Имя «Вавилон», Βαβυλων, греки слыхали, вероятно, в. северо-семитической форме Bab-elon. «Врата богов». Соответствующая вавилонская форма Bab-ilani – поздняя; в древности встречается Babilu – «Врата бога», откуда произошло еврейское Babel, народная же этимология производила имя от глагола balal через balbel-babel, «смешение». В свою очередь, «Врата бога» – перевод сумерийского Кадингир, которое более нового происхождения, чем Дингир – «Седалище жизни». Около двух тысячелетий, несмотря на погромы и попытки уничтожения (Синахериб, Ксеркс), несмотря на превратности политических условий, оставался этот город метрополией Азии, что наиболее красноречиво засвидетельствовал Александр Великий, сделав его столицей новой империи, призванной примирить Восток и Запад. Только селевкидо-парфянские войны, основание Селевкии и Ктесифона, а впоследствии Багдада, повлекли за собой опустение Вавилона, который, однако, существовал еще в X веке н. э. В настоящее время на его месте три-четыре деревни и обширное поле развалин. На левом берегу Евфрата, выше г. Hillah, находятся группы холмов, содержащих развалины. Самая северная – Babil, по следам гидравлических сооружений, колодцев и водопроводов, находившихся в сообщении с Евфратом, и по положению – под всем городом, должна была заключать в себе дворец Навуходоносора с висячими садами и парками. Следующая к югу в 1/2 ч. пути группа развалин носит название El-kasr «Замок» и заключает в себе остатки дворца вавилонских царей. Здесь найдено: множество кирпичей с печатью Навуходоносора, надпись на глиняном цилиндре – манифест Кира вавилонянам и т. д. Еще южнее – Тель-Амран был местом главного вавилонского храма в честь бога-покровителя Мардука, носившего название Э-сагила, – «Дом высокий», с семиэтажной башней Э-темен-ан-ки («Дом основания неба и земли»). Эсагила построена царем Забумом (2-я половина III тысячелетия), сыном Сумулаилу, второго Царя первой вавилонской династии, который в 4 года своего царствования выстроил стены и обезопасил свою независимость от Сиппара, а также приготовил для Мардука, национального бога, трон из золота и серебра. Эта группа была как бы кремлем Вавилона, заключавшим его главную святыню и жилище царя. Она была окружена особыми стенами Имгур-Бел и Нимитти-Бел, остатки которых сохранились. Из Эсагилы шла длинная прецессионная священная дорога, переходившая затем чрез каменный мост на Евфрате и направлявшаяся к югу, в город Борсиппу, в храм Э-зида («Дом вечности»), посвященный Набу, сыну Мардука. Этот храм погребен под холмом Бирс-Нимруд. По ту сторону Евфрата, напротив дворца и Эсагилы, лежал, окруженный с запада стеной, другой царский дворец (τα περαν βασιλεια Клитарха), в котором умер Александр Великий. Его окружал круглый парк (παραδεισος). Площадь города была изрезана каналами, из них самыми важными были судоходный Арахту, шедший с севера на юг и служивший также для процессий, затем, по ту сторону Евфрата – Пикуду и Борсиппский, а также, наконец, канал Мардука, отделявший Эсагилу от дворца. Кроме главного храма, в Вавилоне, конечно, было множество других; некоторые из них могут быть уже определены, например – посвященный богу Шамашу на правом берегу Евфрата, южнее дворца и каменного моста. В последнее время за исследование топографии Вавилона взялось немецкое Orient-gesellschaft, и ему удалось найти в восточной части Еl-kasr'а храм богини Нинмах, восстановить его полный план и вблизи его напасть на след прецессионной дороги, вымощенной широкими плитками из известняка и обставленной прекрасными эмалированными барельефами львов и фантастических фигур. Вместе с тем, эти раскопки опровергли преувеличенные, идущие от греков, мнения о необыкновенной громадности Вавилона, доходившей, по Геродоту, будто до 80 кв. верст. На самом деле площадь его занимала не более 12 кв. верст. Конечно, то, что до сих пор было известно, и то, что будет в ближайшее время найдено, современно Вавилону, уже реставрированному в эпоху от Асархаддона до Навуходоносора; эти цари совершенно перестроили столицу, после ее опустошения Синахерибом. Признавая это, нельзя, однако, не иметь в виду, что обновители должны были стараться не отступать от древней, освященной религией и историей топографии, и что, таким образом, начерченный нами план должен иметь значение и для времени, так называемой, первой династии и ее главного представителя Хаммураби, следуя чтению Унгнада, – Хаммурапи.

От Хаммурапи мы давно уже имели много строительных надписей, затем найдено собрание его писем к Синиддинаму и другие тексты, которые дают возможность обрисовать личность и деятельность этого царя. Это был талантливый правитель. Он создал или усовершенствовал административную систему, улучшил средства сообщения, заботился о каналах. Его деятельность простиралась на все стороны жизни. Счастливый воитель, освободивший страну от эламского ига, он объединяет под своею властью все городские царства, заботится о святилищах не только всего Сеннаара, но даже Ассура и Ниневии. Он издает указы, касающиеся календаря, следуя при этом, кажется, 84-летнему циклу вставок; так, он пишет Синиддиннаму: «Так говорит Хаммурапи: так как год имеет недостаток, то пусть месяц, который теперь начался, будет считаться вторым элулом. И вместо того, чтобы подать приходила в Вавилон 25-го тишри, пусть поступит 25 числа второго элула». Орошение страны и водные пути были предметом его особенной заботливости. Он сооружает новые каналы (один из них даже носит имя: «Хаммурапи, благословение народов»), очищает старые (в Эрехе, Дамане), заботится об устранении неисправностей в течении Евфрата. Но еще большее внимание Хаммурапи уделял правосудию. Уже в письмах и надписях эта сторона его деятельности выступает с достаточной ясностью. Так, в одном письме он дает инструкцию о суде над взяточниками, в других занят делами о ростовщиках» в иных требует присылать ему в Вавилон людей, которые могли бы, будучи очевидцами, сообщить ему о делах, иногда требует ареста неисправных чиновников и т. п.

