Глава 2. В тени красавиц: великие княжны Мария, Елизавета и Екатерина Михайловны

Иногда складывается впечатление, что, хотя жены мужчин из рода Романовых могли быть самыми разными, но вот дочери им доставались как на подбор: ангелочки. Необыкновенно миловидные (даже если делать поправку на стремление придворных живописцев приукрасить великих княжон), а порой и истинные красавицы, обаятельные, добросердечные, добродетельные… Истинные принцессы. Нет-нет, безусловно, они не были ангелами – они были живыми девочками, девушками, женщинами, и очень разными. У каждой были не только достоинства, но и, разумеется, недостатки – как у всех нас. Но в целом картина именно такова – или, по крайней мере, очень походит на таковую. Зло в мире они не преумножали, а вот добра успели натворить немало, хотя некоторым из них было отведено на это совсем немного времени…

Есть чудесный портрет трех дочерей Михаила Павловича Романова, написанный знаменитым В. И. Гау в 1838 году. Три девочки-погодка, тринадцати, двенадцати и одиннадцати лет – Мария, Елизавета, Екатерина. Гладкие блестящие волосы, уложенные в скромные девичьи прически, нежные овалы еще детских лиц, белые воздушные платья – действительно, ангелочки. Судьба отведет относительно долгую жизнь только младшей из них, Екатерине. Мария умрет в двадцать один, Елизавета – в девятнадцать. Да и если уж на то пошло, то дочерей у Михаила Павловича было не три, а пять, но самые младшие, Александра и Анна, умерли совсем маленькими, в год и в два соответственно. А сыновей не было вовсе. Разное можно сказать о младшем брате двух императоров, Александра I и Николая I, но никому не пожелаешь пережить почти всех своих детей.

Так что нелишним будет вспомнить добрым словом девочек, которые могли прожить самую блестящую жизнь, счастливую или несчастную, но блестящую, однако успели только-только вступить на свой путь.

Начать, наверное, следует с того, что брак родителей сестер, Михаила Павловича Романова, единственного порфирородного сына (то есть родившегося, когда его отец уже царствовал) Павла I, и Фредерики Вюртембергской, был несчастным. Фраза «все счастливые семьи одинаковы, каждая несчастная семья несчастлива по-своему» уже давно набила всем оскомину, да и не совсем верна. Есть особая разновидность браков, супруги в которых несчастливы по одной и той же причине – это браки династические, заключенные без всякой симпатии между молодыми людьми, исключительно в политических целях. Бывает, новоявленным супругам удается шагнуть ближе друг к другу, и если не полюбить по-настоящему, то проникнуться к навязанному судьбой мужу или жене искренней симпатией и сочувствием. Иногда этого не случается, и люди, остающиеся чужими и нелюбимыми, вынуждены годами делить кров и постель. Именно это и произошло с Михаилом и его женой, Фредерикой Шарлоттой Марией, в крещении – Еленой Павловной.

И надо сказать, что бывшая немецкая принцесса, а затем и русская великая княгиня, была достойна и любви, и счастливой семейной жизни. Она подчинит своему уму, обаянию и тактичности буквально всех. Недаром В. В. Мусин-Пушкин так описывал ее: «Великая Княгиня Елена Павловна обладала редким и удивительным умением с каждым из своих собеседников – от искуснейшего дипломата до скромного офицера, от светила науки до малообразованного художника – вести разговор, настолько приспособленный к уровню их познаний и понятий, что давала им возможность выказывать их с выгоднейшей стороны. В разговоре с ней как бы умнел и самый ограниченный человек». «Женщина с обширным умом и превосходным сердцем» – так писал о ней другой современник. Свекровь, вдовствующая императрица Мария Федоровна, которая и устроила этот брак, император Александр I, унаследовавший после него трон брат Николай I, придворные, бесконечные гости императорского двора – почти все восхищались Еленой Павловной. Кроме мужа.

Карл Фридрих Вихман. Портрет великой княгини Елены Павловны (1835 г.)

Поначалу казалось, что все сложится удачно, и императрица писала в одном из писем, что все вокруг твердят о том, что принцесса Шарлотта – истинный ангел и в том, что касается внешности, и в том, что касается характера, что она девушка исключительных достоинств и сделает Михаила счастливой… Увы. Впоследствии сестра царственных братьев, Анна Павловна, будет писать, что не понимает Михаила. «Несмотря на то, что он мог бы любить свою жену, он поразительно холоден к ней и отказывается ее понимать. Я так и не знаю, в чем дело – в новизне ли ситуации, или, быть может, в стыдливости. На все мои расспросы по этому поводу он отвечает, делая вид, что всем доволен. Так что мне пришлось оставить его в покое, но вынести при этом убеждение в том, что без этого брака он вполне мог бы обойтись. Надеюсь, что со временем что-нибудь изменится. Две вещи более всего дороги ему – военная служба и сон. Остальное мало его заботит…»

Нет, ничего не изменилось. Женщина, которая «вечно училась чему-нибудь», как писал о ней В. Ф. Одоевский, не смогла сблизиться с солдафоном, «который кроме военного устава ни одной книги не открыл», каким был Михаил Павлович. Четыре года спустя после заключения брака – а обвенчались они в феврале 1824 года – Константин Павлович, который, заметим, и сам, мягко говоря, не отличался деликатностью обращения, писал, тем не менее, о ситуации, сложившейся в семье невестки, брату-императору: «Положение оскорбительно для женского самолюбия и для той деликатности, которая вообще свойственна женщинам. Это – потерянная женщина, если плачевное положение, в котором она находится, не изменится».

