось обрести самостоятельность, рассказывать свои собственные истории и ни перед кем не отчитываться.
— И вот куда это нас привело, — пробормотал я, наклонившись к столу и потянувшись к мыши. — Сидите на своих местах, ребятки. Со временем будете гораздо счастливее.
Джорджия молчала, пока я просматривал свой почтовый ящик в поисках посланий, которые заслуживали моего внимания. Мне следовало приступить к редактированию видеозаписей. Нужно было опубликовать пост и сообщить о том, что я еще жив. А вообще-то мне надо было успокоиться. Сердце то и дело начинало учащенно биться, хотя я точно знал, что зомби из ЦКЗ нас точно не догонят. Но ведь лучше бояться в безопасности, верно?
Пальцы, которыми я держал мышь, начали дрожать. Я замер и стал ждать, пока пройдет тремор. У меня не было времени для очередного нервного срыва. Одного раза в месяц вполне достаточно. Приемлемый лимит. Я предположил, что сейчас вряд ли получу бонус в виде объемных зрительных галлюцинаций. Так что решил не поддаваться. Наконец дрожь отступила, и я снова принялся за работу.
Просмотрев половину содержимого почтового ящика, я щелкнул значок «Важное». Эти сообщения были похоронены в куче свежих тем из самых разных форумов, личных писем от модераторов и избранных постов от пользователей, с которыми я регулярно переписывался. Один из адресов сразу бросился мне в глаза.
— Интересно, — пробурчал я, — кому пришло в голову взять себе ник «Раздраженный Осьминог»?
Вопрос не являлся риторическим. Я надеялся, что из-за дурацкого псевдонима Джорджия встрепенется и подаст голос.
Но послание заинтриговало и меня. Я выругался и решил открыть его. Кому принадлежит этот странный ник, скажите на милость? И тут я вспомнил доктора Эбби в белом халате и футболке «Не дразни осьминога». Я оказался прав — письмо было от нее.
Тема: Разве ты не деловой парень?
Признаться, я была удивлена, узнав, что портлендское отделение ЦКЗ атаковали инфицированные — практически сразу после вашего отъезда из моей лаборатории. Ведь прошло не более суток! Вы не теряете времени даром, а я это уважаю. Но вам надо быть осторожнее. Другие тоже умеют пользоваться видеокамерами. Я готова побиться об заклад (доллары против пончиков) — кто-то снимал всю вашу маленькую пиратскую шайку по дороге в «Каспел» и в Портленд. Имейте это в виду — иначе вы увязнете в таком дерьме, по сравнению с которым нынешнее покажется вам шоколадным пудингом. Не возвращайтесь ко мне. Как только вы уехали, мы сразу же принялись разбирать нашу мобильную лабораторию. Когда вы получите мое письмо (если, конечно, будете живы, чего гарантировать никак нельзя), мы уже будем далеко от «прежнего дома». Хочу предупредить вас. Мой маленький «уговор» с ЦКЗ зависит от определенного status quo, а вы играете в слишком опасные игры. Пока я не готова к вам присоединиться. Поэтому советую поторопиться и как можно скорее найти ответы на свои вопросы, пока не стало слишком поздно.
В приложенных файлах содержится информация по всем моим исследованиям. Также вы найдете сведения о структуре вируса Келлис-Эмберли на фоне аутоиммунных аномалий, приводящих к формированию устойчивых локализованных вирусных поражений. Я не нашла механизма ликвидации этих поражений и не обнаружила надежного способа вызывать их у взрослых людей. Но я имею реальные доказательства того, что поражения такого рода являются результатом приспособительных реакций организма в поистине невыносимых для него условиях. Большая часть моих материалов вам будет непонятна, но зато в них прекрасно разберется та мелкая сошка из ЦКЗ, которую вы прихватили с собой. Обязательно все ей покажите. Если вы ей не доверяете, просто напомните ей, что мои наработки могут стать достоянием общественности.
Вы — храбрый дурачок, Шон Мейсон. Мне очень жаль, что я не была знакома с вашей сестрой, а вы — с Джозефом — моим мужем. Передайте от меня привет всей пиратской шайке. Пусть держат ушки на макушке. Вы можете сильно разозлить очень важных шишек. Удачи вам. Делайте свое дело. Если не вы, то кто?
С наилучшими пожеланиями, и держитесь, черт бы вас побрал, от меня подальше,
доктор Шеннон Л. Эбби.
