Глава 16
Плечо снова стрельнуло болью, и я открыл глаза. Видимо, проспать мне удалось немало, ибо солнце только-только заглядывало в мое окно. Хм, а когда засыпал, оно уже садилось. Хренасе… сколько же время прошло?
Пить хочется. А чего? Рядом никого нет, с кровати не встать, ремень крепко удерживает меня от необдуманных поползновений.
— Эй! Есть тут кто-нибудь?
— Проснулся? — в двери появилась копна русых волос. — Как себя чувствуешь?
— Дак… не пойму пока. Вроде бы живой.
Она подошла и присела на край кровати. Отстегнула ремень, откинула одеяло и нахмурилась. Чего она там увидела? Болта-то нет уже!
А что есть?
Посмотреть было на что.
Вокруг раны расползалось кольцо темно-синего цвета.
— Что это?
— Яд. Я говорила тебе.
— Охреносоветь… И что теперь?
— Ну… у тебя есть какой-нибудь талисман? Святая вещь?
Рунный клинок? Тот еще талисман… а уж что касается его святости…
— Пожалуй, что и нет. А что? Все настолько плохо?
— Когда кольцо дойдет до сердца — ты умрешь. Единственное, что я могу сделать — чтобы ты умер без боли.
— И что — шансов нет?
Похоже, что она поняла.
— Нет.
— Интересно девки пляшут… Как тебя зовут-то?
— Мирна, — она убрала со лба прядь волос. — Что будем делать, солдат?
— Сандр. Меня так зовут.
Девушка кивнула головой.
— Что будем делать, Сандр?
— Пожить еще хотелось бы…
— Мне тоже. Только я не могу вылечить смерть.
— Ты-то здесь причем? Яд во мне!
— Ты не понимаешь… когда я лечу человека, отдаю ему часть своей души, часть жизни, если хочешь. Если он выздоравливает, это возвращается назад, и я становлюсь сильнее. Но вот если он умирает… Я теряю очень много… очень…
— И… так уже было?
Мирна кивнула головой.
— Три раза. Еще один раз… и следующая ошибка будет для меня последней. Я тоже умру.
— Отчего?
— Не знаю. Что-то произойдет. Так всегда бывает. Целитель не имеет права сделать больше четырех ошибок.
— Но… ты же можешь остановить это! Прекрати лечение и живи просто так. Чего тебе не хватает? Денег? Я тебе дам. У меня они есть. И с собой имеется, и в кассе Ордена лежат.
— Спасибо… — она погладила меня по щеке. — Только это сделать нельзя. Я не могу прекратить лечить людей.
— Но не ценой же своей жизни!
— Именно так! Иначе не станешь целителем. Мы все проходим через это. Можно отказаться, жить обычной жизнью. Многие так и поступают.
— И долго живут?
— По-разному. Во всяком случае — дольше нас.
— Тогда зачем все это?
— Кто-то же должен лечить людей?
— Но почему — ты?
— Потому, что я — могу! У меня есть этот дар! Отчего ты, Сандр, стал солдатом? Тебя к этому силой принудили?
Хм, если считать и армию… туда-то я совсем не по своей воле попал. А последующую службу? Палкой вроде бы не гнали…
— Ну… я просто умею это делать… лучше других… наверное.
— Я тоже.
Мирна встала и, подойдя к окну, открыла его.
— Тебе вина принести? Может быть, еды какой-нибудь?
— Не знаю. Пить хочу, можно и поесть чего-нибудь. Сколько у меня еще осталось времени?
— День. Может быть — два.
— Да уж… тогда, хотя бы поесть, может быть выпить чего-нибудь. Деньги нужны?
— Будут нужны — скажу. Тебе тут за два месяца вперед оплачено, так что — об этом не волнуйся.
Дождавшись, когда Мирна вышла за дверь, я потянулся здоровой рукой за Рунным клинком. Хоть и слабая, но надежда на него оставалась. Ну не мог же он быть просто орудием убийства? Гарт, как я уже успел убедится, рассказывал мне далеко не всю правду.
Вот клинок в моей руке. Страшновато… Ведь помню как он полоснул того, на постоялом дворе. Даже крови не появилось из раны — выпил клинок ее что ли? А ну как и со мной таким макаром поступит? Может ли он убить своего хозяина? По зрелому размышлению — может. Ну что — рискнем?
