Глава 6
Спать – хорошо!
Особенно когда ничего не висит над душой и некуда спешить. Тогда и сон, что говорится, – в руку, и встаешь отдохнувший и довольный. А вот когда спишь просто от безысходности, дабы чувство голода и жажды заглушить... сон какой-то неправильный получается. Нет, в принципе, я мог встать и пойти сожрать чего-нибудь, да и воды глотнуть – никто бы и слова не сказал. Лорд я – или где? Но вот выглядеть по-свински в глазах окружающих... такая перспектива меня не радовала. И хотя я понимаю, что тут отношение к вышестоящему гораздо серьезнее, чем у нас, – ничего с собой поделать не могу. Назвать это чувство совестью? Не уверен, что это именно она. Да и неохота мне сейчас влезать во все эти тонкости. Лучше спать, хотя и сна-то уже ни в одном глазу нет. Ну, хоть поваляюсь...
Однако и этого мне сделать не дали. Когда в коридоре заскрипел паркет под чьими-то сапогами, я даже с некоторым облегчением приоткрыл глаза.
И ничуть не удивился визиту дежурного Кота.
– Что там у нас?
Понятное дело – он не так просто пришел. Знает, что лорд спит, и будить его, мягко говоря, не комильфо. Но – пришел. Значит – причина есть, и серьезная.
Нервным движением он поправляет перевязь с мечом.
– Там... там Мирна пришла...
Еще гуляло по спальне эхо от моего возмущенного крика, а я уже летел вниз, на ходу перепрыгивая через несколько ступенек.
Кой черт ее сюда приволок?! Зачем?! День еще выждать – и вышли бы мы все! Тогда и повидались бы. Хотя, честно скажу, тосковал я по ней очень!
У самой двери на улицу меня перехватывает постовой Кот:
– Нельзя на улицу!
– Пусти!
Но он непоколебим, вцепился в косяки – рук не отодрать. Пока мы, сопя, возимся около нее, сверху горохом ссыпаются остальные Коты. Меня хватают за руки и оттаскивают в сторону.
Взъерошенный Лексли пробивается сквозь толпу.
– Ты сошел с ума?
– Но там Мирна!
– Там не только она! – И меня волокут к окну.
Уже смеркается, и заходящее солнце отбрасывает на площадь изломанные тени от крыш домов и труб на этих крышах. Но видно все достаточно хорошо.
В первом ряду толпы стоит стройная шеренга окольчуженных солдат. Глухие щиты-павезы, надвинутые шлемы и острия пик, торчащие из-за щитов. Заходящее солнце окрашивает их в красный цвет. Над спинами первой шеренги поднимаются арбалеты. Много, не менее полусотни. На заднем плане видны горожане. На лицах, насколько я могу отсюда рассмотреть, написаны смущение и растерянность.
– Кто это?
– Не знаю. Но это явно не городское ополчение. Они пришли еще три часа назад. Но в первые ряды не лезли, чего-то ждали. Стоят вот так уже минут двадцать. Толпу оттеснили и в первые ряды не пускают.
– Это только здесь так?
– Везде – то же самое. Они чего-то ждут... Просто здесь площадь относительно широкая, оттого их тут и больше, чем в других местах. Все-таки вероятность нашего прорыва тут выше, чем где-то еще. Там переулки узкие, десяток-другой перекроет их без проблем. А если еще и стрелков добавить – вообще ловить нечего.
Еще раз выглядываю в окно – где же Мирна?
Вот и она.
Перед шеренгой, метрах в тридцати от нее. На земле рядом с ней наклонилась набок тяжелая по внешнему виду корзина. От дома ее отделяют те же тридцать метров.
– Давно она тут?
– Совсем недавно, только вышла.
– И солдаты ее пропустили?
На меня с удивлением уставилось несколько пар глаз.
В чем дело?
– Никто, ни король, ни епископ не может остановить своим приказом целителя, идущего к больному или раненому, – разводит руками Таген. – И ни один солдат не выполнит такого приказа, если он его получит.
Я чего-то не знаю?
– Почему?
