Глава 36

Джек лежал на чем-то мягком и слышал, как поблизости журчит вода. Лицо его было прикрыто, он ощущал собственное дыхание. Руки были скрещены и плотно прижаты к груди. Так, похоже, он завернут в одеяла с головы до ног. Джек пошевелился. Боль заплясала между ребрами, по лицу, по рукам. Он вспомнил маленький силуэт в коридоре. Может, его захватил агент Королевства? Рядом тихо шептались. Двое – нет, трое. Джек снова шевельнулся: осторожно выпростал руку, желая сдернуть одеяло с головы. Ага, а разговаривают-то о нем!

– Нам нужно позаботиться о нем.

– Да, но оставить его мы не можем.

Пауза.

– Ну, как бы то ни было, пока он здесь.

Первый голос – высокий, чистый. Очеловеченная версия голоса Фиста. Второй – хрипловатый, странный. Джек открыл глаза – перед ним была металлическая стена. Кто-то хихикнул сзади, затем потыкал его в ягодицу и фыркнул: «Эй, соня!» Голос маленькой девочки, точно.

– Он просыпается! – сообщила она остальным.

Те двое – тоже дети: девочка и мальчик постарше. Что за взрослые оставили их с пленником? Форстер перекатился на другой бок. С него соскользнуло одеяло с рисунком безмятежно улыбающейся мыши из мультфильма. Джек лежал на нескольких сдвинутых матрасах. Рядом сидела маленькая темноволосая девочка в анораке и потрепанном платье. В руках она держала плюшевого зайца и рассеянно теребила его ухо.

– Лисса, отойди, – сказал хриплый голос.

В другом конце комнаты стоял стол. За ним сидели девочка и мальчик. Стену за ними покрывали яркие рисунки, изображавшие разные части Дома. На некоторых зданиях были надпи си: «Чуйгушоу», «Гласс-Вижн-Тауэр», «Шард», «Эйкорн», «Вайэлин-Гарденс».

– Ты же не сделаешь нам плохо, да? – спросила Лисса. – Ведь ты убил плохих людей.

Она посмотрела на зайца и, дергая его нос вправо-влево, забормотала: «Плохих, плохих!» Затем снова взглянула на Джека и неожиданно уверенно заявила:

– Ты – призрак. Как и мы.

– Мы не призраки, – буркнул мальчик.

– А тогда почему никто нас не видит? Ни львы, ни медведи, ни тигры!

– Лисса, помолчи! – предупредила девочка за столом. – Не выдавай наших секретов.

– Это не секрет, – заметила Лисса, глянув через плечо, и про шептала заговорщицки на ухо зайцу: – Он уже знает!

– Кто вы? – спросил Джек.

Лисса не ответила – она полностью погрузилась в беседу с плюшевым зверем. Старшая девочка подошла к ней, присела рядом и обняла, загораживая от Джека. Затем посмотрела на мальчика. Тот кивнул.

– Я Ато, – представилась она приветливо. – А он Фред.

– Где мы?

– Мы глубоко внутри, в оболочке Станции, – ответил Фред. – В часе ходьбы оттуда, где Ато нашла тебя. Мы в безопасности. А это, – он показал на стену, – изолирует нас от всего внешнего.

– Никаких звуковых сканеров, инфракрасных камер, ничего, – подтвердила Ато.

– Впечатляет, – заметил Джек. – Сами построили?

– Не глупите! – выбранила его Лисса. – Построили наши мамы и папы. А дедушка помог им. Когда пришла полиция и забрала их, они оставили нам эту комнату, чтобы мы жили в безопасности. Они отключили нас от сети и сделали всех невидимыми.

– Как?

– Дедушкин секрет, – прошептала Лисса. – Он знал, что придет Внуб.

– За вашими родителями?

– Да.

Внезапно Джека осенило: террористы хотели спасти детей от Внуба и потому сделали из них призраков!

– А почему Внуб пришел за ними?

– Они сражались за мир, – отчеканил Фред. – За лучший мир.

Как же их родители умудрились взломать сеть? И ведь очень эффективно. Если бы Внуб заметил детей, то уже отправил бы их в приют. Интересно, Лестак сможет организовать заботу о них? Правда, сейчас подойти к комиссару будет непросто… Хотя, возможно, она послушает, если рассказать ей о Королевстве.

Форстер сел.

– Нельзя! – крикнула Ато.

В голову ударила боль. Комната поплыла перед глазами.

– Ты еще не поправился, – пояснила девочка. – Лучше приляг.

Ее руки осторожно надавили ему на плечи. Джек с облегчением опустился на матрас.

– Мы позаботимся о тебе. Да и куда тебе идти? Тебя ищут наверху.

Ее голос звучал твердо и уверенно. И говорила она скорее с Фредом, а не с Джеком.

Глубоко в сознании что-то шевельнулось. Хм, Фист просыпается. Пришел сигнал индикатора: перезагрузка базового сознания паяца начнется через час с небольшим. Лучше уж поспать до того. Будем надеяться, дети не предадут. Изнеможение накатило черной волной, и Джек позволил ей захлестнуть себя.

Ему снова приснилось, что он – Корасон. Убийцы бежали за ним сквозь кошмар. Иногда одна Ямата стреляла в него через глазок. Иногда за Джеком гналось множество Ямат, упорно дышащих ему в затылок, не настигающих, но и не отстающих. А однажды он обнаружил себя посреди пустынной, залитой лунным светом площади. Вокруг повсюду был камень, белый словно кость. Площадь была безлюдной, но Форстер бежал и не смел остановиться.

Проснулся он усталым и разбитым. В комнате было тихо. Лисса сидела за столом и играла с зайцем. Фред стоял у дальней стены, набрасывая маркером эскиз нового пейзажа Дома. Ни кто из них не заметил, что Джек проснулся. Ато не было видно.

Джек закрыл глаза и устроился поудобнее на матрасе. Снаружи осмотрелись – теперь заглянем внутрь. Тут же представились вспыхивающие одна за другой пиктограммы сообщений о том, как идет ремонт Фиста. Основные его системы восстановились успешно. Разум, память и личность были готовы активироваться. Но Джек должен был присутствовать при этом процессе и направлять его. На мгновение он заколебался. Без Фиста одиноко – но и спокойно. Побыть наедине с собой впервые за семь лет – это немало.

Однако со времени их возвращения на Станцию очень многое изменилось. Хозяин и его кукла помогали друг другу. Джек учил Фиста понимать, как люди ведут себя и почему. А Фист учил Джека управлению виртуальным миром, досконально известным маленькому паяцу. Ведь если подумать, когда Заря предложила Форстеру уничтожить личность Фиста, все придуманные логичные причины отказа богине были просто отговорками. Паяц давно уже стал не просто надоедливым грузом, а разумным, растущим и меняющимся существом, глубоко небезразличным Джеку.

В мыслях Форстера вспыхнули и замерцали ожидающие запуска команды. Фист приготовился к перезапуску.

Сосредоточившись, уйдя в себя, Джек спокойно наблюдал за тем, как оживал его ребенок.