Глава 16
Недотрога?! Я недотрога?
И это он мне говорит после всего через что мы вместе прошли, через что я прошла по его воле или из соображений необходимости. В это мгновение я поняла. Что всего лишь шарахнуть по нему проклятьем уже недостаточно, неожиданно захотелось написать на его гранитном надгробье, что рыжий не просто сволочь и псих, а тварь многоликая ласки недостойная. И я бы исполнила свою мечту здесь и сейчас, но кто-то сжалился над Даодво и, приподняв меня над полом, потянул в глубь зала.
Мамочки! В поисках успокоения, прижала Симпатяшку к груди и оглянулась на Гера, а он и парни уже не в паре шагов стоят, а словно бы далеко-далеко. И чем дольше идет мое продвижение, тем дальше они оказываются. При этом зала не меняется, количество присутствующих в ней так же, а пейзаж в каждым вторым окном разный. Поначалу там была знакомая красная скала и почему-то ночь, затем странный серый лес и не менее странный полдень, после море и кровавый закат, далее рассветное сизое небо, какое может быть только в Треде, вслед за ним белая пустыня с тагиши, а в завершение предместье горцев и опять рассвет. И тут уже не о мести рыжему думаешь, а о спасении.
— Милостивый Боже, куда же меня занесло? — прошептала я в испуге.
— В воронку из двадцати порталов, — охотно поведала мне кука, глубже зарываясь в мой корсет.
— Так-так, а вот и та самая человечка, — ироничное замечание невидимки, отвлекло меня от созерцания горных вершин. — Все еще жива и невредима. А вы темная лошадка Намина.
— Н-да, худышкой и малявкой звали, а вот чтобы кобылой никогда. — Кука на мое тихое замечание закрыла глаза и лапками зажала уши, а от трона послышалось:
— Что вы сказали?
— Божечки мои! Он сейчас как вцепитсь-ся, не отпустит! — прошептала теневая в панике. — Что же делать? Что делать…
— Ничего, — ответила ей и наглухо закрыла ворот костюма, чтобы не отвлекаться на впечатлительную нежить и ее шепоток. Поджилки и без того трясутся, сердце рвется в скач, а из всех желаний лишь одно одолевает — сбежать. И именно его я решилась осуществить, обратившись к невидимке: — И за ваше спасение тоже. Ничего. Не. Надо. — Взяла паузу достойную моего заявления и спросила о главном: — Ну, я пошла?
— Куда? — недоуменно послышалось от трона.
— Туда, — махнула рукой назад, желая, как можно скорее оказаться рядом с командой.
В зале полной верноподданными императора и горсткой избитых повстанцев ненадолго образовалось тяжелое молчание. Тяжелое, мрачное, ничего хорошего не предвещающее. И под это грозовое затишье меня опять потянуло у пустому трону и так испугало, что на едкое замечание императора: "Если не ошибаюсь, ты меня спасла…", я воскликнула:
— Ничего страшного! С кем не бывает. Подумаешь, такая мелочь. — Оглянулась на Гера, а его из-за спин наших смертников не видно. Ох, только бы не бросил!
— Мелочь? — повторил невидимка недовольно.
— Мень-ня зовет, — упадническим тоном вопросила Симпатяшка.
— Да! Нет… — ответила обоим. И воздух вокруг трона задрожал.
— Ты что же и за разоблачение повстанцев не попросишь ничего?
— Нет! То есть да, — быстро исправилась и невольно затараторила. — Я их не разоблачала. А просто мимо пробегала. Игры… помните? Я на них тогда спешила. И вот сейчас спешу. Спешу, чтобы затем в академию вернуться. Там дела неотложные… учеба, увлекательный эксперимент, убийство рыжего. — Говоря это, сделала три шага назад, но с места не сдвинулась.
— Помочь? — И зачем настаивает, если слова своего не держит?
— С рыжим? Не надо, он не так страшен, как кажется. И с этой мелочью я справлюсь сама, — поспешно заверила я и прижала к себе вновь встрепенувшуюся куку.
— С играми, — уточнил невидимка, и на троне неожиданно появилась темная фигура.
