Вавилония эпохи Хаммурапи представляет собою большое строго централизованное культурное государство. Общество, из которого оно состоит, уже давно пережило родовую и племенную ступени своего развития. Вместо прежних местных династий в разных частях страны, теперь во главе всего государства стоит единоличная абсолютная царская власть. Царь считается богоподобным существом, «вечным царственным отпрыском», по выражению сборника Хаммурапи; он – наивысший авторитет, не нуждающийся ни в какой санкции, источник закона и полновластный, ничем не ограниченный властелин над своими подданными, которые, без различия сословного и служебного положения, в отношении к нему – не более, как рабы. Соответственно этому, в клятвах подданных, на ряду с божествами, было обыкновением призывать и имя царствующего монарха. Вполне самовластно распоряжается теперь царь и в делах, касающихся культа. Его уже не ограничивает во власти жреческая корпорация, как это было в предшествующую, сумерийскую эпоху, когда правители вавилонских городов – государств вынуждаемы были, для упрочения своего положения, идти на компромиссы с влиятельной политической корпорацией местных храмовых жрецов.

Возглавляемое монархом, вавилонское общество делится на три сословия, резко обособленных одно от другого в отношении их прав и обязанностей. Основную массу населения составляет класс свободных (awilum). Это – граждански полноправные вавилонские подданные, в большинстве своем владевшие землею и несшие имущественные и личные повинности в пользу государства. Следующим общественным классом были вольноотпущенники (muskenum). Состоя в большинстве случаев из бывших рабов двора или храма, вольноотпущенники не могли приобрести гражданской полноправности наравне с свободными, и, например, при нечаянном убийстве в ссоре за вольноотпущенника уплачивается в виде пени треть мины серебра (ст. 208), тогда как за свободного – полмины (207), но зато, в силу клиентческих отношений к прежнему господину– двору или храму, – они пользовались и некоторыми преимуществами пред свободными; так, например, покража у вольноотпущенника возмещается в десятикратном размере (8), между тем как свободному просто возвращается украденное.

Низший общественный слой составляют рабы (wardum). Кроме военнопленных, а также покупных рабов значительная часть этого класса состояла из порабощенных и ставших бесправными свободных. Таковы, например, преступники и несостоятельные должники. Последние для расплаты с долгами могли предоставить кредитору своих жену и детей во временное рабство (117), или же были порабощаемы насильно (114, 115). Рабы рассматриваются законом, как вещь, находящаяся в полной собственности хозяина. Подобно всякому другому роду имущества, право собственности на рабов переходило в семье от поколения к поколению. Рабов продают (278–281), перепродают (117) и закладывают (118). Повреждение их здоровья или лишение их жизни считается не более, как только повреждением или уничтожением имущества их господина, которому виновный и обязан возместить ущерб. Так, за лишение жизни раба вольноотпущенника по неосторожности – напр., врачом (219) или строителем (231) – виновный обязан отдать раба за раба; за смерть раба в доме кредитора по вине последнего (216), за умерщвление его бодливым быком (252), за смертельный удар, нанесенный рабыне дерущимися (211), господину их уплачивается треть мины, за удар, причинивший беременной рабыне выкидыш, – 2 сикля (213), за повреждение глаза рабу или неудачную операцию, повлекшую за собою его смерть, – половина его стоимости (220). При всем доверии, каким иногда раб мог пользоваться со стороны господина, он не имел права самовольно распоряжаться чем бы то ни было из имущества последнего, например, продавать его, закладывать и проч. Не говоря уже о самом рабе, даже покупатель, совершивший с ним куплю продажу, наказывался смертью (7). Против бегства рабов, по-видимому, нередкого в Вавилонии, были принимаемы серьезные меры, как, например, обыски подозрительных домов и проч. Иногда царь, по получении от кого-либо прошения о правительственной помощи в деле отыскания беглого раба, лично принимает меры к розыску беглеца. За содействие бегству и укрывательство казенного раба или раба вольноотпущенника и отказ выдать его на требование власти виновный подлежал смертной казни (16), равно как и поимщик раба, поймав которого, он держит у себя, медля возвращением его господину и тем навлекая на себя подозрение в укрывательстве (19). Наоборот, поймавший раба и доставивший его господину получает за услугу два сикля (17). Поимщик, бывший не в силах удержать в своих руках пойманного беглого раба, может снять с себя подозрение в попустительстве клятвою именем божьим (20). В случае отказа пойманного раба назвать имя своего господина, оно устанавливается в местном правительственном присутствии (18); за отречение от своего господина раб наказывается отсечением уха (282). Для обозначения рабского состояния на рабов налагались особые знаки, может быть, вырезаемые или выжигаемые на теле. Сборником Хаммурапи предусматривается случай незаконного наложения знака неотчуждаемого раба. За наложение рабу такого знака без согласия господина клеймилыцик наказывается отсечением рук (226), а за склонение его к этому путем обмана виновный подлежит смертной казни и зарытию в своем доме (227). Необычайная тяжесть наказания в данном случае объясняется, вероятно, тем, что такое клеймение влечет за собою важное ограничение владельческих прав господина, лишаемого этим возможности продать раба или отдать его в обмен на другого. Торговые сделки относительно рабов нередко сопровождались оговорками насчет их здоровья, неоспоримой принадлежности продавцу и проч. Если раб заболеет в первый со дня покупки месяц, то покупателю возвращаются деньги, а продавцу – больной раб (278): очевидно, предполагается, что продавец, зная о предрасположенности раба к известной болезни, лукаво умолчал о ней; ответственность за проданного раба в случае, если на него будет заявлена владельческая претензия со стороны третьего лица, падает на продавца (279). Если кто-нибудь купит за границею убежавшего или уведенного туда раба-соотечественника, и по возвращении их на родину объявится господин раба, то последнего должно безвозмездно вернуть господину (280); если же раб – иноземец, то покупатель получает обратно указанную им клятвенно покупную плату (281). В первом случае наказание налагается, по-видимому, за предполагаемое злонамеренное бездействие покупателя раба по отысканию рабохозяина. Из общего положения о рабах законом делаются некоторые изъятия для рабов из бывших свободных, закабаленных за долги, и для рабыни, родившей, в качестве наложницы господина, детей. Закабаленные за долги не могли находиться в рабском состоянии более трех лет (117). Родившая детей рабыня в случае, если она попала в чужие руки для уплаты долгов своего господина, могла быть выкуплена последним (119). В случае неповиновения своей госпоже она не могла быть продана, а только низведена на положение обычной рабыни, в котором находилась до деторождения (146). Дети ее госпожи не имеют права на порабощение ее детей, а в случае признания их законными со стороны отца, последние являются его полноправными наследниками на ряду с детьми главной жены (170, 171). Казенному рабу и рабу вольноотпущенника дозволяется жениться на свободной, и дети от такого брака свободны (175). Приданое вдовы такого раба было неприкосновенно для господина, и только совместно нажитое супругами имущество делилось между вдовою и господином (176). Смотря на рабов, как на полную собственность господина, закон, как видим, все же признает за рабом человеческое достоинство и не только не дает господину права жизни и смерти в отношении к нему, но даже предоставляет ему некоторые из благ общежития, обычно являющиеся привилегией свободных классов общества.

