Глава 1 БАРД
Переждав головокружение, я осторожно поднялась с земли. Пошарив руками по мягкой нежной траве, нащупала длинный посох и, облегченно выдохнув, сжала пальцы на отполированном теплом дереве. Нашла и дорожную сумку. Засунув руку внутрь, перебрала аккуратно сложенные вещи, свирель в кожаном футляре и медно позвякивающий мешочек с деньгами.
Кажется, все на месте?
И только теперь позволила себе прислушаться к окружающему миру. Вокруг шумел лес. Сейчас конец лета или ранняя осень, листва еще не начала облетать и весело шуршала под игривыми порывами теплого ветра. Птичий гомон практически оглушал, незнакомые голоса сливались в звучную какофонию.
Аккуратно встав, я задрала лицо к небу. Тепло, уже почти полдень. Солнце от души раздавало лучи, лишь на несколько мгновений прерываясь, когда на его диск набегали облака. Хм… нервы дернуло. У кого-то время обеда, но для нечестивых отдыха не предусмотрено. Надо идти. Подхватив сумку, пристроила ее на плечо и осторожно шагнула вперед. К тому же еды все равно нет.
Посох коснулся земли, нащупывая путь. Шелестнул по траве, распугивая стрекочущую мелочь, прошуршал по мягкой земле, легко стукнул о камень.
Ага, дорога… Налево или направо?
Я прислушалась. Вздохнула. Печально склонившись, поправила куртку, накинув на голову капюшон. И, в десяток шагов перейдя поляну, нырнула под густую сень смешанного леса. Еловая лапа царапнула щеку. Раздраженно выдохнув, выставила посох и, пригнувшись, заскользила между стволов и ветвей к источнику тихого раздражающего скулежа. Обреченностью своей раздражающего.
Лес же был полон запахов, тех особенных, что остаются в полдень в тени густого подлеска, по которому ночью хорошенько прошелся ливень. С порывистым ветром, пригибающим высоченные стволы к земле, рвущим с корнями неудачно выросшие молодые тополя и осинки, ломающим старых, покрытых мхом великанов.
Пахло свежей листвой, хвоей, содранной дерниной и соком из переломанных веток. Поздней малиной пахло и подгнившей древесиной.
А еще лес звучал. Как объяснить глухому мелодию, а слепому — цвет? Так и пение лесное, рождающееся у меня под ногами и продолжающееся между стволами стрекотом сорок и свистом жаворонков, беличьим щелканьем и сопением торопливо убирающегося с моей дороги молоденького кабанчика… трудно рассказать. Это надо чувствовать. Это жизнь… как я ее воспринимаю. И вполне способна двигаться с ней, когда нам по пути, не спотыкаясь.
Замерев перед раскидистой елью, растопырившей ветви вдоль земли, прислушалась. Только тяжелое дыхание и выдавало присутствие рядом затаившегося зверя. Ну где ты, глупый? Я не причиню тебе вреда. Наоборот!
Постукивая посохом по стволу, мягко двинулась по чавкающей подстилке.
Стук, стук, стук… Судорожный вздох.
Рукой нащупала ветку, придавившую зверя попрек спины. И саму спину. Мокрая спутанная шерсть и только. Крови нет.
Мощная холка, лобастая морда. Пальцы привычно обежали доступную для изучения часть зверя.
— Будем знакомы, волк. И что с тобой делать? Не повезло тебе…
Собственный голос показался чужим. Я прокашлялась. Кажется, у меня сменился тембр?
Волк промолчал, лишь едва слышно фыркнул. Ни кусаться, ни рычать не стал, хотя я присела в опасной близости от клыков. Да и ощупывала бесцеремонно.
Странный волк. Не пахнет от него дичиной и лесной сущностью. А зато ощущается слабое покалывание в кончиках пальцев, будто тоненькие иголочки бегали по шкуре. И сам выбраться не пытался. Яростно, по-звериному, я имею в виду, а то бы поранился.
Везучий волк… иначе бы этой елью ему спину переломало. И меня бы тут не было, чтобы помочь.
Или невезучий, потому что куда как лучше, чтобы не я ему помогла. Чревато… неприятностями в будущем.
Я еще раз провела рукой по широкой спине, продумывая, как лучше его освободить. Вздохнула, перехватывая посох посередине, там, где гладкое дерево нарушала пара тонких, едва заметных кольцевых трещин. Крутнула, надавив по-особому, и после щелчка потянула в стороны. Две половинки разошлись, обнажая длинный, едва заметно изогнутый клинок, мгновенно запевший на ветерке. Острое лезвие с отчетливым взвизгом разрезало воздух, крутнулось, вздымаясь и резко падая вниз. На палец буквально не достав до ощутимо вздрогнувшего тела, врубилось в толстый ствол, прошло насквозь и впилось в мягкую землю. Разогнувшись, я вытянула лезвие, повела плечами, отерла сталь полой рубахи. Длинная рукоять лежала в ладонях как влитая.
И еще р-раз!
Шшшух!
Пинком скинув с затихшего волка обрубок ствола, отшагнула назад. Зверь поднялся, обдав меня ароматом влажной шерсти, встряхнулся, коснулся носом моей щеки, и, едва слышно стелясь по мху, скрылся в ближайших зарослях.
— Будешь должен, — буркнула я, разворачиваясь и пытаясь сообразить, в какой стороне находится оставленная мной дорога.
В орешнике коротко, но прочувствованно взвыл спасенный, давая понять, что не согласен с такой точкой зрения.
Запоздало осознав подлинные размеры этой… этой… присела на вырубленный пенек, пережидая приступ слабости. Это явно не волк!
Кто в здешних лесах еще водится?
С шелестом загнав клинок в ножны, поднялась.
Ответ, всплывший в памяти, мне не понравился. В лесах Эннирии, вотчине темного бога Азура, водятся оборотни. А то, что от всей страны осталось одно небольшое герцогство, не утешало. Оборотни-то никуда не делись!