Холодная сталь коснулась раны. Легкий толчок в руку. Кончик клинка потемнел — реагирует на яд? Похоже…
Минута, другая. Больше ничего не происходило.
Да… хреново… не оправдались мои ожидания…
Клинок нырнул назад в ножны.
Плохо дело, неужто и впрямь — помирать пора? На мой взгляд — рановато. Но что делать-то? Вдругорядь залить рану йодом?
И в первый-то раз я это больше от отчаяния придумал, а в данной ситуации — и вовсе глупо. Что тогда, что сейчас — пользы от этого мало. Никакого противоядия у меня нет и как его готовить — неизвестно.
Стукнула дверь.
— Размышляешь? — Мирна подошла к кровати. — Тут тебе поесть принесли, да и вина кувшинчик я прихватила. Будешь?
— А что, в моем положении есть какой-то выбор? И от вина не откажусь и от еды.
— А ты молодец! Другой бы сейчас весь на крик изошел.
— Толку-то? Кричи — не кричи… ты вон тоже не рыдаешь в голос.
— У меня еще один шанс есть.
— Слушай, а вот, допустим, вылечишь ты кого-нибудь важного. Ну… священника главного или барона. Это тебе не зачтется как-то по-особенному? В смысле, что еще право на ошибку тебе добавят?
— Знать бы, кто добавить должен… Нет. Ничего такого не будет. Пять лет продержусь, тогда может и выйдет что-нибудь. Простят мне кого-нибудь одного. Да только на это надежды нет.
— Но можно пять лет где-нибудь в глухом углу просидеть, где людей нет. И не ошибешься.
— Это уж точно! Только через полгода все мои способности иссякнут, как не было, если я никого лечить не буду.
— Во как?!
— А ты думал!
И она кое-что поведала про эту, доселе совсем неизвестную мне, сторону здешней жизни.
Никакой магии тут не водилось. Во всяком случае, Мирна об этом не знала ничего. Более того, любое непонятное людям явление немедленно объявлялось колдовством, и виновника этого начинали ловить всем миром. Откуда это пошло никто уже и не помнил, но выполнялось это правило свято, причем всеми, без исключения. Крестьянин и граф в данном случае были едины. Случалось, что по подозрению в колдовстве, забивали насмерть и дворян. Никакого наказания за это не следовало, более того, такие деяния вознаграждались. Церковь единодушно поддерживала эти благие устремления.
Вот как? Не заметил я у отца Эриха подобной кровожадности…
Такие люди, как моя целительница, изредка появлялись. Их дар церковь сквозь зубы признавала, но не более. Официального положения они не получали, но их деятельности никто не мешал. Как я понял из намеков Мирны, у церкви тоже имелись подобные специалисты. Так что такое полупризнание с ее стороны, в данном случае, было вынужденным. Ну, еще бы! Старая как мир привычка делить всех на своих разведчиков и чужих шпионов. Знакомо… как домой попал… Так что лечить главного попа моей целительнице не светило. Для этого имелись свои лекари. Время от времени они оказывали такие услуги и простому люду. Но крайне редко и по особым случаям.
Природу своих умений Мирна не знала, да и не особенно размышляла над этим. По наследству такие умения передавались крайне редко, подобные случаи вообще были нечастыми. Так что уважением целители пользовались немалым и вполне заслужено. Странное, на первый взгляд, правило «четырех ошибок» никем и никогда официально не декларировалось, но имело место быть. Считалось, что, только проработав на этом поприще лет двадцать, целитель искупал все свои прошлые ошибки и промахи и мог начать жизнь заново. Только вот немногие доживали до этого рубежа…
Здесь моя лекарша замкнулась, и отвечать на вопросы больше не захотела.
Снова постучали в дверь.
— Что там?
На пороге появился один из давешних парней.
— Там… это… Молин пришел…
— Принес?! — Мирна вскочила на ноги. — Где он?
— Дак… внизу сидит… позвать?
— Я сама!
Только каблуки затопали по лесенке. Да… не валяйся я сейчас бревном, точно приударил бы за ней. Хороша девчонка! Невысокая? Так зачем мне гренадер в юбке? За словом в карман не лезет? Так и не скучно с нею будет. Ага… покобелируй тут… одной ногой в могиле, а туда же!
Минут через пятнадцать она вернулась. В руке держала пучок бледно-зеленых листьев. Положив их на стол, Мирна села на край кровати.
