Палач под следствием
Из бункера штаба Московского военного округа, где он оказался, Берия пишет письма своим бывшим соратникам. Он надеется на снисхождение, как те, кто писали в свое время письма ему, главе Грузии, наркому внутренних дел.
Неужели член Президиума ЦК не заслуживает того, чтобы его дело тщательно разобрали, предъявили обвинение, потребовали бы объяснения, допросили свидетелей. Это со всех точек зрения хорошо для дела и для ЦК. Почему делать так, как сейчас делается, посадили в подвал, и никто ничего не выясняет и не спрашивает. Дорогие товарищи, разве только единственный и правильный способ решения без суда и выяснения дела в отношении члена ЦК и своего товарища после 5 суток отсидки в подвале казнить его. Во имя памяти Ленина и Сталина прошу, умоляю вмешаться и незамедлительно вмешаться, и вы все убедитесь, что я абсолютно чист, честен, верный ваш друг и товарищ, верный член нашей партии.
Подозрения, которые он высказывает в письме «товарищам», что его казнят без суда, оказались напрасными. Конечно, суд над ним будет предвзятым, но в том, что следствие и суд состоялись, сомнений нет. Некоторые публицисты, вслед за Серго Берией, утверждают, что Лаврентия Павловича убили то ли при аресте, то ли вскоре после него. Но тогда следует считать все хранящиеся в архиве и опубликованные протоколы допросов Берии искусной подделкой. Зачем было прибегать к столь изощренной и трудоемкой фальсификации – непонятно. Кроме того, существует множество воспоминаний людей, видевших Берию во время следствия и суда. Невозможно поверить, что все они врут. Ведь многие рассказывали об этом уже в годы перестройки, когда бояться было уже нечего. Версия о двойнике Берии выглядит фантастической.
Лаврентий напоминает в своих письмах «дорогим товарищам», как спасал он их от гнева Сталина, как много и плодотворно они работали вместе. Берия кается в своей чрезмерной активности и просит сохранить ему жизнь. Лаврентий Павлович, как в грузинском застолье, каждому произносит отдельный красивый тост.
Маленкову:
У меня всегда была потребность с тобой посоветоваться, и всегда для дела получалось лучше. Я видел в лице тебя старшего, опытного партийного деятеля большого масштаба, талантливого, энергичного и неутомимого, прекрасного друга и товарища, я никогда не забуду твою роль в отношении меня в ряде случаев, и особенно когда хотели меня связать с событиями в Грузии. И когда не стало товарища Сталина, я, не задумываясь, назвал тебя, так же как и другие товарищи, Председателем Правительства, и что считал и считаю это единственно правильным.
Молотову:
Вячеслав Михайлович! У меня всегда было прекрасное ровное отношение к Вам. Я не раз говорил, тот, кто ссорит Молотова со Сталиным, тот совершает чудовищное преступление перед нашей Страной и нашей Партией.
Ворошилову:
Клемент Ефремович! С т. Маленковым Г. М. очень часто говорили между собой и другими товарищами о предложении т. Сталину назначить Вас председателем Президиума Верховного Совета, и только теперь было это проведено.
Хрущеву:
Никита Сергеевич! Мы всегда были большими друзьями, я всегда гордился тем, что ты прекрасный большевик и прекрасный товарищ, и я не раз тебе об этом говорил, когда удавалось об этом говорить, говорил и [товарищу Сталину]. Твоим отношением я всегда дорожил.
Булганину:
Никогда и нигде я тебе плохого не делал. Помогал честно и как мог, т. Маленков Г. М. и я не раз о тебе говорили Сталину, как о прекрасном товарище и большевике.
Кагановичу и Микояну:
Всегда видел с вашей стороны принципиальные отношения, помощь в работе и дружбу, я со своей стороны делал все, что мог.
Письмо Лаврентия Берии Георгию Маленкову
Письма зачитываются на заседаниях Политбюро, и Хрущеву есть о чем задуматься. Он понимает: такие речи грозят колебаниями и расколом среди соратников. Принимается решение отобрать у Берии письменные принадлежности. Хрущев форсирует события, заставляя всех присягнуть новому руководству и заклеймить бывшего министра внутренних дел.
Недели не прошло с того момента, как арестовали Берию, а 2 июля 1953 года в Кремле уже собирают пленум. Главный доклад делает недавний ближайший друг узника Георгий Маленков. Называется доклад «О преступной, антигосударственной, антипартийной деятельности Берии». Из самого названия доклада понятно, что пост замминистра последнему уже не светит и судьба его трагически предрешена.
Собственно материалов, которые бы изобличали эту антипартийную, а особенно антигосударственную деятельность, у выступавших нет. И поэтому они просто ругают Берию обидными словами. Кто-то говорит – он хамелеон. Другой – это мерзавец. Андреев назвал Берию контрреволюционным фашистским заговорщиком, просто обругал, но идею подхватили. Можно сказать, что обвинительное заключение рождается в Большом Кремлевском дворце еще до начала следственных действий.
После ареста Берии, как это водилось со времен Сталина, арестовали и всех его родственников. Жена Нина Теймуразовна и сын Серго полтора года сидели в Бутырках. У них добивались показаний на Лаврентия Павловича. И хотя Нина Теймуразовна прекрасно знала о преступлениях Берии, знала о том, что он ей не верен, она единственная из всех, кого допрашивали, единственная среди друзей, среди членов семьи не дала на него никаких компрометирующих показаний, кроме свидетельства о том, что в 1942 году Берия болел сифилисом и с тех пор они не жили как муж и жена. Она повторяла, что не верит, чтобы он мог совершить какое-либо преступление.
В бункере штаба Московского военного округа не было специальных тюремных помещений, для содержания Берии приспособили одну из комнат бункера. Принесли сюда армейскую постель, тумбочку, стол, стул, письменные принадлежности, которые потом убрали, посуду. Единственный человек, с которым он общался, – майор Хижняк. Он был ему и официантом, и парикмахером, и ординарцем, и собеседником. И Берия жаловался Хижняку на то, что следствие не интересует истина, на то, что суд наверняка будет несправедливым, просил передать весточку на волю, впадал в отчаяние и, в конце концов, написал на стене: «Они хотят меня убить».
Наша съемочная группа побывала в штабе Московского военного округа на Софийской набережной. В центре огромного четырехугольного двора – покрытый травой холм. Это и есть тот самый бункер, в котором почти полгода содержался Лаврентий Берия. За железной дверью бетонная лестница, уводящая нас глубоко под землю. Снова железные двери, коридор, ведущий к комнате без окон, в которой содержался Берия. Там сейчас военные постарались воссоздать обстановку бериевской темницы. Солдатская железная кровать, деревянный табурет, тумбочка, кружка. Такой своеобразный музей Лаврентия Берии. Других, впрочем, не существует.
С июля по октябрь 1953 года почти каждый день из бункера под конвоем выводят Лаврентия Берию. Его ведут в здание штаба на второй этаж, где его допрашивают. В штабе, конечно, догадываются о том, что за узник сидит в бункере. Хотя окна первого этажа специально замазаны краской, в ней делают дырочки, для того чтобы посмотреть на страшного Берию. Следствие продолжается до осени. Допросы ведет генеральный прокурор СССР Роман Руденко. Он – креатура Хрущева, а с Берией у него отношения особые. В 1937–1938 годах он, будучи прокурором на Донбассе и входя в «тройку» по Сталинской (ныне Донецкой) области, осудил десятки тысяч невинных людей. В 1940 году, «за нарушения социалистической законности» во время Большого террора Руденко был снят по представлению Берии с поста прокурора Сталинской области и отправлен в Москву на курсы. На весь мир Руденко прославился тем, что представлял СССР на Нюрнбергском процессе. Гораздо менее известна его роль в судопроизводстве над руководством польского подполья, которое было предательски вывезено с родины и осуждено в Москве на казни или длительные тюремные сроки.
Одновременно с Лаврентием Берией арестовано несколько десятков его бывших сослуживцев. Все они дают обширные показания против шефа, именно на этих показаниях строится тактика следствия. Благодаря Лаврентию Павловичу в стране были отменены пытки – возможно, это спасло его самого от мучений.
В поединке со следователями прокуратуры на допросах Берия вел себя стойко, последовательно и мужественно. Бóльшую часть обвинений он отметал. Шпионаж в пользу мусаватистской и британской разведки он отрицал решительно, а никакой серьезной доказательной базы обвинение не нашло. Что касается нарушений социалистической законности, применения пыток, убийств, Берия ссылался на приказы Сталина. Для всей руководящей верхушки эта тема была слишком скользкой, потому что Сталин сумел так или иначе связать круговой порукой все партийное руководство. Каждый на партийном олимпе принимал участие в репрессиях.
Единственное, что Лаврентий Павлович не отрицал, – моральное разложение, понимая, что к уголовному делу это не пришьешь. При этом он утверждал, что все дамы вступали с ним в связь добровольно. Что же касается Вали Дроздовой, то в момент их знакомства ей было шестнадцать лет и статью за совращение несовершеннолетних Берии было не предъявить. Более того, она не один год жила с ним постоянно, имела от него ребенка и Лаврентий Павлович всерьез собирался узаконить с ней отношения. Из этого очевидно, что обвинение в изнасиловании тоже несостоятельно.
Бункер штаба Московского ВО
Камера, в которой содержался Лаврентий Берия
Генеральный прокурор СССР Роман Руденко
Обличительные заявления и показания Валентины Дроздовой и ее матери, вероятнее всего, вызваны страхом и продиктованы самими следователями. Осыпанные материальными благами Лаврентия Павловича, они боялись потерять то, что имели, и оказаться под следствием, как многие другие близкие Берии люди. Берия факт изнасилования, разумеется, всячески отрицал.
С 18 по 23 декабря 1953 года в здании штаба Московского военного округа Берия предстал перед специальной коллегией Верховного суда СССР. Вместе с ним на скамье подсудимых оказались обвиненные вместе с Берией в заговоре против советской власти Всеволод Меркулов, Владимир Деканозов, Богдан Кобулов, Сергей Гоглидзе, Павел Мешик, Лев Влодзимирский. Председательствовал на специальной коллегии маршал Иван Конев, все члены коллегии были проверенные люди, включая члена Президиума ЦК Николая Шверника, генерала Кирилла Москаленко, секретаря Московского обкома партии Николая Михайлова.
Из восьми членов коллегии только двое обладали юридическим образованием – председатель Московского городского суда Леонид Громов и первый заместитель председателя Верховного суда СССР Евгений Зельдин. На судебном заседании не было ни прокурора, ни защитника. Всех подсудимых приговорили к смертной казни через расстрел.
Казнь Берии происходила все в том же бункере. На той самой бетонной лестнице, ведущей на поверхность. Отвечать за приготовления к экзекуции должен был майор Хижняк. Солдаты под его руководством сколотили деревянный щит, чтобы не было рикошета. (Сегодня этот щит воссоздан.) Вбили туда металлическое кольцо. Берии завязали руки за спиной и привязали к кольцу. После чего Хижняк, который раньше не участвовал в казнях, начал завязывать Берии глаза полотенцем. Генерал-полковник Павел Батицкий, присутствовавший при казни, сказал: «Ну-ка перестань это делать, пусть смотрит своими глазами!»…
При расстреле Берии, кроме Батицкого, присутствовали генеральный прокурор Руденко, генерал Москаленко и два партийных работника – Шверник и Михайлов. Они стояли на площадке над лестницей, ведущей в бункер. Потом Батицкий спустился на пару ступенек ниже, вынул парабеллум и выстрелил Берии прямо в переносицу. Тело обмякло. Развязали веревки, приготовили брезент и стали заворачивать в него труп. А майор Хижняк не выдержал и упал в обморок.