Нет, Елена Павловна не «потерялась». «Княгиня Свобода», «княгиня милосердия», «мать-благодетельница» всю жизнь посвятила меценатству и благотворительности – школы для детей, дома призрения для бедных вдов, подготовка повивальных бабок и другие благотворительные учреждения, в особенности учреждение и содержание сестер милосердия… Число благодарных ей людей, от знаменитых поэтов той поры до скромных безвестных матерей семейств, огромно. Она сделала столько, сколько, пожалуй, не сделали другие дамы, члены обширной семьи Романовых, вместе взятые. Свое личное несчастье, неудачу в браке, она сумела побороть, помогая другим. И дочери пошли – или пошли бы, проживи достаточно долго – по ее стопам.

Первая дочь, Мария, родилась 10 марта 1825 года, почти ровно год спустя после свадьбы родителей. Конечно, Михаил Павлович рассчитывал на сына-наследника, что особо и не скрывал… Но, в конце концов, это был только первый ребенок юной жены – Елене Павловне было тогда всего девятнадцать, так что сыновья, казалось, еще будут. Знать бы тогда, что желанных мальчиков Михаилу не видать – даже внебрачный ребенок, который родится у него в 1843 году, окажется дочерью! И, пожалуй, то, что одна за другой в семье появлялись исключительно девочки, стало еще одной причиной недовольства великого князя супругой.

Но пол ребенка от желания родителей не зависит, и Елена Павловна искренне радовалась малышке. Год спустя, 26 мая 1826-го, родилась следующая дочь, Елизавета, а 16 августа 1827 года – Екатерина. После некоторой паузы, когда супруги на время вновь немного сблизятся, появятся еще две дочери. Александра родится в 1831-м, но умрет в 1832-м, и, наконец, Анна, последняя, можно сказать, попытка ее родителей, появится на свет в 1834 году, а в 1836-м ее не станет. Так что трое старших станут свидетельницами того, какой мимолетной и скоротечной может оказаться жизнь, и никто, в том числе и члены императорской семьи, от быстрого конца не застрахован. Однако не будем забегать вперед.

Семья жила в Михайловском дворце – роскошном здании, чье строительство было запланировано еще в год рождения Михаила Павловича, началось в 1819 году, а закончилось в 1825 году. Это был роскошный, поистине императорский подарок Александра I своему самому младшему брату – строительством занимался знаменитейший Карл Росси. После венчания Михаил Павлович и Елена Павловна жили в своих покоях в Зимнем дворце, а после освящения Михайловского, состоявшегося в конце лета 1825 года, когда маленькой Марии было всего полгода, они переехали туда.

Владимир Гау. Портрет великих княжон Марии Михайловны и Екатерины Михайловны (1837 г.)

Если бы у Михаила Павловича рождались сыновья, то, вероятно, он уделял бы больше внимания семье и воспитанию детей. Но девочки, девочки, очередные дочери… Так что он с чистой совестью отдавался военной службе, подолгу не возвращаясь домой и предоставив супруге заниматься их воспитанием. Что ж, в отличие от него, Елена Павловна была очень привязана к малышкам. Они получали все, что должны были получать принцессы крови, а это значит, прежде всего, вовсе не роскошную обстановку, а достойное воспитание.

Так, например, в 1835 году, когда Марии было десять лет, для нее начали издавать особый детский журнал, названный в ее же честь: «Детская библиотека, посвященная Ее Императорскому Высочеству великой княжне Марии Михайловне». Он просуществовал три года, и, конечно, зачитывалась им не только Мария, но и Елизавета с Екатериной.

Когда Мария подросла, то, помимо прочего, приступила к исполнению обязанностей члена императорской семьи – так, она была попечительницей Литейной школы Санкт-Петербургского патриотического общества, в год двадцатилетия она стала шефом Серпуховского уланского полка (после ее смерти шефство перейдет к младшей сестре, Екатерине).

К сожалению, здоровье Марии было хрупким, правда, до поры до времени оно не вызывало особых опасений. Планировалось, что со временем она, как и остальные сестры, родные и двоюродные, вступит в достойный ее положения брак. Так получилось, что первой из дочерей Михаила Павловича и Елены Павловны вышла замуж вторая дочь, Елизавета. Мария искренне радовалась за сестру, чей брак с молодым герцогом Нассауским оказался счастливым, а в качестве жениха для нее самой рассматривали кандидатуру другого наследного принца, Баденского.

Увы, счастье Елизаветы Михайловны окажется мимолетным – забегая вперед, скажем, что она скончалась через год после своей свадьбы, в январе 1845-го, и приблизительно в то же время здоровье Марии Михайловны резко ухудшилось.

Обнаружилось это в Вене. Елена Павловна отправилась в путешествие по Европе, поехала с ней и Мария Михайловна. Это была первая продолжительная поездка Марии за границу, она же оказалась и последней… Видимо, более проницательный, чем остальные, барон Модест Корф писал, что следовало бы искать Марии не столько жениха – а именно поиск подходящих кандидатов и являлся основной целью поездки (что, конечно же, не афишировалось) – сколько хорошего врача. Он оказался прав. Вена оказалась последней остановкой в пути – Мария Михайловна слегла и больше уже не поднималась.

Владимир Гау. Портрет великой княжны Марии Михайловны (1844 г.)

Поначалу родители по-прежнему не осознавали серьезности положения – девушка слабела с каждым днем, а Михаил Павлович, выехавший к дочери, все еще отказывался понимать, что их ждет. Сестра его, Анна Павловна, королева Нидерландов, писала другому брату, императору Николаю: «Будет слишком ужасно потерять двух дочерей за неполные два года». Все надеялись, что у Марии еще есть шанс поправиться… Родная сестра великой княгини Елены Павловны, Паулина, вдовствующая герцогиня Нассауская, приехала в Вену, чтобы поддержать семью сестры в этот тяжелый момент.