Неторопливо двинулась обратно, обрывая с кустов какие-то терпкие ягоды. Кисловатый вкус на диво хорошо освежал, и из леса я вышла, покачивая в горсти целую кучку мелких, распространяющих вокруг лимонный запах пушистых шариков. На плече висела дорожная сумка, посох упрямо задевал все подряд ветки, так что вид у меня, не способной увернуться от лезущих в лицо вьюнов и цепляющихся за волосы колючек, был, верно, весьма растрепанный.
Скинув куртку, присела на обочину, выжидая. Рукой, касающейся утоптанной поверхности, уловила легкую дрожь земли. Перебирая пальцами мелкие камешки, выделяла в невнятном шуме стук копыт, звяканье богатой, украшенной серебром сбруи, бряцанье оружия, тихие разговоры.
Скоро путники вывернут из-за поворота.
Вытащив свирель, погладила согревшиеся тростниковые дудки. Смолистая пропитка духовито пахла домашним уютом и спокойной уверенностью. Моя неизменно верная спутница всегда способна поднять настроение.
Сыграем?
Что-нибудь веселое… И по тракту вперед и назад понесся бодрый проигрыш простенького дорожного марша, услышанного когда-то давно, когда я сопровождала незримой тенью обреченную армию в походе в никуда. «Семисолька» слушалась безупречно, все громче и громче вздымая голос, насколько мне хватило дыхания. В быстром, резком и переливчатом звучании слышалось бесконечное желание выжить и победить. Выжить ради справедливости, победить ради мира. У тех — получилось…
И завершила особо сложный пассаж пронзительной трелью, на которую буквально напоролись появившиеся из-за поворота всадники.
Ну наконец-то! Я уж заждалась.
Вежливо улыбнувшись, развернулась лицом в их сторону, прекращая играть. Размяла слегка занывшие пальцы, изрядно уставшие от беготни по дырочкам свирели.
Утомленные кони, безжалостно взбодренные шпорами, зачастили по поляне, рассыпаясь охранным кругом. Еще двое всадников неспешно приблизились. Вжикнул, опускаясь рядом со мной, кнут. Ладонь вскинулась, поймав кончик. Резко дернув, под удивленное аханье заставила выпустить рукоять. Та, описав полукруг, упала где-то в кустах.
Теперь уже вжикнула сталь. Отведя от лица острие, хмыкнула.
— Ты кто? — Ломкий, нервный молодой голос. Юноша старательно пытался не дать испуганного петуха, судорожно терзая звякающие медными звеньями поводья.
— Солья, бард, — представилась привычно, глядя куда-то в пространство.
— И что ты здесь делаешь? — Еще один голос, сиплый и усталый. Мужчина, наверное, лет пятидесяти, подъехал ближе, облегченно убирая меч в ножны.
— Жду попутчиков.
— И давно? — Старший подозрителен.
— Не особенно. — Пожав плечами, развернулась в сторону младшего, который объезжал меня стороной, будто редкую опасную зверушку.
— До каких же мест тебе нужны попутчики, бард?
— Я иду в Азурок. — Отслеживая движения младшего, совсем отвернулась от того, с кем разговаривала.
— Мы тоже, — с сомнением протянул тот.
— Но… — Это младший.
Все прочие почтительно молчали, а парочка наверняка держала меня на прицеле. Еще в начале разговора мне послышался тихий скрип натягиваемой тетивы легких арбалетов.
— Бардам не принято отказывать, Артир, — заметил мужчина. — Не окажете ли честь присоединиться к нашей компании?
— Окажу, — улыбнулась я широко и, надеюсь, безмятежно. Поднялась, подхватывая сумку и посох. — Благодарю.
Чуть отшатнулась, когда в лицо дохнуло конским потом. Фыркнув, лошадь склонила голову мне на плечо. Недовольно сопящий юноша протянул руку, предлагая взобраться в седло. Спереди? Нет уж.
Кончиками пальцев провела по лошадиной шкуре.
Гладкая шерсть, литые мышцы, перекатывающиеся под кожей, излучающей почти обжигающий жар. Живое существо, сильное и верное.
А юноша, Артир, которого я мимоходом коснулась, — тонкий и легкий, почти мальчишка, в богатом камзоле, расшитом сложным узором, но мятом и пыльном. От ткани пахло дымом костра и долгой дорогой. Он растерян и немного зол. А еще испуган, как бывают испуганы те, кого практически лишили надежды. Ему кажется, что он обречен, но все равно приходится двигаться по выбранной дороге, потому что свернуть-то уже некуда… Высокий голос то и дело срывался. Его мальчишеское высокомерие, высокомерие получившего от рождения все, включая происхождение и наследство, стремительно истаивало под гнетом страха перед реальностью.
Да и во всех остальных чувствовался какой-то надлом. Будто действуют они по инерции, как куклы, у которых вот-вот кончится завод.
Я вновь достала свирель.
Ночь застала нас все еще в лесу. Расположившись на обочине, путники жгли костер, от котелка со взваром тянулся ароматный дымок, смешиваясь с запахами леса, в сумерках сменившими тональность. Я сидела на границе трепещущего от ветра круга тепла и вслушивалась в тихие разговоры.
Изгнанники, сумевшие увернуться от цепкой хватки войны, прошедшей с благословения Света огнем и мечом по их землям, надеялись найти убежище в Азуроке. Хотя бы временное, но… У Артира не сложились отношения с его владетелем. Но сейчас юноша был готов умолять, забыв свое прежнее пренебрежительное высокомерие.
Обычное дело между родственниками — младший не желает слушать советов старшего. Особенно если младший выше по положению. И умнее.
Я печально улыбнулась.
Насколько же все они в отчаянии, если хватаются за старое поверье? Бардам не отказывают. Почему? Потому что они принадлежат не Свету или Тьме, но Сумеркам, и порой даже боги, нет, не боятся их, но учитывают их желания. Барду и его спутникам дадут приют…
Пальцы машинально сплетали в косичку выдернутые из земли травинки, пачкаясь в липком соке. Выпавшая роса добавляла свежести в терпкий аромат свежесорванной зелени. В подлеске росла малина, а в колючих спутанных кустах, кажется, засел матерый лис. Любопытный зверь затаился, изучая вторгшихся на его территорию гостей. Я переливчато свистнула. Едва уловимый шелест спустя пару мгновений подсказал, что лис, оставив мускусную метку на ближайшей сосне, неспешно удалился.