Вампир. Высший и страшный. И дело тут не во внешности. Запоминающийся гад, глаза с невероятно умудренной глубиной, раскосые, лицо молодое и тонкое, губы красивые, подбородок, нос и скулы мужественные и в то же время подчеркивают высокородность кровопийцы. Длинные почти белые волосы с синим отливом, статная осанка, высокомерный наклон головы, дымящаяся черная корона и черная мантия Правителя усиливают впечатление о его могуществе. Но веет он него неподдельной угрозой и кровавым ужасом, да так, что я невольно заикаться начала, а отступать продолжила, правда, без результата.
— Н-н-не надо. Мы самостоятельно. — Говоря "мы", посмотрела в сторону команды, а их там уже нет. Ни одного. Даже Хана в обороте зимородка не оставили. Я затряслась еще больше, и кука вместе со мной.
— Что самостоятельно? — в руке кровопийцы появилась трость под стать короне, такая же черная и дымящаяся.
— И выиграем сами и проиграем. Ме-ме-мелочь… — Кажется последнее мое заявление не порадовало вампира. Иначе с чего бы он сквозь зубы процедил:
— Эту твою мелочь я могу как упростить, так и усложнить, многократно. — И без перехода, повелительное: — Говори, что хочешь?
— Вольную и замуж за Червь-вя, — всхлипнула на моей груди Симпатяшки.
— Ни-ничего! — ответила я, "отступая" и увещевая: — А вы да, вы можете. Вы все момм-ожете… И упростить можете, и усложнить, и слово дать, и не исполнить.
— Что?! — император презрительно хохотнул. — Так ты поэтому не хочешь ничего? — Последнее слово он интонационно подчеркнул, и что примечательно на замечание мое не обиделся. Получается, грешен и не кается. Желание для каких-то своих нужд собирает, но не исполняет.
Милостивый Боже, с таким договариваться себе дороже… А он все не отстает!
— Озвучь свое желание… просьбу… мольбу.
— Спасибо, за з-за-заботу, но по всем трем пунктам я обращаюсь лишь к… — и глаза в потолок. Постояла в молчании секунды три, подумала о том, что меня спасать больше некому, и предприняла еще одну попытку к бегству: — Не подскажете, где здесь выход?
Не подсказал, как скала вырос надо мной и рявкнул жутким голосом:
— Желание, быстро!
Тут я с испуга и выдала:
— Верните долги!
И тишина.
— Х-х-хорош-ш-ш-шее ж-ж-желание… — От прозвучавшего шипения, едва устояла на ногах. Право слово, я думала, он, как Авур, уже в бешенстве, а оказалось, что белое каление высшего вампира имеет несколько фаз, и прошлая была отнюдь не последней.
Лицо его еще больше побелело, нос заострился, мантия задымилась, пальцы вытянулись, опухли в суставах, отрастили когти, и вот этими вот ручками он потянулся ко мне.
— Теперь давай другое…
— Долги верните? — предположила я, ни на что хорошее уже не надеясь. А зря, едва коготь императора коснулся моей шеи, под нами дрогнуло, над нами потемнело, затем сверкнуло и громыхнуло так, что уши заложило, и не мне одной. Кука взвизгнула. Вампир поморщился, а затем и скривился, потому что откуда-то снизу раздалось:
— Ай-ай-ай! Умник, кем бы ты ни был, убери руки от моего заложника долга.
— Ой! — выдохнули я и Симпатяшка, одновременно уверовав в доблесть рогатого. И чуть повторно не оглохли от шипящего императора:
— Таррах? Ты украла у него кольцо!
Странное заявление, ведь по сути я залог в чужой сделке, бесправный и беспомощный, но спорить не стала. С ужасом отметила новую фазу бешенства Его Императорского Величества. Черный дым, исходящий от вампира начал стелиться клубами по полу, зубы кровопийцы удлинились, глаза покраснели, а весь он словно бы вытянулся вверх. Порванные перчатки с рук стянул и как рявкнет:
— Дай сюда!
— Не надо! — пискнула кука. А я уже дала, то бишь от страха ладошку к нему протянула. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не орало.
А что еще делать? Гер сказал, отбейся от императора в кратчайшие сроки, я и отбиваюсь, как могу. А вампир как может пристает. Вот и сейчас, в мою руку вцепился жуткими лапами и на глазах начал уменьшаться. И мир за пределами трона поплыл, задрожал, а затем звякнул. Вначале со звоном исчезло портальное "окно" на красную скалу и игровое поле, затем стражники, стоявшие возле него, после пятьдесят повстанцев, пойманных на месте преступления, вслед за ними личная охрана императора, фантомные слуги, еще одна горстка стражей, какие-то послы… И вот что удивительно, белый зал с зеркалами не меняется, а лица, находившиеся в нем, исчезают, как и пейзаж за окнами.