На ряду с сословиями сборником Хаммурапи отмечаются также профессиональные звания. Первые места среди них занимают придворные служащие, из которых в сборнике назван только manzazum (вероятно, царский телохранитель) и высшее жречество; те и другие стояли в непосредственной близости к царю, как средоточию светской и духовной власти. Из других государственных служащих в сборнике Хаммурапи упоминаются не совсем ясные по своим функциям redum (вероятно, тяжеловооруженный солдат), ba’irum (вероятно, легковооруженный солдат), dekum (вероятно, нечто в роде фельдфебеля) и lubuttiim (вероятно, один из офицерских чинов). В соответствии с важным государственным значением религии и храмов в Вавилонии почетное положение среди других профессий занимают и храмовые служащие. Из них сборником Хаммурапи отмечаются только лица женского пола: божья жена (isippatum, 40), божья сестра (entum, напр. 110), храмовая дева (zermasitum, 181) и храмовая блудница (kadistum, 181). Низшие ступени профессионально-служебной лестницы занимают крупные купцы и предприниматели, ремесленники и, наконец, поденщики.

При частых войнах эпохи Хаммурапи вопросам обороны страны, естественно, должно было уделяться особенно много внимания. Кроме народного ополчения, в Вавилонии было постоянное войско, служба которого была организована на началах, напоминающих средневековые ленные начала. Военнослужащий обязан был по первому царскому требованию выступить в поход. За уклонение от военной службы, равно как и за попустительство его виновный подлежал смертной казни (26, 33). В вознаграждение за службу военнослужащие получали от государства в наследственное пользование земельные участки с инвентарем. Эти участки законом считаются неотчуждаемыми (36), они не подлежат даже продаже за долги (38), и торговая сделка относительно их признается недействительною (37). Пользование ленным земельным участком обусловлено исключительно личным отправлением служебных обязанностей со стороны военнослужащего. В случае замещения связанной о леном должности другим, последний вступает в пользование леном даже в том случае, если прежний владелец лена находится в плену и, таким образом, по совершенно независящим от него обстоятельствам, не может отправлять своих служебных обязанностей; в случае же своего возвращения на родину, он одновременно с возобновлением отправления своих служебных обязанностей получает и свой прежний лен (27), если, впрочем, его отсутствие длилось не более трех лет (30). Если у него есть сын, то, в крайнем случае, он мог заступить служебное место отца, вместе с чем к нему переходил и отцовский лен (28); если же, по своему малолетству, он был еще непригоден к службе, то его матери дается треть лена на содержание ее с детьми (29). Вообще государство очень заботится о своих служащих; так, если военный не в состоянии сам выкупить себя из плена, он выкупается на средства храма своей местности, в крайнем же случае – на счет казны (32). На тех же самых началах наделения землею от государства основана была и служба многочисленного чиновничества, приставленного к разным частям сложного государственного механизма. Из этих агентов правительства в сборнике Хаммурапи упоминается только тамкар (40); функции которого состояли в сборе налогов и взносов, поступавших в царскую казну и склады, и в выдаче ссуд торговым агентам и купцам, при посредстве которых велась торговля с окраинами государства и другими странами!