Тихо подошел Ивер, старший в этой компании, протянул кружку. Обернувшись на хруст веток под его ногами, я привстала, пробежала пальцами по протянутой руке, перехватила горячую кружку:
— Благодарю.
— Если желаете, ужин готов.
Отрицательно качнула головой.
— Ну что ж… — Ивер присел рядом, устало вздохнул и ссутулился. — Я заметил, что у вас нет припасов…
— Предпочитаю путешествовать налегке.
Еще одна партия выщипанных травинок сплелась в косичку. Подобрав ноги, я свернулась калачиком, устроив подбородок на коленях.
— Это чревато возможностью остаться голодной. — Шорох одежды, тихий хруст бумаги, звяканье железа. — Берите.
Приняв кусок лепешки, украшенный сверху, судя по запаху, чем-то копченым, я хмыкнула:
— Боги не оставят голодной свою верную слугу…
— Хм, а по виду не скажешь.
Ивер еще находит в себе силы шутить. Но я и вправду худа и тоща, как хворостина, и так же гибка порой и прочна. Много кто пытался меня сломать, да получали с оттяжкой по рукам.
Ночью я долго лежала без сна, слушая лес. Он шептал, накрывая вуалью звуков стоянку. В отдалении подвывал волк, зовя волчицу, совы перекрикивались, выискивая заблудшую мелочь, щелкали и пищали мыши, ночной соловей надрывался, перекрикивая токующего на пустом стволе глухаря. Ну… может, и не глухаря. Мало ли какие здесь птицы под звездами просыпаются.
Тонкий аромат вечерницы выплывал на дорогу, смывая с нее пыльные и душные следы людей, хищники таились в буреломах и крались среди зарослей. Жизнь продолжалась, просто чуть сменился ее ритм… Под биение сердца ночного леса я и уснула.
В полдень следующего дня моя звонкая мелодия наконец-то растеклась по широкому лугу, от границы леса и далее, запуталась среди скалистых отрогов низких, похожих на хребет дракона гор. И вернулась приглушенной, отразившись от высоких каменных стен, рисуя передо мной картину.
Приземистые толстые башни, островерхие крыши, зубчатые покатые навесы, узкие амбразуры. Пахнуло жильем и свежей родниковой водой. Где-то поблизости журчал ручей, стремительным потоком виляющий среди кочек.
Я спешилась, шурша посохом по густой траве, неспешно направилась к замку.
Азурок… последний оплот Тьмы в этих краях. За спиной среди спутников расслышала нотки оживления. И надежды если не на безопасный приют, то хотя бы на короткую передышку для изгнанников и беглецов. А кем еще эти люди могут быть? Ведь их Эннирия проиграла войну Свету. И мир начал медленно скатываться к гибели.
Впрочем, о чем это я…
Артир за моей спиной пришпорил коня, тот, недовольно фыркнув, двинулся по тропе. Следом потянулись спутники юноши. Доехали до рва, послышался предсказуемо резкий приказ, который никто не поспешил исполнить. Зато посыпались насмешки… Я неспешно двинулась через луг, вслушиваясь в яростную ругань юноши, мечущегося вдоль рва, и в возмущенный гомон его людей. Среди их голосов как-то терялось урезонивающее бурчание Ивера. Все же он был среди моих спутников самый старший и потому, к сожалению, единственный разумный человек. А мальчишки просто не умеют умолять, хотя и смиряются с необходимостью этого.
Подойдя к самому краю рва, я присела на траву. Свесив ноги к воде, принялась привычно выдирать и сплетать травинки. Осыпающаяся с края земля с плеском уходила в воду. Снизу тянуло тиной и подгнившим деревом. Короткая мелкая волна билась о берег и о деревянные опоры, на которые ложился откидной мост.
От стен исходил промозглый холодок, а на высоте среди зубцов крепостной стены раздавались мерные шаги и… да, тихие смешки.
Высокородный мальчишка наконец перестал раздраженно гарцевать у переправы и принялся при поддержке Ивера наводить порядок среди своих спутников. Те присмирели, кто-то перестал грозить всеми немыслимыми божественными карами, кто-то занялся оружием. Совсем юный арбалетчик с тяжелым вздохом спешился и рухнул на траву. Достал из кармана точило и принялся водить лезвием кинжала по пропахшему маслом бруску.
Меланхолично покачав головой, я вздохнула. Все путешественники просто-напросто сильно устали. Бежать из горящей столицы, пробираться через полстраны в темные леса, спасая наследника, и попасть под град насмешек тех, у кого собирались просить убежища. Картинно раскинула руки, задирая голову к верхней надвратной башне. Именно там собрались веселящиеся люди. Стражники?
— Неужели владетель Азурока столь мелочен, что откажет в убежище обездоленным?
Голос взвился ввысь, отражаясь от стен, множась и расслаиваясь, заглушая хохмачей и шелест ветра, ввинтился в небо спиралью. Где-то наверху поперхнулся смешком кольчужный воин.
— Его нет сейчас в замке, — донеслось от ворот.
— Так впустите нас, мы дождемся его решения внутри… или все же придется раскинуть лагерь у ваших ворот?
Бард способен докричаться до бога, что уж о кастеляне говорить. Наверху поднялась суета, прерванная парой резких четких приказов, торопливым топотом, недовольным рыком сторожевого пса, которому отдавили хвост…
Скрипнули высвобождаемыми стопорами барабаны, медленно отпуская лязгающие железом цепи. Хорошо смазанный механизм решетки пришел в движение со звучным гулким бряцаньем, хрустнул, опускаясь на землю, деревянный настил.