С 1901 г. наше представление о Хаммурапи нашло себе завершение, благодаря открытию в Сузах базальтового столба, исписанного вертикальными клинописными строками, оказавшимися сводом законов. Вверху текста помещено изображение Хаммурапи, предстоящего богу солнца и правды Шамашу и от него поучающегося правосудию. Это – древнейший из сохранившихся законодательный сборник. Первоначально этот камень стоял в Сиппаре, и оттуда был похищен каким-либо эламским завоевателем, стершим небольшое количество параграфов кодекса ради увековечения своей победной надписи, но которая почему-то так и не была вписана. Кроме него, царь поставил такие же в других центрах: в вавилонской Эсагиле и в самих Сузах; от последнего также найдены фрагменты; в Ниппуре найден современный эпохе Хаммурапи фрагмент глиняной таблички. В «хронике» Хаммурапи уже второй год царствования отмечен как тот, «в который была установлена правда». Дошедшая до нас редакция относится уже к тому времени, когда Хаммурапи был единовластным правителем Двуречья. В длинном введении он перечисляет свои заслуги относительно всех городских богов, от Эриду до Ниневии включительно, и говорит о победе над врагами. Самый текст кодекса Хаммурапи представлял собрание около 300 формул, составленных большею частью по казуистическому шаблону: «если кто-либо сделает то-то, то подвергается тому-то» – это скорее перечень случаев из судебной практики, взятых из уголовного и гражданского права и расположенных в довольно произвольном порядке. Здесь нет ни общих принципов, ни отвлечений, ни строгой системы, зато случаи предусматриваются и разбираются с большой обстоятельностью. Начиная с преступлений против судопроизводства – клеветы, лжесвидетельства, подкупа судей, свидетелей, неправого суда, – кодекс переходит к различного рода преступлениям против собственности, затем следуют постановления на области аграрных отношений и торгового правам (42—126), законы, относящиеся к семейному праву (127–194), наказания за причинение личного ущерба, гонорары врачам, архитекторам, постановления о судостроительстве, найме судов и т. п., законы о животных (найме их, о вреде, причиняемом ими, и др.), наконец, о рабах. Пред нами проходит картина большого культурного государства, с обществом, уже пережившим все предварительные стадии своего развития. Центральная власть уже уничтожила в нем местные династии, вместо благородного поставила чиновного, порвала с родовым или племенным строем, упразднила кровную месть и, чрез своих агентов, заботится о благосостоянии народа, о подъеме земледелия, торговли, водных сообщений. Государство по идее – мировое, поэтому все свободные подданные равны перед законом, привилегий по национальностям нет, вавилоняне подлежат такому же суду и взысканию, как хананеи или эламиты; закон не знает ни пришельцев, ни инородцев. Различаются знатные («сыновья персоны» или просто «люди»), просто свободные («мушкену» – «низшие»), рабы; по профессии: духовенство, солдаты, купцы и др. Служба царю выдвигала особый класс людей: баиру («охотники»), ридсабе («служилые люди» – вероятно, солдаты) и др., получавших от царя поземельные участки в лен. Воинская повинность и постоянное войско уже существовали. Чиновничество было развито; к нему предъявлялись сверху большие требования, делавшие службу далеко не легкой, но власть считала себя обязанной заботиться в своих органах, наделяя их землей, которая при известных условиях могла даже переходить по наследству или обращаться в пенсию; не оставался забытым и попавший в плен служилый человек, закон охранял его и от произвола начальства. К низшему сословию принадлежали свободные наемные рабочие и ремесленники, в том числе врачи и ветеринары, получавшие за свой труд плату, а не гонорар, как архитекторы и корабельщики («подарок»). Рабы имели собственность и стояли под покровительством законов; казнить их можно было только по суду. Они были заклеймены, продавались, давались в залог, за их увечье вознаграждался господин. Земледелие было интенсивным, существовала частная земельная собственность, даже иммунитеты; земледельцы или сами обрабатывали свою землю через рабов и рабочих, или отдавали внаймы. В стране водворяли безопастность, преследуя бандитов и бродяг. Торговля достигла большого развития, поощрялась, движение было свободно. Городской характер культуры и положение Вавилона содействовали этому и обусловили то, что вавилонское право было фактором развития денежного обмена, несмотря на то, что благородные металлы были привозные. Деньги появлялись здесь раньше, чем где бы то ни было; серебро в отвешенных кольцах было мерилом цен при меновой торговле. Все это указывает на многовековое развитие в прошлом и заставляет видеть в вавилонской державе Хаммурапи продукт уже древней культуры.

Рассмотрим вкратце отдельные стороны кодекса Хаммурапи, прибегая для удобства к систематической группировке его постановлений.

Семейное право в древности было сурово. Сохранились, независимо от кодекса Хаммурапи, следующие так называемые сумерийские семейные законы: а)«если (приемный) сын скажет своему отцу: «ты мне не отец» – да будет заклеймен, обращен в рабы и продан»; б)«Если (приемный) сын скажет своей матери: «ты мне не мать» – да будет заклеймен и выгнан на улицу; в)«если отец скажет (приемному)сыну: «ты мне не сын», – да оставит он (отец) дом и двор», и г)«если мать скажет приемному сыну «ты мне не сын» – да уйдет она (мать) из дому и его обстановки». «Если жена скажет мужу: «ты мне не муж» (т. е. захочет разводиться), – да ввергнут ее в реку». «Если муж скажет «ты мне нежена», – то должен заплатить полмины серебра». В кодексе Хаммурапи семейное право уже несколько смягчено. Брак заключается после контракта между женихом, или его отцом, и отцом невесты, причем первый дает взнос и подарки, а последний дает дочери приданное. Из документов видно, что для брака требовалось решение родителей, несогласие одной матери могло служить препятствием. Брак без контракта не признается законным. Взнос и подарки теряются женихом в случае отказа с его стороны, но возвращаются вдвойне – в случае отказа отца невесты; возвращаются они и в случае смерти бездетной жены. В идее господствует моногамия; только в случае бездетности или болезни законной (главной) жены, муж может взять наложницу, которая находится в подчинении и даже услужении у жены, или жена может ему дать рабыню; если у такой рабыни будут дети, она уже не может быть продана, но если она перестает понимать свое положение, закон предписывает ее заклеймить и снова обратить в рабыни; если при этом у нее нет детей, госпожа может ее продать. Допускались смешанные браки между рабами и свободными; в таких случаях рабыня возвышалась до свободной, а свободная сохраняла свое социальное положение; дети в обоих случаях были свободны. Приданное оставалось собственностью жены: оно вообще признавалось принадлежащим «дому отца ее», и только находилось в пользовании у мужа. Долги жены, сделанные до брака, не связывали мужа; жена также могла в брачном договоре отказаться от ответственности за добрачные долги мужа. Развод был не труден и стеснен для мужа только денежными соображениями, для жены – судебными формальностями. Если муж отвергал жену, от которой имел детей, то обязан был выплатить ей приданное и «сыновнюю часть». Бездетная жена могла быть отпущена с приданным и взносом, сделанным при браке мужем. Без всяких условий могла быть прогнана расточительная или неверная жена; муж имел даже право обратить ее в рабыню. Больная жена должна была оставаться на попечении мужа или могла уйти, получив назад приданное. Если муж попадал в плен, жена могла в его отсутствие выйти замуж только в том случае, если ей нечем жить; по возвращении из плена мужа она обязана была к нему вернуться, даже если успела вторично выйти замуж. Этого не было, если муж самовольно покидал дом и отечество, а также, если муж отказывался жить с женой. За нарушение верности наказывалась гораздо строже жена: как и в других законодательствах, на поведение мужа обращается и здесь меньше внимания. Еще Урукагина хвалится: «прежде женщины беззаконно жили с двумя мужчинами, теперь их за это бросят в воду». В то время, как виновная вместе с участником подвергалась утоплению, на неверного мужа можно было только жаловаться в суд в ожидании развода; клевета мужа на жену влекла за собой развод, клевета жены на мужа, в случае ее обличения и самостоятельного ухода жены, влекла за собой утопление; обвинение замужней женщины со стороны кого бы то ни было требовало суду божия; жена прыгала в реку, и невинность ее могла быть доказана только тем, что «река ее охватывала», и она оставалась невредима. За несправедливое обвинение клеветник наказывался по суду обстрижением височных волос. Особенно жестоко наказывалось убийство мужа: несчастную сажали на кол. Закон предусматривал также различные случаи кровосмешений и строго карал за них.