Значит, после встречи с нами доктору Эбби пришлось отправиться в бега. При мысли об этом на меня нахлынула волна угрызений совести — и отступила. Шеннон понимала, на что идет, впустив нас к себе. Оказывается, она была нам искренне рада и с нескрываемым удовольствием поделилась с нами своими секретами. Она не собиралась винить нас в том, что мы заявились к ней «в гости», а я не собирался мучиться чувством вины за наш визит.
Приложения к письму загрузились без всяких проблем. Открыв их, я увидел подробные медицинские таблицы и графики, смысла в которых для меня было не больше, чем в абстрактных картинах. Но у нас была Келли. Это — ее стезя. Пусть она хорошенько проглядит материалы. Учитывая серьезность нашей ситуации, важной могла оказаться любая мелочь.
Я переслал письмо доктора Эбби Алариху и Махиру, снабдив флажком «Важное». Затем я распечатал на принтере приложения и вернулся к чистке почтового ящика. Ничего более интересного, нежели послание от «Раздраженного Осьминога», я не обнаружил. Неудивительно. «Вот вам результаты исследований вируса Келлис-Эмберли, читайте на здоровье». От такого предложения трудно отказаться.
Судя по статусу на сайте, Махир был в онлайне. Значит, он пребывал в нормальном рабочем состоянии. Отлично. У меня имелась веская причина ему позвонить. Откинувшись на спинку стула, я выудил из кармана мобильник и резко откинул крышку.
Удача меня не обманула. Трубку снял Махир, а не его супруга.
— Шон. Слава богу.
— Привет, Махир. Тебе всегда надо обязательно говорить о божественном, когда я тебе звоню? Так теперь в Лондоне принято здороваться?
— Сейчас четыре утра, чтоб тебе пусто было, Шон. Я вообще не ложился. Надеюсь, ты поймешь, как я волновался. — Судя по звуку, закрылась дверь. Стал слышен далекий шум лондонской улицы. — Постарайся не забывать о том, что разница во времени — восемь часов. В следующий раз сообщай мне о том, что все в порядке, хотя бы чуть пораньше. Договорились?
— Ох, прости, старина. Я думал, Аларих держит тебя в курсе.
Один лондонский журнал после избрания Римана опубликовал фотографию Махира в профиль. Ведь он был парнем, замешанным в грандиозном американском политическом скандале. На этой фотке Махир стоял на широком балконе и смотрел на Темзу с крайне серьезным выражением лица. Он словно давал всем понять: «Я — интеллектуал и художник». Мы с Джорджией всегда смеялись, когда Махир так выглядел. Вот и теперь я представил себе эту сцену: балкон, Махир и груз лондонской ночи, лежащий на его плечах. А внизу с визгом проносятся машины, забитые пассажирами-параноиками.
— Аларих и Магдалена были на связи. Но только ты, Шон, можешь честно сказать мне все о своем состоянии.
— Ты мне льстишь. Наверняка думал, что я погиб?
— А разве ты к этому не стремишься?
Я на миг замер, особенно остро ощутив безмолвное присутствие Джорджии у себя в голове. Лгать Махиру было немыслимо. Даже если бы сестра позволила мне такое, я бы не стал пытаться.
— Со временем — да. Но не раньше, чем найду убийц Джорджии. Ты получил файлы, которые я тебе послал?
— Да, — ответил он. — Ты в них разобрался?
— Только в слове «Келлис-Эмберли». Догадываюсь, что ты понял несколько больше.
— Достаточно. Боюсь, что я никогда уже не смогу спать спокойно.
— Хороший знак. Махир, сделай мне одолжение.
— Слушаю.
— Найди вирусолога, которому нечего терять, и посади изучать материалы доктора Эбби.
Махир на какое-то время умолк, а потом опасливо спросил:
— Ты понимаешь, о чем меня просишь?
— Да. Я чувствую себя поганцем, но это — необходимо.
Махир снова замолчал. Но я его ни в чем не винил.
Северная Америка многое потеряла во время Пробуждения. Крупные районы Канады и южные области Мексики так и не были очищены от зараженных. Мы, как могли, удерживали границу зоны на Аляске, но в итоге инфекция оказалась слишком сильна. Мы были вынуждены отказаться от целого штата. Теперь почти на всей территории Соединенных Штатов найдутся маленькие мертвые зоны — места, которые чертовски опасно отвоевывать у инфекции. Но ничто не способно сравниться с потерями, пережитыми Индией. Эта страна потеряла… все.