Частная собственность в современной Хаммурапи Вавилонии получила полное развитие и находится под защитою закона. На ряду с правом пользования казенным имуществом на ленных началах сборником Хаммурапи констатируется наличность права частной собственности на земельные участки. Землевладельцами могут быть как свободный человек, так и казенный раб и раб вольноотпущенника, последние – под условием права господина на половину их имущества после их смерти (176). Земельная собственность нередко приобреталась сообща несколькими лицами. В покупных контрактах точно обозначался размер владения, указывались его границы, и призывались проклятия за злонамеренную перестановку межевых камней или кольев, находившихся под защитою бога Ниниба. Землевладельцев заносили, между прочим, из фискальных целей, в особые списки, хранившиеся в придворных или храмовых архивах. Землю хозяин обрабатывает или сам при помощи рабов, или чрез наемного земледельца, берущего на себя ответственность за надлежащую обработку земли. В случае неурожая на обрабатываемом им земельном участке наемный земледелец все-таки должен отдать хозяину хлеб в размере прироста на соседском поле (42); при неурожае вследствие полного бездействия с его стороны и оставления земли под паром, он, кроме отдачи хлеба, обязан возделать поле (43); если же дело идет об обработке пустыря, то на нерадивого наемника возлагается обязанность – на четвертый год со дня заключения наемной сделки сдать хозяину поле в возделанном виде и, сверх того, уплатить ему по десять кур хлеба за каждые десять ган подлежавшей обработке полевой площади (44). Еще строже относится закон к злоупотреблениям лиц, облеченных со стороны землевладельца полномочиями управляющего земледельческим хозяйством. За кражу семян и корма управляющему отрубают руку (253); в случае оставления поля в невозделанном виде вследствие своекорыстного употребления хозяйского инвентаря он обязан уплатить по шестьдесят кур за каждые сто ган (255), а при несостоятельности – закабаляется в качестве простого работника для сельскохозяйственных работ в пользу своего хозяина (256). Определения сборника Хаммурапи относительно обработки полей касаются, с небольшими видоизменениями, и разведения садов (60–65). В тесной связи с заботою об охране частноземлевладельческих интересов находятся постановления сборника Хаммурапи относительно случаев плохого содержания отдельных частей системы орошения (53–56) и потравы чужого поля скотом, выпущенным в недозволенное время на обозначенное пастбище (57–58).

Не менее надежною защитою закона пользуется и движимая собственность. Это хорошо видно как из назначения сборником Хаммурапи смертной казни в качестве обычного наказания за преступления против собственности, так и из характера обсуждения им случаев договора купли-продажи. Форма совершения этого договора, как и всех вообще видов договора времени Хаммурапи, – только письменная в присутствии свидетелей. Покупатель вещи, не принадлежащей продавцу, обязан вернуть ее на требование хозяина и даже рискует навлечь на себя подозрение в краже, реабилитировать себя от которого может только позвавши продавца и доказавши факт покупки у него спорной вещи (9, 10, 12, 13, 281). Недействительна также купля-продажа имущества, составляющего наследство малолетних – сирот, и покупатель теряет уплаченные деньги (177).

Разнообразие жизненных отношений эпохи Хаммурапи, естественно, вызвало к жизни, кроме купли-продажи, и другие виды договора. Таковы – договор найма имущественного и личного, заем, поклажа. Из видов найма в сборнике Хаммурапи выступают земельная аренда, наем сельскохозяйственного инвентаря, судов, наем личных услуг представителей различных профессий, принадлежащих к свободному классу населения, начиная с врача и кончая простым поденщиком, наем жилищ. Земельная аренда была или платною, с взносом определенной денежной суммы хозяину земельного участка, или дележною, с отдачею ему известной части, например, половины или трети добытых продуктов. В первом случае арендатор обязан внести землевладельцу условленную плату даже при полном неурожае на заарендованном участке; в случае же дележной аренды ущерб падает, повидимому, на обоихъ-и на арендатора, и на землевладельца (45). Арендатор может, в свою очередь, передать заарендованный участок в подъаренду, сохраняя в то же время свои обязательства к владельцу участка (46). Случаи аренды и подъаренды, вместе с другими данными, указывают на существование в древней Вавилонии довольно крупных хозяйств.