– Если этот человек умрет, то любой сможет сказать солдату – ты не пропустил целителя и оттого смерть больного на твоей совести. Это тяжкий грех – препятствовать исцелению. Никакое покаяние не снимет его. Причем это касается также и лица, отдавшего приказ. Если родственники умершего его ранят или даже убьют – это их право. Суда не будет.
Однако!
– И... часто так бывает?
– За последние сто лет такого случая не было.
– Почему же тогда Мирна не входит в дом?
– Мы, вернее, ты – можешь ее не впустить. Тогда – грех воспрепятствия исцелению на тебе. Но и назад она уже не уйдет. Выйдя за линию солдат, она почти что умерла для всех остальных. Вернуться назад она может только вместе с нами.
– Или?
– Или не вернется совсем. Если она повернет назад – ее убьют арбалетчики.
– Откройте мне дверь!
Вместо ответа Лексли показывает мне на две группы стрелков.
– Смотри, они держат на прицеле двери и окна. Явно ждут того, кто выйдет из дому.
– Хочешь сказать, что они ждут меня?
– А откуда тут вообще взялись эти солдаты? Да еще в таком количестве? Только на первый взгляд их здесь не менее пятисот человек! Наверняка это еще не все, кто-то сидит на крышах и у окон.
Взгляд на Мирну. Губа у нее закушена – да она еле на ногах стоит!
Подтаскиваю Кота к окну.
– Как долго она еще там простоит?
Он смущенно отводит глаза.
– Ну... она девушка крепкая...
– И простоит там до нашего выхода? А ты уверен в том, что это вообще произойдет?
Лексли молчит.
– Где шкура этого... ну, что не пробивается стрелами?
Кивок головы – и кто-то затопал сапогами.
– Кольчугу надень... и поддоспешник, стрелы бьют больно, даже и через шкуру. Синяки будут все равно.
Оптимист! Синяки... да полсотни арбалетчиков меня просто сметут залпом, я и выйти не успею! А уж упавшего если и не убьют сразу, то просто забьют болтами насмерть!
За каким же рожном я тогда прусь?
Если честно, то некий расчет у меня имелся.
Солдаты эти не из воздуха возникли, они наверняка были где-то рядом. Подстраховка отравителя? Отчего бы и нет?
Но в атаку они не двинулись и дом пока еще не зажгли... Отчего же? Ведь еще день, максимум два – и мы выйдем. Так? Это если с нашей точки зрения судить. А всей информации они не знают... Знает поп, но он тоже высказался как-то округло... неконкретно. А, кстати говоря, почему? Он и подробнее рассказать мог. Но не рассказал. Ох, чует мое сердце, что это «жу-жу» неспроста... Что-то поп знает... И зачем он так рвался на аудиенцию? Хотел поговорить? А может, рассказать? Эх, кабы знать!
Но об этом можно и после подумать.
Сейчас есть задачка и поважнее.
Будут ли солдаты стрелять?
По Котам – безусловно. Они сейчас никому не интересны, и их жизнь мало что значит по сравнению с моей. За их смерть отвечать в такой ситуации никто не станет. Легко объяснить – мол, они обезумели и кинулись на солдат. Может и прокатить.
А по Серому?
Цель всей комбинации – я. Точнее – моя жизнь. А еще точнее – моя голова, долженствующая украсить чью-то коллекцию. Пусть даже и виртуально. Что грозит отдавшему такой приказ? Да ничего ему не грозит, кроме... а вот с попами он ругаться не станет... им-то я живой нужен! Во всяком случае – пока... Вот ежели я своей смертью помру (то бишь – от яда), его вины в этом нет. По крайней мере – очевидной. Мало ли кто отравить меня мог? А вот если лорда завалят солдаты... осадочек будет... а уж подозрения – так наверняка! Не пойдет на это неведомый злодей. С точки зрения обывателя и, что важнее – церкви, Серые куда как более уравновешенные товарищи и просто так их с ума не свести. Помереть такой персонаж может, а вот с катушек слететь...
Хорошо, пусть так.
Все ли солдаты об этом знают?