Отец мог отдать дочь в храм в качестве иеродулы или посвященной Мардуку, т. е. с пренесением божеству в жертву целомудрия. Тогда по закону она не могла иметь детей, но считалась свободной и пользовалась известными правами, отец мог дать ей в пользование приданное, или она сохраняла право на известную долю наследства, опять-таки в пользование. Родители могли продавать детей; документы доказывают, что такие случаи, вероятно, обусловленные нищетой, бывали. Кроме родных детей, вавилонская семья знала еще усыновленных, заменяюших при мальчисленности в Древнем Вавилоне рабов, наемных работников, а также необходимых для культа бездетных после их смерти. Новые родители давали усыновленным свое имя и обязаны были их воспитывать и обучать какому-нибудь ремеслу. Если усыновленный не чтил своих приемных родителей, он должен был вернуться домой; он имел на это право, если приемный отец не заботился о нем и не ровнял его со своими детьми. Приемный отец мог после рождения собственных детей отослать домой усыновленных; в таком случае он обязан был выплатить треть доли родного, но не недвижимого имущества. Если усыновленный, будучи сыном иеродулы или проститутки, захотел бы искать своих родителей, то подвергался жестокому наказанию: у него выкалывали глаз. Родители могли лишить детей наследства не иначе, как после судебной процедуры: суд устанавливал тяжесть проступка; отец обязывался простить, если сын совершил проступок в первый раз. За злословие на родителей резали язык, за побои – отрубали руку.

Весьма обстоятельны законы о наследстве. Муж ничего не получает из приданного жены – оно принадлежит детям; напротив, вдова получает целиком свое приданное и подарок мужа и вместе с детьми пользуется оставленным имуществом, без права отчуждения; если подарка мужа нет, то она вместо него получает равную с детьми часть наследства. Закон ограждает ее от притеснений взрослых детей, равно как и последних на тот случай, если мать их вступит во второй брак; при существовании несовершеннолетних детей, даже самое вступление в этот брак должно быть разрешено судом, который налагает опеку над имуществом детей: составляет инвентарь, и управление поручается второму мужу со строгим запрещением отчуждать что-либо. Сыновья, независимо от происхождения от разных матерей, наследуют поровну, но отец мог при жизни завещать любому сыну недвижимое имущество. Женатые сыновья, получившие при жизни отца взносы для отцов своих невест, обязаны были выделить такие же своим несовершеннолетним братьям, чтобы те могли вступить в брак. Приданное матери делят все сыновья поровну; но подарок мужа (в браке) мать может завещать одному из них. Дети от двух браков матери делят ее приданное поровну; в случае бездетности второго брака вдовы, ее приданное получают дети от первого брака. Дочери, получившие приданное, отстраняются от наследства; остальные получают равную с братом часть для пожизненного пользования; наследниками их являются братья. Впрочем отец при жизни мог выделить им часть и документально разрешить им завещать кому угодно. В таком случае «братья не могут предъявлять никаких претензий». Узаконенные сыновья наложницы наследуют вместе с законными, но последние пользуются преимуществом; не узаконенные должны довольствоваться получением свободы; дочь наложницы получает от братьев подарок для приданого. Особенно характерен следующий закон: «если отец иеродулы, выделил ей часть и составил об этом документ, не упомянув в последнем, что она может завещать ее кому угодно, то, в случае смерти отца, ее поле и сад получают братья и обязываются удовлетворять ее, сообразно размеру ее части, зерном, елеем и молоком. Если же они не дают ей этого, сообразно ее части, и не удовлетворяют ее, то ее поле и сад должны быть переданы хозяину, которого она укажет, и тот должен содержать ее. Полем, садом и всем, что она получила от отца, она должна пользоваться пожизненно, но не продавать и не уступать никому. Ее же детская доля в наследстве принадлежит братьям». Особый закон существовал для посвященной Мардуку: если отец при жизни ей ничего не отказал, она получала треть детской доли, но не могла сама распоряжаться ею, зато имела право кому угодно завещать ее. Мы видим здесь, как я думаю, стремление оградить интересы семьи не только от ущерба при переходе имущества в другой род, но и от поглощения частной собственности храмами: характерно, что нигде храм, в который посвящена дочь, не имеет права наследования, и везде имущество посвященной, так или иначе, связано с ее семьей. Нельзя в этом не видеть одного из проявлений заботы государства о семье и семейной собственности. Другие документы сообщают нам, что закон разрешил продавать поземельное имущество того или другого лица не иначе, как по соглашению всех членов рода и при подписи их на купчей крепости.

Из рассмотрения этих законов мы видим, что в древнем Вавилоне семейная атмосфера была все-таки легче, чем, напр., в Риме, Жена вовсе не была in manu mariti. Она обладает и располагает своим частным имуществом, может получать назад свое приданое, воспитывает своих детей; она арендует, делит, дарит, свидетельствует. Вдова и девица ведут самостоятельно имущественные процессы, замужняя в этих случаях действует чрез мужа. Мы видим ее в торговле, в промышленности, в культе. Главным образом нет в вавилонском праве и той patria potestas, которая отдавала в руки отца все, до жизни и свободы детей включительно. Наконец, патриархальные отношения к рабам и сравнительная немногочисленность последних избавляли семью от растлевающего влияния этого элемента и той нездоровой атмосферы, которую он ей сообщал. Характерно для древности вавилонской культуры отсутствие пережитков матриархата.