Постановления сборника Хаммурапи о найме рабочего скота и вообще сельскохозяйственного инвентаря, судов. Мар-пуратти, сын Ахи-мараса, нанял у Син-ри, судно и Син-римени на 2 месяца. Он должен отмерить в качестве платы за это 3 кура хлеба в месяц соответственно мере Шамаша. Он (уже) получил из этого 21/3 кура хлеба, 2/3 кура остаются еще неуплаченными. Он взял судно 16 тишри… Судно будет возвращено в Кар-мате в целости». Имена трех свидетелей. и личных услуг сопровождаются таксами, определяющими наемную плату, и возложением на нанимателя обязанности отвечать за целость и невредимость взятого в наем. Такса вознаграждения за услуги врача сообразуется с общественным положением пациента. За удачную серьезную операцию и снятие бельма свободному врач получает десять сиклей, вольноотпущеннику – пять сиклей, рабу – два сикля (215–217); за вправку сломанной кости и излечение внутренностей свободного врачу платилось пять сиклей, вольноотпущенника – три сикля, раба – два сикля (221–223). Ветеринар за излечение вола или овцы получает одну шестую сикля (224). Строитель вознаграждается двумя сиклями за каждый сар постройки, два же сикля платится и судостроителю за постройку судов вместимостью в шестьдесят кур (228, 234). Высота платы сельскохозяйственным рабочим колеблется в зависимости от времени года; так, в первые пять месяцев года поденный полевой рабочий получает шесть ше в день, с шестого же месяца до конца года, когда дни короче, и земледельческих работ меньше – только пять ше (273). По таксе же оплачиваются и услуги садового рабочего (восемь кур хлеба в год, 257), пастуха (восемь кур хлеба в год, 261), погонщика волов (шесть кур хлеба в год, 258), судовщика (шесть кур хлеба в год, 239), плотника (четыре ше в день) и других ремесленников (247). За наем вола для молотьбы уплачивается двадцать ка хлеба в день, осла – десять ка, молодого вола или осла – одно ка (268–270). За наем вола с повозкою и погонщиком полагается сто восемьдесят, а одной повозки – сорок ка в день (272).

Единственная сохранившаяся в сборнике Хаммурапи статья, относящаяся к найму жилищ (78), предусматривает тот случай, когда квартирохозяин выживает жильца до истечения срока найма. К сожалению, поврежденное состояние текста конца статьи не позволяет узнать ближе характер налагаемого в данном случае наказания, именно, – что представляют собою уплаченные квартиронанимателем квартирохозяину деньги, которые теряет последний: есть ли это отданная вперед годовая плата, или же – плата только за прожитое квартиронанимателем время.

Постановления сборника Хаммурапи относительно договора займа касаются главным образом способа расплаты и характера обеспечения договора. За неимением денег должник в праве вернуть кредитору занятую сумму с процентами на нее хлебными продуктами (51), садовыми произведениями (66) или вообще всем, чем только может (96). Обеспечением заемного договора служат залог и заклад. Заложенная земля поступает, вперед до уплаты долга, в пользование кредитора, который обрабатывал ее, пока доходы с нее не покрывали долгов и затрат по обработке, избыток же продуктов возвращал землевладельцу (49, 50, 66). Предметами заклада могли служить как движимое имущество и рабы должника, так и сам он с домочадцами. Заложенного раба, а также, вероятно, и движимость, кредитор мог передать в третьи руки (118), за исключением имеющей детей рабыни должника, которую последний мог в любое время выкупить (119). Самого же должника и его домочадцев кредитор был в праве держать в долговой кабале не дольше трех лет (117). Свое участие к положению должника закон простирает до того, что в случае засухи или непогоды освобождает должника на неурожайный год от уплаты долга, снимая с него и проценты за этот год (48). За смерть закабаленного сына должника в доме кредитора от побоев или плохого содержания умерщвляется сын кредитора, а за смерть раба он теряет отданные взаймы деньги и уплачивает в виде пени треть мины (116). Самовольный захват имущества должника в заклад также влечет за собою наложение пени на кредитора (113, 241).