Первый всадник, спешившись, осторожно ступил на мост. Дробно застучали копыта, когда усталая вереница пропыленных путников потянулась под низкие гулкие своды, хранящие зябкую прохладу даже в самый жаркий день. Я шла последней, ведя кончиками пальцев по шершавому камню стен. Пахло отсыревшей известью и железом. Шуршала под ногами мелкая песчаная крошка, впереди слышался гомон толпы. А под аркой из кованого металла, за которую я зацепилась рукой, тело обдало колючим ветерком. Магическим. Поежившись, шагнула вперед, продавливая тонкую мембрану. Божественная защита поддалась настойчивой уверенности. Да, я не принадлежу этому темному, но имею право войти. Меня пригласили. Еще шаг, едва слышный щелчок над головой… За спиной опустилась, звонко выбив искру из гранитной плиты, решетка.
Спину обдало холодком. Ловушка… это ловушка. Для немногих выживших последователей Азура и самого бога.
Зачем я здесь?
Впрочем, ловушка была вполне комфортна. Но сидеть среди гобеленов, пропахших пылью и мятой, прислушиваясь к мышиному шороху по углам и к отдаленным голосам хозяев замка, бессмысленно. Оставив Ивера, Артира и прочих уныло располагаться на узких скамьях, я вышла прочь. По дымному коридору, касаясь стоек круглосуточно чадящих ламп, на звук лязгающих где-то клинков. Поворот, еще поворот, мимо двери, откуда отчетливо доносится кухонный аромат и где громыхают медью котлы. Окно, затянутое решеткой, в перекрестьях которой мелодично посвистывает ветер, играя подвешенными амулетами. Перышки на них тихонько шуршат… Посох постукивает по потертым коврам.
Выйдя во двор, я свернула за угол донжона и прислушалась. Звон клинков стал отчетливее, как и резкие покрикивания. Сиплый глухой голос, через слово поминая богов и демонов, раз за разом заставлял кого-то отрабатывать простейшие приемы. С интересом вникнув в неровный ритм ударов и тяжелое дыхание учеников, признала, что сиплый в чем-то прав. Умения здесь не хватает…
Атака, защита, снова атака… ритм сбился, тяжелый топот десятков ног почти заглушил мягкие шаги. Мужчина, хмыкнув, остановился в пальце от коснувшегося земли посоха.
— Продолжайте, — коротко приказал он. — Приветствую, бард.
— Солья, — представилась я, повернувшись к нему лицом.
— Мрак. — Человек звонко щелкнул пальцами.
От него пахло странной смесью звериного мускуса, шерсти и пота.
— Вы начальник здешнего гарнизона? — осведомилась я вежливо, касаясь его руки. Теплая огрубевшая кожа, тонкая ткань потрепанного рукава, будто отлитое из металла запястье.
Мрак согласно хмыкнул.
— Вы позволите воспользоваться вашей площадкой? Мне надо бы… — Я выразительно крутнула посохом, заставив воздух загудеть.
— Милости прошу, — коснулся он плеча, направляя.
Присев, я расшнуровала сапоги, стянула чулки. Босые ступни больно укололись о мелкие камешки. Перехватив посох, медленно обошла круг, приноравливаясь к утоптанной глинистой поверхности, чуть влажной после вчерашнего дождя.
Неритмичное громыхание тем временем утихло, а к затаившим дыхание зрителям присоединились еще двое. Судя по шагам, Ивер и мальчишка Артир. Точно…
— На это стоит посмотреть, — прошептал старший из моих спутников. — И поучиться.
— Да ну… бард! Что она может!
Я улыбнулась. Кое-что могу.
Кто-то поспешно отступил, освобождая дорогу. Я уловила только запах трудового пота и, как ни странно, пекарни.
Пустое пространство, замкнутое между четырех стен, звенело от напряжения.
Итак, разминка…
Первый широкий взмах, длинный выпад, проход у земли, стелясь у самой поверхности. Удар снизу вверх, разворот, по инерции выносящий на край символического круга, прямо на замершего Артира. Перехват, посох взмывает ввысь, ложится центральной частью в левую ладонь, выпад, и снова шагнуть в центр… Чтобы упасть в быстрый, рваный ритм, барабанной дробью обрушившийся на сознание.
А потом я очнулась под затухающую, не слышимую более никем мелодию, с кривой блаженной улыбкой на губах. Медленно опустила руки, в завершающем жесте ткнула посох в землю. Транс окончательно схлынул.
Чем хорош посох — с ним можно делать все что угодно. В плане приемов. Я с ним, например, танцую.
— Научите! — неожиданно раздался над ухом знакомый молодой голос.
И Артир едва успел увернуться от резко двинувшегося назад шеста.
— Чему?
— А вот так… вертеть.
— Ну-ну… если пожелаете, молодой айе.
— Пожелаю.
— Тогда — ученическую клятву, — выдвинула я требование.
Все прочие затаили дыхание. Это немыслимо. Высокородный наследник — в ученики к барду! Наследник упрямо засопел, придвинулся ближе. Хрустнул коленями, опускаясь на землю, и с надеждой, звенящей в голосе непролитыми слезами, начал ритуальный зачин.
Пять ударов сердца спустя я превратилась в мастера.
Ивер только вздохнул и принялся что-то говорить, пытаясь перекрыть разрастающийся восхищенно-удивленный шум голосов, но неожиданно замолк. Молчание разлилось по двору молочно-белыми густыми волнами. И особенно четко ощущались чьи-то шаги. Всей кожей, через пятки. Я сосредоточенно нахмурилась. Земля будто вздрагивает под ногами, ластится, признавая своего хозяина, легкие, едва заметные потоки силы чуть покалывают кожу. Вот как замок отзывается на присутствие владетеля, осененного божественной благодатью.
Я аккуратно опускаю посох, разворачиваюсь.
Вслушиваюсь в воцарившуюся тишину. Вежливо киваю куда-то в пространство, ощущая колыхание наполнившегося легким ароматом лесных трав воздуха.
Хозяин обходит меня, я следую за ним.
И кажется, он недоволен.
