Допрос подчиненных Сантини не затянулся надолго. Правда, уже через минуту после его начала Хельга предпочла удалиться в рощицу. Не могу ее винить. Когда тренер в той жизни рассказывал нам о тактике полевого допроса, меня выворачивало наизнанку от одних только описаний. Правда, тогда мне было всего двенадцать, а в тринадцать меня вместе с сестрами и братом уже водили в анатомический театр на практические занятия. Вкупе с лекциями тренера эффект был… своеобразный. Жаль, с сестрами наш тренер прокололся, но у них к тому времени вообще форменный крышеснос начался, даже братец от их поступков порой охреневал самым натуральным образом.

Хм, ладно, к черту воспоминания. Просто с тех пор я не люблю боль, особенно чужую. Хотя свою научился терпеть до отключки сознания. А от чужого страха у меня противно ломит зубы.

Убрать угрозу, лишить сознания, вывести из строя, сломав руку или ногу… в конце концов, убить противника, это я понимаю… но полевые допросы… Не перевариваю.

Но вот, как оказалось, иногда без него не обойтись. Зато сведения от полицейских я получил действительно стоящие. Понятно, что никаких доказательств работорговли они представить не могли, но пели как птички, жирные такие, потеющие каплуны, мечтающие о помиловании. Вот уж вряд ли. Что я, не помню, сколько моих сверстников и бывших соседей в Меллинге внезапно исчезли с отлетом очередного каперского каботажника? Помню. Всех помню. От Лотты – смешливой девчонки, моей одногодки с соседской улицы, обожавшей леденцы из лавки старого Крампа, до сына бандерши, чьим именем я воспользовался, налаживая мосты на складах. А посему… ариведерчи, господа хорошие. Точнее, прощайте.

Выстрелы пистолета показали Хельге, что допрос окончен, и она вернулась к нашей стоянке аккурат в тот момент, когда тела полицейских исчезли в яркой беззвучной вспышке.

– Ну что? – Короткий вопрос.

– Ты была права. – Короткий ответ.

– Мы правильно поступили? – Тихий-тихий голос.

– Правильно, – уверенно кивнул я. – Они так не один десяток случайных гостей города на юг спровадили. Девушек в основном.

– Мрази. – Хельга невидящим взглядом уставилась туда, где только что лежали тела подручных Сатини.

– Ничего, они сообщили пару имен. Думаю, кое-кому это будет интересно, – хищно улыбнулся я.

– Ты уверен, что хоть кого-то в конфедерации заинтересуют далекие итальянские работорговцы? – печально улыбнулась Хельга моей наивности.

– Думаю, это зависит от того, кем являются эти работорговцы, – развел руками я.

В глазах Хельги мелькнул интерес. Ну, всяко лучше, чем это ее безразличие, от которого меня в дрожь бросает.

– Э нет. Подробности расскажу только в Новгороде и только одному-единственному человеку. Дело по его части.

– Кирилл…

– Глупостей делать не станешь?

– Клянусь, – со вздохом произнесла Хельга, когда поняла, что на меня не действует ее укоряющий взгляд.

– Хм… ладно. Намекну. Эти люди очень любят пышные праздники и просто-таки заливают горожанам глаза вином.

– Ольдо…

– Это ты сказала, а не я, – покачал головой я, перебивая спутницу.

Девушка задумчиво кивнула в ответ, и ее взгляд снова скользнул туда, где недавно лежали тела полицейских.

– Бра-атик… а ты не хочешь мне рассказать, как уничтожил трупы? В гостинице и здесь…

Ну вот, действительно ожила, кажется.

– А надо? – Я попытался изобразить непонимание, но Хельга уже «встала на след».

– Кирилл. Ну правда, интересно же…

– Ладно. – Я не стал артачиться и, встряхнув руками, спрятал их в карманы, чтобы моя спутница не заметила, как дрожат пальцы. Я тоже не железный… и мне нужно как можно быстрее отвлечься от недавнего… действа. Пусть хоть так. – На самом деле все просто. Обычный рунный круг утилизатора, только вместо долгого вычерчивания рун используешь свою кровь. Ею-то можно управлять собственной волей, на небольшом расстоянии, конечно. Помнишь принцип подобия? Кровь – часть твоего тела и подчиняется твоим приказам. Вот, собственно, и все. Достаточно волевого усилия, и при небольшой тренировке эта алая жидкость будет рисовать для тебя любые узоры. Тут главное не перестараться с величиной рисунка, как ты понимаешь.