Если учесть, что Паулина была мачехой герцога Адольфа Нассауского, мужа Елизаветы Михайловны, и свидетельницей смерти юной герцогини, ей тоже приходилось нелегко: утратив родную племянницу, ставшую ей невесткой, теперь она беспомощно наблюдала за мучениями второй.

Чахотка, которая быстро перешла в скоротечную фазу, не пощадила Марию. 19 ноября 1846 года, в возрасте двадцати одного года, она, первенец, старшая дочь, скончалась на руках у родителей. Это была вторая страшная потеря в семье за короткий срок, и не надо думать, что к горю можно привыкнуть, что второй удар переживаешь легче первого… Ничуть.

Тело Марии Михайловны перевезли в Петербург со всеми положенными почестями и похоронили в Петропавловском соборе рядом с младшими сестрами, Александрой и Анной. Елена Павловна так тяжело переживала смерть дочери, что даже не смогла сопровождать ее в этот последний путь. Михаил Павлович, который, несмотря на несбывшуюся мечту о сыне, дочерей все-таки любил, от этих двух смертей так и не оправился.

Однако прежде чем писать о смерти другой дочери, Елизаветы Михайловны, обратимся к ее жизни.

Елизавета, как упоминалась выше, родилась в мае 1826 года. Маленькой Марии было тогда год и два месяца. Декабрьское восстание, смерть Александра I, смерть его супруги, вдовствующей императрицы Елизаветы Алексеевны – все это было еще свежо в памяти. Более того, девочка родилась всего через десять дней после смерти Елизаветы Алексеевны и именно в ее честь и была названа. Хотя отношения императора Александра с женой были сложными и значительную часть жизни супруги прожили раздельно, Елена Павловна была очень дружна с ней, и назвать дочь именем только что ушедшей старшей подруги казалось ей естественным. Для окружающих же радостное событие, рождение очередной императорской племянницы, случившееся после ряда утрат, казалось добрым знамением.

Родные называли Елизавету не Лизой, как можно было предположить, а ласковым именем Лили, или Лилли. Если Мария всегда была хрупкой, то Лили, наоборот, – самой крепкой из всех дочерей Елены Павловны. Впоследствии в одном из отчетов, описывавших потенциальную невесту, а потому учитывавших все подробности, касавшиеся внешности, телосложения и характера девицы, о ней писали: «Самая здоровая из трех сестер, самая красивая, высокая и стройная. Волосы отливают глубокими красными тонами, длинные светлые ресницы и очаровательное личико». Сложно судить, была ли Елизавета действительно самой красивой из своих сестер – все они были милы по-своему. Однако, судя по воспоминаниям современников, у нее был живой и прямодушный характер, что подкупало окружающих. Ольга Николаевна, дочь императора Николая I, так будет писать о кузине Лилли: «Бабушка приходила уже с утра, со своей гобеленовой вышивкой, в маленький деревянный дворец, садилась в детской и принимала там доклады, в то время как мы вовсю резвились. Она изучала наши склонности и способности; <…> кузина Лилли (Великая княжна Елизавета Михайловна, очень прямая, немного вспыльчивая и похожая на мальчика, звалась ею „честный человек“)». Что ж, для члена самой главной семьи страны это, пожалуй, почетный титул – хотя, заметим, и было-то Елизавете в ту пору всего два года.

Владимир Гау. Портрет великой княжны Елизаветы Михайловны (1844 г.)

Со временем, как и всем девицам, ей предстояло выйти замуж, а учитывая высокое положение Елизаветы, к выбору жениха подходили с особой серьезностью. Скажем сразу – выбор этот оказался чрезвычайно удачным, и, можно сказать, все происходило, как в сказке: «И жених сыскался ей, королевич Елисей». Однако, опять-таки учитывая положение семьи, не обошлось и без трудностей, причем поджидали они вовсе не за рубежом, как можно было полагать, а здесь, в России, и касались самых близких родственников…

Родная сестра Елены Павловны, Паулина Вюртембергская, стала в свое время второй супругой овдовевшего Вильгельма, герцога Нассауского. Адольф (Адольф-Вильгельм-Карл-Август-Фридрих), его наследник, которому и предстояло стать женихом Елизаветы, родился в 1817 году. Мальчику было восемь лет, когда скончалась его мать, Луиза Саксен-Гильдбургхаузенская. Через несколько лет герцог Вильгельм женился во второй раз. К чести Паулины будет сказано, она, хотя и стала в этом браке матерью двух дочерей и сына, к детям от предыдущего брака своего мужа всегда питала симпатию и заботилась о них, как о родных. И, естественно, ее очень заботило их будущее.

Юного принца готовили к трону очень серьезно. Пожалуй, образованию, которое он получил, могли бы позавидовать европейские наследники более крупных государств. И он, и его младший брат Морис учились не только дома с частными преподавателями, как было тогда принято, а еще и в Венском университете.

Как вскоре оказалось, все это было проделано очень вовремя. Вильгельм Нассауский скончался в 1839 году, и Адольф стал новым герцогом в возрасте всего двадцати двух лет.

Каким он был в те годы? Среднего роста, не столько богатырского, сколько деликатного сложения, с приятным открытым лицом, столь же прямой речью, в меру скромный и сдержанный, в меру уверенный в себе, как и полагается монарху. Словом, немецкий герцог – уже не наследник, а монарх – представлял собой завидную партию и должен был как можно скорее жениться. Именно этим вопросом и озаботилась вдовствующая герцогиня Паулина, его мачеха. Заинтересовалась новоиспеченным герцогом Нассауским и… Александра Федоровна, супруга императора Николая I. Они с супругом сочли, что герцог – вполне подходящий жених для одной из их дочерей, Ольги Николаевны.