Законы о собственности. Проводится ясное различие между собственностью и владением. Частная поземельная собственность уже достигла полного развития. Лены были тесно связаны со службой и неотчуждаемы Их нельзя было ни продать, ни купить, ни употребить на выкуп из плена. Небрежное отношение к лену, плохая обработка его и оставление в течение трех лет влекли за собою его потерю. Так, например, ридсабе, царские служилые люди, вероятно, солдаты, получая поле, сад и дом, не могли под страхом казни подставлять вместо себя других лиц, но, будучи не по своей вине оторваны от своего участка, получали его назад, если возвращались ранее трех лет. Начальники за притеснение солдат подвергались смертной казни. Преступления против собственности, как и во всех древних и средневековых обществах, карались жестоко; за воровство полагалась обыкновенно смертная казнь; за кражу со взломом через пролом стены в доме грабитель убивался у стены и закапывался на месте; за воровство во время пожара грозило сожжение. К вору приравнивался продавший потерянную вещь, а также ее покупатель, не доказавший, что он купил не заведомо краденое. Вором считался также укрыватель, или тот, кто помог чужому рабу бежать. Далее кодекс весьма обстоятелен в предписаниях о найме людей и домашних животных; цены варьируются по временам года; множество сохранившихся контрактов дополняют и освещают нам эти сведения. Есть законы и о залогах. Под залоги давались поля, будущая жатва, рабы. Упоминаются отдачи на хранение драгоценностей, при обязательности документа и свидетелей. Тот, кому доверено движимое имущество для перевозки с места на место (ср. наши транспортные конторы), в случае присвоения его себе, присуждался к штрафу, в пять раз превышавшему стоимость доверенного.

Законы о долгах были, сравнительно, мягки. Неоплатный должник мог быть лишен свободы кредитором, но последний отвечал перед судом, если его узник умирал от дурного обращения; если умирал сын его, то сын кредитора подвергался казни, если раб, кредитор платил 1/3 мины и терял свои деньги. Рабство за долги было ограничено тремя годами. Неоплатный должник мог отдать в кабалу жену и детей, но через три года кредитор был обязан отпустить их.

Законы о земледелии имеют целью покровительствовать интенсивному хозяйству и созданию экономических ценностей, карая леность и небрежность, заботясь о регулировании орошения и отношений соседей. Обращается внимание на распашку пустырей, на садоводство и виноделие. Отношения между хозяином и арендатором определены с мелочной точностью. Особенно характерно, что, в случае неурожая, должник освобождается от платежа процентов. Допустивший, по небрежности или злой воле, неисправность или разрыв плотины подвергается ответственности и обязывается возместить соседу убыток.

Торговля и промыслы. Переход к денежному хозяйству совершился еще не вполне. Платежи могут производиться зерном и другими продуктами. Проценты за взятое в долг серебро должны были платиться серебром, за зерно можно было платить и зерном. Недобросовестное переложение этих двух ценностей влекли для купца потерю и капитала и процентов. В кодексе говорится о капиталистах, занимавшихся крупными торговыми операциями, между прочим при помощи агентов, комми-вояжеров, разносчиков и т. п. Последние получали коммандит или аванс в деньгах или товарах. Потери должны были быть возмещены, а в случае полного неуспеха предприятия, комиссионеры возвращали купцу его капитал вдвойне; если же они были ограблены на дороге, то могли поклясться и не платили ничего. Клятва требовалась также в тех случаях, когда одна из сторон пыталась обмануть другую. При отсутствии документов на данный товар или квитанции на полученные деньги, купец платил штраф, в шесть раз превышавший стоимость, а комиссионер – в три раза. Имеются законы о найме судов, с таксами и обязательством отвечать за повреждения, возмещать убытки и т. д. Так храм Шамаша в своих ссудных операциях повышал при займах зерном процент до 33¹/₃, хотя при денежных займах довольствовался 20 %. Из документов мы узнаем о существовании платежей переводом и о таких сложных операциях, как займы нескольких лиц сразу, превращении покупной цены в заем, пользовании данным на хранение и т. п. Или, например, упоминается такой случай, когда брался в заем продукт и возвращался в обработанном виде.

В числе различных предприятий кодекс упоминает харчевни, вероятно, игравшие и более низкую роль притонов. Их содержательницы были женщины, которые должны были, под страхом утопления, брать плату за напитки не деньгами, а зерном; равным образом им угрожала казнь, если в их заведениях оказывались тайные сборища заговорщиков. Посвященная божеству не могла переступать порога этих харчевен под страхом сожжения, т. е. принесшая свое целомудрие божеству не должна была отдаваться в простых притонах.

В статьях о представителях различных профессий, их вознаграждении, ответственности, еще господствуют довольно примитивные, чтобы не сказать варварские постановления. Счастливый хирург получает 10 сиклей за знатного, 5 за простого, 2 за раба, но за неудачную операцию лишается рук. Излечивший быка или осла получает шестую часть стоимости, а уморивший их неумелым лечением платит четверть их стоимости. Брадобрей, положивший на раба клеймо без ведома господина, лишается рук и т. п. Архитектор получает плату сообразно величине постройки, по мерке за каждую единицу пространства. Если дом обрушится и задавит хозяина, архитектор подвергается казни; если погибнет сын хозяина, казнят сына архитектора, если пострадает раб хозяина, то архитектор обязан возместить другим рабом и т. п. В случае замеченных погрешностей постройки, ремонт ложится бременем на архитектора и т. п. Подобные же постановления приведены относительно корабельщиков, а также указаны платы различным рабочим и т. п.

Преступления против личности караются по принципу «око за око, зуб за зуб» – в буквальном смысле, если обидчик и потерпевший равны по социальному положению. Нанесший повреждение высшему карается денежным штрафом, а то и телесным публичным наказанием. Вообще система наказаний построена на системе талиона, как материального, так и символического. Так, непослушный раб лишается уха, дерзкий приемный сын – языка, виновная кормилица – грудей, неискусный хирург – руки и т. п. Характерно для кодекса Хаммурапи почти полное отсутствие родовой мести. Это указывает на правильно организованное культурное государство, которое взяло на себя защиту своих подданных и отмщение убийцам: самосуд не может быть терпим в таком обществе. Царю принадлежит право помилования. Судопроизводство как из кодекса, так из документов еще не вполне ясно. В древности, кажется, судили жрецы «у врат храма». Теперь рядом с ними все более и более выступают светские («царские») судьи, вероятно, не без влияния царской власти, взявшей на себя правосудие и проводившей взгляд, что оно идет не от богов Ниипура, Сиппара или Ларсы, а из Вавилона, судебная палата которого объявлена верховной. Роль «храмовых судей» теперь сведена только к принятию показаний, делаемых под присягой пред изображением божества. Весь остальной процесс вели светские судьи по «царскому закону». Приводим, для примера, полностью один протокол процесса, касающегося недвижимости и происходившего при одном из преемников Хаммурапи, Аммидитане. Он интересен, кроме своей обстоятельности, тем, что указывает на пассивную роль замужней женщины, интересы которой на суде представлялись мужем, а также на существование в вавилонском праве продажи в кредит и на комбинацию продажи и залога – тонкость, свидетельствующая о высоком развитии правовых отношений.

