Глава XXV. Визит инспектора

Был полдень, и толпы туристов и покупателей на Нилстрит в Конвент-Гарден редели. Только я сел и начал играть, как заметил женщину в синем полосатом джемпере и брюках, которая направлялась ко мне. Я точно знал, что она не туристка. На свитере у ее были эполеты и знакомая эмблема. Она была из Королевского общества защиты животных.

Члены общества проводят огромную работу: они защищают животных от жестокого обращения и заботятся об их благополучии. Они очень помогли мне с Бобом в прошлом. Однако сегодня я почувствовал, что ее появление не принесет мне ничего хорошего.

— Привет, Джеймс, как дела? — спросила женщина, достав карту со своим идентификационным номером. Там было указано, что она инспектор.

Я был немного удивлен тем, что она знает мое имя.

— Хорошо, спасибо. Есть какая-то проблема?

— Меня попросили прийти и проверить тебя, так как к нам поступила жалоба, что ты жестоко обращаешься со своим котом… Бобом, верно? — произнесла она.

Я пришел в ужас. Кто мог на меня пожаловаться?

И что я такого, по их словам, делаю с Бобом? Меня даже затошнило, однако я знал, что должен держать себя в руках на случай, если все обернется плохо.

— Уверена, это необоснованное обвинение. Я вижу, что ты хорошо заботишься о Бобе, — сказала она, ласково проведя ладонью по его спине. — Но я должна побеседовать с тобой и затем осмотреть его, чтобы убедиться, что все хорошо.

Конечно, уже не впервые меня обвиняли в том, что я плохо обращаюсь с Бобом. Жалобы обычно делились на три категории. В первую попадали те, где говорилось, что я использую его ради собственной выгоды. На это обвинение я всегда отвечал одинаково: кот никогда не будет делать того, чего не хочет. И он никогда не будет с тем, с кем быть не хочет, что бы этот человек ни делал. Боб обладал твердым характером и сильной волей. Он не был бы со мной, если бы не доверял мне или я бы ему не нравился. И он сопровождал меня по собственному желанию.

Бывали дни, когда он не хотел выходить на улицу, хотя, честно говоря, это случалось редко. Обычно ему нравилось гулять, общаться с людьми и озорничать. Но когда он прятался или отказывался идти за мной, я всегда уважал его решение. Конечно, всегда находились те, кто этому не верил, но это была правда.

Во второй категории были жалобы по поводу того, что я надеваю на Боба ошейник. Если бы каждый раз, когда я слышу фразу: «О, вы должны снять с него ошейник, он же кот, а не собака», мне давали фунт, я бы уже давно стал богачом. Я столько раз объяснял, что это нужно ради его безопасности, что мне самому стало скучно себя слушать. Но я все равно продолжал повторять это до посинения. Однако для многих все было ясно с самого начала: для них я был каким-то монстром, любящим издеваться над животными.

Третьей — и наиболее обескураживающей — жалобой было то, что я накачиваю Боба наркотиками. Слава богу, что ее мне доводилось слышать всего пару раз, но она ранила меня до глубины души. Для меня это было самым жестоким обвинением, особенно если учесть, через что я проходил последние десять лет и как я боролся, чтобы избавиться от пагубной привычки.

Инспектор достала устройство считывания, желая убедиться в том, что у Боба есть чип. Конечно, он у него был. На экране высветились мое имя и адрес. Я был официальным владельцем Боба.

— Для начала неплохо, — улыбнулась она. — Вы удивитесь, как много людей не чипируют своих питомцев даже в наши дни.

Затем она осмотрела шерсть Боба на наличие вшей, проверила его зубы, понюхала дыхание — возможно, для того, чтобы определить, все ли в порядке с его печенью и почками. Она также проверила, не мутные ли у него глаза. Тут я заподозрил, что на этот раз обвинение было связано с наркотиками. Я пришел в ярость, представив, что кто-то сказал нечто подобное обо мне инспектору Королевского общества.

Надо быть спокойнее, сказал я себе, я не сделал ничего плохого.

— Есть ли у Боба какие-нибудь проблемы со здоровьем, которых следует опасаться, Джеймс? — спросила инспектор, занеся ручку над блокнотом.