Идея породниться с российским императорским домом была хороша для Адольфа, с какой стороны ни посмотри. Кроме того, что это было чрезвычайно почетно само по себе, Нассау с Россией уже были связаны узами родства, и не только через Елену Павловну и ее сестру. В 1837 году Тереза Нассауская, родная сестра Адольфа, стала супругой Петра Ольденбургского. А Петр был сыном герцога Георга Ольденбургского и Екатерины Павловны Романовой, дочери Павла I, то есть приходился императору Николаю I (и, соответственно, Михаилу Павловичу, отцу Елизаветы Михайловны) родным племянником.

Итак, сестра Адольфа стала женой племянника императора, а перед ним самим стал выбор – или племянница императора Елизавета Михайловна, или дочь Ольга Николаевна. Императрица Александра Федоровна, дама нежная и капризная, оказалась как раз одной из тех немногих, кто не очень восхищался Еленой Павловной. Ученость снохи и ее разносторонние интересы, скорее, вызывали раздражение, а когда дело дошло до этого своеобразного соперничества – чья же дочь станет супругой герцога Нассауского – едва не разразился скандал. Сама Ольга писала: «Стали подыскивать мне другую партию и остановились на герцоге Нассауском. Это чуть не привело к разрыву с Михайловским дворцом. Тетя Елена уже лелеяла мечту о том, чтобы сделать свою старшую дочь Марию наследной Великой герцогиней в Карлсруэ, младшую же Лилли водворить в Висбадене, как жену Адольфа Нассауского. Когда Папа узнал об этом, он сейчас же заявил, что его племянницы такие же Великие княжны, как мы, и он их считает своими детьми, поэтому Адольф Нассауский волен выбрать между нами по своему усмотрению».

Тот же свой выбор сделал – рыжеволосая Елизавета очаровала его, что называется, с первого взгляда. Впрочем, это значило не так уж много – в вопросах престижа симпатии может быть отведено самое последнее место, и то, что герцог в конце концов остановит свой выбор на дочери императора, а не на племяннице, не исключалось. Однако… Ольга Николаевна писала: «Папа приказал герцогу приехать в Ропшу, где был на маневрах, принял его в своей палатке, и герцог тогда же сказал ему, что просит у него руки Великой княжны Елизаветы (дочери дяди Михаила). Папа был удивлен, но ничего не имел против этого, и герцог поспешил уехать в Карлсбад, где в то время лечилась со своими дочерьми тетя Елена».

Счастливый Адольф отправился в Карлсбад, на встречу с невестой. А его брат Морис, которому Ольга как раз очень понравилась, и был бы рад на ней жениться, но этого не захотела она сама – ведь Морис являлся всего-навсего младшим братом и собственного государства у него не было…

В январе 1844 года в императорской семье состоялась не одна, а сразу две свадьбы. Александра Николаевна Романова, родная сестра Ольги и, соответственно, двоюродная сестра Елизаветы Михайловны, обвенчалась с принцем Фридрихом Гессен-Кассельским, а через три дня, 1 февраля, обвенчались Елизавета и Адольф. Невесте шел восемнадцатый год, жениху – двадцать седьмой. Она была представительницей одной из самых могущественных семей Европы, он – монархом небольшого, но самостоятельного государства. Но, главное, он был по-настоящему влюблен, а она отвечала на его чувства…

Можно представить себе размах празднеств, которыми в Петербурге отмечали свадьбы правящего дома! И родители Елизаветы изо всех сил старались, чтобы свадьба их драгоценной Лилли ничуть не уступала по размаху свадьбе ее кузины.

Александра Николаевна осталась – на время, как считалось – в России, поближе к родителям, а вот Елизавета Михайловна отправилась на родину супруга. Жить им предстояло, разумеется, в столице герцогства – в Висбадене.

Будучи членом императорской фамилии, Елизавета Михайловна получила роскошное приданое – помимо личных вещей, подготовленных для нее семьей, великой княжне полагался один миллион рублей серебром; а если конкретнее, то она получала право пожизненно пользоваться доходами с этой суммы. Годовой процент был не так уж и высок, 4 %, но в итоге, благодаря размеру основного капитала, доход получался высоким – сорок тысяч рублей ежегодно, очень большая сумма по тем временам.

Более того, поскольку Елизавета Михайловна была супругой правящего герцога, то, помимо еще одной крупной суммы, «свадебного подарка», ей полагались и ежегодные выплаты, что называется, «на булавки». Словом, герцогиня была, в соответствии со своим рангом, очень обеспеченной женщиной.

Однако вместо того, чтобы спускать деньги на туалеты и драгоценности, Елизавета Михайловна с самых первых дней своего пребывания в Нассау пошла по стопам самого близкого и самого уважаемого ею человека – матери. Елена Павловна выделяла на благотворительность и время, и деньги, и Елизавете Михайловне было с кого брать пример. От выплат из казны Нассау она отказалась, настояв, чтобы эти деньги были пущены на удовлетворение нужд самых бедных жителей ее новой родины. Часть денег пошла на приобретение земельных участков, которые раздали беднякам с тем, чтобы те могли заниматься земледелием и таким образом прокормиться, часть – на выкуп вещей, которые были отданы под залог нуждающимся. Еще одна идея, которую Елизавета Михайловна не успела осуществить, – открытие детской больницы. Заметим, в те времена в Висбадене вообще не было такого лечебного учреждения, эта больница должна была стать первой!

Словом, деятельная герцогиня нашла чем себя занять, а еще наслаждалась семейным счастьем. Спустя несколько месяцев после свадьбы стало ясно, что Елизавета Михайловна ожидает ребенка. Эта новость привела Адольфа в восторг, а вместе с ним и остальное герцогство – Елизавету Михайловну, такую юную, но внимательную и добросердечную, там успели полюбить. Ее окружали самой нежной заботой, Елена Павловна обещала приехать к дочери, словом, казалось, все складывалось как нельзя лучше.

