Глава 2

Откровенно говоря, я слабо представлял, что меня ждет, но понимал, что лучше уж рассчитывать на себя и свои слабые силы, чем на приют. А еще я знал, что не выживу на улице: мне нужен дом и любящие хозяева, на коленях у которых можно будет уютно свернуться и подремать. Я не собирался привыкать к одиночеству и поставил перед собой четкую цель в надежде, что она придаст мне сил.

Оставив родной дом позади, я пошел вперед, ведомый кошачьим чутьем. Прежде я редко выходил на улицу по вечерам, и сгущающаяся темнота пугала меня. Впрочем, острое зрение и чуткий слух были со мной, и я убеждал себя, что все будет в порядке. А звучащие в голове родные голоса Маргарет и Агнес помогали не унывать.

Первая ночь была особенно длинной – и особенно страшной. Когда на небе показалась луна, я нашел на чьем-то заднем дворе сарай (очень вовремя, потому что лапы уже ныли с непривычки и я чувствовал, что силы мои на исходе). Дверь была открыта, и я залез внутрь. Я так устал, что не обратил внимания на пыль и паутину: свернувшись в углу на твердом и грязном полу, я моментально уснул.

Посреди ночи меня разбудил пронзительный вой: в сарай забрался большой черный кот. Его взгляд не сулил ничего хорошего; я подскочил и, хотя лапы у меня подгибались от страха, приготовился защищаться.

– Что ты здесь делаешь? – злобно прошипел черный кот.

– Я искал место, чтобы поспать, – ответил я, надеясь (разумеется, напрасно), что мой голос звучит достаточно уверенно.

Я уже понял, что так просто он меня отсюда не выпустит, поэтому постарался принять грозный вид. Кот недобро ухмыльнулся. Едва я выгнул спину, как он ударил меня когтями по голове. Я взвизгнул от жгучей боли; мне очень хотелось свернуться в клубок, чтобы укрыться от противника, но я понимал – нужно во что бы то ни стало выбираться из сарая. Злобный кот тем временем наступал. Острые когти мелькнули у меня перед носом, но я оказался проворнее. Бросившись к двери, я проскользнул мимо кота, невольно задев его жесткий мех. Он обернулся и снова на меня зашипел. Я фыркнул в ответ и помчался прочь со всех своих маленьких ног. Не помню, как скоро я отважился остановиться. Посмотрев назад, я убедился, что никто меня не преследует. В ту ночь я ощутил вкус опасности в первый, но далеко не в последний раз. Если я хотел выжить, то должен был нарастить толстую шкуру. Вздохнув, я принялся умываться лапой, чтобы успокоиться и привести в порядок шерсть. Я старался не думать о царапине на голове, хотя она зверски болела. В случившемся были и положительные стороны: я понял, что в случае необходимости могу быть достаточно быстрым и ловким. Мяукнув пару раз от жалости к себе, я побрел дальше; в ночном небе мерцали звезды, а я представлял, что Маргарет и Агнес смотрят на меня сверху. Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить.

Через некоторое время я проголодался и продрог. По вечерам я обычно сидел с Маргарет перед камином, поэтому не привык мерзнуть на улице. И еду мне всегда накладывали в миску, а тут явно придется промышлять охотой. Признаться, я хоть и хищник по природе (как все кошки), но не очень часто занимался этим в прошлом. Нос привел меня к мусорным бакам перед большим домом; возле них бегала стайка мышей. Несмотря на отвращение – у Маргарет я ел только консервы и в особых случаях свежую рыбу, – я загнал одну в угол и прикончил (не без внутреннего содрогания). Правду говорят, голод – лучшая приправа: мышь показалась мне восхитительной на вкус, я ощутил прилив сил и решил продолжить путешествие.

Я бродил по улицам до рассвета; когда темнота начала отступать, мне уже с трудом верилось, что еще недавно я был Алфи, озорным домашним котом, который любил играть со своим хвостом и носиться по дому сломя голову. Я попытался поймать жирную муху, но вспомнил, что нужно беречь силы: увы, я понятия не имел, когда смогу поесть в следующий раз.