Последнее увидела, когда с глаз долой исчезла стража, охранявшая трон. Только что за костяным великолепием стояло сорок кровопийц, а вот теперь никого, вернее остался лишь один перепончатокрылый, да и тот никакой.
— Ой! — с опозданием, освободила руку из захвата, болезненно белого, худого и скрюченного вампира, злющим взглядом взирающего на меня снизу-вверх. Мантия его уже не чадила, трость превратилась в щепу, а корона съехала на лоб, придавая императору совершенно незабываемый вид. — Простите.
Милостивый Боже, как же нелепо я забыла про дар! Вот теперь меня убьют без суда и следствия. По глазам вижу, убьют и прах развеют.
— Сейчас… — многообещающе прохрипел он, поправил корону и с трудом распрямился, раскинул руки в стороны и новые силы к себе притянул. Мощные, древние, они черными завихрениями устремились к нему со всех сторон, впились с скрюченные пальцы кровопийцы. А он все шепчет: — Прощу… сейчас совсем прощу…
— А желание, просьба, мольба? Вы же так хотели ее услышать, — несмело озвучила я, причину его прошлой злости и, о чудо, наконец-то отступила. Удалось! Порадовалась своей свободе и отошла еще на несколько шагов. Напомнила: — Услышать и исполнить.
— Нечего исполнять. — Я удивленно остановилась. А Повелитель империи Рагра резко рассмеялся, а затем и закашлялся, прохрипел: — Здесь не было свидетелей. — Тут он нагло ухмыльнулся и направил на меня руку. И черная клякса проклятья, свернувшегося вокруг его пальцев, прямо говорила о том, что жить мне осталось всего ничего.
— Твое желание слышал только я.
— И й-я!
— Симпа? — Н-да, если для Высшего вампира мой дар стал неприятной новостью, но появление нежити из-за ворота моего костюма было потрясением.
Высший вампир упал назад, в невесть откуда взявшееся кресло и пространство со звоном схлопнулось, выбросив нас в уютном светлом кабинете с деревянной обшивкой на стенах, коврами на полу, камином и окнами, с видом на просторы Приграничья. Я обомлела, когда различила вдалеке родной лес, где облазила каждое дерево, дорогую сердцу речку и мой любимый плоский валун, на котором отец целую вечность назад меня подбадривал и говорил о трафее. И по расположению, а я легко представила себе вид сверху, мы сейчас находились в старом домике лесничего, где вот уже много-много лет все никак не помрет невероятно болезненный, но всеми уважаемый и почитаемый дедуля.
"Дедуля", который сейчас сидит в кресле и с удивлением взирает на теневую.
— Вы! Вы все это время прятались здесь! — меня затопило волной возмущения. — Пользовались жалостью людей и постоянно ими подкармливались! Да я сама не раз вам еду приносила, а вы… вы император. — Произнесла, с горечью глядя на этого гада.
А он все не успокоится, и как заклинание повторяет:
— Симпа… Симпа… Симпа…
— Кажетсь-ся, его заело, — стеснительно заметила лопоухая и потерла носик, — может шарахнешь по нему прокль-лятьем? Или излечишь, пока никто не заметил. Сил нет смотреть на безумие высшего. А еще император…
— Симпа, — повторил кровопийца со стоном и протянул руку к нежити. — Симпа…
— Ой, да не стоните вы! — Кука спустилась с моего плеча, обхватила лапками его пальцы, заглянула в глаза и как душевно больному, медленно с расстановкой призналась:
— Милейший, й-я Симпать-тяшка. А вы судь-дя по всему не только ошиблись, а еще и головой ушиблись.
— А мы тебя уже отпели и похоронили… — император накрыл лапки нежити второй рукой и склонил "ушибленную" голову перед нею.
— М-дя-я-я… — теневая из-за плеча посмотрела на меня и сказала вслух, то что я никогда бы не произнесла: — Кажетсь-ся, он с этими играми совсем того. И это не изле… — она не договорила, тонко взвизгнула, когда раздавленный горем и сожалением вампир, что-то тихо произнес и прикоснулся к ее лапкам губами.