— Почтенная айе Солья, — сказал он, и я судорожно вздохнула. — Вы просили об убежище?
Этот голос. Обычный спокойный голос, чуть хрипловатый. Не высокий, не низкий; не глубокий, не тонкий… Только почему от него по спине мороз дерет, а в животе горячий клубок скручивается?
Сглотнув, кивнула:
— Это так, и прошу прощения, что отвлекла ваших людей…
— Не стоит. — Владетель качнул головой. Я прямо-таки всей кожей ощутила это движение. — Им полезно узнавать новое. Еще же — позволите ли познакомиться с вашим мастерством? Все же интересно, чему вы будете учить моего младшего родича.
Поклонившись, я скрыла легкую улыбку. Меня приняли в замке, а значит, и ученика не выгонят. И спутников наших. Первая ступень пройдена. Последний оплот Азура полон. И теперь надо проследить, чтобы ловушка не оказалась для нас смертельной.
Но голос, голос… Завораживает. Отвлекает, притягивает, манит сладкой бездной, идеально резонируя с моей сущностью.
Одернув странные мысли, прислушалась.
Кто-то крикнул:
— Шест владетелю Кирану!
Перестук, легкое движение воздуха.
И мужчина протягивает мне на вытянутых руках посох, предлагая ознакомиться с качнувшимся в ладонях оружием. Проведя по гладкому дереву, оплетенному внахлест кожаным ремешком, я согласно кивнула. Этот чуть тяжелее моего, из твердого северного хвоя, под стать владетелю, который едва не на голову меня выше. По длине — равный.
Отступив на шаг, я поклонилась и выжидающе замерла. Упершись концом шеста в землю и чуть склонив голову, сосредоточилась на владетеле. Вот он занял позицию напротив, отдал поклон…
Я едва успела подставить древко, парируя стремительный удар. А дальше все слилось в единый вихрь. Свистящий, с силой взрезаемый воздух, звонкие удары дерева о дерево, сипловатое дыхание и биение крови в ушах. Какой там танец! Все силы уходили только на то, чтобы не попасть под мощную атаку. Киран не сдерживался, раз за разом пытаясь пробить возведенный мной щит. Он был сильнее, быстрее и опытнее. Уже начали подрагивать запястья, а осторожное кружение вот-вот готово было превратиться в позорное отступление, когда все кончилось.
На пару мгновений сойдясь в жестком клинче, мы раскатились в стороны. Замерев атакующим драконом, я настороженно вслушалась. Владетель Киран встал, посох глухо стукнул о землю.
— Отлично. — В его голосе послышалось веселье. Меня отчетливо передернуло. По коже вновь пробежала волна мурашек. — Вы вполне можете позаботиться о себе, айе Солья.
Разумеется, могу. И не только о себе. Для того я здесь.
Поднявшись, церемонно поклонилась и сквозь ряд восторженных почитателей, — состоящий, кажется, из всего гарнизона замка, — двинулась в сторону кухни. Аппетитнейшие запахи свежей выпечки и жаркого долетали даже сюда, перебивая все прочие, не столь приятные.
Ну что ж, война войной, а обед — по расписанию.
Иногда только это меня и спасает. В смысле насмешка над собой и над жизнью, которую я веду. Все эти короткие фразочки, всплывающие порой в сознании, мало кому понятные шутки, псевдофилософские выражения служат как бы флажками на границе, отделяющей меня от творящегося внутри и снаружи сумасшествия. И я стараюсь ее не пересекать.
И музыка, конечно же музыка.
Рассвет я встречала на крыше надвратной башни. Держась обеими руками за зубцы, сидела на парапете и подставляла лицо ветру и лучам восходящего солнца. Черепица откоса врезалась в спину, ноги упирались в узенький карнизик. И мысли в голове бродили мрачные, никак не соответствующие зачинающемуся дню, который, судя по свежему ветру, несущему с гор прохладу, будет просто отличным.
Я половину ночи бродила по замку, поражаясь бдительности его стражей, вплавленному в камень благословению темного бога, внушительным арсеналам и общей спокойной уверенности в способности справиться с любой проблемой. Я даже, ловко избегая владетеля, обошла замок по кругу, по стене. Надежный оплот, спаянный кровью и плотью древних договоров и самой земли, отдавшей этим людям часть своей основательности.
Замок дышал жизнью.
Как, как он может пасть? Я вздохнула.
Боюсь, предательство и не такие орешки расковыривало.
И потому я ждала. Лишний сторож владетелю не помешает. Да и жаль будет лишиться ученика. Сегодня состоится всего лишь первый урок.
И он оказался для юноши сплошным разочарованием. Я не воин, я бард. И всегда была им. Потому и начала учить не размахиванию мечом и даже не кручению посоха, а правильному дыханию.
Печально усмехаясь, я вывела сонного, но экипированного практически как на войну Артира на площадку. Задумалась на миг, подняв голову к ясному небу, подставляя лицо ласковым осторожным лучам солнца. Рассвет неторопливо разгорался над горизонтом. Было тихо и свежо, пахло сладкой сдобой, вдалеке слышалось щебетание птиц, на конюшне фыркали обихаживаемые лошади. Юноша недоуменно хмыкнул, картинно положил руку на эфес короткого меча.
— Не спеши, — попросила я, обходя ученика. — Снимай камзол и сапоги.
Пожав плечами, тот подчинился. Шелестнула бархатная ткань, звякнули железные пряжки.
— И оружие.
Меч и два кинжала легли на землю рядом с одеждой.
— Теперь… — Я задумчиво качнула головой. — Не спеши, не задавай вопросов. Слушай. И постарайся почувствовать дыхание здешней земли. Вдохни глубоко. Ну же!
Приказ подстегнул все еще не понимающего происходящее Артира, и он старательно засопел.
Поморщившись, попросила:
— Глубже. Еще. Животом работай.