Условия, сложившиеся в Индии до Пробуждения, оказались идеальной моделью для пандемического распространения вируса Келлис-Эмберли. Мы проходили это в школе по программе эпидемиологии. Соедините высочайшую плотность населения с огромными пространствами сельскохозяйственных земель, загрязнением воды и наличием большого числа крупных бродячих животных — и вы фактически создадите идеальные условия для часа «X». Судя по сообщениям тех, кому удалось выбраться из Индии (а их было немного), вирус впервые начал проявлять себя в Мумбай. Все длилось тридцать шесть часов и закончилось полным хаосом. Индия бросила мощные ресурсы на попытку спасения мегаполиса, но инфекция уже завладевала страной, превращая деревни и небольшие города в поселения зомби. Ни у кого не хватало времени поднять тревогу. Когда стало ясно, что карантином делу не поможешь, было уже слишком поздно. Оставалось одно — эвакуация.
Первый портативный анализатор крови изобрел индийский ученый Киран Патель. Доктор изолировал свою семью, как только появились первые признаки беды. Благодаря своей сообразительности и готовности бороться с зараженными оружием, он сумел выдержать атаку живого вируса в многоквартирном доме на протяжении шести дней. А по идее, все должны были погибнуть. Доктор Патель страдал от диабета, но именно это заболевание привело его к гениальному ноу-хау. Когда доктор не находился на дежурстве, он модифицировал свои глюкометры, чтобы с их помощью можно было определить нечто более важное, чем сахар в крови. К тому моменту, когда в район Мумбай, где обитал Патель, пробились солдаты войск ООН, у него имелся примитивный, но надежный прибор. Анализатор позволял за несколько минут определить инфекционный статус человека. Все жители дома остались в живых. Погибли только двое из солдат, пришедших их спасти. Приемлемые потери для того, чтобы обрести уникальное устройство, до которого никто не мог даже додуматься во время зомби-атаки по всей Земле.
Вертолет уже уносил все семейство из Мумбай в безопасное место. Но внезапно состояние доктора ухудшилось. Он впал в диабетическую кому и не успел покинуть Индию живым. Вдова отправилась в ООН и потребовала убежища для беженцев из Индии в обмен на записки мужа. Она получила все, о чем просила. Людям, выбравшимся из страны, позволили селиться, где они пожелают, — в обход всех формальностей получения гражданства. Консульства оставались открытыми, там выдавали паспорта уцелевшим детям. Насколько мне известно, это делают до сих пор. Говорят, когда болезнь отступит, все смогут вернуться домой.
Считается, что в Лондоне — самая большая индийская община в мире. По численности она уступает только общине в Силиконовой долине. Третье место держит Торонто. Махир родился в Лондоне. Он никогда не бывал в Индии и, насколько мне известно, вовсе не мечтал увидеть свою родину. Но очень многие думают по-другому и жаждут вернуться на родную землю. Возможно, беженцев устраивает их новый статус и условия жизни, но они бы предпочли сделать собственный выбор, а не коротать время в вынужденной ссылке. В общине есть врачи и ученые, которые ответственны только перед правительством страны, на данный момент уже не существующей. Они проводят бесконечные исследования только с одной целью — «вернуться в Индию». Но расизм не погибает только из-за того, что зомби появляются тут и там. Находятся типы, которые приглядываются к общинам и утверждают, что беженцы могут «ополчиться против нас».
Вот почему Махир медлил. Если бы он пошел к частному вирусологу и попросил бы его разъяснить суть присланных материалов, он мог бы подвести и этого врача, и доктора Эбби под обвинение в терроризме.
Наконец Махир сказал:
— Шон, я задам вопрос, но он покажется тебе безумным. Можешь не отвечать. Тогда я просто завершу вызов, и мы с тобой оба сделаем вид, что разговора не было.
Он знал, что я соглашусь. Как только становишься старше пяти лет, начинаешь поступать именно таким образом — сгораешь от любопытства при любой недосказанности.
— Конечно, — произнес я. — Давай.
— Отлично. — Махир неуверенно рассмеялся и сказал: — А что об этом думает Джорджия?
Махир никогда не пытался убедить меня, что разговаривать с мертвой сестрой — противоестественно, но сам он никогда не обращался к ней через меня. Вдруг мое безумие тоже заразно?
— Подожди секунду.