— Да вы совсем…! — возмущенно завопила теневая, вырываясь из его захвата, а в следующее мгновение с кончика хвоста и до самых ушек вспыхнула красным огоньком, чтобы уже через секунду стать… Мамочки!
Я таки села на пол, увидев пред собой девицу, чудным образом сочетающую в себе черты Тарраха и высшего вампира. Черная копна волнистых волос с белыми прядями, обрамляющими нежное лицо, раскосые черные глаза, белые татуировки, ползущие по смуглой коже, пунцовые губы, дымящаяся диадема и такая же чадящая черная мантия поверх домашнего платья, которое назвать простым не получится из-за обилия золота и жемчуга в нем.
На целых пять минут в кабинете образовалось гробовое молчание. Император с обожанием и неверием в счастье смотрел на девицу, она на потолок, что-то явно вспоминая и сопоставляя, а я на них с полным ощущением — это сон. Странный сон о сильных мира сего.
Тишину прервал хриплый от сдерживаемых чувств голос:
— Сестренка, родная наша, ты жива. — И эта констатация факта мгновенно уничтожила иллюзию благополучия, наконец-то воцарившегося в их семье.
Симпа-тяшка отскочила от правителя империи, чуть не наступив на меня, вздернула подбородок и сжала кулаки. Будь она нежитью, сейчас бы явно свернула уши и продолжила коверкать речь смягчением слога с гласной "я", но с возвращением человеческого облика она потеряла былую прелесть теневой, свела брови к точенному носику и враждебно выдала:
— Во-первых, не родная, а сводная, во-вторых, какая я вам сестренка, после того, что вы сотворили?
— Что сотворил? — Император, вставший с кресла и раскинувший руки для объятия, явно не ожидал такого подвоха. Озадачился. — Понимаю, твой замок закрыт, как и счет в казначействе, прислуга распущена, но цветы исправно поливаются…
— Вы обратили советников в домашнюю живность и раздали на ярмарке, — холодно бросила восставшая из мертвых. — Чтобы они на собственной шкуре узнали благодарность народа, за который заступились. Простыми словами, отправили на убой.
— Они подняли бунт!
Милостивый Боже! Назревает скандал. Я поджала судорожно поджала ноги и попыталась отползти подальше от места действий, но буквально сразу же уперлась в стену спиной. Приехали…
— Несомненно, подняли. Потому что уже тогда увидели изменения истово требуемые вами от меняющего ипостась населения! — император, теперь так же сжимающий кулаки, попытался сказать, что-то в оправдание, но был перебит: — Да-да-да, я помню, как вы объяснили свою точку зрения, — отмахнулась девица и заложив руки за спину, процитировала с высоко поднятой головой: — "Мой народ слеп. Двух столетий эксперимента было недостаточно для их прозрения". Для их умерщвления, вы хотели сказать.
— Эксперимент? Вы назвали игры Смерти экспериментом? — вскинулась я из своего угла, но мне никто не ответил.
— И что вы хмуритесь? — вопросила Симпа. — Да вас тогда даже Таррах поднял на смех и создал дар смертьнесущих.
— Он не мог, — возмутился вампир.
— Он мог, а вы заслужили, — парировала девица, сбросив мантию на ближайший стул. — И тогда и сейчас, — кивок на меня и явное указание на только что проявленную даровитость. За что я получила прожигающий взгляд императора и новую порцию внутренних увещеваний: "Ползти, надо ползти". А куда ползти, если тут все покрыто смертельными проклятьями.
— К вашему сведению, — продолжила бывшая теневая, начиная расхаживать из угла в угол, — у меня есть запись, где вы клятвенно обещались завершить эксперимент при получении результата и вернуть долги потерпевшим. И, о слава Императору, результат уже на этих играх получен стопроцентный… — Съязвила она, но не задела… брата. По ходу ее обличительной речи Высший вампир все больше успокаивался и как ни странно веселел. Со вздохом сел обратно в кресло, руки и ноги скрестил и, покивал головой выслушивая: — Меняющие ипостась перестали себя убивать. Все, как один, трясутся над своими сотнями, ранятся и болеют, а в случае истощения, застревают в оборотах… — и даже не возмутился, когда она заявила: — А вы, как трус, все еще уклоняетесь от возврата долгов!