При поклаже поклажеприниматель отвечает за отданные ему на хранение вещи в случае их кражи (125); за отрицание же факта отдачи ему вещей на хранение, а также в случае порчи вещей он обязан уплатить стоимость вещей в двойном размере (124), и наоборот, за требование с него кем-нибудь не отданного ему на хранение виновный наказывается уплатою искомого им в двойном размере (126). За присвоение вещи, данной для доставки с одного места в другое, на виновного налагается штраф в размере пятикратной стоимости доверенного (112). Поручение передать вещь было повседневным явлением в современной Хаммурапи Вавилонии при ее оживленной торговой жизни. В сборнике Хаммурапи идёт речь собственно о торговле на комиссионных началах, когда крупный купец ведет торговое дело чрез агентов, которые, получая от него авансом деньги или товары, разъезжают по стране для производства торговых операций. Агент отвечал пред купцом за безрезультатное или убыточное ведение дела, если только причина этого не лежала вне его (101–103). За отрицание факта получения аванса от купца на агента налагается штраф в размере тройной стоимости полученного, за отрицание же факта возвращения денег агентам купец штрафуется на шестикратный размер искомой суммы (106, 107).

В отношении богатства гражданско-правовых норм и обстоятельности разработки их, сборник Хаммурапи, бесспорно, превосходит другие древние законодательства, не исключая и римских законов XII таблиц.

Отправление правосудия в Вавилонии эпохи Хаммурапи находится всецело в руках государственной власти; следов родовой кровавой мести в сборнике Хаммурапи почти незаметно. Вместо прежних судей – жрецов и старейшин (sibum) местности, теперь в качестве органов судебной власти выступают назначаемые царем особые светские судьи, роль же жрецов сводится к принятию судебной присяги, а старейшин – к присутствию в судебном заседании в качестве второстепенных ассистентов. Из предшествующей эпохи, когда отправление правосудия находилось почти исключительно в распоряжении жречества, удержалось лишь обыкновение производить суд в самых храмах или у входа в них. «Дом Шамаша», «порог Шамаша», «порог богини Нинмарки», «порог бога Нингала», «дом Мардука» и другие храмы или входы в них часто упоминаются в современных кодексу таблицах-документах в качестве судебной арены. Удержанию храмов, как мест отправления правосудия, немало способствовало то обстоятельство, что в них, «пред богом», по выражению кодекса, была приносима и клятва, нередко имевшая место при тяжбах (напр. 23). Обязанности судей, назначаемых непосредственно самим царем, были очень разнообразны: в круг их дел входил не только разбор судебных дел в строгом смысле слова, а такие часто далекие от судебной сферы занятия, как, напр., регистрация торговых договоров. Вышеупомянутый коллегиальный состав суда был, по-видимому, очень редким явлением в вавилонской судебной практике, – обыкновенно суд производился одним лицом. По крайней мере, в кодексе и современных документах о коллегиальном судопроизводстве – упоминается крайне редко. Закон зорко следит за неподкупностью судей и строго наказывает за нарушение порядка судопроизводства. Судья, изменивший свой приговор, штрафуется на двенадцатикратный размер присужденной суммы и публично свергается с судейского места (5). Обвинение возбуждается частным лицом на свою ответственность, и государство не выставляет от себя прокурора. Видами доказательства в судебном процессе в сборнике Хаммурапи служат: письменный акт, относящийся к спорному обстоятельству (напр., 122, 123, 128), клятва (напр.,23,281), показания свидетелей (напр. 9), ордалия (2,132). Кроме письменных актов, тяжущиеся обычно приносили с собою на суд и спорный предмет, или часть его, если предмет был неудобен для доставки, напр., кирпич вместо всего дома, и ставили его пред идолом божества. Клятва была произносима обычно в тех случаях, когда спорное дело не поддается судебному разбирательству или поселяет в судьях сомнение. В обоих этих случаях клятва считается вполне достаточным доказательством. Клялись обыкновенно именами богов – покровителей государства, в частности – божества города, в котором производился суд, а также именем царствующего монарха, как верховного представителя и блюстителя правосудия. К ордалии, именно чрез погружение в воду, прибегали, вероятно, лишь в случаях преступлений, угрожающих смертною казнью, особенно же при обвинении в недозволенном волшебстве, и прелюбодеянии, если это обвинение фактически не доказано обвинителем и свидетелями: по вавилонским воззрениям, вода, как чистая стихия, непременно изобличит колдуна и прелюбодейку. В случае упущения законного срока для представления доказательства последнее теряет силу (13). Содержанием судебного протокола, писавшимся на глиняной плитке, обычно было изложение показаний тяжущихся сторон, клятвы их, сущности судебного приговора и подпись свидетелей. Последней судебной инстанцией был царь, к которому можно было апеллировать на решения судей, и которому принадлежало право помилования в уголовных делах (129).