В общем, через некоторое время взмыленный, как несшийся галопом конь, юноша, едва не падая в обморок, по стеночке удалился в сторону кухонь. У него даже не было сил возмущаться. Я же, пребывая в довольстве, планировала следующий урок. Упражнение со свечкой, проверка дикции… Хм…
Погрузившись в мечтания, неспешно двинулась вдоль стены, ведя по шершавому камню кончиками пальцев. В смешении запахов не сразу выделила владетеля, практически неслышно нагнавшего меня сзади. Вздрогнула.
— Вы очень уверенно взялись за своего ученика. — Голос его пролился мягким освежающим бальзамом. — Справитесь?
Странная забота в завораживающих нотках. Не о мальчишке, обо мне.
— Это мой первый, но… справлюсь, конечно. Хватило бы времени.
— Мы постараемся вам его предоставить. — Резко развернувшись, владетель быстро куда-то ушел.
Хвостом за ним потянулся шлейф пряного аромата. Смесь легкого, едва заметного березового дыма, прогоревшей лучины и возжигаемых в святилище благовоний заглушала даже запах оружейной смазки.
Я горько хмыкнула. Иллюзия мира рассыпалась. Настроение полностью испорчено. Время… нет его. Нет. Ведь ни один бог этого мира не заинтересован в сохранении равновесия. Даже тот, который сейчас гибнет. Тот, у которого остался один-единственный высший посвященный.
Весь оставшийся день до вечера я провела в святилище, разговаривая с богом. Мой монолог раздраженным эхом метался по полукруглому залу. Звуки дробились, отражаясь от мозаичных стен.
Гладкие, прохладные на ощупь кусочки образовывали сложный выпуклый узор из кругов и квадратов. Одну за другой я зажигала благовонные палочки, и к концу дня голова кружилась от смеси приторно-сладких и горьких ароматов. Но я упрямо сидела среди клубов дыма, задумчиво поглаживая отполированное дерево скамьи и грея руки у масляной лампады.
Прохладный воздух, сочащийся из щелей в полу, коварно заползал под одежду. Мысли разбегались. Поежившись, я встала, обошла святилище, ведя рукой по стене. Тихо проговорила приветственный канон, поглаживая камни и обводя тонкий силуэт Азура. Ладони кольнуло силой.
Теперь, когда ты здесь, пообщаемся.
Голос мой звучал странно. То глухо, будто из бочки, то звонко взмывая ввысь… Контролировать тембр не получалось.
Зато выговориться мне удалось.
Азур, темный бог, повелитель оборотней, властелин лесов! Неужели ты надеешься отсидеться? И думаешь, что выживут твои последние верующие? Свету не откажешь в методичности. Его подданные прочешут все от и до и найдут скрытый твоей силой замок, и не поможет ни один полог тайны. Чего ты ждешь?
Или… уже ничего? Устал, отчаялся? А как же девиз, вырубленный над входом? «Надежда не умирает»?
Смирился с поражением? А как же твои люди! Они-то точно обречены без твоего благословения, каким бы слабым оно не было!
Ты последний темный бог, едва ли не во всем этом мире. Разве возможно представить, что случится с ним, когда ты уйдешь? В какую бездну он скатится, подталкиваемый лишенным противовеса Светом? И насколько быстро? Впрочем, это будет сладкая месть, не так ли? Но на редкость бессмысленная.
Так, может, еще поборемся? За жизнь, за своих людей, за мир?
Что же ты молчишь? Трусишь? Я, бард Солья, желаю поговорить с тобой.
Не смей бросать своих, Азур. Не трусь, как последний предатель. Встань завтра рядом с нами. Я тоже буду с вами, помогу. Не оставлю, прикрою спину. Спою победу иль поражение, никто не будет одинок.
Надежда не умирает.
Ночь окутала затихший замок туманом. Он медленно поднимался от воды, шаг за шагом скрывая стены. Влажные, пахнущие тиной и грязью извивающиеся змеи цеплялись за выступы карнизов, заползали в узкие бойницы, гасили фонари. Те тоскливо и жалобно шипели, исходя прогорклым дымком.
Сидя в широком оконном проеме, за пыльной бархатной портьерой, я вслушивалась в ночь. Было немного стыдно за учиненную в святилище истерику. Или это был скандал вроде семейного? Да и услышал ли Азур меня…
Так или иначе, я здесь, и я сделаю что должно ради сохранения всех жизней, оказавшихся сейчас под крышей Азурока.
А ночь пела об опасности. В шелесте листвы отдаленного леса слышалось предупреждение, в щелях частого оконного переплета сквозняком посвистывал страх. Двор, на который выходило окно, был пуст и тих. С надвратной башни доносилось мерное позвякивание цепей, раздавались шаги стражи.
Напряженно, до гула в ушах, вслушиваясь в темноту, я пыталась понять, что так меня тревожит, не давая уснуть. Будто заноза какая-то в душе засела и дергает, дергает, дергает, расширяя кровоточащую ранку. Печально выдохнув, я аккуратно сползла с подоконника, отодвинула портьеру, подняв тучу сухой пыли. И, кашляя, по стеночке двинулась наружу. Зябко передернувшись, закуталась плотнее в плащ. Почему так холодно? Даже руки заломило.
Скользя призраком по сонным коридорам, отсчитывала время. Сколько еще мгновений тишины осталось?
У дверей большого каминного зала задержалась, положив ладони на дерево. Из щели тянуто теплом от разожженных березовых дров, горячего камня и чуть приперченного красного вина. Слышались голоса. Разговор шел о планах на будущее, судя по интонациям — печальным. Кто там? Киран, ученик, еще люди. Зайти погреться? Поколебавшись, я резко отдернула руки и практически выбежала во двор. Лишний раз встречаться с владетелем Азурока я не хочу. И не буду… Пусть это и выглядит как трусость, бегство. Особенно мое сегодняшнее кружение по коридорам в попытках избежать владетеля. Его голос вносит слишком сильное смятение в мою и так неспокойную душу. У меня есть долг.
И меня ждет не дождется крыша надвратной башни. Сколько времени осталось до рассвета? Трижды негромко брякнула рында, обозначая смену караула.