— Именно так, — согласился кровопийца, вернув себе прежний высокомерный вид императора и трость, ее он из воздуха выловил. — И все потому что, для чистоты эксперимента, многоликие и двуликие должны осознавать не только свою ценность, но и чужую. — И крутанув трость, указал в мою сторону. — Ты видела, как смертники пытались подставить человечку? Маленькую несчастненькую семнадцатилетнюю девчушку без рода и племени, у которой даже заемной жизни в запасе не было.
Я видела, а еще и ощутила и, вспомнив, вновь разозлилась, но не на смертников, а на Гера, который не стремится спасти меня сейчас. Рыжая сволочь медлила. А ведь еще увещевал, что мы не просто в одной команде, а пара… на время игр. И он, благородная гадость, никогда не потеряет меня. Зараза!
Однако, долго думать об этом не получилось, внутрисемейное разбирательство сильнейших мира сего набирали обороты.
— Не смейте увиливать! — фыркнула девица, развернувшись настолько стремительно, что ближайший шкаф с книгами задрожал. — Это была обычная трусость. И жажда жизни смертного существа, которая в очередной раз подтверждает вы добились результата.
— Но ведь ее никто не пожалел, — неожиданно выдал правитель Рагры, с искренним сочувствием глядя на меня. И где это видано? Только что, подлец, пытался задушить, а теперь переживает.
Я удивленно хлопнула глазами, Симпа же медленно усмехнулась:
— А вы скажите это команде 389К Д-У, которая, теряя последние силы, сквозь пространство пробивает ход сюда. Или генералу Сули, декану Горрану и трем мастерам, которые переживают за девочку. Или метаморфу младшей ветви рода Дао-дво, который Сумерьку любит и думает, как на время в академии подселить ее к себе.
Все ее заявления были для меня сродни невероятному, особенно слово "любит", вместо "из-за указки рода временно вынужден терпеть", но последнее затмило прочие.
Гер решил сэкономить на моем проживании! Уму непостижимо, и это после всего произошедшего.
— Что-что он намерен сделать?
— Ой, — девушка прикрыла рот ладошкой, но затем шикнула на меня. — Ты не слышала этого.
Я бы поспорила, но высший вампир хмуро потребовал:
— Доказательства.
— С минуту на минуту лично прибудут, — заверила она и посмотрела в мою сторону.
Минута ожидания затянулась, теперь уже я смотрела в потолок, сестра императора на меня, а он на нас обеих. Как вдруг девича попросила… брата:
— Тэос, будьте добры, закрепите за мной оборот тенюшки. Скажем, в счет помощи со сбором и обнародованием долгожданных результатов эксперимента. — С этими словами она, подняла со стула мантию, накинула ее на плечи и счастливо улыбнулась, когда в нее полетела горящая красным огоньком руна: — Я беру отпуск!
— Отпуск? — вампир только что облагодетельствовавший ее оборотом, хмуро посмотрел вначале на свои руки затем на сестру. — Неужели сотни лет за пределами дворца тебе было мало?
— Очень! — Ответила она уже будучи беззаботной кукой, которая к моему ужасу, постаментом для продолжения переговоров выбрала мое плечо. — Считайте, что й-я взьзяла академ, больничный и декретный одновременно!
— Что? Да как… ты здорова и тем более не беременна.
— Это поправимо! — ехидно отозвалась Симпа-тяшка и обратилась ко мне, — Сумерька, встань с пола, хозь-зяин не обрадуетсь-ся, если ты заболеешь и оторвет мне уши.
— Хозяин?! — взревел император, подавшись вперед, и я решила еще немного посидеть, потому что клубы черного дыма заполнили комнату. — Какой хозяин? У моей сестры…
— У твоей сестры его может быть и нет, а вот у куки есть, самый замечательный. — И шепнула мне: — Подтверди.
Я нерешительно кивнула, а вампир, растеряв всю свою сдержанность, снова вытянулся вверх, заострился в лице и задохнулся от возмущения:
— Да как ты вообще стала теневой?! — Стекла дрогнули, проклятья, опечатывающие кабинет, хищно сверкнули в резко наступившей темноте, но на Симпа-тяшку впечатления не произвели. Она даже бровкой не повела, ухмыльнулась, сворачивая ушки.