Но летом того же, 1844-го, года в Царском Селе скончалась Александра Николаевна, прелестная кузина Елизаветы Михайловны, с которой они почти одновременно праздновали свои свадьбы. Чахотка не позволила ей доносить ребенка, и, родив шестимесячного мальчика, бедняжка скончалась. Эта смерть стала страшным ударом для ее родителей и всей большой семьи Романовых, так что Елена Павловна изо всех сил поддерживала и мужа, и деверя и не поехала в Нассау. А надо было…

27 января 1845 года Елизавета Михайловна родила дочку. Увы, девочка скончалась, а вскоре скончалась и она сама – почти ровно год спустя после свадьбы кузины и не дожив нескольких дней до собственной первой годовщины супружеской жизни.

Именно это и будет сводить с ума несчастного супруга, который будет хоронить свою Елизавету, все повторяя и повторяя: «Год назад я стоял с ней перед алтарем». Поверить, что этой жизнерадостной и такой юной – ей ведь не исполнилось еще и девятнадцати! – женщины, счастливой жены, которая могла стать столь же счастливой матерью, больше нет, было очень трудно.

В память о супруге герцог Адольф выстроил храм. Изящное здание с золотыми куполами высится на одном из самых высоких мест в окрестностях Висбадена – на так называемой Нероновой горе, Нероберге. Архитектор Филип Хоффман отправился в Россию, чтобы своими глазами посмотреть на лучшие образцы русского церковного зодчества, так что выстроенная из светлого песчаника церковь очень напоминает своих русских «собратьев», только очертания ее более вытянуты, отчего она кажется более стройной и элегантной. А над иконостасом работал Карл Тимолеон фон Нефф, который создал множество икон для храма Христа Спасителя в Москве и Исаакиевского собора в Петербурге. Фрески же писал Валерий Иванович Якоби, придворный художник.

В одной из стен храма Праведной Елизаветы сделана ниша. Там стоит саркофаг из белоснежного каррарского мрамора, в котором покоится Елизавета Михайловна вместе с дочерью. Надгробие украшает мраморная же фигура – юная Елизавета в легкой тунике и венке из роз покоится на мраморном ложе, напоминая красавиц античной эпохи…

На кладбище рядом с церковью в Висбадене немало русских имен, и среди них, например, Юлиана Павловна Кюхельбекер, сестра «Кюхли», близкого друга А. С. Пушкина Карла Кюхельбекера. И граф Мусин-Пушкин, так восхищавшийся матерью Елизаветы, Еленой Павловной, тоже лежит там.

Впоследствии, в середине 1890-х годов, император Николай II выкупил и участок, прилегающий к церкви, и выстроенное рядом здание в русском стиле, и сам храм – все это сохранилось до наших дней и принадлежит Русской православной церкви.

Место для этой памяти о жене герцог Адольф выбрал неслучайно – холм с церковью Праведной Елизаветы виден из многих точек города, но главное – из герцогского дворца, где он и Елизавета были так счастливы – пусть и меньше года. Память о ней пытались сберечь всеми силами – в том же печальном 1845 году была открыта детская больница, строительство которой успела запланировать несчастная герцогиня. Имя больница, конечно же, тоже получила в ее честь, а работать в ней стал личный врач Елизаветы, который приехал с ней из России, А. Вейзенталь. Увы, сберечь свою подопечную ему не удалось, так что все свои силы он посвятил ее детищу.

А в России Елена Павловна, которая полтора года спустя потеряет и старшую дочь, Марию, откроет приюты в Петербурге и Павловске и назовет их приютами «Елизаветы и Марии». Такие поступки хоть и не облегчают боль, зато напоминают об ушедших не только членам семьи.

Адольф оставался безутешным долго. Быть может, он так и не женился бы, или женился бы годы спустя, если бы в 1850 году не скончался его младший брат Морис, который был наследником своего бездетного брата. Оставался еще только один представитель мужской ветви семьи, помимо Адольфа, – его сводный брат Николас, сын мачехи, герцогини Паулины. Словом, чтобы обеспечить стране наследника, Адольф был вынужден снова вступить в брак, и в 1851 году, через шесть лет после смерти Елизаветы Михайловны, он обвенчался (предварительно посоветовавшись с российским императорским домом) с Адельгейдой Марией Анхальт-Дессауской.

В 1866 году он потерял свое герцогство, когда поддержал Австрию в Австро-прусской войне. Австрия тогда потерпела поражение, а Пруссия аннексировала Нассау. Однако судьба бывает порой очень причудлива, и в 1890 году, когда Адольфу, много лет прожившему в Вене в качестве монарха-изгнанника, было уже за семьдесят, его вновь пригласили занять трон, на этот раз – люксембургский. Королева Вильгельмина унаследовала от своего отца, Виллема III, корону Нидерландов, а вот корону Люксембурга получить не могла – наследование в великом герцогстве Люксембургском возможно было исключительно по мужской линии, а Адольф и был самым старшим из живших тогда представителей рода Нассау мужского пола. Словом, почти четверть века спустя он вновь стал правящим монархом, и ему суждено было увидеть новый, XX, век. Адольф правил Люксембургом вплоть до своей смерти в 1905 году и скончался в очень преклонном возрасте – ему было 88 лет. К тому времени его жизнь с Елизаветой в 1840-х казалась, надо полагать, уже не столько реальностью, сколько сном юности…

Заметим, что его старший сын от второго брака, Вильгельм (Виллем), который и станет следующим герцогом Люксембургским, одну из своих дочерей назовет Елизаветой. Прекрасное благородное имя, но, быть может, оно было выбрано в память о Елизавете Михайловне? Кто знает…

А меж тем в семье Елены Павловны и Михаила Павловича оставалась еще одна дочь, Екатерина. Единственный их ребенок, который пережил родителей.