«Аддилиблут отправился к судьям и изложил перед ними: «1 cap дома, составляющий часть двух саров дома, продан иеродулой Илушахегаль, дочерью Эаэлласу, в год, когда царь Абиешу посвятил свою статую, за 15 серебряных сиклей, – Беллиссуну, жрице Мардука, моей жене. Этот cap дома расположен рядом с домом такого-то и рядом с домом такого-то, сзади его дом такого-то. Я получил купчую, равно как Имикиса, ее сын, получивший по разделу два сара дома. Я заставил приложить его печать, как свидетельство. Теперь же Илушахегаль, иеродула, дочь Эаэлласу, приложившего свою печать к купчей, требует у меня обратно мой cap дома».

Так он изложил (свое дело).

Так ответила иеродула Илушахегаль: «один cap дома, составляющий часть двух саров дома, купленного мною у Беллиссуну, жрицы Замамы, я продала за 15 серебрянных сиклей Беллиссуну, жрице Мардука, жене Аддилиблута. 15 сиклей серебром они мне не заплатили».

Так она ответила. Судьи отослали Илушахегаль домой, чтобы она или представила свидетелей о неуплате денег, или долговую расписку Беллиссуну на оставшуюся неуплаченной часть серебра. Этого не оказалось, и она не была в состоянии представить. Аддилиблут представил купчую, судьи выслушали и опросили свидетелей, имена которых подписаны на документе. Те подтвердили, что 15 сиклей, цену сара дома, Илушахегаль получила. Илушахегаль созналась. Судьи, разобрав дело, наказали Илушахегаль иеродулу за то, что она отреклась от своей печати. А настоящий документ, в действительности которого не может быть сомнений, они заставили выдать, а именно, чтобы впредь один cap дома, расположенный там-то (следуют имена соседей), как покупка Беллиссуну, жрицы Мардука, жены Аддилиблута, не оспаривался Илушахегаль, ее детьми, ее братьями и ее родом. Именем Мардука и царя Аммидитаны. Пред судьями»… (Следуют подписи 8 судей, градоначальника, секретаря, печати Илушахегаль и суда).

Судебные функции имели также градоначальники, во главе «старейших и именитых людей» города. Эти последние привлекались в тех случаях, когда требовалась проверка на месте и экспертиза, или когда дело могло быть решено только местными людьми. Это собрание именитых граждан имело и другие функции, кроме судебных: пред ним заключались сделки, имевшие особенно важное значение, оно заведывало городским имуществом. Компетенция «вавилонских судей» распространялась на все государство; они принимали жалобы и апелляции, независимо от места жительства просителей, они толковали законы, их решения были обязательны для провинциальных судов. Конечно, все дела в последней инстанции могли восходить к царю, который считал отправление правосудий одной из своих главных обязанностей. И кодекс начинается с наказаний за преступление против суда – за лжесвидетельство положена в уголовном процессе смертная казнь; судья, изменивший свое решение, приговаривается к штрафу, в 12 раз превышающему присужденную сумму, и навсегда лишается места.

Хаммурапи заключает свой кодекс следующим эпилогом:

«Правовые постановления, изданные премудрым царем Хаммурапи, для водворения в стране истинного блага и хорошего управления. Я Хаммурапи, царь несравнённый. Черноголовыми, которых даровал мне Энлиль и господство над которыми поручил мне Мардук, я не пренебрегал, о них я не нерадел, я искал их благосостояния. С могучим оружием, врученным мне Замамой и Инниной, с премудростью, дарованной мне Эа, с разумом, которым наделил меня Мардук, я истребил врагов на севере (вверху) и юге (внизу), прекратил раздоры, устроил стране благосостояние, дал людям жить в безопасных местах, охранял их от нарушителей спокойствия. Великие боги призвали меня: я благодетельный пастырь, жезл мой – жезл правости; моя благая сень простерта над моим градом. На моем лоне лелею я жителей Сумира и Аккада; помощью моего бога-покровителя и его братьев они успокоены в мире; моя премудрость их покрывает. Чтобы сильный не обижал слабого, чтобы обезопасить вдов и сирот, начертал я в Вавилоне, граде, главу которого вознесли Ану и Энлиль, в Эсагиле, храме, основания которого непоколебимы, как земля и небо, чтобы творить суд земле, и издавать решения земле, и удовлетворять утесненного, мои драгоценные слова на моем памятнике и поместил их у моего изображения, как царя правды. Я – царь могучий среди царей. Мои слова изрядны, моя премудрость несравнима. По повелению Шамаша, великого судьи неба и земли, да воссияет моя правда стране; по воле Мардука, моего владыки, да не будет того, кто бы удалил мой памятник. В Эсагиле, которую я люблю, мое имя должно помниться вечно во благо. Утесненный должен подойти к моему изображению, как царя правды, прочесть надпись, внять моим драгоценным словам, и мой памятник должен выяснить ему его дело; он должен найти свое право, его сердце должно радоваться, говоря: «Хаммурапи – это воистину владыка, отец для подданных, покорный словам Мардука, своего господина, добившийся победы Мардука на севере и юге, увеселяющий сердце Мардука, своего владыки, навеки создавший благосостояние народа и порядок страны». Прочитав надпись, он должен помолиться за меня Мардуку, моему владыке, и Зарпанит, моей госпоже, от всего сердца. Тогда его боги, боги-покровители и боги, вступающие в Эсагилу, да одобрят его помышления ежедневно пред Мардуком и Зарпанит. Во веки веков, навсегда, царь, который будет в стране, должен соблюдать слова, начертанные на моем камне. Закон страны, который я дал, решения, которые я предписываю, он не должен изменять, не должен удалять моего памятника. Если этот государь премудр и может держать страну в порядке, он должен соблюдать слова, начертанные на памятнике… сообразно им должен он управлять черноголовыми, судить их, давать им решения, истреблять в стране злодеев и преступников, создавать своему народу благосостояние. Я – Хаммурапи, царь правды, которому Шамаш дал правосудие. Мои слова изрядны, мои дела несравнимы, возвышенны… они – образец для мудрого, чтобы достигнуть славы». Далее следуют длинные призывания благословения сонма богов на хранителей законов и проклятия на тех, кто осмелится разрушить или присвоить себе памятник…

