Глава 36

Хрусть, хрусть, хрусть…

Под ногами скрипит снег. Он долеживает уже последние деньки, по утрам уже припекает, и скоро уже потекут первые ручейки. Я произвожу свой традиционный дневной обход нашего хозяйства. Смотрю, что в нем творится. Все ли в порядке? Вон на сгоревшем доме копошатся узбеки. Поднимают стену и наводят крышу. Вот подъехала машина. Это Сереге в ресторан привезли продукты. Жизнь идет своим чередом. Последствия пожара в нашем маленьком городке успешно ликвидируются. Дом сгорел почти полностью. Рухнули перекрытия, и обвалилась стена. Слава богу, на пожаре никто не погиб. Малолетний шкет, которого я выкинул в окно, остался цел и даже ничего себе не поломал и не вывихнул. Так что его отец, который с неслабым эскортом принесся к нам по утру, получил его в целости и сохранности. На фоне чего все предложения о компенсации ущерба были восприняты им без особого напряга. Впрочем, с ним разговаривал не я, и всех подробностей не знаю. Лично для меня эта история имела последствия в виде джипа, который благодарный родитель подогнал мне по выздоровлению. Во всяком случае, когда я выписался из госпиталя (слава Богу, что он у меня и на пенсии сохранился) меня ждал во дворе этот неожиданный сюрприз. Пролежал я долго, только в бессознанке был больше месяца. Когда пришел в себя, то первое время не узнавал никого вокруг, да и в окружающей обстановке ориентировался с трудом. Однако же тренированная голова потихоньку расставила все на свои места, и в один прекрасный день я проснулся с чувством полной ясности в мозгах. Только вот на левом боку у меня обнаружился неизвестного происхождения шрам. Словно бы от пулевого ранения. Только вот не помнил я такового, хоть убей. Отродясь мне никто туда не стрелял. Пролежав в палате еще около двух недель, я был выпущен на волю с кучей предписаний и оговорок. Следуя логике врачей мне теперь ничего тяжелее карандаша поднимать, было нежелательно и вредно. На моей памяти это было уже второе такое предупреждение. Первое сделали мне еще лет тридцать пять назад, после перенесенного в детстве воспаления легких. Увы, тогда мои малолетние мозги не восприняли это всерьез. Будем надеяться, что сейчас будет иначе, хотя опыт подсказывает мне нечто иное.

Что же касается моих похождений и впечатлений от них — тут я ответа для себя так пока и не отыскал. Было ли это в действительности? Шрам в левом боку намекал мне на серьезность пережитого. Голова с этим решительно не соглашалась.

Впрочем, был один способ проверить правильность моих размышлений. Название города я помнил, джип был на ходу, времени у меня хватало. Благо на работе дали отпуск для поправки здоровья. Поэтому через сутки я был уже в искомом городе. Памятные по моим приключениям улицы здорово изменились. Многих домов просто не стало, а оставшиеся я не узнавал. Поразмыслив, я оправился к гаражам. Насколько я помнил, вид у них был явно дореволюционный, значит, строили их крепко, и до наших времен они вполне могли дожить. Так оно и оказалось. Окружавшие их пристройки давно снесли, но главное здание уцелело. Теперь в нем располагался частный автосервис. Заплатив некоторую сумму денег, я выторговал себе право самостоятельно поработать со своей машиной. Мотивировал я это тем, что привык все делать сам и не очень доверяю чужим рукам. Пусть даже и очень квалифицированным. То, что мне нужно — это хорошая ремонтная зона и все. Таковая зона как раз присутствовала. По странному совпадению судьбы она находилась как раз в том боксе, где располагался когда-то сделанный мною тайник. Пояснив свои действия срочным отъездом, я выторговал себе право работать всю ночь в одиночку. Оценивающе посмотрев на мой «Гелендваген» и оценив предложенную за невмешательство в мой рабочий процесс сумму денег, хозяин автосервиса согласился на все условия. Задрав джип на подъемник, я свинтил с него оба передних колеса и разбросал по полу инструменты. За этим занятием и застал меня охранник автосервиса, совершавший свой вечерний променад. Оценивающе поцокав языком, он пожелал мне успешной работы и удалился. Убедившись в том, что он ушел, я перенес стремянку в дальний угол помещения. Некогда здесь были антресоли, на которых, по-видимому, располагалась конторка мастера. С целью поднять уровень потолка, антресоли давно сломали. И только у дальней стены остались еще несколько поддерживающих балок с остатками досок. Хозяйственные работяги навалили туда немаленькую гору старых запчастей, и мне пришлось потратить около часа, чтобы разгрести и складировать в сторонке этот хлам. Наконец, места на балках стало побольше, и я смог туда залезть. В дальнем, правом от входа, углу когда-то была ниша. Ее предназначение всегда оставалось для меня тайной. Видимо, не только для меня. И, дабы избежать соблазна и брожения умов, нишу заколотили досками. Поддев доски монтировкой, я извлек на свет божий старый, рассохшийся от времени, чемодан. Дабы он не развалился окончательно, я перевязал его буксировочным тросом, который предусмотрительно захватил наверх. С его же помощью я опустил чемодан на пол. Помимо этого, в нише оказался еще и брезентовый сверток. Брезент тоже весь истлел, и, если бы содержимое свертка не было бы щедро смазано маслом в незапамятные времена, то брезент рассыпался бы у меня в руках. Опустив его на пол, я приладил на место доски и принялся в обратном порядке загромождать остатки антресоли снятыми оттуда ранее запчастями. На это ушло еще около полутора часов. Я едва успел запихать в машину свои находки и приладить назад одно из колес, как в бокс снова заглянул охранник. Видимо, мой внешний вид красноречивее слов говорил о проделанной работе. Поэтому он и предложил мне свою помощь. Вместе мы приладили назад оставшееся колесо, и уже через час я выехал из гаража. Отъехав от города на пару километров, я свернул в небольшую рощицу и занялся ревизией своих находок.

Еще не открывая чемодан, я уже знал, что там лежит. Во всяком случае — предполагал. Уже сам тот факт, что тайник находился именно на том месте, которое я помнил, наводил на многие размышления. Собравшись с духом, я сломал заржавевшие замки и приподнял крышку. Десяток пистолетов разных систем, боеприпасы. Слежавшаяся за многие годы немецкая офицерская форма. Пяток гранат. Небольшая пачка денег, какие-то бумаги на немецком — все это было на месте. В брезентовом свертке оказалось два карабина «Кар-98», два пистолета-пулемета «МР-40», один «МР-38». Патроны к ним были в чемодане. Выйдя из машины, я присел на траву. Мои невнятные воспоминания подтверждались самым, что ни на есть материальным образом. Оружие можно было взять в руки и даже выстрелить из него. Я хорошо помнил, как в свое время оборудовал этот тайник, как таскал туда оружие и боеприпасы, смазывал оружие машинным маслом и забивал нишу досками. Все содержимое тайника было на месте, ничего не прибавилось и не убавилось. