В ответ Гитлер оккупировал южную Францию, а французские моряки затопили в Тулоне остатки флота, который два года с половиной назад был пятым в мире.

Сейчас мало кто осознает, что основой гражданского конфликта в России было противостояние основной массы населения тем, кого кратко называли «образованными». Большевики, сами являвшиеся выходцами из образованных сословий, приложили все усилия, чтобы обозначить это как противостояние «пролетариат — буржуазия» — и в итоге преуспели в этом, создав в общественном сознании новую Реальность, абсолютно ортогональную нашей Реальности (каковой она была на 1917 год). Между тем дореволюционные «образованные» слои имели крайне слабое отношение к буржуазии или помещикам — в основном они представляли собой государственных (или земских) служащих либо то, что ныне называют «офисным планктоном», а вдобавок были весьма критически настроены к царскому режиму. Их принципиальным отличием от рабочих, крестьян или поденщиков было право на получение образования. Доступ к среднему образованию жестко ограничивался наличием платы за обучение (абсолютно непосильной для крестьян, хозяйство которых было в основном натуральным), а к высшему — еще и ограничениями по социальному происхождению, так называемыми «законами о кухаркиных детях». Безусловно, обойти все эти препоны было можно, но крайне тяжело. С повышением социальной мобильности населения в годы «первой индустриализации», предшествовавшие Первой Мировой войне, жесткие (и во многом целенаправленные) ограничения «социального лифта» начали ощущаться «низами» особенно болезненно — и в итоге привели к взрыву. Здесь не помогло даже вызванное войной снижение дискриминации в уровне доходов между рабочими и служащими «с образованием» (совсем не обязательно высшим) — еще в 1911 году доход клерка средней руки превышал доход квалифицированного рабочего со стажем в 10–15 лет.