Несмотря на этот сонм богов и на благочестивый тон всей приписки, несмотря на то, что весь свод выдается за откровение Шамаша, несмотря, наконец, на то, что в затруднительных случаях дело решает клятва «пред богом» (по документам, главным образом, пред Шамашем или Мардуком), все-таки законы не стоят на теократической основе, чужды религиозного и морализующего элемента, и с этой стороны отличаются от других восточных кодексов, не различающих права от обычая и нравственности. Кодексу чуждо понятие преступления, как греха, отпадения от бога, нарушения его воли; его законы не знают страха божия, не выводят всего права из любви к богу и ближнему, они рассматривают проступки исключительно с точки зрения материального вреда для личности или опасности для государства и общества. В этом отношении вавилонский свод законов резко отпишется от законодательства Моисея с его ярко выраженным религиозным чувством. Это, впрочем, вполне понятно, если мы вспомним, что еврейский закон мы имеем в том виде, в каком он был внесен в священную книгу, тогда как вавилонские законы дошли до нас на современном официальном памятнике, в точных выражениях. Кроме того, в Моисеевом законодательстве видное место отведено сакральному праву, которое на столбе Хаммурапи опущено, так как законодатель имел в виду лишь потребности гражданского населения, а не храмов. Но, будучи по духу далеки от Синая, законы Хаммурапи сходятся Моисеевыми в группировке, во фразеологии, во многих частностях, особенно в принципе наказаний за увечья, за кровосмешение, в постановлениях против имущественного вреда и т. п. Наибольшее количество аналогий приходится на так наз. книгу Завета (Исх. 21–23) и отчасти на Второзаконие; в первой законы редактированы в той же казуистической форме. В некоторых случаях мягче Хаммурапи (напр., положении женщины, отношениях детей к родителям), в других – еврейский кодекс, не знающий многих варварских наказаний, относящийся человечнее к рабам и слабым и отменивший для многих преступлений (напр., за простую кражу) смертную казнь. Многие постановления Хаммурапи не имеют соответствий в библии, и это – те, которые имели, место только в обширном торговом и промышленном государстве, обладавшем представителями различных профессий. Некоторые совпадения библии вавилонского законодательства можно объяснить своего рода рецепцией вавилонского права еще в глубокой древности в Палестине, в то время, когда она входила в зону влияния империи Хаммурапи. Семейные отношения еврейских патриархов – наилучший комментарий к законам Хаммурапи. Можно сказать, что и Авраам, и Иаков, и Лаван жили по вавилонскому праву. Это не только видно из своеобразной, как бы чисто вавилонской полигамии, но, напр., из спора Лавана с Иаковом, – в случае истребления скота хищными зверями убыток терпит владелец и т. п. Но вообще вавилонское законодательство носит черты жизни, необыкновенно далеко ушедшей вперед в своем развитии; во многих случаях оно производит впечатление нового времени; и вавилонская культура отразилась в нем в чертах, указывающих на близость к нашей, некоторые правовые тонкости потом были повторены только в Риме, в эпоху Антонинов. Между тем, израильские законы указывают на более примитивные условия, и это обстоятельство лишает возможности серьезно говорить об их заимствовании.

Свод законов, нормирующий юридическую жизнь Вавилонии, находит себе иллюстрацию и пополнение в бесчисленных деловых документах эпохи, отражающих эту самую жизнь и применение правовых норм. Мы уже иногда указывали на этот обширный и глубоко интересный материал, особенно ценный для юриста. Входить в его ближайшее рассмотрение мы не имеем возможности, но должны указать, что для документы первой вавилонской династии убеждают нас в том, что право, кодифицированное Хаммурапи, действовало и до него, но что он внес в него изменения, смягчения и т. п. Точно также и после него жизнь продолжала отбрасывать устаревшее. Доказательство этому можно усмотреть хотя бы в дальнейшей судьбе сумерийских законов семейного права, в кодексе Хаммурапи и в судебной практике его преемников. Так, один из них предписывает: «если муж скажет жене: ты мне больше не жена, то должен заплатить полмины серебра. Если же жена скажет мужу: ты мне не муж, то будет брошена в реку». У Хаммурапи первая половина удержана, что же касается второй, то она применена только к неверной и нерадивой жене и к жене военнопленного, изменившей ему без крайности в его отсутствие. Жена, ничем не виновная, напротив, по Хаммурапи, может жаловаться на неверного мужа, и по суду получает развод. При преемниках Хаммурапи мы встречаем дальнейшие смягчения, и утоление заменяется обращением в рабыню и т. п. Законодательство развивалось и до Хаммурапи, будучи преимущественным предметом заботы царей. Мы уже знаем реформы Урукагины. В Британском музее есть табличка, из Эреха, содержащая сумерийский оригинал некоторых законов Хаммурапи и относящаяся к его временам. На ниппурском фрагменте имеются сумерийские пометки, очевидно, перенесенные с сумерийского оригинала. Один из царей Эреха, Сингашид, хвалится, что он установил максимальные тарифы. В одном из документов времен Сумулаилу, преемника Сумуабу, родоначальника первой вавилонской династии, прямо говорится, что этот царь «ввел право», что вполне понятно для второго царя города и династии. Хаммурапи, его четвертый преемник, основавший великую мировую вавилонскую державу продолжал это дело. Он еще раз собрал и пересмотрел древние законы, смягчил, где мог, их грубость и варварство, и обратил особенное внимание на потребности торговли, сельского хозяйства и промышленности, на положение рабов и вообще беззащитных. Законы его, будучи замечательны со стороны ясности языка и терминологии, все-таки далеки от совершенства, с точки зрения системы и, пожалуй, полноты. Так, напр., нет общего постановления о возмещении за убитого раба, но говорится об этом в частных случаях – о смерти его от обвала недобросовестно выстроенного дома или от бодливого быка и т. п. Равным образом законы несовершенны по своей категоричности, они предполагают лишь две возможности – «да» или «нет», и совершенно не предусматривают бесконечного разнообразия явлений жизни. Поэтому, облегчая беспристрастный и скорый суд, они не могли обеспечить суда справедливого и нередко ставили судью пред огромными затруднениями, что вело к не в меру суровым приговорам.

Законы Хаммурапи пользовались уважением до самого падения создавшей их культуры. Они были реципированы в Ассирии, Ассурбанипал переписал их для своей библиотеки; еще Раулинсон в 1866 г. издал найденные в ней отрывки, правда. довольно жалкие, но, к счастью, пришедшиеся на то место, которое изглажено на памятнике Хаммурапи. Кроме того, отдельные статьи найдены в одном позднем вавилонском юридическом сборнике.