Неторопливо поднимаясь по узкой наружной лесенке, пыталась понять, что же не так? Ну что? Скрипнув зубами, зло пристукнула кулаком по перильцам. Прижалась к стене, пропуская мимо замерзших, бряцающих амуницией стражников. Кивнула на вежливое приветствие, пожелала спокойного сна. Это прозвучало почти насмешкой, потому что от всех троих вполне отчетливо пахло горьким бодрящим чаем, которым они, похоже, заправились по самые брови.
«Не так, не так, не так», — стучало сердце в такт торопливым шагам. Взбежав на внутреннюю стену, я чуть отдышалась. Присела на широкий каменный парапет. Прижав руки к груди, глубоко вдохнула, отрешаясь от реальности. В легких резко кольнуло. Я дернулась, обежала полукруглый каменный бок, подскакивая к наружной стене. Вцепившись в шершавый камень, свесилась вниз, силясь различить… хоть что-нибудь. Ах ты ж…
За стенами замка воцарилась неестественная тишина. Не везде. А как бы расширяющимся от ворот клином, упирающимся в лесную опушку. Я дернулась было вниз по ступеням, но поздно!
У основания башни громыхнуло, звякнуло, раздался чавкающий звук погружающегося в тело железа, и истерично завизжали стремительно раскручивающиеся барабаны подъемного моста. От удара его о землю содрогнулась земля.
На миг страх затмил сознание.
Звонко ударил тревогу медный колокол и тут же захлебнулся. Распахнулись, ударившись о стены и отлетев обратно, двери главного входа, донесся грохот из казарм.
Внизу кипела схватка, в узком проходе звенели клинки, и ночную свежесть стремительно перекрывал аромат крови. А кто-то медленно, но неуклонно поднимал решетку.
Я метнулась к наружной стене, подхватила брошенный впопыхах посох, ощущая разгорающуюся в запястьях боль. Просыпались мои Оковы, дающие порой силу и возможность видеть. Пропев в темноту «ре» нижней октавы, сжалась, ожидая отдачи. И она пришла.
Нота заметалась по лугу, отражаясь от невидимых стен, все набирая и набирая громкость. Она резонировала, заставляя дрожать камни под ногами. Миг спустя раздался оглушительный хлопок, будто гигантский парус сложился на ветру. Затылок резануло болью. А подозрительная тишина на подъемном мосту заполнилась криками людей, звоном оружия и топотом множества копыт. Машинально начала пересчитывать всадников, но опомнилась и, пошатываясь, побрела к лесенке.
Надо…
Я потерла ноющие запястья и посмотрела вниз.
Во дворе кипело сражение. Волна на волну схлестнулись люди в темных и светлых одеяниях. И пока неясно было, на чьей стороне перевес. Темные вроде теснили нападавших к воротам, где образовался водоворот из кричащих людей, ржущих перепуганных лошадей и стремительной стали. Нападающие теряли преимущество, спешиваясь. Добровольно? Нет… Лошади, пересекая незримую черту, будто с ума сходили, пытаясь сбросить седоков.
Так, и что? Вот он, ключевой момент?
Тряхнув руками, закованными от кисти до локтя в стальные наручи, я перехватила посох и вспрыгнула на парапет. Присев на корточки, взялась за середину обмотанной кожаным ремешком рукояти, напружинилась, краем глаза замечая, как наливаются золотистым светом сквозь рукава насечки на сковывающих запястья обручах.
В беспорядочной сумеречной схватке я нашла тех, кто был мне важен. Владетель на острие атаки уверенно теснил противника, взрезая сутолоку водоворота, одного за другим безжалостно спешивая тех, кто сумел укротить роняющих пену коней. Оруженосец прикрывал ему спину, а рядом, яростно и отчаянно отмахиваясь коротким клинком, вертелся Артир.
Идиотский мальчишка! Куда же он лезет? Герой!
Я тихо простонала. И как, как я должна защитить ключевой объект в этой бессмысленной свалке? В ушах стрельнуло болью, стало горячо, по шее потекла струйка крови.
Небо затопило белое пламя. С шипением, заглушившим шум сражения, с неба водопадом полились обжигающе горячие божественные звезды. А им навстречу, отбросив меч, вскинул руки владетель, вздымая в воздух тонкий полупрозрачный сумеречный полог. В воздухе дохнуло близкой грозой.
Вокруг Кирана расчистился пятачок свободного пространства, искрящего силой, куда из круговерти с облегчением вывалился мой первый ученик.
От моего пронзительного возгласа ближайшие звезды разлетелись искристым фейерверком, расцветив разноцветными отблесками темные камни башен. Все остальные ручейками стекли по воздвигшемуся куполу за стены, с шипением подняв в воздух тучи пара из мгновенно вскипевшего рва.
Позади звякнули о камни крючья штурмовой лестницы.
Да чтоб вы заживо сварились!
Не оборачиваясь, отмахнулась цепью Оков. Кончик золотистой плети шарахнул по дальнему парапету, оставляя широкую выбоину. Взвизгнули осколки камня.
Я смотрела вниз.
Внизу, у основания стены… В пространстве, расширявшемся вокруг обратившегося к темному богу высшего посвященного… Взвихрился воздух, и из серебристого смерча вышагнула высокая фигура. Прямо за его спину.
Мир затаил дыхание. И мгновение растянулось в бесконечность.
Владетель только начал оборачиваться; оказавшийся ближе всех Артир, вывернувшись из-под чьего-то удара, рванулся вперед в отчаянной попытке прикрыть родственника.
Из вихря выступила вторая, закованная в доспех фигура.
Но в очерченный Кираном контур, превратившийся в ловушку, не мог прорваться никто из его людей.
Клинок в моих руках неслышно запел, заливая все вокруг золотистым сиянием. Оковы Равновесия окончательно пробудились.
И я прыгнула вниз. Без единой мысли, на выдохе, крепко зажмурившись.
Удар о землю вышиб из меня весь воздух, колени подогнулись. Но сила привычно подхватила, сглаживая инерцию, не давая упасть и переломать кости. Теплая рукоять клинка, едва не выпавшего из ладони.