Не все, даже и офицеры, точняк, не все в курсе дела. Один-два, может, и получили какой-то отдельный приказ, но до всех его доводить – утечка информации гарантирована. Значит, работают солдаты втемную. Их подняли для устройства кордона от Шерна – это им уж точно растолковали. Как тут поступить, это за пару сотен лет наверняка уже наизусть вызубрили. Что там Лексли говорил – тридцать метров? Вот и проверим...
– Все! – хлопает меня по плечу Кот. – Готово!
Ну и навешали на меня... Поддоспешник, пара кольчуг, шлем, поножи, да еще и шкура эта... Вот смеху-то будет, ежели я во всем этом навернусь и встать не смогу самостоятельно!
Толкаю дверь!
В-в-в-жух!
Воздух словно бы заполнился болтами. Они густо барабанили по двери, косяку, несколько штук влетело внутрь. Хорошо, что напротив двери никого не было.
По шкуре ощутимо садануло – попали!
Да и не раз...
Как на ногах-то устоял... сам не понимаю. Еще пара попаданий – и катился бы по полу.
Однако же легенды не врали – пробить эту штуку не удалось.
А вот теперь у них перерывчик – перезарядка...
Вперед!
В несколько прыжков преодолеваю расстояние до Мирны и закрываю ее собой.
Слышу щелчки – это заряжают арбалеты стрелки. Копья качнулись и выровняли линию.
– Назад отходи!
В моей руке блеснул Рунный клинок, и вся шеренга солдат инстинктивно сделала шаг назад, сбивая прицел стрелкам.
– Не стрелять!!! Мы уходим в дом!
Эдак и глотку сорвать недолго...
Но – подействовало, арбалеты нерешительно качнулись. А страшно это со стороны небось выглядит! Ведь то, что в меня попали, наверняка видели многие. Соотнесли ли это со шкурой или нет – бог весть, но впечатление это наверняка произвело на многих. Стрелы меня не взяли, а лезть врукопашную – дураков нет.
Тем паче что и я агрессии не проявляю – ухожу. Вроде бы и причин для стрельбы пока нету.
– Слева! – стеганул по ушам крик из дома.
Локтем левой руки валю Мирну на землю и вскидываю правую руку, повернувшись вполоборота. Закрываю ее шкурой от стрел. Повисший на руке плащ дергается. Раз, второй.
Вот, значит, где осведомленные товарищи стоят – на левом фланге. Ну, хорошо, буду знать, где вас после разыскивать.
Слышу звон клинков и чуть опускаю руку.
Так...
Дознание мне проводить уже не придется...
Несколько солдат рубят в капусту каких-то типов с арбалетами. Ага, так они еще и не из вашей части, судя по всему? Ну да, форма на них немного другая, да и кольчуг не видно.
Продолжаю пятиться назад.
– Правее!
И вот уже дружеские руки втаскивают нас в прихожую.
Лязгает засовом дверь, и только тут я чувствую, как болят мои многочисленные синяки...
– Ты сумасшедшая! – прижимаю к себе сероглазку. – Ну, скажи, зачем, зачем ты пошла сюда?!
– А что я должна была делать?
– В замке сидеть! И ждать меня!
– Или вести о том, что вас всех сожгли...
– Ну, отчего ты всегда видишь во всем происходящем только грустные стороны?
– А тут есть еще и веселые? – она с интересом оглядывается по сторонам. – Покажешь?
– А по попе?
– Можешь меня отшлепать, – соглашается она. – Главное – что я теперь с тобой рядом и больше ничего тебе не грозит.
– Да и раньше не слишком-то...
– Если бы я не вышла к дому, – не соглашается Мирна, – он бы уже пару часов как горел синим огнем.
– С чего это вдруг?
– Я слышала такие разговоры. Такой вопрос обсуждался вполне серьезно. Даже воду подвезли, чтобы отстоять другие дома, если на них перекинется огонь. Тогда я сказала им, что пойду в дом и сама там все посмотрю. Меня поддержал городской голова, хотя были и те, кто возражал.
– Вот уж я с ними опосля всего побеседую...
– А пока – снимай кольчугу! Буду смотреть, что там у тебя такое!
– А что – должно было вырасти что-то новое?
– С тебя станется!
Появление Мирны подняло нам всем дух. Тем более что в ее корзине, которую она успела-таки прихватить в дом, была и еда, и вода. И не только вода...