Хотя рассмотренный кодекс содержит в себе главным образом гражданские и уголовные законы, но как он, так и другие документы дают нам возможность составить некоторое представление о государственном праве вавилонского царства. Царская власть имеет характер патриархального абсолютизма, уже забывшего божеские при тязания времен Нарамсина и Шульги. Царь ограничен сверху – он лишь наместник и служитель божества. Он стеснен и снизу сильным духовенством и богатыми торговыми и священными городами, достигшими рано в Вавилонии большого развития и сообщившими государству и культуре городской характер по преимуществу. Весьма возможно, что и самые законодательства кодифицировались под давлением торговых городов и богатых храмов, заинтересованных в спокойствии, порядке и отсутствии произвола. Это были силы, сумевшие и в объединенном царстве отстоять свое привилегированное положение. Следующий документ наилучшим образом доказывает, на какие уступки должны были пойти цари относительно городов и храмов.

«Если царь не соблюдает справедливости, его народ попадет в безначалие, страна распадется. Если он не заботится о справедливости в своей стране, Эа, владыка судеб, изменит его (благую) участь и даст ему противоположную. Если он не радеет о своем жреце «абкаллу» (значение неясно), его дни будут пресечены. Если он не заботится о жреце прорицаний, страна возмутится против него. Если он внимает клеветнику, его решения будут изменены. Если он внимает советам Эа, великие боги дадут ему жить в мудрости и знании правды. Если он будет притеснять обитателей Сиппара и будет пристрастен в пользу чужого, Шамаш, судья неба и земли, передаст суд чужому в его земле, и он не будет иметь ни советника, ни судьи для суда. Если ниппурцы принесут ему нечто для суда, и он станет притеснять их из-за даров, Энлиль, владыка стран, выдвинет против него враждебного иностранца, которого заставит уничтожить его воинов; царь и главный полководец будут влачимы по улицам. Если он отнимет у вавилонян деньги и внесет их в свою казну, если он будет слышать жалобы вавилонян и не обратит на них внимания, Мардук, владыка неба и земли, поставит над ним врага и разделит его имущество врагам его. Если он обвинит кого-либо из граждан Ниппура, Сиппара или Вавилона и бросит его в тюрьму, город, где последовало обвинение, должен быть обращен в пустыню. Если он посадит кого-нибудь из них в тюрьму и окажет добро чужому, если он соберет сиппарцев, ниппурцев и вавилонян, заставит их нести на головах корзины (принудительные работы), наложит на них работы или солдатчину, Мардук, «абкаллу» богов, князь, податель советов, подчинит его страну врагу и народ его будет принужден нести корзины для его врага. Ану, Энлиль и Эа, великие боги, живущие на небе и на земле, определят в своем чертоге этому народу рассеяние. Если он будет кормить лошадей на счет жителей Сиппара, Ниппура и Вавилона, лошади, которые будут есть этот корм, перейдут во владение его врага. Если наложит солдатчину на свою страну, будет брать ее народ, то бог чумы, который предшествует его войску, поразит его и будет на стороне врага его, ярмо его быков он разрешит и поля его опустошит. Дела войска и главного шатаму (военное звание) царя Адад сделает тщетными и устроит их сокрушение. Повелением Эа, владыки бездны, войско царского чиновника будет уничтожено, его место превращено в развалины, дело рук их уничтожено, их старания превращены: в дуновение ветра, их памятные надписи изглажены. Если он заставит их итти в поход и противозаконно… их, Набу, писец Эсагилы, распорядитель всех вещей, утвердитель царства, изменит судьбы его страны. Будь то пастырь, или шатаму, или царский главный шатаму, сидящий в Сиппаре, Ниппуре или Вавилоне, если он призовет их к храмовым настоятелям и поставит на них корзины храмов великих бегов, великие боги разгневаются, оставят свои обители и не, войдут больше в свои жилища».

Этот замечательный, не во всех своих подробностях ясный текст дает указание на существование льготных грамот трем священным городам Вавилонии, Царь по отношению к ним является до крайности ограниченным. Он не имеет права сажать их граждан в тюрьмы, налагать на них барщину даже в пользу храмов, держать в них на городской счет конюшни и даже требовать с них солдат. В качестве блюстителей неприкосновенности прав городов являются боги, – вероятно, их жрецы, знавшие способы заставить царей уважать грамоту и не останавливавшиеся перед осуществлением угроз, указанных в ее начале. Каково происхождение этих грамот, и не стояло ли оно в связи с объединительной политикой Хаммурапи, мы лишены возможности судить, но не подлежат сомнению два обстоятельства: грамота уважалась ассирийскими царями, так как попала в библиотеку Ассурбанипала, и действие ее можно проследить в истории Вавилона. Ею, вероятно, можно объяснить непопулярность халдеев и Меродахбаладана в Вавилоне и Сиппаре; Саргон рассказывает, что при взятии Дуръякина он выпустил из темницы граждан Сиппара, Ниппура и Вавилона, противозаконно заключенных туда. В дальнейшем мы постоянно видим Сиппар и Ниппур на стороне Ассирии против халдеев и Элама. Может быть, и падение Набонида объясняется тем, что он мало считался с хартией. Что Вавилон обладал такого рода хартиями, на это нам указывает еще один текст, настоящее значение которого впервые определил Винклер. В нем сами вавилонские граждане жалуются царям Шамашшумукину и Ассурбанипалу на нарушение земского мира в их городе следующим образом: «Жалоба вавилонян перед царем. Цари, наши господа, вступая на престол, думали о том, чтобы охранять наши права, и о нашем благосостоянии. Они установили, чтобы мы охраняли женщин, живущих на нашей территории, будь то эламитянки, или из Табала, или арамеянки; они сказали: «боги дали вам разум и мудрый ум; для всех стран Вавилон – связь земель; право и безопасность (общества из) двадцати, входящих в него, гарантированы; имя хартии: «Бурташ-иштин-бит-Бабилу»; даже собака, бегающая по Вавилону, не может быть убита. Во имя Вавилона у нас гарантированы права всем женщинам, которые в нем замужем. Да продолжат цари на век благодеяния, которые они оказали нам». Таким образом, льготная грамота названа по своим первым словам совершенно подобно «Habeas Corpus». Здесь указаны (применительно к случаю) следующие ее пункты: на вавилонской территории никто не может быть лишен права на личную безопасность, и никакая женщина, даже иностранка, не может быть уведена в рабство. Компании до 20 человек могут свободно, под покровительством законов, передвигаться, что было необходимо в интересах торгового центра. Ассирийские цари нередко указывают, что они восстановили права и вольности («кидинуту») Вавилона, и в своих манифестах обязуются блюсти их. Мы знаем также из одной специальной надписи, что Саргон восстановил вольности Ассура, нарушенные его предшественником. У нас есть и документы-подлинники, содержащие льготные грамоты и отчасти служащие комментарием к приведенным текстам. Вавилонские цари почти всегда были слабы внутри и угрожаемы извне; вся история Вавилона заполнена нашествиями с востока и с севера, восстаниями на юге, сменами династий, появлениями самозванцев и узурпаторов. Цари искали себе опоры в жрецах, в городах, в могущественных владетельных фамилиях, влиятельных отдельных лицах. Этим объясняются появления дошедших до нас льготных иммунитетных грамот. Между ними обращает на себя внимание данная Навуходоносором I в бурную эпоху второй половины XII века. После удачного похода против эламитов, долго хозяйничавших в Вавилонии и отторгших от нее целые области, «царь победоносно и радостно возращался в Аккад».

