— Ирис, Егор, прошу прощения. Я… эээ, немного погорячилась, — по лицу блондинки было видно, что она ни капли не чувствует себя виноватой, а если чем и недовольна – то только тем, что не смогла сдержаться.

Сидящая у окна Жаргал чуть закатила глаза и качнула головой.

— Мы не обиделись, — андроид опять воспользовалась запрограммированной стандартной вежливо-равнодушной интонацией, после которой развивать тему извинений дальше (а чаще всего и говорить с собеседником) ни одному нормальному человеку не захочется.

— Да, всё нормально, — мне оставалось только подтвердить слова подопечной. Насчёт мнения о себе у Мамедовой я и не заблуждался. Зато хоть стало понятно, почему она вообще подняла мою оценку в своих глаза при виде «цветка». «Шифу», значит. Получается, что Рашид Самбинов не просто засчитал моей спутнице экзамен – а ещё и фактически экстерном выдал право набирать собственных учеников в рамках выученной школы боя.

Школа боя – не в смысле спортивный зал с учениками, или додзе там, а именно некая совокупность приёмов и наработок, передающаяся от учителя к ученикам. В моём старом мире подобное иногда называлось «стилем». Школы бывают разные – от сверхпопулярных, насчитывающих десятки тысяч последователей (имперские реалии, да), до состоящих из одного шифу и одного ученика. Видимо, школа Самбинова из таких, возможно даже, что он её создатель – такое тоже бывает. Никогда не задумывался, как именно учителя в рамках школы получают свой статус – получается, что своеобразным документом служит особым образом повязанная лента на ножнах… Хотя, зная воистину китайскую в некоторых вопросах бюрократию ВИ, наверняка есть некая ассоциация или общество, что ведёт и реестровый учёт. Очередная традиция родом из седой старины, заботливо сохранённая и творчески развитая жителями Великой Империи. Хм. Пургеновна, если взяла ученицу – тоже, получается, дошла до ранга «шифу»? Интересно как…

Когда немного неловкое молчание чуть затянулось, Мамедова попыталась что-то сказать, но её опередила Жаргал:

— Думаю, это она.

— Где?! — забыв про всё, Светка схватилась за бинокль, я тоже привстал, разглядывая улицу через поляризованное панорамное стекло фасада. На глаза сразу попалась очень широкая и раскрашенная в «степной» камуфляж машина на огромных колёсах низкого давления, остановившаяся на противоположном краю площади. А навстречу ей уже шла Хонгурзул, которую я сразу же узнал даже отсюда и без всякой оптики – халат знакомой расцветки и лук за спиной развеивали все сомнения. Корпус транспорта частично закрывал обзор, потому выходящих я пока разглядеть не мог, но судя по тому, как низко склонила голову перед гостями Красный Тюльпан Монголии – это действительно был кто-то очень ею уважаемый. Блин, начинаю понимать нашу долбанутую сталкершу – и правда не каждый день увидишь настоящую принцессу, пусть и с большого расстояния. Ага, а вот и… гм.

— И кто из них принцесса? — вслух задала тот же животрепещущий вопрос, что интересовал и меня, Жаргал. К моему удивлению, генеральская дочка безропотно отдала бинокль нашей жрице, стоило той требовательно протянуть руку. Судя по слегка растерянной мордашке Мамедовой, выяснить, как именно выглядит та самая Анна, она тоже не удосужилась. Из вездехода высадилось в общей сложности пять человек: двух мужчин в камуфляже смело можно было отмести, а вот оставшиеся три девушки… Одинаковый рост, чёрные волосы, уложенные в одинаковые косы, выглядывающие из-под форменных кепи. Фигуры если и разные, под слегка бесформенными «камками» этого не разглядеть. И с биноклем (Жар, посмотрев сама, честно передала его мне)… понятно ничуть не лучше. Не зная, кто приехал, я, возможно, вообще принял бы девушек если не за сестёр, то за родственниц. Видно, дело незабвенной Падме Амидалы Наберри живёт и здравствует – в принципе, это логично. Шайтан, да они даже кланяются совершенно синхронно, серьёзно! Оп, это что такое сейчас было?