Я по-прежнему шел куда глаза глядят и в конце концов добрался до оживленной трассы. В детстве Маргарет строго-настрого наказала мне держаться подальше от дорог, и я не особенно стремился нарушать запрет. Машины и грузовики с грохотом проносились мимо; я стоял на тротуаре с бешено колотящимся сердцем и выглядывал промежуток между автомобилями. Наконец я унял предательскую дрожь в лапах, закрыл глаза и сошел на дорогу. Шум обступил меня со всех сторон; посмотрев влево, я увидел стремительно приближающиеся огни. Я рванулся вперед. Я бежал быстрее, чем когда-либо в жизни, но, к ужасу своему, все равно почувствовал, как что-то задело мой хвост. Икнув от страха, я прыгнул – и приземлился на тротуар. Оглянувшись на дорогу, я проводил взглядом машину, под колесами которой едва не оказался. Судя по всему, я только что истратил одну из девяти своих жизней. Наконец мне удалось восстановить дыхание. Я заковылял вперед на подкашивающихся лапах и, отойдя от трассы на безопасное расстояние, рухнул перед чьим-то крыльцом.

Через несколько минут дверь открылась и из дома вышла женщина. С ней была собака – к счастью, на поводке. Пес рванулся и залаял. Несмотря на усталость, я тут же взвился в воздух и зашипел. Женщина натянула поводок и прикрикнула на собаку, но та не унималась.

Мир с каждой секундой становился все более враждебным и опасным, и приют для животных уже не казался таким ужасным местом.

Но пути назад не было. Хотя бы по той простой причине, что я понятия не имел, где нахожусь. Когда я вышел за порог родного дома, то смутно представлял, что ждет меня впереди, но наивно полагал, что мое путешествие не будет долгим. Я надеялся в скором времени отыскать добрую семью (можно с милой маленькой девочкой), которая охотно позаботится о таком очаровательном коте. Первое время эта картинка в голове помогала мне идти вперед и даже отвлекала от сосущего чувства под ложечкой.

А потом я окончательно потерялся, проголодался и устал. Страх притупился, лапы словно налились свинцом; я уже не знал, хватит ли у меня сил на следующий шаг. Я завернул в глухой переулок, запрыгнул на забор и пошел по нему, балансируя, как балерина. На такой высоте я чувствовал себя в относительной безопасности. В саду за забором я заметил поилку для птиц – большую миску с водой на столбике (у Маргарет тоже такая была). Спрыгнув вниз, я побежал к поилке; в тот миг я от жажды был готов вскарабкаться даже на гору, что там столбик! Разогнав птиц, которые прилетели освежиться ранним утром, я стал жадно пить. Осушив миску до дна, я облизнулся и вернулся на забор, все дальше и дальше уходя от прошлой жизни.

Следующая ночь, к счастью, оказалась небогатой на события. Я встретил нескольких уличных котов, но те, слишком занятые своими делами, ограничились предостерегающим шипением. Мои знания о других кошках ограничивались общением с Агнес, которая уже с трудом ходила на момент нашего знакомства, и соседями по улице – сытыми и дружелюбными домашними питомцами. А поскольку встреча с черным котом порядком меня напугала, я старался привлекать к себе как можно меньше внимания.

Однако на следующее утро я решил изменить этому правилу. Я так проголодался, что призвал все свое обаяние в надежде, что какой-нибудь собрат по несчастью поделится со мной едой. Мне повезло – я наткнулся на полосатую кошку, которая лениво грелась на солнцепеке перед домом с блестящей красной дверью. Осторожно подойдя к ней, я робко мурлыкнул.

– Боже правый! – воскликнула кошка. – Что за вид?!

Я было оскорбился, но потом вспомнил, что толком не вылизывался с тех пор, как покинул дом Маргарет, – когда речь идет о выживании, невольно забываешь о таких мелочах.

– У меня нет дома, и я хочу есть, – честно мяукнул я.

– Заходи, я поделюсь с тобой завтраком, – предложила кошка. – Но потом тебе придется уйти. Моя хозяйка скоро вернется. Вряд ли она обрадуется, если обнаружит в доме бродячего кота.

Вот так меня впервые назвали бродячим. И ведь я действительно им стал. У меня не было ни дома, ни семьи – никого, кто мог бы обо мне позаботиться. Я примкнул к числу невезучих, которые полагаются только на себя, к тем, кто живет в страхе и редко забывает о холоде и голоде. Никому не нужные, несчастные и одинокие… Теперь я – один из них. При мысли об этом мне стало очень грустно.

И все же я с жадностью накинулся на еду, оставленную в миске заботливой хозяйкой. Затем я горячо поблагодарил добрую кошку и, даже не спросив, как ее зовут, вернулся на улицу.

За два дня скитаний шерсть моя заметно пообтрепалась; я знал, что выгляжу ужасно, но чувствовал себя еще хуже. Я тосковал по Маргарет всем своим существом – от ушей до кончика хвоста. Но ее любовь, а также сыто урчащий желудок, помогали мне идти вперед.