— Нет. Я регулярно вожу его на осмотр в Синий Крест в Айслингтоне. Они всегда хвалят меня за то, как я пекусь о нем. Они ничего не говорили, так что я думаю, он вполне здоров.

— Приятно слышать, Джеймс, — откликнулась она. — Как вы встретились?

Когда я рассказал ей нашу историю, она кивнула и улыбнулась.

— Кажется, вам предначертано быть вместе, — засмеялась она. — Он хороший друг, да? У вас есть номер, по которому я могу с вами связаться?

Мой старый, разбитый телефон все еще работал, поэтому я дал ей номер.

— Пока все хорошо, — заключила она, — но, возможно, я приду еще раз. Вы здесь каждый день?

— Да, почти, — ответил я обеспокоенно.

— Ладно, я позвоню или забегу к вам скоро.

Она в последний раз потрепала Боба и скрылась в толпе.

Я был, конечно, рад, что все закончилось хорошо, но волновался. Я знал, что Королевское общество обладало довольно широкими полномочиями, когда дело касалось владельцев животных. Зачем женщине приходить еще раз? Что она сообщит начальству? А что, если на меня заведут дело и — боже упаси! — заберут Боба? Я не мог перестать думать обо всем этом.

«Ты преувеличиваешь, не волнуйся», — сказал я себе.

Однако тем вечером, когда я шел домой, мой желудок сжимался от тревоги. У меня был плохое предчувствие, что это еще не конец.

Через неделю к нам снова пришла инспектор Королевского общества. В этот раз она была более дружелюбной и менее строгой. Боб отнесся к ней благосклонно, и она опустилась перед ним на колени посмотреть, как он. Она снова записала что-то в блокнот и задала мне еще несколько вопросов о том, что мы делали эту неделю и какие у нас планы на ближайшее будущее.

Затем она понаблюдала, как мы общаемся между собой и с прохожими.

Инспекторы Королевского общества обычно разбираются в поведении животных. Она видела, что Боб всем доволен и ему нравится выделывать свои трюки перед толпой.

— Я скоро свяжусь в вами, — сказала она, ласково погладила Боба и, улыбнувшись, пожала мне руку.

Я продолжал играть еще около часа, однако сердце у меня было не на месте. Я уже стал собираться, когда заметил управляющую домом на Нил-стрит. Мы с ней уже конфликтовали раньше по поводу моих выступлений. Она наблюдала за мной из окна и видела, как инспектор пожала мне руку и ушла.

— Наверху люди пытаются уснуть, — сказала она.

— Сейчас два часа дня, — искренне возмутился я.

— Какая разница? — произнесла она так, будто разговаривала с ребенком. — Тебе нельзя играть здесь. Ты что, знак не видел? — И она указала на знак на другой стороне дороги.

— Но я играю не на той стороне, а здесь, — сказал я. — И я могу делать это, если хочу.

Но она, очевидно, не собиралась спорить со мной.

— Я натерпелась достаточно от тебя и твоего кота. Я звоню в полицию, и тебя прогонят отсюда, — бросила она и скрылась.

Ее слова показались мне невероятной глупостью. Боже мой, ну как я мог мешать людям спать в разгар дня? Если что-то и будило ее жильцов, так это постоянный грохот грузовиков доставки и вой полицейских сирен. Это было какое-то безумие.

Часа через полтора я заметил полицейскую машину, которая медленно ехала по улице в нескольких ярдах от нашего места.

— Не нравится мне это, — сказал я Бобу и, сняв гитару, стал собирать вещи.

Когда полицейские приблизились, я уже был готов уйти.

— Вы должны уйти, — сказал один из них.

— Да, знаю, уже ухожу, — ответил я.

Случившееся возмутило меня. Я заподозрил, что именно эта женщина и позвонила в Королевское общество защиты животных.

Когда я вечером вернулся домой, со мной связалась инспектор.

— Вам не о чем волноваться, — сказала она. — Боб особенный, и вы очень хорошо заботитесь о нем. Мой вам совет — не обращайте внимания на тех, кто говорит иначе.

Это был самый мудрый совет из всех, что я получал за последнее время. И я принял его.