К нему обратился с просьбой Риттимардук, владетель Бит-Карзиабку, замеченный царем в битве (среди отличившихся), относительно всех городов этой области, лежащей в Намаре, которые при прежних царях были освобождены, но, вопреки их правам, включены были врагами в административный округ Намара. Царь проверил решения, что издревле существовала независимость городов, заключавшаяся в том, что царские слуги и наместник Намара и нагируне входили в эти города, начальник жонющен не вгонял в них жеребцов и кобылиц, налог быками и овцами в пользу царя и наместника Намара с них не собирался… надсмотрщик коней не входил в них, чтобы набирать лошадей, ограда рощ и пальмовых насаждений не разбиралась, у насыпи Бит-Шамаша и Шанбаша не было моста и дороги, муж Ниппура и Вавилона или какой-либо царский муж не могли арестовывать никого ни в одном городе Бит-Кар-зиабку. Тогда Навуходоносор освободил города Риттимардука, сына страны Карзиабку, область, принадлежащую Намару, во всем ее объеме на вечные времена. И солдат, живущих в этих городах, он поставил вне начальства наместника Намара и нагиру (коменданта?)… Далее следуют подписи различных военных, придворных и духовных властей, между прочим, градоначальника Вавилона, наместников различных провинций, между прочим, Намара и т. п. и заклятия, обращенные к будущим наместникам Намара, «будь то сын Хаббана или другой какой, назначенный наместником», против нарушения этой грамоты.

Здесь перед нами восстановление данной раньше льготы. Вероятно, здесь льгота, была вызвана желанием привлечь колонистов в эту пограничную с враждебным Эламом область и иметь там преданное население; во всяком случае, и здесь привилегии широкие и во многих отношениях напоминают перечисленные в документе, имеющем в виду Сиппар, Ниппур и Вавилон, например, свободу от содержания лошадей и право не быть арестованным агентами центрального правительства. Интересно упоминание «мужей», вероятно, солдат или полицейских Ниппура и Вавилона на ряду с царскими. Очевидно, эти привилегированные города имели своих солдат, которых иногда царь мог употреблять для поручений, может быть, с согласия городских властей. Кроме того, до нас дошли довольно многочисленные надписи на так называемых «кудурру» – это частью дарственные поземельные грамоты, частью льготные, освобождающие города и области от подати, натуральных повинностей, арестов. Все эти тягости лежали на крестьянах, сказано про Салманасара, нарушившего вольности Ассура, что он смотрел на его граждан, «как на крестьян». Уже в древних сумерийских царствах цари не считались собственниками территории: они сами приобретают за вознаграждение землю у родов (например, обелиск Маништусу). Теперь делает все большие успехи феодализация: цари дают иммунитеты храмам и городам, лены частным лицам. Получается пестрая картина сложных поземельных и государственных отношений при фактической слабости центральной власти и эгоизме сословий, и эта пестрота обусловливает то обстоятельство, что Вавилон, при бесспорном культурном первенстве, играет сравнительно небольшую политическую роль.

Письма Хаммурапи и других царей его династии, надписи его и проч. изданы с переводом King'ом, The letters and inscriptions of Hammurabi. 3 т. Lond, 1900. Письма к Синиддиннаму обработаны Delitzsch'ем, Knudtzon'ом и Nagеl'ем в IV т. Beitriige fur Assyriologie.Очеркцарствования X.: Ulmеr, Hammurabi, sein Land und seine Zeit. Der alte Orient IX. I. Об имени X.: Ungnad, в Zeitschrift f. Assyriologie XXIII. Sсheil, La chronologie rectifiee du regne de Hammourabi. Mem. de l'Inst. Nat. de Fr. XXXIX, 1914.

Первое издание и перевод кодекса Хаммурапи сделаны Sсheil'ем в Delegation en Perse, IV. Первый общедоступный перевод: Winckler, Die Gesetze Hammurabis. Der alte Orient IV, 4. Затем появилась необъятная литература, между прочим, Jon. Jeremias, Moses und Hammurabi. Lpz., 1903. Lagrange, Le code de Hammourabi. Revue Biblique, 1903. I.Dareste, Le code Babylonien. Journ. de Savants, 1902 (сопоставления главным образом со средневековыми правдами). Оеttli, Das Gesetz Hammurabis, und Thora Israels. Lpz., 1903. St. Cook, The laws of Moses and the Code of Hammurabis. Lond., 1903. Meissner, Aus. d. altbabylon. Recht. Der alte Orient VII, I. D. H. Muller, Die Gesetze Hammurabis, 1903 (талантливое исследование). Kohler – Peiser – Ungnad, Hammurabi's Gesetz. Основная работа по данному вопросу. Пока вышло 4 тома: в 1-м дается перевод, юридическое толкование, изложение права в системе; во 2-м – филологическое исследование; в 3 и 4-м переведены и объяснены деловые документы времени первой вавилонской династии и сделано сопоставление их данных со статьями кодекса. 1904–1910. Сuq, L'organisation judiciaire de la Chaldee a l'epoque de la I dynastie. Revue d'Assyriologie, VII (1910).

На русском языке имеется затем перевод И. М. Волкова, Законы вавилонского царя Хаммураби. (Вып. I Культ, истор. паи. Др. Вост.). Москва, 1914, перевод первого издания брошюры Винклера, сделанный проф. Лопухиным – Вавилонский царь правды Хаммурапи; и работа проф. Петерб. политехнического института А. Г. Гусакова, Законы царя Хаммураби (Извест. Петерб. политехн. инст. 1904, 1). См. еще: И. Волков, Кодекс Хаммураби. Журн. мин. нар. просв. 1909, февр. В. Муретов, Новооткрытый кодекс Гаммураби и его отношение к Моисееву законодательству. Богослов, вестник 1903, июнь.

Льготные грамоты: Winckler, Zur babyl. Verfassung. Altorient. Forsch. II. Langdоn, An early Babyl. tablet of warnings for the king. Journ. Amer. of Orient. Stud., 28. Ведser, Die babyl. Kudurruinschriften. Beitrage zur Assyriologie, II. Hinke, A new boundary stone of Nebuchadnezzar I. The Babyl. Expedition of the Univ. of Pennsylvania, D. IV, 1907.