— Легко. В пух и прах разругавшись с вами, дорогой император, й-я полезла в лабораторию спасать советников и попала под действие проклятьй-я.
Высший вампир медленно выдохнул и, словно бы растворил набежавшую тьму.
— Может я и император, но я еще и брат, — произнес он уставшим голосом. — Почему ты не пришла ко мне? Я бы снял действие плетения.
— Дя-дя, только с мень-ня и снь-нял бы. Поэтому в следующие три днь-ня, пока й-я помнила, кто есть й-я, кто есть вы и как вы обидели мень-ня… — тут ее голос сел, но она быстро взяла себя в лапки, — й-я используй-я новые возможности, устроила советников с комфортом.
— Хоронила кости на кладбище, — простонал император, вновь возвращая себе нормальный вид.
— Не-а. Через сны пригрозила их владельцам расправой, если животину зарежут.
Прониклись все, — хмыкнула она и смущенно посмотрела на свои коготки, — кроме одного старого ворчуна из лесной деревеньки. Гад, такой, поймал мень-ня в момент внушений-я и выпытал правду.
— Что сделал? — зловеще вопросил высший. — Пытал?
— Расспросил, — уточнила нежить, которая совсем не нежить. — Думала, шантажировать начнет, а он вдруг покль-лялсь-ся уберечь приговоренных и выкупил всех. Наверное, тогда, й-я и понь-няла, что Сумеречным верить можно.
И взгляд на меня.
— К слову, Сумерька, не подскажешь, у кого нынче обитают баран Георг, индюшка Тай-я, гусь Кюгелл и хрь-ряк Марртон? — Перечислила она самых вредных и упрямых животных нашей деревни, в том числе и завещанного мне Гошку. — Твой дед обещалсь-ся передать их самым милосердным потомкам.
— Все у нас… здесь недалеко. — Ошеломленная я указала на окно, за которым в летнем солнце утопали родные просторы Приграничья.
— Тэос, теперь ты знаешь, где советников найти, — обрадовалась Симпа-тяшка.
В следующее мгновение стена дрогнула, пошла рябью, а затем лопнула как мыльный пузырь и в кабинет, на ходу распутывая проклятья, ворвался изможденный Гер, а вслед за ним и остальные члены команды.
— Сумерька?! Жива?.. Ты в порядке? Не ранена? Ау, ты мыслями где? — в разнобой вопросили они, не обращая внимания на развалившегося в кресле вампира, на отряд кровопийц, зажимающих их сзади, и на то, что коридор созданный из сети некроманта сотрясается под мощными силами разорванного пространства.
— Да, нет, не знаю… — выдала я и сглотнула, подступивший к горлу ком, а кука протянула со вздохом:
— Какае же они все красавцы!
— Да уж, — иронично откликнулся император и, щелкнув пальцами, заставил новоприбывших застыть, а коридор за их спинами и стражу исчезнуть.
Едва решившаяся встать, а вновь опустилась на пол. Милостивый Боже! Да если Высший вампир на подобное способен, значит он убить может по щелчку и на кусочки разорвать. Ужас! Где бы я сейчас была, не решись он снять с меня кольцо заложника, не получи я своего проклятого дара, не задумай Эррас Тиши своего плана?..
— Итак, как видите на лицах смертников, прорвавшихся к самому императору ради спасения человечки, — на этом кука, успокаивающе погладила меня по голове и улыбнулась от уха до уха, — отражается не только тревога, забота, опасение и желание отшлепать пониже спины за все треволнения, но и нескрываемая радость, облегчение, братская привязанность, настоящай-я любовь. И как вам доказательства?
— Выше всех похвал, — удивленно и в то же время задумчиво ответил сильнейший кровопийца.
— И вы закроете игры? — тут же уточнила Симпа-тяшка.
— Закрою.
— Отпустите всех провинившихся из Подземелья?
— Отпущу.
— И вернете собранные жизни, семьям тех, кто их потерял?
— Верну, — безропотно согласился император, а затем развеял образ покладистого кровопийцы сердитым рыком: — Как только ты признаешься, кто из них тебя поработил.
— Она, — и хвостик лопоухой тварьки, которая совсем не тварька, угрожающе обвился вокруг моей шеи, а голосок неожиданно тепло поведал: — И если бы не Намина, й-я была бы мертва.