Так что этот день завершился уже совсем на другой ноте, нежели предыдущие.
Перед сном я отловил-таки Лексли и спросил – видел ли он стычку среди солдат?
– И очень хорошо. Я же наверху с двумя арбалетами сидел, тебя прикрывать старался. Хотя, честно говоря, это уже был бы жест отчаяния. Если бы мы начали стрелять из дома...
– Да... Мирна сказала, что нас не подожгли только благодаря ее решению пойти в дом самой.
– Вот как? Это у кого ж такая идея родилась?
– Не знаю. Но городской голова был не против этого и поддержал ее. Вот и не стали нас поджигать.
– Ты смотри, а он крепким мужиком оказался! Надо будет с ним после всего выпить!
– Дай только вылезти отсюда – три дня гулять будем! Да, а что там со стрелками-то было? Рубить их за что стали?
– Так получилось-то, что они не в тебя стреляли.
– А в кого?
– В Мирну.
У меня отлила кровь от щек.
– Ты... точно это видел?
– Если бы ты не сбил ее на землю... да и не закрыл плащом...
Скрип моих зубов, наверное, был слышен даже на улице.
– Вот остальные солдаты и не выдержали. Они-то это тоже видели. Такого поступка здесь не простят... особенно в данной ситуации. Человек идет на смерть, чтобы спасти город. А тут кто-то хочет ему помешать... Стрелявшие еще легко отделались, их могли и на куски разорвать.
Вот, значит, как... Убей они сероглазку – планка у меня точно бы упала. И нашинковал бы я там народу... тихий ужас... И все было бы, как по заказу. Дом бы сожгли, меня тоже придавили бы где-нибудь... супротив такой толпы долго не выстоять.
Увидев мою реакцию на данные известия, Лексли не на шутку взволновался:
– Да разберемся мы, не переживай.
– Ладно... – хлопаю я его по плечу. – Пойду спать. А то все тело в синяках, лишний раз не повернешься...
Следующий день прошел уже значительно веселее. Еда пока была, да и солдаты вели себя уже не так настороженно.
По предложению Мирны мы не подаем признаков жизни, за исключением открытых окон. Время от времени кто-то из нас в них показывается. Но толпа уже не реагирует на это так остро.
К полудню цепь солдат поредела, часть отошла куда-то в тыл. Надо полагать, на отдых.
Меньше стало и народу.
Правда, эту ситуация сероглазка нам разъяснила. Расставленные вокруг города военные посты не давали уехать никому. Тем не менее часть горожан выбралась-таки за оцепление, и теперь они сидели в роще, ожидая известий. Уехать никуда они не могли, а в своих домах оставаться было страшно.
К вечеру на площадь вытолкнули тележку. На ней было что-то съестное и бочонок, надо полагать, с водой. Втащить поклажу внутрь мы втащили, но вот трогать ничего не стали. И хотя рунный тест ничего не показал, рисковать никому не хотелось.
Последняя ночь... Спал я плохо, да и не одному мне сегодня не спалось. Все понимали – таинственным противникам остался последний шанс. Или сегодня ночью мы умрем, или завтра выйдем отсюда героями. Лексли облазил все подвалы, ничего не нашел, но дверь наверх все-таки завалил наглухо. По моему совету мы содрали отовсюду все ткани и тщательно законопатили щелки в этой и в двух последующих дверях. Все припасы с тележки также свалили в подвал.
Отдыхали не раздеваясь, дремали все вполглаза, дежурные сменялись каждый час. Под утро я наконец забылся в коротком и тревожном полусне...
Проснулся сам. И вовсе не оттого, что кто-то начал ломиться в дверь или орать дурным голосом. Минуты две лежал, пытаясь понять – что же меня разбудило? И только потом догадался – тишина.
За прошедшие дни я уже успел привыкнуть к неумолчному гулу толпы, шагам и лязгу оружия. А сегодня... сегодня всего этого не было.
Спрыгиваю на пол и только сейчас замечаю стоящую у окна Мирну. Она стоит, привалившись к стене и обхватив хрупкие, беззащитные плечи тонкими, казавшимися полупрозрачными в утреннем свете, руками.
