После недолгого размышления и чуть более долгого спора ранец с парашютом мы решили припрятать… ну как припрятать? Замаскировать. О том, чтобы выкинуть девяносто квадратных метров качественного парашютного шелка, и речи быть не могло. Мне такое расточительство было совсем не по душе.

– Кирилл! Ну зачем тебе этот чертов парашют?! – Хельга даже ногой притопнула от возмущения. – Вон деревня, там люди, гостиница, нормальная постель…

– Надо, – отрезал я.

– Зачем? – не менее упрямо повторила моя спутница.

Пришлось объяснять:

– Хельга, сестренка… Сколько у тебя денег?

Девушка хлопнула глазами и, откинув короткую полу своей куртки, извлекла из-под нее небольшой кошелек. На подсчет наличности под моим изрядно удивленным взглядом у нее ушло меньше минуты. Впрочем, я довольно быстро спохватился. Ну да, на хрена Гроссу ее наличность? Не удивлюсь, если у нее и документы при себе остались…

– Червонец, шестнадцать лир и сорок чентезимо… – заключила она.

– Замечательно, – кивнул я. – А у меня две гривны, четыре лиры и двадцать два чентезимо. И все. Как ты думаешь, нам хватит этих денег, чтобы дожить до встречи с Ветровым?

– Хочешь сказать, дюжины гривен и двадцати лир нам не хватит? – удивилась Хельга.

– А ты собираешься расплачиваться русскими гривнами в этой деревне? – вопросом на вопрос ответил я.

– А что такого? – пожала плечами девушка, тем самым вызвав у меня глубокий вздох.

– Хельга… сейчас все окрестности на ушах стоят из-за падения дирижабля. Ни на секунду не сомневаюсь, что на месте катастрофы уже работают местные власти и полиция. Учитывая расстрел шлюпок, устроенный «китом», всяческих дознавателей и следователей вокруг бывшего «Солнца Велиграда» должно быть немерено. И как ты думаешь, какой вывод они сделают из этой стрельбы?

– Что «кит» пытался кого-то уничтожить… – Хельга хмыкнула и развела руками. – Извини, Кирилл, этот факт у меня просто вылетел из головы. Я-то большую часть действа проспала… не без твоей помощи.

Ну да, теперь я еще и виноват, получается. Ох уж эти девчонки… Ладно, пропустим.

– Именно. Пытался уничтожить неких беглецов. И не факт, что какой-нибудь глазастый и очень мечтательный крестьянин не углядел в небе купол парашюта. И не нужно быть гением, чтобы связать эти два факта. Так вот, на месте властей я бы обязательно постарался оповестить старост окрестных деревень, или как они тут называются, о возможном появлении чужака, с рекомендацией задержать такую личность для беседы с дознавателями. В свете этого попытка расплатиться русскими гривнами будет выглядеть как прямое приглашение к задержанию, согласись.

– Я поняла, Кирилл. Не дура все-таки, – вздохнула Хельга и, заметив мой взгляд, прищурилась. – Что? Будешь утверждать обратное?

– Не буду, – ухмыльнулся я и уже значительно тише добавил: – Некоторые мысли лучше держать при себе.

– Кирилл!

– Да-да?

– Поганец мелкий, – со вздохом констатировала Хельга.

– Эй, приличной девушке не пристало так выражаться!

– Приличные девушки не летают в обнимку с мелкими поганцами на парашютах, – откликнулась она. – Кстати, о парашютах. Как наша денежная проблема может быть связана с этим куском ткани и веревок?

– Хм… Хельга, знаешь, сколько стоит парашют в Меллинге? – поинтересовался я, оставив перепалку. Дочка дядьки Мирона пожала плечами. – Четыреста – пятьсот марок… германских, само собой.

– Ну да, расплата гривнами нас выдаст, а продажа парашюта не привлечет никакого внимания, – фыркнула Хельга.

– Во-первых, не самого парашюта, а только ткани, – уточнил я, пропуская колкость мимо ушей. – За нее одну можно выручить марок двести… то есть примерно сто лир. А во-вторых, я не предлагаю продавать ее здесь. Уж на пару билетов в дилижансе или на поезде, если, конечно, тут есть станция, у нас местных денег должно хватить. Доберемся до города побольше, там и парашют продадим, и гривны на лиры поменяем без всякой опаски.