Я огляделась.
Не на землю приземлилась. По губам зазмеилась тонкая усмешка. Ах равновесие… удача на моей стороне.
Резко свистнув, клинок оборвал жизнь того, на кого я обрушилась. Под сапогом хрустнула застежка вмятого в тело доспеха. Разворот, толчок. И Артир улетел в гущу схватки, в объятия Ивера. А меч в моих руках уже запел смертоносную песнь, сталкиваясь с блистающей сталью Света. Под глухим шлемом не видно лица противника, да и зачем? Голова уже отлетает прочь, фонтан крови бьет из обрубка шеи.
Владетель полоснул по мне взглядом, развернувшись, и продолжил движение. Взвихрились пепельные волосы. Он снова вскинул руки, воздвигая в проходе незримую стену и ею выдавливая ломящихся вперед врагов. С хрустом и скрежетом, безжалостно ломая и раскалывая доспехи и тела людей и животных.
«Выдыхай, — приказала я себе жестко. — Выдыхай! Даже если тебе удалось заглянуть в глаза собственной судьбе! В темные, почти черные глаза с вертикальным зрачком на узком скуластом лице».
Клинок запел в моих руках, я скользнула вперед, безжалостно жаля тех, кто не попал под пресс Кирана. Меня окутывало угасающее золотистое сияние. Зрение уже почти исчезло, происходящее мельтешило перед глазами, то вспыхивая яркими картинками, то наполняясь первозданной Тьмой. Атака, шаг назад, назад, назад… Пятясь и выстраивая перед собой щит из серебристой стали и свистящего воздуха, я уперлась в стену башни.
Сознание снова заполнили звуки и запахи. Кровь, боль, страх и торжество пахли пеплом и грязной тиной. Крики, приказы, хрип умирающих людей… В подлой схватке нет красоты и гармонии, только смерть и слезы.
Прижавшись к камням, я нащупала дверной проем. Ловя последние отголоски медленно угасающей силы, еще успела заметить в последней вспышке видения, как высокая фигура будто потекла, переплавляясь из человеческой в звериную. Волчью. Стремительной тенью метнувшуюся вперед.
Обитое железными полосами дерево подалось назад за моей спиной, и я провалилась в тишину. Гулкий звук захлопнувшейся двери, заметавшись по помещению, оборвал шум царящей снаружи неразберихи.
Проведя рукой по влажным камням, нащупала задвижку. Та со щелчком встала на место после первого же толчка.
Глубоко вдохнув, я двинулась вперед. Пахло сыростью, чуть ржавым железом и дегтярной смазкой. Ну и кровью, куда сейчас без этого.
Запнувшись на неровном полу, я растянула губы в невеселой улыбке и, развернувшись, скользнула вдоль кладки, возвращая меч в ножны. Щелчок, и вновь путь привычно разведывает верный посох. Прямо, прямо, прямо, поворот. Что-то мягкое под ногами. А на стене — гладкий холодный рычаг, заклиненный обломком кинжала.
Чуть дальше на влажной стене я нащупала узкую щель, прикрытую заслонкой. Обдирая пальцы, сдвинула ее в сторону. На меня хлынули звуки. Глухие стоны, шорох пытающегося ползти человека, крики, плач, неразборчивые проклятия, скрежет клинка о чью-то кольчугу. Уверенные шаги десятка людей. Они прошли по коридору и замерли на мосту, с щелканьем взводя арбалеты. Тихий разговор зачищающих длинный проход стражников. Короткие уверенные приказы кастеляна. И отдаленный хоровой проникновенно-злобный волчий вой вперемешку с ржанием и криками… Оборотни в лесу гоняют светлых.
Чего или, вернее, кого я жду во влажной тишине надвратной башни? Тут важно быть честной хотя бы перед самой собой. Оставаться здесь нерационально, глупо и неудобно, куда правильнее было бы подняться на башню и оттуда изучить окрестности. Но ноги словно приклеились к полу. И нет ни сил, ни желания двигаться, будто из тела вытянули всю силу.
Я жду владетеля Кирана, хочу услышать его шаги, его голос, убедиться, что он в безопасности, в стенах замка Азурок. Мой оборотень… Это похоже на одержимость. Я буду наблюдать издалека, помогать, когда подскажут Оковы.
И я не рискну подойти ближе. Потому что боль ухода становится только сильнее, если ты оставляешь позади тех, к кому привязался. А уходить придется, рано или поздно… Когда мир перестанет шататься на краю пропасти, достигнув равновесия.
Но не сейчас!
Привычка к терпеливому ожиданию, выработавшаяся за годы и годы служения, никогда не подводила. Вот и сейчас зябкая прохлада, пробирающаяся под одежду вместе с запахом прогорклого масла и смазанного кровью железа, заставила поежиться. Мысли же продолжали выстраиваться четкими рядами.
Забавные иногда вещи происходят. Вот и сейчас тоже. Владетель был тем оборотнем, попавшим в ловушку совсем недавно. Высший посвященный. Значит, это была не простая ловушка, а божественная. Я его освободила. Он оказался мне должен. И разрешил остаться мне и моему ученику под крышей замка. Как все сложилось…
Пойди все чуть иначе, не было бы здесь меня, владетеля, Артира, и Азурок бы бесславно пал.
Вот она, кромка равновесия во всей красе. Умение пройти по грани, не скатившись вниз, — самое главное в моей службе.
А жизни, смерти, чувства… Не принимаются во внимание, кроме тех, что нужны на кромке.
Но все же это лучше, чем пустота безвременья. Да и выбора особого нет.
Шаги я расслышала мгновенно, легко вычленив их из ровного деловитого шума. Волчья неторопливая рысь, тихое клацанье когтей по камням, внушительный рык, после которого суета стала еще более деловой.
Все в порядке, все у тебя будет в порядке, владетель. Я прослежу.
Это только начало.
Под скрип поднимаемого моста я покинула башню.