— Вот что, солдат. Есть для тебя одна возможность…
— Только одна? И то хлеб! Я уж думал, в моем положении только молиться остается…
— Не ерничай! Многие предпочли бы именно это.
— Это что ж такое я должен сделать? Корову под хвостом поцеловать?
— А что — помогало? Надо будет запомнить…
Она улыбнулась. Совсем по-детски как-то, у меня даже сердце защемило. Сколько же ей лет? Понятно, что не первый год лекарством занимается, но выглядит лет на восемнадцать. А глаза иногда такие взрослые, наверное, даже у меня они и то моложе.
— Видишь эти листья, солдат?
— Вижу. И что?
— Тот яд, что у тебя в теле заставляет все мускулы стать почти киселем. Ты просто не сможешь дышать. И поэтому умрешь.
— Хорошая новость. Продолжай.
— Это, — кивнула Мирна на листья, — тоже яд. Не совсем еще отрава, но я могу ее сделать.
— Чтобы помер без мучений?
— Я могу остановить твое сердце, и ты просто уснешь. Хочешь?
— Пока нет.
— Тогда не мешай мне. Этот яд действует по-другому. Все твои мускулы будут напряжены очень сильно. Иногда даже кости не выдерживают. Это больно. Очень больно, можешь мне поверить.
— И что же будет дальше?
— Есть надежда, что эти два яда взаимно уничтожат друг друга. Тогда ты можешь выжить.
— Могу?
— Я сказала — есть надежда. Иногда у больного просто не выдерживает сердце. И он умирает от боли. Крепкий человек может выжить. Ты — крепкий человек?
— Надеюсь, что крепкий. Есть еще что-то?
— Есть. Я все время буду рядом с тобой. Постараюсь взять на себя часть твоей боли. Но… ты должен мне кое-что пообещать.
— Заранее согласен!
— Куда ты так спешишь, солдат?
— Да как тебе сказать… у меня не так много времени… Что я должен сделать?
— Я говорила тебе, что эта боль может быть очень сильной. И я… Я тоже могу не выдержать.
— Умрешь?!
— Хуже. Сойду с ума.
— Охреносоветь…
— Такова цена, — пожала она плечами. — Поверь, мне самой трудно пойти на это. Но… я не хочу жить умалишенной. Ты понял меня?
— Понял… Если я сам выживу при этом.
— А не выживешь — так и говорить не о чем. Ну? Обещаешь?
— Да. Мне поклясться?
— Не надо. Я и так все вижу. Целителя трудно обмануть.
Битых два часа она колдовали над листьями. Заваривала их в кипятке, добавляла каких-то снадобий из своего мешка. Принюхивалась, перемешивала и снова добавляла чего-то еще. Я даже успел задремать.
— Сандр!
— А?
Мирна стояла надо мной, держа в руке черепок с вонючим содержимым.
— Ты готов?
— Можно подумать, ежели я скажу — нет, что-то изменится? Может, вина нальешь напоследок?
— Извини, нельзя.
— Ну, раз так… начинай.
Она обмакнула в черепок острие ножа и несколько раз процарапала им мою кожу.
— Все. Яд начал действовать.
— Странно… я ничего не чувствую пока.
— Обожди, на это тоже нужно время.
Отставив в сторону черепок, она быстро скинула с себя одежду и нырнула под одеяло. Прижалась своим гибким телом ко мне. Тепло… От нее исходило какое-то умиротворение и спокойствие.
— Закрой глаза. Вряд ли ты сумеешь уснуть, но… хотя бы, попробуй.
— Постараюсь.
Сон. Отчего не идет сон? Я ведь так хочу уснуть!
В голове шум. Поезд? Какой тут поезд, это же средневековье! Петрович говорил, что их тоже придумали давно.
Стоп.
Но ведь тут не может быть Петровича, он же погиб! Там, на перевале!
А ты видел его тело? Нет…
Я тоже погиб!
Граната рванула в метре от меня!
Говорят, умирающий человек видит всю свою жизнь. А чью же жизнь вижу я?
Я не был в этих городах… А с кем тогда в церкви говорил? Отец Эрих… «Обживись в этом мире…» Как же, обжился…
Зачем вы пилите мою ногу! Больно же!
Не слышат, продолжают пилить…
Жар! Сильный жар сбоку! Почти огонь!
Там Мирна. Кто это? Откуда я знаю ее имя?
Теперь ледяной холод, аж зубы скрипят. От холода?
Да перестаньте же, наконец, бить в колокол!
Темнота…