Одна из девушек, на секунду отвлёкшись от разговора, бросила в сторону кафе быстрый взгляд – мне даже показалась, что она смотрит прямо на меня. Что-то сказала окружающим – и гости вместе со встретившей их лучницей неторопливо втянулись в двери дома, рядом с которым остановился вездеход принцессы. Как я припоминаю, там вроде кафе или что-то в таком духе – скорее всего Оуюновна и компания его целиком и арендовали для встречи. Логично, не в школу же тащить высокородную подругу?

— Нас засекли, как мне кажется, — немного нервно сообщил я Мамедовой, возвращая бинокль. До меня только теперь начало доходить, какой я идиот. Подсматривать за дочерью важного государственного лица – не самое умное занятие в любом мире. Такое впечатление, что у меня от приятного разговора с двумя симпатичными девчонками мозги просто выключились… Да и Светка тоже хороша, блин. Уж кто-кто, а она должна была знать больше других про охрану персоны особой важности! Хотя стоп. Даже если у кого-то такое острое зрение, что он против закатного солнца за тёмным стеклянным фасадом увидит человека с биноклем – это ещё ничего не значит. Мало ли, чего он там разглядывает…

— Ничего удивительного – город такой пустой, что направленное внимание продвинутым адептом Духа выделяется не намного хуже, чем посреди степи, даже если это просто любопытство, а не опасность, — как выяснилось, генеральская дочка подумала… в своей манере. — Мы же не хотели ничего плохого… Проклятье! Я так хотела увидеть принцессу, а сейчас даже не знаю, была она там или нет!

— Думаю, это дело поправимое, — мне стало немного стыдно – сам-то я с какого перепуга задёргался? Пусть Светка совершенно безбашенная девица, склонная к авантюрам, но она, очевидно, не дура. И гораздо лучше разбирается в реалиях своей родины. Тем более, со стороны свиты третьей дочери монарха никаких ответных действий на засечённое внимание действительно не последовало: двери кафе закрылись за спинами гостей, и никто не шёл через площадь проверить любопытных наблюдателей. Так что я в который раз за день потянул из внутреннего кармана халата свой планшет – скорее, из желания реабилитироваться за свою реакцию, чем действительно желая узнать как выглядит урождённая Анна Рюрикова-Хэ Мин… Ну и ещё – какой нормальный парень не захочет «пофорсить» перед двумя симпатичными одноклассницами тем, что из окружающих умеет только он? Думаю, Ирис фото принцессы в два счета найдё…

Э?

Тархан, ясное дело, не обрадовался, увидев меня с Ирис. Как я и предполагал, пилот неплохо проводил время в «Чайхане»: кальян, восточные сладости и неизменный чай. Впрочем, стоило мне обрисовать ситуацию с потерей связи, как от его недовольства не осталась и следа – дружинник мгновенно подобрался и без разговоров повёл меня и мою подопечную к катеру. К сожалению, из-за ограничений внутреннего объёма корпуса андроида, у Ирис не было не только радара (микроверсию которого, как я говорил, теоретически ещё можно было впихнуть), но и продвинутого бортового комплекса связи, радиоэлектронной разведки и борьбы «фурии», который сам по себе был «изделием».

«Осока-3» разработки КБ Абишева – не менее важная часть диверсионного дрона-вертолета, чем плазменное орудие или БИУС: возможность получать информацию из каналов связи врага и гражданских телекоммуникационных сетей, а в нужный момент – и нарушить их работу, в современной войне часто решает значительно больше, чем прямая огневая мощь. При работе в тылу врага предполагалось, что наземный автономный модуль будет дополнять и расширять возможности воздушного, и наоборот, но до совместных полигонных испытаний мы так и не добрались – сколько не ужимай план и график испытаний, невозможно вместить несколько лет в несколько месяцев… Так что доложить о нештатной ситуации Тархану придётся при помощи обычной рации – как и положено гражданскому судну, СВП-транспорт был ей оборудован. Как и гражданским радаром, кстати.

Очень надеюсь, что теперь-то мне и Ирис разрешат вернуться в пансионат-лабораторию. Хватит на меня сегодня дурацких приключений – такое впечатление, что я за день получил полугодовую порцию! Вроде ничего такого не произошло – но измотался ужасно… Пожалуй, единственное по-настоящему положительное событие, не считая «поумнения» подопечной – это недавние посиделки с мороженым. Даже немного жаль, что пришлось уходить искать Тархана: узнав, что мобильная связь отключилась, Жаргал тоже засобиралась домой. Только упёртая Мамедова осталась на месте – сторожить объект своего интереса: типа, «когда они будут выходить, может быть всё-таки станет понятно как-то, кто именно из девушек принцесса». Ну-ну… Удачи.