– Толково, – наконец согласилась Хельга и нахмурилась. – Подожди, но если ты прав насчет дознавателей, то станция, да и дилижанс наверняка уже под наблюдением.

– Вполне возможно, – кивнул я. – Но это еще нужно проверить, согласись? Да и не забывай, если кого-то и будут искать, то одного чужака, а не парня и девушку. Не так ли?

– Ну… – Хельга покосилась на призывно мигающие огоньки деревни, на ранец… и желание ночевать в теплой постели победило. – Ты прав. Идем… Только обойдем деревню по дуге. Ну чтоб войти с противоположной стороны. Меньше подозрений будет.

– Согласен. А перед этим, чтоб не светить парашютом, превратим ранец в саквояж. Благо ручка у него имеется. – Я ткнул пальцем в металлическое кольцо держателя, на котором ранец крепился в шкафчике для спаснаборов.

На маскировку ранца ушло не так много времени. Мы поступили просто и незатейливо, выкорчевав из него бессмысленно усложненный механизм выброса и ободрав тканную обшивку, в результате чего парашютная система из спасательного набора превратилась в стальной саквояж с металлической ручкой. Вполне себе стильная вещица, в которую мы утрамбовали болтающиеся стропы и плечевые ремни к парашюту, на всякий случай… и туда же отправилась и сумка из-под спаснабора, с уже во второй раз уведенными мною у Гросса шкатулками. А наши собственные маски и спасбаллоны я прикопал еще в той рощице, где мы с Хельгой приземлились.

М-да, лучше бы я проделал эти операции непосредственно перед входом в деревню… Ломиться в наступающей темноте по пересеченной местности, огибая селение, оказавшееся не таким уж маленьким, между прочим, да с неудобным саквояжем в руке вместо ранца за спиной, было не самой лучшей идеей. Спасало только до сих пор действующее рунное укрепление тела… это при том, что я давно перекрыл даже естественную поддержку цепей за счет внутренней энергии. Недавний «пережор» сказывается, даже несмотря на то, что большую часть пропущенной через рунные цепи мировой энергии я благополучно слил в шкатулки!

В общем, к деревеньке вышли не злые парашютисты-диверсанты, а вполне себе презентабельная молодая девушка со своим младшим братом… немым. Ибо итальянским я не владею, а говорить на немецком или русском мы посчитали идеей не лучшей, чем попытка продать здесь парашют или расплачиваться гривнами. Кто знает, до чего может довести полицейских профессиональный долг и чрезмерное рвение? Особенно если их должным образом простимулировать? Глядишь, и до этой деревеньки доберутся. А учитывая особенности последних событий, я предполагал, что количество возможных интересантов с хрустящими стимуляторами в кошельках несколько отлично от нуля. И Хельга со мной согласилась.

Правда, наша одежда была изрядно помятой, но тут уж ничего поделать нельзя… по крайней мере так, чтобы у Хельги не появились ко мне неудобные вопросы. Хотя выгладить вещи разогретыми воздушными линзами можно было бы в два счета.

К нашему удивлению и удовольствию, то, что издали мы приняли за деревню, на поверку оказалось маленьким разноцветным городком у реки, с железнодорожной станцией, парой древних церквей и даже небольшим палаццо на центральной площади, стоящим аккурат напротив здания городской управы.

Но самым большим нашим везением оказался праздник, царивший на улицах Манербио. Благодаря суете и куче народу на наше прибытие никто не обратил никакого внимания. Так что мы без помех прошли до самого центра города и после недолгих блужданий отыскали гостиницу, расположившуюся недалеко от церкви Святого Лаврентия, где сегодня венчался наследник дома Ольдофреди, в честь чего, собственно, город и гуляет.

Об этом мне рассказала Хельга, почерпнув сведения из болтовни хозяйки гостиницы, бойкой полненькой женщины с замашками всеобщей тетушки, выстреливающей по тысяче слов в минуту. Не прекращая молоть языком, она провела нас в мансарду и, гордо продемонстрировав небольшой номер на две спальни под скошенной крышей, торжественно вручила Хельге огромный ключ, после чего, сочувственно мне улыбнувшись, потрепала по волосам и исчезла. И слава богу, а то у меня от этой тараторки уже голова начала болеть!