Екатерина родилась в августе 1827 года – третий ребенок и третья дочь! Михаил Павлович уже совершенно не скрывал своего недовольства из-за того, что супруга вновь не родила ему сына, так что расстроенная великая княгиня, взяв с собой трех малышек, уехала из России в Германию, «на воды», чтобы побыть там вдали от человека, жизнь с которым оказалась для нее такой нелегкой. Быть может, она задержалась бы там еще дольше, но тут скончалась вдовствующая императрица Мария Федоровна. И Елена Павловна поспешила назад – не только потому, что ее присутствия требовал протокол, но и чтобы поддержать деверя-императора и собственного мужа. Супругом он был неважным, а вот сыном – очень внимательным, и смерть матери тяжело на нем сказалась.

К воспитанию всех девочек Елена Михайловна подходила с одинаковой тщательностью, но говорили, что старшие сестры затмевают Екатерину по всем параметрам. Учатся лучше, соображают быстрее, более способные… К тому же, хоть она и была симпатичной, на фоне Марии и Елизаветы все-таки проигрывала – не такая стройная и изящная, скорее плотная, и личико – не идеальный овал, а круглощекое, более простое. Но более темные, чем у сестер, волосы, большие голубые глаза и румянец все равно делали ее очень привлекательной. А если учесть, что и характер у Екатерины был жизнерадостный и добродушный, то окружающих она легко располагала к себе.

Шли годы. Их, пусть и не счастливая, но большая семья уменьшалась год за годом. Екатерине было пять лет, когда умерла годовалая Александра, девять, когда скончалась Анна. Но они хотя бы были малышками, к которым старшие сестры едва успели привыкнуть и привязаться. А вот когда старшие, те, с кем рядом ты провела всю свою жизнь, ушли одна за другой… Конечно, родители тяжело переживали потерю дочерей, но и Екатерина страдала не меньше, потеряв самых близких подруг – старших сестер. Когда в ноябре 1846 года не стало Марии, девятнадцатилетняя Екатерина осталась единственным утешением родителей. А в конце августа 1849 года, через две недели после своего двадцать второго дня рождения, она лишилась и отца. Он находился в то время под Варшавой, и Елена Павловна вместе с Екатериной срочно выехали к умирающему – Елена Павловна успела примириться с мужем, пусть это и произошло перед самой его смертью, а дочь – попрощаться с отцом, пусть они никогда и не были особо близки.

Карл Фердинанд Зон. Портрет великой княгини Марии Михайловны (1847 г.)

После этого Елена Павловна и Екатерина остались совершенно одни, можно сказать, осиротели окончательно. Правда, Екатерина при этом стала единственной наследницей отца, и не менее завидной, а быть может, даже более завидной партией, чем ее сестры. Но она совершенно не хотела выходить замуж и покидать Россию. После смерти остальных детей Екатерина стала матери особенно дорога, и она не хотела с ней разлучаться. Конечно, идеальным выходом в такой ситуации было бы выйти замуж и остаться в Санкт-Петербурге, поближе к матери… Ведь осуществилась же мечта ее двоюродный сестры, дочери императора, Марии Николаевны, остаться в России? Она вышла замуж за Максимилиана Лейхтенбергского, который не забрал супругу c собой, а остался служить новой родине. Именно такой вариант казался наиболее желанным и Екатерине Михайловне, и ее матери. Именно так в конце концов и произошло. Женихом Екатерины стал Георг, герцог Мекленбург-Стрелицкий.

Екатерина была не первой девицей из Дома Романовых, которая связала себя браком с представителем Мекленбургского дома. В первый раз это произошло в 1716 году, когда тезка Екатерины, только не Михайловна, а Ивановна, дочь царя Иоанна, племянница Петра Великого, была выдана замуж за герцога Карла Леопольда Мекленбург-Шверинского, от которого впоследствии сбежала в Россию, захватив с собой четырехлетнюю дочку. Она, это девочка, когда вырастет, станет правительницей России, правда, совсем ненадолго. Анну Леопольдовну, внучатую племянницу Петра I, уберет с дороги дочь Петра Елизавета.

Почти век спустя, в 1799 году, за Фридриха Людвига Мекленбург-Шверинского выдаст свою дочь Елену Павел I. Этот брак был счастливым, но Елену Павловну постигла участь многих молодых женщин той поры – чахотка, трудные роды и ранняя смерть. Однако после ее кончины связь с Мекленбургским домом не прервалась – сын Елены Павловны Пауль Фридрих женился на Александрине Прусской, чья сестра Шарлотта стала супругой Николая, будущего императора Николая I, и приняла в крещении имя Александры Федоровны. Так что герцог Мекленбург-Шверинский приходился императору одновременно и племянником, и свояком.

И забегая вперед, скажем, что герцог Фридрих Франц, правнук Елены Павловны, женится на Анастасии Михайловне, внучке императора Николая Павловича, своей троюродной сестре, а его родная сестра, принявшая имя Мария Павловна, будет супругой Владимира Александровича, внука Николая Павловича. Словом, ветви генеалогических деревьев переплелись очень тесно!

А тогда, в середине XIX века, представитель другой ветви Мекленбургского дома, Мекленбург-Стрелицкой, тоже внес в это переплетение свой вклад.

Георг Август Эрнест Адольф Карл Людвиг был вторым сыном великого герцога Георга Фридриха Мекленбург-Стрелицкого (заметим, что «великим» оно стало не так и давно, в результате решения Венского конгресса 1815 года; то же произошло и с герцогством Мекленбург-Шверинским). Отец Георга Августа был родным братом, а сам он, соответственно, племянником королевы Луизы Прусской. А значит, и двоюродным братом дочери Луизы Шарлотты Прусской, то есть Александры Федоровны, жены Николая I. Родство весьма близкое и выгодное, особенно если учитывать, что Георг, младший сын, не наследовал герцогство.