Наказания за преступления в современной Хаммурапи Вавилонии в общем необычайно суровы. Более чем в тридцати из всего количества обсуждаемых в сборнике Хаммурапи уголовно-правовых случаев карою служит смертная казнь в разных ее видах (утопление, напр., 109, 129; сожжение, 25, 110, 157; посадка на кол или повешение, 153). Большая часть случаев ее применения падает на корыстные посягательства (кража, напр. 9; кража со взломом, 21; грабеж, 22). Необычайная суровость наказания, назначаемого кодексом за воровство, вполне объясняется характером начала правления Хаммурапи, вступившего на престол, по его собственному признанию, среди полной анархии, когда воровство и грабежи, царили всюду и могли быть искоренены не иначе, как установлением жестоких наказаний. Кажущееся на первый взгляд странным отсутствие в сборнике Хаммурапи карательных определений относительно богохульства, оскорбления царственной особы, государственной измены и смертоубийства, объясняется очень легко: с точки зрения кодификатора, как и каждого вавилонянина, это – столь ужасные преступления, что смертная казнь за них является само собою разумеющимся и потому не требующим специальной регламентации наказанием. Кроме смертной казни, наказаниями служат членовредительство (напр., 192–195), нанесение ударов плетью (202), наложение знака бесчестия (127), изгнание из родной местности (154) или родного дома (158), пожизненная кабала (256), потеря должности навсегда (5). Преступления против личности караются по принципу свойственного многим, если не всем семитическим законодательствам талиона (jus ta-lionis). Последний применяется и в материальной форме (за повреждение чьего-нибудь глаза виновному также повреждается глаз, 196; за выбитый зуб тоже выбивается зуб, 200, и под.), и в форме символической (непослушному рабу отрезают ухо, 282; дерзкому приемному сыну вырезают язык, 192; неискусный оператор лишается руки, 218, и проч.). На размер наказания значительно влияет общественное положение потерпевшего вред лица. Если за обиду, нанесенную свободному, налагается смертная казнь, то в тожественном случае с вольноотпущенником или рабом дело улаживается и чрез денежную пеню (напр. 230, 231); если же в первом случае дело кончается также взысканием денежной суммы, то в последнем взимается сравнительно незначительная сумма (напр. 209, 211, 213). В сборнике Хаммурапи явно выступает стремление несколько смягчить завещанную временами родовой кровавой мести необычайную строгость наказаний. Нередко, в противоречие самому себе, он заменяет суровые наказания денежною пенею в пользу поврежденного или потерпевшего убыток, или же в пользу рабовладельца, если жертвою несчастья был раб, причем по своему размеру эта пеня часто приближается к простому возмещению убытка (напр. 42, 62, 65). Важным также шагом вперед, сравнительно с более ранним временем, является некоторое внимание сборника Хаммурапи к смягчающим вину и наказание обстоятельствам. Ненамеренно ударивший другого в ссоре подлежит денежному взысканию только в случае смерти потерпевшего (207), в противном случае уплачивает только за лечение (206); за причинение бодливым волом смерти кому-нибудь хозяин животного отвечает только в случае обнаружения факта крайней небрежности его в отношении надзора за опасным животным (251) и т. п.

Несмотря на некоторое движение вперед, сравнительно с предшествующим временем, уголовно-правовые понятия современной Хаммурапи эпохи, однако, далеко уступают в отношении развития и прогрессивности отношениям гражданско-правовым. Преследуя самовольное кровавое проявление родовой мести и сосредоточивая право наказания в руках государственной власти «сборник Хаммурапи» сам не вполне еще освободился от влияния правовых норм, свойственных эпохе родового быта.

Особенно много внимания уделяется сборником Хаммурапи и вопросам, касающимся семьи и семейных отношений, а также права наследования. Этим вопросам посвящена почти целая четверть общего количества статей сборника. Семья имеет чисто патриархальный строй: все пережитки былого патриархата уже исчезли бесследно. Брак рассматривается, как договор, облеченный в законную форму, без соблюдения которой он признается недействительным) (128). Судя по аналогии с способом совершения других договоров, брачный контракт был заключен при свидетелях, составлявших формальный акт о нем. В качестве контрагентов при заключении брачного договора в сборнике названы со стороны жениха он сам (159), его отец (155, 156), мать-вдова и братья (166), а со стороны невесты – отец (160) и братья (184). Жених обычно давал будущему тестю нечто вроде выкупной платы (terhatum) за невесту и свадебный подарок (nudunnum) самой невесте, а последняя получала от отца приданое (seriktum), но ни выкупная плата, ни подарок, ни приданое не считаются обязательными условиями для заключения брака (139, 172, 176). По своему размеру приданое обычно было выше выкупной платы. В случае отказа жениха от исполнения брачного договора он теряет выкупную плату и подарок в пользу отца невесты (159), если же договора не исполняет последний, то и выкупная плата, и подарок возвращаются им жениху в двойном размере (160). Таким образом, выкупная плата и подарок служили своего рода гарантией соблюдения брачного договора контрагентами. Выкупная плата ко времени Хаммурапи уже совсем потеряла свой первоначальный характер обязательного платежа за невесту, как за товар, значение уплаты за отказ отца от владельческих прав на дочь, а брачный договор – свой прежний смысл чисто торговой сделки.