Пилот закрылся в своей кабине, но буквально через минуту выглянул в салон и сообщил:

— Егор-ички, мы возвращаемся на базу.

Выглядел он при этом довольно хмуро, но мне было уже откровенно пофиг. Наконец-то – домой! Надеюсь, хотя бы большие учения – достаточный повод, чтобы завтра ни на какую дурацкую практику ехать не пришлось.

Пока славный двухмоторный наследник транспортных послевоенных бипланов, сохранивший удивительную «всеядность» к месту посадки и взлёта, выруливал на стартовую полосу, Дмитрий Соломин, пристегнувшись к выбранному креслу в совершенно пустом салоне, привычно соскользнул в медитативное состояние. Предстояло, прокручивая и укладывая в голове детали совершенно неожиданно и крайне торопливо поставленной задачи, сформировать план действий по приземлении – хотя бы в первом приближении. Миссия была… деликатной. Очередной «тонкий» вопрос, ясность по которому нужно было внести максимально… корректно. Не вызывая излишних споров и «острых вопросов» и к вящей справедливости – безотносительно сторон скрытого конфликта и «интересов Империи» – кто бы что под этим термином не понимал. Справедливость – вот ключевое слово: основа основ, то, почему к советам Лазурного Дворца столь внимательно прислушиваются и благородные, и простолюдины, и возвышенные адепты Путей, и иерархи церквей, и главы самых крупных торгово-промышленных союзов. Все знают точно: решение всегда будет честным и верным. В этот раз, похоже, придётся разбираться особо тщательно и долго…

Запретный Город, императорская резиденция в Пекине, по сути является конгломератом учреждений – собственных канцелярий и служб монарха. Собственных, а не государственных – это была важная их особенность. Император не правит своей страной напрямую – ещё за полвека до начала Мировой Войны стала предельно очевидна необходимость государственных реформ, и те в итоге были проведены в начале двадцатого века, когда тянуть стало совершенно невозможно. Однако многие верные вассалы и слуги Императора не пожелали перейти в подчинение к правительству: пусть силы государственной власти у них больше не было, в сути служения это ничего не меняло. Сюзерен продолжал служить своей Великой Империи, а они – сюзерену. Традиции, долг и честь, если они верные и правильные, могут быть сильнее формальных законов…

Некий частный объект в восьмидесяти километрах к востоку от города Ундерхаан привлёк внимание аналитиков Лазурного Дворца около трёх лет назад, однако, стоило подать запрос, «сверху» немедленно была спущена однозначная команда – «не трогать». Не трогали, но продолжали следить – за огромным объёмом генерируемого трафика данных через Глобальную Сеть, в которых была масса «социально направленных» сведений, очень широким спектром заказов образцов материалов и оборудования – скорее подходящих для небольшого научного центра непонятного профиля, чем для «дома отдыха», принадлежащего семье Абишевых. Ну и были сигналы о необычном составе жильцов объекта. В принципе, «странных мест, ведущих странную деятельность», которых было строжайше запрещено трогать, в стране, по слухам, было порядочно. Иногда, впрочем, что-то менялось – и на «неприкасаемый» ранее объект отправлялся имперский аудитор, иногда один, а иногда и при поддержке нескольких отрядов личной императорской стражи, усиленных парой штурмовых вертушек… Служение Империи сложный путь – легко оступиться.

«Шмель» Посланника должен был совершить посадку прямо в степи около «пансионата» со странным для этой местности названием «Каменный цветок». Без предупреждения, как снег на голову. Довольно невежливо, но не пустить Посланника поговорить с учёными и работниками ни охрана, ни сам Тогжан-бек, буде таковой случится на территории, просто не посмеют… По крайней мере – не должны посметь. Служение Империи – опасный путь, легко не вернуться с очередного задания. Следующий аудитор закончит начатое – уже не без посторонней помощи. Но, если встреча пройдёт гладко… Дальше и начинается основная его работа. Аудит Лазурного Дворца – это не просто инспекция, тогда бы послали команду соответствующих технических (или каких там надо?) специалистов. Задачей Дмитрия было, что называется, заглянуть людям в душу, почувствовать, чем они дышат, чем живут и что хотят. Как правило, даже этого обычно за глаза хватало для понимания – благое ли или противное задумали совершить подданные Его Величества, и вынести вердикт. Можно посмеяться над системой оценки… Но вот вынуть из человека его природный, родной «измеритель» плохого и хорошего – нетривиальная задача. Только раз в своей жизни Соломин встречал такое… существо – внешне выглядящую человеком бездушную нелюдь…