Валентин Фалин, дипломат и историк, рассказал нам:
Я знаю от очевидца, кто его вел на расстрел, он говорил: «Да что ж вы делаете?!? Я же подарил Советскому Союзу атомную бомбу! Я сделал атомное оружие!». Шел, его под руки держали, у него ноги уже не шли.
Никто не знает, где точно похоронен Лаврентий Берия. Скорее всего, на участке невостребованных прахов Донского кладбища. Здесь хоронили расстрелянных на Лубянке и в Лефортово.
Место расстрела Лаврентия Берии
Те, кто убил Берию, немедленно начали воплощать в жизнь то, за что они его расстреляли. Через два года улучшились отношения с Югославией. Через три года, на ХХ съезде партии, развенчали культ личности Сталина. Начали назначать руководителями союзных республик представителей коренной национальности. И даже, наконец-то, в 1989 году объединили Германию. Однако имя Берии было вычеркнуто из всех книг и учебников.
В истории советской цивилизации Берия – один из самых эффективных руководителей. Недаром говорили, что при нем Атомный проект работал, как швейцарские часы. За те 112 дней, что он фактически руководил государством, им были осуществлены или задуманы реформы, которые опережали свое время, но были осуществлены после его смерти. Процесс над Берией на самом деле принес двойную пользу руководству страны: соратники Берии свалили на него все свои грехи, а его идеи приписали себе и воспользовались ими возможно лучше.
Вполне вероятно, если бы Берии удалось удержаться у власти, коммунистическая система эволюционировала бы в сторону авторитаризма – к уменьшению роли идеологии, некоторому расширению личных свобод при отсутствии политических. Это было бы государство, единолично управляемое диктатором, опирающимся на тайную полицию и технократов. То есть Советский Союз пошел бы по тому пути, по которому через двадцать лет при Дэн Сяопине пошел коммунистический Китай.
Но нам представляется, что шансов стать во главе СССР у Берии было немного. Демонстративное презрение к партийной работе и идеологическим догмам делало его чуждым в коммунистической номенклатуре, тем десяткам тысяч «винтиков», благодаря которым работала советская система. Хрущев, а особенно Брежнев, были им куда роднее. Берия же оставался «человеком со стороны», опасным инородцем с чрезмерными амбициями. К тому же вплоть до 1970-х годов идеи социального равенства и построения справедливого общества были популярны во всех слоях общества, что позволяло коммунистическому руководству очень успешно манипулировать массами. Массам же в те времена был нужен скорее пламенный вождь (на худой случай Хрущев), нежели холодный прагматик.
Руины родового дома Лаврентия Берии в Мерхеули
На останках дома Берии в родном ему Мерхеули – тишина. Сюда не ходят туристы, здесь не собираются внуки и правнуки, тут не возлагают цветы. На Кавказе никто не произносит его имя хоть с какой-нибудь долей теплоты, благодарности. Между тем, это человек, который создал советскую атомную бомбу, защитил Кавказские перевалы от фашистов, первый пытался реформировать советскую систему после смерти Сталина. Видимо, перевесило другое. Перевесила память о концентрационных лагерях, о тюрьмах, о расстрелах и пытках 1937 года, о Катынском лесе, о сотнях тысяч загубленных невинных жизней, о миллионах разрушенных семей, о коварстве и жестокости нашего героя. Вся жизнь Лаврентия Берии, по сути, иллюстрация к известной библейской притче: вступить в сделку с дьяволом и обмануть его – невозможно. Других погубишь и сам сгинешь во тьме.
Назад: Июньский путч
Дальше: Избранная литература