Услышав мои шаги, оборачивается.
– Ты плачешь? Отчего?
Тонкое и гибкое тело прижимается ко мне. Ее руки обвивают мои плечи с неожиданной силой.
– Все закончилось... ты снова победил смерть!
– И это повод для слез?
– Какой ты толстокожий... я так боялась за тебя... за всех вас...
– И оттого пошла в этот страшный для всех прочих дом?
– Я не могу без тебя жить! Ты понимаешь это?! Сидеть и ждать страшных вестей о любимом человеке? Не знаю, есть ли такие женщины вообще?
Ласково глажу ее по голове, по пышным волосам, вдыхаю их знакомый, чуть терпкий запах.
– Ну, успокойся, моя сероглазка! Я рядом, живой и здоровый – чего ж еще желать?
Она не отвечает, только еще сильнее сжимает свои объятия.
Приподнимаю ее голову и осторожно, поцелуями, убираю с лица слезинки.
Ну вот, полегчало, наконец-то она улыбается.
– С чего ты взяла, что все кончилось?
– Посмотри... – кивает она на окно.
По привычке хоронясь за стеною, выглядываю на улицу.
Никто никуда не ушел.
Солдаты по-прежнему стоят, перегораживая площадь. Но их копья смотрят в небо. Не вижу и арбалетов. В середине строя открыт широкий проход.
– И что это значит?
– Они ждут твоего выхода. Это старый обычай – давать дорогу осажденному, чтобы он беспрепятственно покинул свою крепость.
– То есть – осада снята?
– Да.
Одеваясь на ходу, скатываюсь вниз. Тут уже все наготове, одеты, вооружены. Только морды небритые и неумытые. Ну, я и сам-то... тоже хорош. За спиной Котов столпились слуги, среди которых я замечаю старика управляющего и нескольких девушек. Интересно... девчонки... и где ж они все это время тут ныкались? Лексли куда-то запрятал, чтобы не ныли и не рыдали? Ага... вот он куда остатки «трупоподъемника» девал...
Однако выход задерживается – мне приходится умываться и даже скоблить свою щетину. Мирна с Лексли спелись и сообща наседают на меня.
– Лорд должен выглядеть красиво!
И не поспоришь ведь – не поймут...
Лязгает запор двери.
В комнату падает солнечный луч.
Опережая меня, на улицу выскакивают Коты с арбалетами в руках. Рассредоточиваются вокруг и внимательно оглядывают окрестные крыши. Лексли машет рукой – можно выходить.
На этот раз я без плаща – он украшает плечи моей сероглазки. Как ни возмущался старший Кот, а я на этом настоял. Популярного разъяснения возможных последствий ее не то что смерти – даже и ранения ему оказалось вполне достаточно.
Вот и подпирает Мирну по бокам парочка небритых и оттого особенно неприязненно выглядящих Котов.
Ну вот, пришла и моя очередь.
Щурясь от яркого солнца, делаю несколько шагов вперед.
Слитный лязг железа!
Обе шеренги солдат плавным движением опускаются на одно колено. Лязгнув металлом, ложатся на землю их щиты. Еще один лязг – поверх щитов опускаются копья. Дрогнув, склоняются блестящие шлемы.
Поднимаю голову и вижу, как следом за ними опускаются на колени и горожане. Их много, заполнена вся площадь и выходящие на нее переулки. И только посередине оставлена узкая полоска, по которой и следует наш маленький отряд.
«Если не знаешь что делать – делай шаг вперед!» Эта старинная самурайская мудрость и сегодня подсказывает мне правильное решение. Впереди, метрах в ста, нам навстречу движется процессия.
И кого ж нам бог нынче послал?
Да уж... не поскупился...
Епископ Эрлих, собственной персоной. Глаза красные – мало спал? Торопился? Местный поп – опять забыл, как его зовут. Городской голова – бледный, но видно, как его распирает от удовольствия. Ничего сказать не могу – заслужил мужик свою долю славы! Да и попу спасибо сказать надобно... Какие-то военные, надо полагать, командиры солдат? Прочих не знаю, но, наверное, и они чем-то знамениты и значимы.