— Проклятье! — невесть с чего взбеленился вампир, до хруста сжав в руке дымящуюся трость. — Исходя из твоих слов, легко предположить, что за столетие отсутствия моей сестры мне, кроме себя самого, винить некого.
— Именно так, — съехидничала кука. — Но если руки чешутсь-ся свершить акт возмездий-я, подержите Намину за ладошку, — предложила она и показала правителю империи Рагра язык. Все-таки нежить, она и есть нежить.
— Симпа… — с угрозой прошипел Высший и поднялся из кресла.
— Симпать-тяшка й-я, а вы, хочу напомнить, все еще должник!
Мгновение я думала, что он сейчас за милую душу убьет и меня и ее, но неожиданно все изменилось. Кровопийца тряхнув головой, тихо шепнул: "Я уже и забыл какая ты бываешь", а затем громче сказал:
— Так и быть, но учти, и я, и Таррах в ближайшее время к тебе наведаемся.
— Будем рады, — пропела она и неожиданно для меня похвасталась: — Намина прекрасно готовит, а Гер очень гостеприимный.
Я остолбенела, а вампир, кивнув, тростью очертил в воздухе руну пространства и от нее в разные стороны, ширясь и увеличиваясь, потекли горизонтальные круги. Меньше чем через минуту мы все вновь оказались в белой зале среди внушительного скопления стражи, фантомов и высшей нежити с проблеском чужого рассудка в глазах. И не знаю, как, но я очутилась на руках пошатывающегося от усталости Дао-дво, в кольце из избитых смертников нашей команды, стоящего внутри плотного кольца из не менее потрепанных и измученных участников игр. И последние отчего-то смотрели отнюдь не на императора, вещавшего о завершении "эксперимента", а на меня, которую рыжий зацеловывал, не обращая внимания на чужие взгляды, на саморасползающийся состав, тонким слоем покрывающий всю мою кожу и на мое жалкое сопротивление в виде вопроса:
— Рыжий? Графитовый… Дао-дво. Гер, ты чего?
А в ответ сбивчивое и краткое, меж поцелуями:
— Больше никуда… никогда… ни за что… Шагу не ступишь… из дома… Из академии… и из комнаты тоже. Привяжу на всякий случай…
— Чего? — И голос мой потонул в гудении синего огня, вспыхнувшего, едва император завершил свою речь, знакомым: — Доброй игры вам, идущие на Сме… Кхм, доброй дороги.
* * *
Из белого зала с зеркалами нас переместило прямо в коридор лекарского крыла академии, где парни смущенно кашлянув, хмыкнув и уркнув что-то веселое о ненасытных, разбрелись по палатам, а Гер опустив меня на ноги, крепко прижал к себе. Не настолько крепко, чтобы ребра вновь заныли, но весьма ощутимо.
— Гер? — неумело и смущенно провела руками по его спине, не зная, как отвлечь многоликого от нехороших мыслей, ибо будь они хорошими, он бы надо мной шутил. — Гер, все хорошо. Все закончилось.
— Закончилось, — произнес он глухо, и моя макушка удостоилась поцелуя. — Да, закончилось. — И без перехода: — Я не слышал, что ты сказала высшему, но видел его лицо.
Думал не успеем… Я так испугался за тебя, — он оторвал меня от своей груди, заглянул в глаза, — даже не знал, что могу так…
— Можешь, и еще сильнее, потому что кука… — Но стоило вспомнить о теневой, и она оказалась тут как тут, на плече метаморфа. Глаза огромные влажно блестят, подбородочек дрожит, ушки медленно раскрутились и печально повисли. Я почувствовала себя предательницей и, умолчав о главном, решила Гера предупредить: — Никогда, никогда, никогда… никогда, никогда не обижай Симпа-тяшку. Она… она мне жизнь спасла, и вам всем тоже.
Сказала я сущую правду, которой многоликий удивился, а теневая, расплылась в улыбке и хлопнула ушками.
— Как спасла? До смерти заболтала или пообещала замучить кошмарами?
— Сообщила, что хранит на него компромат, — пролепетала и смущенно замолчала под темнеющим карим взглядом, а ведь ни слова лжи, чему он ухмыляется.