В идее господствующею формою брака является моногамия, но закон допускает и отступления от этого принципа: в случае бездетности (145), тяжкой болезни (148) или непристойного поведения жены, дающего основание к разводу с нею (141), муж может взять себе вторую жену. При этом он обязан оставить больную жену на своем попечении, в случае ее согласия на это (148, 149), жена же, отвергнутая за непристойное поведение, может быть обращена им в рабыню (141). Муж лишается права брать наложницу (Hugetum) даже при бездетности законной жены (rabitum), если последняя дает ему рабыню для сожительства (144). Не нормируя в деталях отношений между главною женою и женою побочною или наложницею-рабынею, сборник Хаммурапи постановляет только, что последняя должна находиться в полном подчинении и услужении у своей госпожи, в противном же случае может быть низведена на положение простой рабыни и продана (147); от продажи ее спасает только рождение детей ею (146).

Сословное неравенство не служит препятствием к браку. Свободная, выходя замуж за раба, сохраняет свое социальное положение, свободны и ее дети от этого брака (175–176).

Положение женщины в вавилонской семье эпохи Хаммурапи несравненно выше обычного положения ее на Востоке. Она – самостоятельная хозяйка в семье, а вне последней – граждански полноправная личность. Выходя замуж, она может чрез особую оговорку в брачном договоре отказаться от ответственности за добрачные долги мужа(151). Приданое остается ее собственностью и по выходе замуж, находясь лишь в заведывании и пользовании мужа. В случае продолжительной служебной отлучки мужа и малолетства детей, жена заведует домом (29), а по смерти мужа на нее переходит его власть над семьею (172). Ей, как и мужу, предоставлено право развода (136, 142) и вторичного выхода замуж (172). Муж может в любое время отвергнуть жену, но при этом, в случае отсутствия достаточных оснований к разводу, терпит серьезные имущественные потери, именно – жена, имеющая детей, получает обратно свое приданое и, сверх того, известную часть недвижимости и движимого имущества в пользу детей (137); бездетной же жене вместе с приданым возвращается и выкупная плата (по получении которой от жениха тесть, в свою очередь, обычно дарил ее дочери и зятю, а, за неимением последней, дается особая разводная плата (uzub bum; 138, 139). Жена в праве развестись с мужем в случае неосновательного обвинения ее последним в прелюбодеянии (131), нарушения им супружеской верности или пренебрежения ею, как женою (142), и при самовольном оставлении им дома и отечества (136). В случае безвестной служебной отлучки мужа жена также может выйти вторично замуж, но лишь при условии полного отсутствия средств существования у нее, причем, если муж вернется домой, она обязана возобновить с ним супружескую жизнь, оставив второго мужа (134, 135). Закон проявляет большую заботливость о чести семейного очага и сурово карает преступления против семейной нравственности. За убийство мужа жена подвергается повешению или посадке на кол (153), за связь с другим мужчиною ее бросают в воду вместе с соучастником прелюбодеяния (129). Смертною казнью карается также кровосмешение свекра с невесткою (наказывается только первый, 155) и сына с матерью (157). Много мягче относится закон к супружеской неверности со стороны мужа: в случае судебного требования жены, ему угрожает только развод, правда, с серьезными имущественными потерями (142). За неосновательное обвинение замужней женщины в прелюбодеянии посторонним лицом виновному остригаются, в знак бесчестия, волосы на висках (127).

Высоко ставя авторитет родителей в отношении к детям, сборник Хаммурапи в то же время не позволяет родителям быть неограниченными властелинами их детей. Если, с одной стороны, за злословие на родителей сын лишается языка (речь идет о приемном сыне, 192), а за побои им – руки (195), то, с другой, в случае непочтительности сына родители могли отвергнуть его не иначе, как только по суду, причем они должны были простить его, если проступок совершен им в первый раз (168,169). Дети не имеют права распоряжаться отцовскою собственностью без согласия отца, и купивший или взявший какую-нибудь вещь из рук чьего-нибудь сына без свидетелей и договора приравнивается, к вору (7). В отношении к дочерям отец пользуется, по-видимому, еще полным правом распоряжаться их судьбою; по крайней мере, он может посвятить дочь на служение в храме (181).