Он родился в 1824 году, получил домашнее образование, посещал гимназию в Дрездене, а потом поступил в университет Бонна – словом, был образован лучше, чем многие из тогдашних принцев. Затем вступил в ряды прусской армии – как и многие его родственники по мужской линии, стал капитаном артиллерии. Когда вспыхнула революция 1848 года, Георг Август Мекленбург-Стрелицкий был одним из тех, кто выступал на стороне подавлявших революционное движение (что естественно, учитывая его происхождение). Однако, когда король Пруссии Фридрих Вильгельм IV дал слабину и отдал приказ оставить Берлин, Георг Август был так возмущен, что не смог дальше продолжать служить в прусской армии – капитуляция короля стала причиной его отставки. Он подал прошение и, даже не дождавшись подтверждения, уехал. Сначала вернулся на родину, затем отправился в Англию. Ему нужно было строить свое будущее заново, и Россия показалась наилучшим для этого местом, особенно учитывая, что на троне рядом с императором сидела его кузина.

Георг Август вступил в ряды русской армии, далее случилась его встреча с Екатериной Михайловной. Перспектива такого брака устраивала всех родственников и была благосклонно принята самим императором – так, еще до официального предложения, которое последовало в июле 1850 года, герцог получил орден Андрея Первозванного, а когда предложение было принято, то он стал генерал-майором артиллерии.

Свадьба состоялась через полгода, зимой 1851 года. Последнюю из остававшихся в живых дочь Михаила Павловича выдавали замуж с большим блеском. Помимо прочего, этот брак означал, что брату императора все-таки было суждено оставить потомство – если, разумеется, с Екатериной Михайловной и дальше все будет благополучно…

3 февраля жених получил очередной знак милости от императора – алмазные знаки к уже полученному ордену, а 4 февраля состоялось само венчание. Как это бывало в подобных случаях, сначала по православному обряду, затем – по лютеранскому. Как и все великие княжны, Екатерина Михайловна в этот день была в наряде из серебряной парчи и казалась если не ослепительной красавицей, то, по меньшей мере, очень привлекательной. Она не была такой юной, как ее сестра и кузины, вышедшие замуж рано, ей летом того года должно было исполниться двадцать четыре (жениху как раз исполнилось двадцать семь), зато она вступала в брак, что называется, с открытыми глазами. Пусть страстной любви между супругами и не вспыхнуло, но они были вполне довольны сложившейся у них семейной жизнью.

Георг Август, которого стали называть Георгом Георгиевичем, продолжал поддерживать связь с родиной. Жили они с Екатериной Михайловной в отведенных им покоях Михайловского дворца, однако очень скоро приобрели очаровательное поместье Ремплин в Мекленбурге. Служба в российской армии занимала большую часть времени, однако всякий раз, когда он мог посвятить время семье, Георг Георгиевич вместе с женой и детьми отправлялся туда. А еще заметим, что, став герцогиней Мекленбургской, Екатерина Михайловна, хотя и продолжала жить в России, перестала быть российской подданной.

Семья увеличивалась год от года. Правда, первенец, Николай Георг, который родился в 1854-м, умер сразу, не выжила и Мария Фредерика, родившаяся семь лет спустя.

Великая княгиня Екатерина Михайловна

Зато остальные их дети прожили весьма долго. Елена Мария Александра Елизавета Августа Екатерина (Елена Георгиевна) – 1857–1936, Георг Александр Михаил Фридрих Вильгельм Франц Карл (Георгий Георгиевич) – 1859–1909, Карл Михаил Вильгельм Александр Август (Михаил Георгиевич) – 1863–1934.

Глава семьи продолжал служить в русской армии, причем делал это весьма усердно, отдавая себя целиком новой родине. Начав службу при Николае I, он продолжил ее при следующем императоре, Александре II. В 1854 году он получил чин генерал-лейтенанта, а 1860-м – генерал-адъютанта, в 1861-м – генерала от артиллерии.

В феврале 1876 года он и Екатерина Михайловна отпраздновали свою серебряную свадьбу – вероятно, они надеялись отпраздновать когда-нибудь и золотую, но вскоре после юбилея Георг Георгиевич почувствовал себя неважно. Доктора поставили диагноз – болезнь почек. Это не было приговором, но, как оказалось, болезнь очень быстро прогрессировала, сопровождаясь сильными болями. 20 июня он скончался, оставив сорокадевятилетнюю Екатерину Михайловну вдовой. Останки его, после торжественной церемонии в Санкт-Петербурге, были отправлены на родину – после смерти герцог Мекленбург-Стрелицкий, отдав большую часть жизни России, желал покоиться в семейной усыпальнице в Мирро.

Незадолго до того, в январе 1873 года, Екатерина Михайловна потеряла еще одного близкого человека, свою мать Елену Павловну. Еще при ее жизни она помогала ей в делах благотворительности – так, например, в 1872 году она стала председательницей Санкт-Петербургского женского патриотического общества. Теперь же, после смерти матери, дочь чувствовала себя обязанной не дать угаснуть ее начинаниям.

Так, при ней был завершен и открыт Клинический институт, чего так и не успела сделать Елена Павловна (это учебное заведение существует и по сей день – Санкт-Петербургская медицинская академия последипломного образования), взяла под свое покровительство Мариинский и Повивальный институты (теперь это Институт акушерства и гинекологии). Ей принадлежал Ораниенбаумский дворец, и там Екатерина Михайловна открыла приют для больных детей. Самое, пожалуй, важное дело матери, Крестовоздвиженская община сестер милосердия, самое основание которой потребовало в свое время от Елены Павловны пройти через непонимание, протесты и даже насмешки (женщины будут ухаживать за ранеными! неслыханно, неприлично!), тоже оказалось под опекой Екатерины Михайловны. Словом, множество медицинских, а также образовательных учреждений, и не только в Санкт-Петербурге, но и по всей России, были, что называется, под ее крылом.