— Значит, главным спасителем в нашей семье буду я. — На этих словах кука изобразила счастливый обморок и исчезла в момент падения с Герова плеча. Я же нахмурилась и отступила, мысленно припоминая все его поддевки. — Намина, я тебя…
— В какой семье? — скинула с себя руки рыжего гада, медленно, но верно, начиная злиться. — В той, где жена без рода и племени, простая человечка, метаморфа недостойная?
Суповый набор с характерным названием форменное безобразие или смертьнесущая оказия?
— Невеста, — поправил Дао-дво, — избранная родом.
— Как же! Невеста с приданным в виде барана. Хотя, о чем это я… Гошку оттуда, наверняка уже вычеркнули.
— Добавим чешуйки ивери, — заверил многоликий, но я не слышала продолжая себя накручивать.
— Так что я теперь не только безволосая, но и бесприданница… Зато с даром, который не нужен и даром!
— А мне нравится, — ответил этот умник, неожиданно оказавшись у меня за спиной. — Остальные не смогут и коснуться, не то, что поцеловать…
Влажное и горячее прикосновение к шее, уверенные и наглые руки на животе, вкупе словами произвели такой эффект, что я не сразу вспомнила, чем по нему шарахнула, и возмущенный вопль "Ах ты!.." мгновенно превратился в "Мамочки!".
— Гер… — я упала на пол рядом с ним, произнесла формулу восстановления и постаралась нащупать нить жизни, так стремительно ускользающую за грань. — Тамати Анти а-то Те!
— Тамати Анти а-то Теи… Тамати… — Голос сел от слез и ужаса. Сил в многоликом не было, а потому он не воспринимал мою энергию и ею не наполнялся, зато белел, характерно, как труп многоликого.
— Рыжий, очнись! Гер, ну пожалуйста! — и никакого прогресса. — Таррах тебе в глотку! — всхлипнула я. — Тамати Анти а-то Теи…
А над головой через эхо-порт уже гремит такое знакомое и ворчливое:
"Умышленное наведение запрещенного проклятия на кадета академии Герберта Даодво! Кадет Намина Сумеречная, за убиение кадета уплатите…"
— Ой, мамочки… — слез я не сдержала, в два потока потекли. И я захлебываясь ими, совсем не слышу, как кука шепчет: — Не реви. Лучше поцелуй.
— Я его убила. Уби-и-ила… — Дрожащими руками прикоснулась к лицу Гера, и жестом полным сожаления погладила по груди. — О Милостивый Боже…
— Дя не голоси ты! У вас самое главное еще впереди. Свиданий-я, ссоры, расставанийя, споры. Учеба, тренировки, эксперименты, испытаний-я, разбарательство Бруга с Крэббас, помолвка Его Высочества, мой-я свадьба с Червем. А тут… всего-то сотнь-ня лет. Подумаешь! Одной больше одной меньше. Целуй и он все простит. Ему теперь можно, у него жизней знаешь ско…
Она не успела договорить, а я поцеловать, просто неожиданно оказалась лежащей поверх Гера, который меня обнимает и даже по спине поглаживает. От облегчения рассмеялась сквозь слезы. Живой, Милостивый Боже! Я по нему шарахнула усложненным тройственным плетением проклятий, а он живой…
— Вот теперь, Сумерька, ты точно ко мне переедешь, — прохрипел метаморф, не открывая глаз. Счастливая кука исчезла, а коридор погрузился в таинственную темноту и тишину, в которой голос метаморфа звучал приглушенно. — Две жизни уничтожить это уметь надо. И да я согласен.
— На ч-ч-что? — спросила с всхлипом.
— От твоего дара мы избавимся в первую очередь.
— А если не выйдет?
— Научимся его контролировать.
И глядя на то, как медленно открываются его глаза, как взгляд становится осознаннее, а губ касается мягкая улыбка, я поняла, что испугавшись как никогда раньше, готова его зацеловать.
— Не может быть! — прочитав это желание в моих глазах, Гер наигранно изумился: — Неужели меня сейчас по-человечески отблагодарят?
— Всего лишь пожалеют, — шепнула, касаясь его губ в поцелуе, стараясь, не утонуть в радостном возбуждении, прокатившемся по телу волной. Что ж семья, так семья.
Я согласна!
Назад: Глава 15
На главную: Предисловие