Не редким явлением в Вавилонии эпохи Хаммурапи было усыновление чужих детей. Оно практиковалось не исключительно в видах избавления от бездетности: известно много случаев усыновления и людьми, имеющими собственных детей. Усыновлен мог быть и раб, получавший при этом свободу, но под условием лишения ее при нарушении им усыновительного договора. Приемышам женского пола иногда выговаривалось получение от приемных родителей приданого на случай выхода замуж. Давая приемышу свое имя, приемный отец должен был воспитывать его на равне с своими детьми и обучить какому-нибудь ремеслу; в противном случае приемыш, если он только не был сыном придворного служащего или блудницы (192, 193), мог вернуться к своим естественным родителям (188–190), чего он не в праве был сделать при нормальном порядке отношений (185). В случае непочтительности к себе со стороны приемыша приемные родители могли отвергнуть его и вернуть в дом его естественных родителей (186). Приемыш мог быть отвергнут и без вины с его стороны, если, по усыновлении его, у приемных родителей родятся собственные дети, но при этом ему должно было выдать из движимого имущества приемных родителей треть наследственной доли родного сына (191).

Большинство статей сборника, относящихся к праву наследования, касаются способа распределения вышеупомянутых выкупной платы, приданого и брачного подарка между членами семьи.

В случае смерти жены муж не имеет права на получение себе приданого, которое достается детям (162); если же жена умрет бездетною, он получает от тестя выкупную плату, возвращая ему, в свою очередь, приданое (163). Вдова, живя в доме умершего мужа, пользуется пожизненно приданым и свадебным подарком (171); если же подарка не было дано ей, то взамен его она получает одинаковую с детьми долю наследства, которую, равно как и свадебный подарок, она должна оставить детям, если уходит из дома мужа (вероятно, для вторичного выхода замуж), – в этом последнем случае ей дозволяется взять с собою только приданое (172). Сыновья наследуют отцовское и материнское имущество поровну. Впрочем, если отец при жизни подарил одному из сыновей что-нибудь из имущества, этот сын не лишается чрез то права на равную с братьями долю отцовского наследства по смерти отца (165); так же обстоит дело, если мать отдает свой брачный подарок одному из сыновей (150). Сыновья от рабыни– наложницы, в случае, если отец при жизни уравнял их в правах с детьми от главной жены, получали по равной с последними доле наследства; в противном случае они вместе с матерью становились свободными (170, 171). По смерти двоеженца каждый сын, независимо от происхождения от той или другой матери, получает равную с каждым из остальных братьев долю наследства (167). Дочери, наделенные приданым при жизни отца, устраняются от права наследования (183); если же приданого не было дано, они получают в пожизненное пользование равную с братьями долю наследства, переходящую по их смерти к их братьям (180, 181, 184). Приданым снабжаются также посвященные на служение в храме и даже проститутки, получая, при отсутствии его, право на треть наследственной сыновней доли. Приданым они пользуются пожизненно и распоряжаются им не лично, а чрез братьев, в собственность которых оно и поступает по смерти сестер (178–181); исключением является лишь «божья жена» Мардука, имеющая право завещать приданое по своему усмотрению (182).

Почетное и влиятельное положение женщины в семье, защита младших членов семьи от отцовского произвола и другие вышеотмеченные черты семейного быта Вавилонии эпохи первой династии свидетельствуют о необычайной для Востока прогрессивности древневавилонских семейно-правовых отношений.

Таковы главнейшие характерные черты народного быта и правовых отношений современной Хаммурапи Вавилонии, поскольку они выступают в сборнике законов, современных ему частноправовых документах и царских письмах. Вместе с современными ему частноправовыми документами и царскими письмами сборник этот является подлинною, полною и живою картиною жизни Вавилонии за два тысячелетия до Р. X., притом как с материальной, так и с духовной ее стороны. Такой характер сборника делает его – в отличие от множества других вавилонско-ассирийских памятников – в высокой степени интересным и важным не только для юриста, богослова и историка культуры вообще, но и для всякого, интересующегося историей культурного развития человечества, не говоря уже об ассириологе-специалисте, для которого сборник законов Хаммурапи является редким научным кладом. В отношении к сборнику законов Хаммурапи поэтому никогда не потеряет силы характеристика его культурно-исторического значения, данная Шейлем, его первым переводчиком: С самого начала восточных раскопок ни в Египте, ни в Ассирии, ни Вавилонии, не говоря уже о других, менее богатых древностями, странах, до сих пор еще не открыто памятника, более важного по значению и более полного по содержанию, чем кодекс Хаммурапи. Для научного знакомства с известным народом еще далеко недостаточно знать только его имя, происхождение, царские династии, военные походы, вообще, так сказать, поверхность его жизни. От нас ускользает важнейшее из его истории, пока мы не ознакомимся с его внутренним строем и законами, руководившими его семейным бытом, гражданскими отношениями и вообще – всею народною жизнью. С этой точки зрения можно, не преувеличивая, сказать, что кодекс Хаммурапи является одним из важнейших памятников не только специально восточной, но и всемирной истории».