– И все? – удивилась Хельга. – Но эффект… такая скорость реакции, это только из-за крови? Я помню утилизаторы органики, они уничтожают отходы гораздо дольше.

– Разумеется, нет. Кровь будет действовать даже медленнее, чем обычный травленый рунный круг утилизатора, и недолго. Пока не испарится. А под воздействием мировой энергии это произойдет довольно скоро.

– Не понимаю, – хмуро проговорила девушка.

– Самое главное, не начертить рунный круг кровью… я использовал этот способ только для ускорения процесса нанесения рисунка. Но если подать на такой рунескрипт мировую энергию, эффект будет обычным: пока накопится достаточное количество энергии, пока круг растворит отходы… А моментальным эффект будет только в том случае, если в него вложить внутреннюю энергию одним рывком и в достаточном количестве. Вот и весь секрет. Хотя должен признать, что в рунескрипты из собственной крови вкладывать свою энергию куда проще, чем в начерченные обычными методами.

– Однако. – Хельга покачала головой. – Впервые слышу о таком способе.

– Вряд ли, скорее, просто никогда не обращала на него внимания. На лекциях по истории руники вам наверняка рассказывали про древние ритуалы. Так вот, подавляющее большинство их проводилось именно собственной кровью. Особенно обережные и… женские.

– Кирилл! – Хельга возмущенно фыркнула, и я улыбнулся.

Понятно, о чем она подумала, но я-то здесь ни при чем, правильно? Хм… вот не думал, что мне доставит удовольствие наблюдать Хельгу в ее ипостаси «городской барышни».

– Нахаленок нецелованный, – пробурчала девушка и вдруг уставилась на меня.

А я почувствовал, как щеки разгораются огнем. Чертовы фары мобиля! Я попытался отодвинуться от их света. Поздно.

– Та-ак… я, кажется, чего-то не знаю? – В голосе Хельги послышались вкрадчивые нотки.

Думай, башка, думай! Нужно срочно что-то… о!

– Вот не знаю, чего ты не знаешь. Несешь всякий бред. Лучше бы телеграмму мне прочла! Она на итальянском, а я в нем ни бельмеса. – Нашарив в кармане смятый конверт, протянул его спутнице.

Та бросила на меня подозрительный взгляд, чуть помедлила, но взяла бумаги и, устроившись на хромированном бампере «Изотты», принялась читать текст в мощном свете фар.

Когда Ветров посадил опустевший «Резвый» в порту Падуи, его все еще трясло от злости и ярости. На себя, на чертова Гюрятинича, на непослушного юнца, на груз и подставившуюся Хельгу. А уж как его бесил обман грабителей, представившихся получателями груза и даже умудрившихся захватить их «кит», это было что-то неописуемое. И самое паршивое было то, что ему не оставалось ничего иного, как сесть на попу ровно и ждать… ждать хоть какого-то сигнала. Нет, конечно, спустившись на землю в Падуе, Ветров в течение часа раздобыл в этой древней дыре подходящий радиотелеграф, установил его с помощью представителя «Ритти и сыновья» и такой-то матери и связался-таки с «Фениксом», довольно подробно описав сложившуюся ситуацию. Сколько седых волос за это время прибавилось у него после получения приказа капитана «Сидеть и ждать», одному богу известно. Но своего апогея, как казалось второму помощнику, злость достигла в тот момент, когда он, с красными от жуткого недосыпа глазами, брел по припортовой улице и услышал мальчишку-разносчика, торгующего газетами, вопившего, что «Солнце Велиграда» потерпел крушение и выжившие не обнаружены. Не помня себя, Ветров помчался в порт, а там его уже ждала короткая телеграмма: «Освободились. Едем в гости. Жди. Олла и Рик». Дата. Время. Живы!!!

По полю пронесся дикий рык, распугавший всех окрестных птиц, а уже через несколько минут портовые телеграфисты вынуждены были отбиваться от разъяренного Ветрова, надрываясь в объяснениях, что такое они передавать в эфир просто не имеют права. О радиотелеграфе на «Резвом» второй помощник благополучно позабыл.