…Предчувствие опасности продвинутого адепта Пути Духа внезапно буквально заорало – но было поздно. Соткавшаяся в совершенно безоблачном небе молния легко догнала самолет – гораздо быстрее, чем успевший отстегнуть ремни безопасности Дмитрий смог преодолеть расстояние от салона до кабины. Электрический разряд не только мгновенно убил пилота и выжег всю электронику на борту, включая аварийный маяк, но и повредил систему зажигания в обоих двигателях, тут же «захлебнувшихся». Топливо в крыльевых баках не сдетонировало, повезло – впрочем, оно обязательно воспользуется этой возможностью при ударе о землю. Даже легендарный «Ан-2» уже не мог повторить «подвиги» своего предка – фанерной «ночной ведьмы» По-2, хотя при сбоях в работе двигателя на небольшой высоте ещё оставался шанс на удачную аварийную посадку без мотора. Более тяжёлый и быстрый «Шмель» шансов не имел никаких, даже в том случае, если бы штурвал держал профессиональный пилот. Зато в штатный аварийный набор на борту грузопассажирской версии Ан-14 МК2 входили парашюты – четыре штуки, а курьерский «борт» считался именно таким. Загвоздка была в том, что, судя по продолжающимся ощущениям, ещё ничего не закончилось – непонятно откуда взявшийся в степи маг-преступник, «ссадивший» с неба самолёт, всё ещё внимательно сопровождал взглядом падающую машину, готовясь «приласкать» кого-нибудь случайно выжившего при первой атаке ещё раз. «Сухие летние грозы над степью – такие опасные», никто не удивится, найдя у спасшегося с падающего летательного аппарата человека причиной смерти электрические поражения тканей и органов. «Наверное, пилот нарушил высотный режим, когда изменил маршрут, огибая запретную для полётов гражданской авиации зону больших комплексных военных учений»: «чёрный ящик»-то теперь тоже выведен из строя. И топливо так удачно не взорвалось в воздухе, привлекая внимание операторов военной радарной станции, обнаруживших, что гражданский борт развалился в воздухе. А так – «приземлился» для одних и «не долетел до места назначения» для других…

Ощущение давящей опасности всё-таки пропало раньше, чем самолёт разбился – набранной инерции при неумелом пикировании и навыка любителя-пилота лёгкой авиации Соломина хватило, чтобы увести падающую машину «за горизонт». Купол парашюта, хлопнув, раскрылся – но поверхность степи была уже слишком близко. Так близко, что спрыгнувшего спасти могло только чудо… То, что называли «чудом» непосвящённые. Силы Духа Соломина ещё хватило на то, чтобы встать на ноги распрямиться, убедиться, что, несмотря на удушающую степную жару, трава за пределами далёкого костра из металлических обломков, ставшего для пилота погребальным, ещё достаточно зелёная, не займётся всепоглощающим степным пожаром… и рухнуть без сознания прямо на «погашенный» и сгребённый в кучу яркий аварийный купол.

Удар током, способный свалить слона, «вытягивание» самолёта с повреждённой авионикой (надо сказать, мастер Второго Пути, возможно, смог бы справиться с «невозможной» посадкой), прыжок с парашютом ниже минимальной высоты истощили силы Посланника до нуля – даже в каком-то смысле загнали в минус. Всё-таки он не боец, а аналитик и психолог… В старину в Хань чиновников в обязательном порядке вместе с законами обучали стрельбе из лука, теперь его место занял компактный пистолет – но на этом личные боевые возможности сотрудника Службы Лазурного Дворца и заканчивались. Дело аудитора – вовремя доставить тревожные сведения до сюзерена, но Дмитрий опоздал, даже не начав: то, что заваривалось тут, в монгольских степях, уже нельзя было решить ни Эдиктом, ни даже батальоном спецназа с приданными средствами усиления.