Глава 3

Стоило только Томасу Келлу подойти к стойке, как барменша обернулась и подмигнула ему.

– Как обычно, Том? – спросила она.

Как обычно. Дурной знак. Четыре вечера из семи он проводил в Ladbroke Arms, выпивая пинту за пинтой эля в компании кроссворда из The Times и пачкой Winston Light. Вероятно, для дискредитированных шпионов альтернативы быть не могло. Отстраненный от дел Секретной разведывательной службой восемнадцать месяцев назад, Келл все это время пребывал в состоянии томительного, раздражающего ожидания. Его не уволили, но в то же время он и не работал. О его участии в операции по спасению сына Амелии Левен, Франсуа Мало, было известно только избранной группе первосвященников с Воксхолл-Кросс. Для всех остальных сотрудников МИ-6 Томас Келл все еще оставался «свидетелем Х», офицером, который присутствовал при агрессивном допросе ЦРУ гражданина Великобритании в Кабуле и который не воспрепятствовал переводу вышеупомянутого гражданина, подозреваемого в терроризме, в тюрьму в Каире, а позже – в печально известный лагерь Гуантанамо.

– Спасибо, Кейти, – сказал Том и положил на стойку пятифунтовую купюру.

Рядом с ним стоял явно состоятельный немец. Он листал Weekend и рассеянно кидал в рот горошек в глазури из васаби. Том забрал сдачу, вышел наружу и уселся за столиком на террасе, прямо рядом с источающим невыносимый жар газовым камином. В этот сырой воскресный вечер – к тому же сегодня была Пасха – паб, как и почти весь Ноттинг-Хилл, был пуст, и терраса целиком оказалась в распоряжении Тома. Большинство местных жителей, судя по всему, отсутствовали – конечно же они проводили выходные в загородных домах в Глостершире или катались на лыжах в швейцарских Альпах. Даже аккуратный, ухоженный полицейский участок на другой стороне улицы выглядел сонным. Том вытащил пачку сигарет Winston и пошарил по карманам в поисках зажигалки. Золотой «Данхилл» с гравировкой P.M., подарок Амелии Левен, которая была назначена главой МИ-6 в прошлом сентябре.

– Каждый раз, закуривая сигарету, ты будешь думать обо мне, – со смехом сказала она, положив зажигалку ему на ладонь. Классическая тактика Амелии – вроде бы интимный и сердечный жест, но в то же время отрицающий все личное. Просто платонический подарок другу.

По правде говоря, Том никогда не был заядлым курильщиком, но теперь сигареты казались ему необходимыми знаками препинания, хоть как-то разделявшими его неотличимые друг от друга дни. Все двадцать лет своей шпионской работы он носил их с собой для пользы дела: с их помощью можно было завязать разговор; закурив предложенную сигарету, агент расслаблялся и чувствовал себя в своей тарелке. Сейчас они стали неотъемлемой частью его одинокой жизни. Как следствие, он чувствовал себя не в форме и тратил больше денег. Почти каждое утро Том просыпался с диким кашлем, который выворачивал его наизнанку, – и тут же тянулся за новой порцией никотина, без которой не мог начать день. Вскоре он обнаружил, что не может существовать без сигарет.

Том находился в том возрасте, который один из его коллег как-то назвал «ничейной полосой» – начало «средних лет». Он все еще переживал последствия большого взрыва, которым окончилась его карьера, и развалившегося в конце концов брака. На Рождество его жена Клэр все же подала на развод и начала новую жизнь со своим любовником Ричардом Куинном, дважды разведенным инвестором хедж-фонда, Питером Пэном с домом за четырнадцать миллионов в Примроуз-Хилл и тремя сыновьями-подростками. Том не жалел о разрыве и не завидовал Клэр, которая существенно улучшила свое социальное и материальное положение; он скорее чувствовал облегчение, что освободился от отношений, не приносивших особой радости ни ей, ни ему. Он надеялся, что Дик-Супершланг – так он любовно называл про себя Ричарда – даст Клэр то счастье, о котором она так мечтала. Быть замужем за шпионом, сказала она как-то раз, – это все равно что быть замужем за половиной человека. В ее глазах Том и физически, и эмоционально отделился от нее много лет назад.

Еще глоток эля. Это была вторая пинта за вечер, и, в отличие от первой, она вызвала в нем приступ сентиментальности. Том выкинул окурок на улицу и достал свой айфон. Зеленый значок «Сообщения» не показывал ничего нового – как и значок «Почта». Кроссворд из The Times был окончен полчаса назад, а книгу, которую он в данный момент читал – Джулиан Барнс, «Предчувствие конца», – Том оставил дома на кухонном столе. Делать было нечего – только пить эль и глазеть на пустую улицу. Иногда мимо проезжала машина или неторопливо проходил какой-нибудь местный с собачкой на поводке, но в целом Лондон был как-то на удивление тих. Это было все равно что слушать шум города в наушниках. Странная тишина только усиливала беспокойство Тома. Он не любил жалеть себя и не имел к этому склонности, но ему ужасно не хотелось проводить вечер за вечером в дорогом пабе в Вест-Энде, попивая эль на террасе в полном одиночестве и ожидая, когда же Амелия Левен вернет его на работу. Расследование по делу «свидетеля Х» серьезно затянулось; Том находился в подвешенном состоянии уже два года, не зная, снимут ли с него все обвинения или сделают козлом отпущения. Не считая трехнедельной операции по спасению сына Амелии, Франсуа, прошлым летом и месячного контракта с фирмой в Мейфэре, специализирующейся на промышленном шпионаже, все это время он был вне игры. И это было слишком долго. Том хотел вернуться к работе. Он хотел снова быть шпионом.

Экран телефона – о чудо – вдруг засветился. «Амелия Л3». Это был словно знак от Бога, в которого Том пока еще время от времени верил. Он ответил сразу же:

– Вспомни о черте…

– Том?

Он сразу же понял: что-то случилось. Вместо привычного уверенного властного голоса – растерянный дрожащий полушепот. Амелия позвонила со своего личного телефона, а не с городского или зашифрованного служебного. Значит, дело было частное. Сначала Том решил, что происшествие связано с Франсуа или что муж Амелии Жиль погиб в автокатастрофе.

– Пол…

Он ощутил мгновенный прилив раздражения. Амелия могла иметь в виду только Пола Уоллингера.

– Что случилось? С ним все в порядке?

– Его убили.