«Джорджи, — подумал я, — если ты молчишь только из-за того, что злишься на меня, то мне сейчас не помешала бы твоя помощь…»
Прости, я задумалась… — Она растерялась и помедлила. — Скажи ему, что мир имеет право знать, а без исследования мы будем бессильны. И это касается каждого из нас.
— Ладно. — Я прокашлялся. — Она говорит, что мир имеет право знать, а без исследования мы будем бессильны. И еще — это касается каждого из нас. — Я добавил: — Подозреваю, они могли уничтожить Окленд и инфицировать все тамошнее отделение ЦКЗ — лишь бы к нам не просочилась ценная весточка. Мне бы очень хотелось спасти хоть кого-нибудь из нашей команды. Кто-то же должен действовать после того, как на дом Мегги сбросят бомбу.
— Клянусь, перееду в Сан-Франциско, но только перестаньте использовать меня в качестве внештатного запасного игрока. — Махир глубоко вздохнул. — Договорились.
— То есть ты выполнишь мою просьбу?
— Я явно сошел с ума и буду жалеть о своем поступке до конца своих дней, и меня, наверное, бросит жена… но да, я все сделаю. Если не я, то кто? Надо пообщаться с местными бета-блогерами. Проект серьезный.
— Пожалуйста, ограничься надежными людьми? Нельзя допустить незапланированный слив информации.
— Молчание стоит недешево.
— Без проблем. Уверен, если хорошенько встряхнуть мешок мерчандайзинга, купюры из него так и посыплются.
В конце концов, я мог согласиться издать книгу, скомпонованную из постов Джорджии времен избирательной кампании. Я долго отказывался. Почему-то мне казалось, что это будет обычным зарабатыванием денег на смерти сестры, а не продолжением ее блога. Однако это был неплохой способ быстро получить наличные. Кроме того, существовал трастовый фонд Мегги. В обычных обстоятельствах я бы туда ни за что не обратился. Но теперь — особый случай.
— Поверь, я не собирался раздувать бюджет. Если к тому моменту я еще буду женат, ты субсидируешь мой второй медовый месяц.
— Абсолютно справедливо. Спасибо тебе. Правда, спасибо. Ты — славный парень.
— У твоей сестры был хороший вкус насчет мужчин. А теперь обнови-ка свой блог, Шон. Половина читателей думает, что ты давно мертв, а у меня не хватает духа опровергать теории заговора.
Приглушенный звук лондонских машин исчез. Махир отключился. Я остался в одиночестве. Я закрыл крышку мобильника и сунул его в карман, задумчиво глядя на экран. Передо мной были все материалы доктора Эбби, но для меня они были просто набором из букв и цифр. Я просидел так несколько минут, и, как ни странно, строчки этой абракадабры начали действовать на меня успокаивающе. Они напомнили мне едва заметные следы радужки вокруг зрачков Джорджии — тонкие карие линии. Их можно было разглядеть лишь с очень близкого расстояния. Но я видел их даже сквозь темные очки Джорджии.
Я протянул руки к клавиатуре и начал набирать текст.
Я предпочитаю думать о себе как о человеке здравомыслящем. Полагаю, так можно сказать о каждом. Даже люди, которые кажутся нам законченными злодеями, без сомнения, назвали бы себя здравомыслящими. Такова человеческая психика. Кстати, потребности у меня скромные. У меня есть оплачиваемая квартира. Работа, которую я люблю и делаю довольно неплохо. Красавица жена, которая терпит мой странный режим дня и еще более странных людей, с которыми я общаюсь. Мне нравится город, в котором я живу: его здания, звуки и восхитительная культура, сумевшая не только уцелеть, но и процветать в тяжелейшие годы. Лондон — единственное место на Земле, о котором я когда-либо мечтал. Мне невероятно повезло, что я могу называть его своей родиной, своим домом.
Действительно, я считаю себя человеком здравомыслящим. Но в недавнем прошлом я похоронил слишком много друзей. А еще я видел ложь, оставшуюся безнаказанной, и слышал вопросы, которые никто не задавал в открытую. Приходит время, когда даже самый благоразумный человек вынужден начать совершать безрассудные поступки. А для тех, кто предпочел бы безопасность бездействия опасности вступления в бой, я скажу одно:
Трусы вы поганые. Живите в мире, который вы заслуживаете.
Из блога Махира Гоуды «Рыба, чипсы, новости», 20 апреля 2041 года.