Продолжила она и другое начинание матери, которая была кроме всего прочего хозяйкой блестящего салона. Некогда граф П. Д. Кисилев писал о вечерах Елены Павловны так: «Вечера и обеды, которые она дает, не оставляют ничего желать в отношении устройства и даже иногда роскоши. Приглашаемые не всегда принадлежат к высшим слоям общества: в этих приглашениях принимаются во внимание личные достоинства». И нельзя сказать, чтобы она потерпела на этом поприще поражение, отнюдь. Но… один из современников вспоминал потом: «Великая княгиня Екатерина была дамой старомодной, пытавшейся сохранить „салон“ своей матери, великой княгини Елены Павловны, но у нее не было той живости ума и духа, и ее вечера были очень скучными. Впрочем, она была выдающейся личностью, и когда входила в двери, вы тут же оказывались в атмосфере поистине королевской. Когда она скончалась, вместе с ней умерла целая эпоха».

Екатерина Михайловна скончалась в мае 1894 г. в возрасте шестидесяти семи лет и была похоронена, как и ее родные, в Петропавловском соборе.

В отличие от сестер, ей удалось оставить и воспитать свое потомство.

Елена Георгиевна, старшая из ее детей, вышла замуж очень поздно по меркам той поры – в 1891 году, когда ей было тридцать четыре года. Ее мужем стал принц Альберт Саксен-Альтенбургский, и брак этот остался бездетным – хотя от первого брака у ее мужа были дети, Ольга и Мария. Они жили попеременно то в Берлине (правда, после 1896 года из-за противоречий с кайзером Вильгельмом перестали туда приезжать), то в России, а после того как в 1902 году Альберт скончался, Елена, герцогиня Саксонская, осталась в России. Здесь она и жила до тех пор, пока в 1919-м ей не пришлось, как и многим другим Романовым, уехать из страны. Поселилась герцогиня в поместье Ремплин, где когда-то проводила детство, и прожила там вплоть до своей смерти в глубокой старости.

Старший сын, Георг Георгиевич, получил блестящее образование – он учился в Страсбургском и Лейпцигском университетах, затем поступил на военную службу (причем, заметим, был не только практиком, но и теоретиком – занимался переводами трудов по теории военного дела на русский). Он увлекался музыкой, прекрасно играл и на виолончели, и на рояле, был не только исполнителем, но и композитором, и даже создал «Квартет Мекленбургского» – струнный камерный ансамбль. Увлекался историей и коллекционированием предметов искусства – не только бережно хранил коллекции, доставшиеся ему от деда Михаила Павловича, но и преумножал их. А если учесть, что у него был очень открытый характер, то таким сыном любая мать могла бы гордиться.

Екатерина Михайловна гордилась – за исключением одного только момента, однако, чрезвычайно важного. Георг Георгиевич влюбился в неровню. Конечно, Наталья Федоровна Вонлярлярская была дворянкой, дочерью статского советника, фрейлиной – но, конечно, не годилась в супруги сыну немецкого герцога и ближайшей родственнице российского императорского дома. Такой брак был бы мезальянсом и в России, и в Германии. Екатерина Михайловна, полагая, что это всего лишь увлечение, которое скоро пройдет, уволила Наталью. Но ошиблась – речь шла не об интрижке герцога и фрейлины, пригодной только для водевиля, а о настоящем чувстве. Поняв, что сочувствия у матери ему не найти, Георг Георгиевич отправился к своему дяде великому герцогу Мекленбург-Стрелицкому и попросил его дать позволение на этот морганатический брак. В 1890 году он женился на своей любимой, и брак оказался настолько удачным, супруги были так привязаны друг к другу, что не признать этого не смогла даже Екатерина Михайловна. От дяди своего мужа, Фридриха Вильгельма, Наталья получила титул графини Карловой, и четверо детей, родившихся в браке, три девочки и мальчик, унаследовали этот титул.

Георг Георгиевич умер довольно рано, в пятьдесят лет, в 1909 году, и был похоронен в семейном склепе в Ораниенбауме.

Опекуном его десятилетнего сына и дочерей стал его младший брат Михаил Георгиевич – тот так и не женился и тоже, как отец и брат, служил в русской армии. Близкий друг Георга, он также, заметим, получил прекрасное образование и учился в Страсбургском университете.

Михаил Георгиевич отрекся от прав наследования Мекленбург-Стрелицкого трона в 1914 году, а когда несколько лет спустя его кузен, ставший великим герцогом Мекленбург-Стрелицким, скончался и у Михаила появился шанс сменить его на этом посту, он остался тверд – став гражданином России, он хотел им и остаться.

После революции, как и все остававшиеся в живых члены семьи, он бежал из России и завершил свой путь в Ремплине, где жил вместе с сестрой Еленой, племянником и двумя остававшимися в живых племянницами – вдова брата, Наталья, умерла в 1921 году в Каннах. В 1928 году он усыновил племянника, Георга Александра, и тот стал носить два титула, графа Карлова и герцога Мекленбургского (правнук Георга сегодня является главой Мекленбургского дома).

В 1934 году Михаил Георгиевич умер, а спустя два года ушла из жизни и Елена Георгиевна.

Их истории довольно кратки, можно сказать, даже несколько обыденны и меркнут на фоне жизненного пути других членов семьи – например, их современниц, дочерей Николая I. Но разве из этого следует, что о них нужно забыть?..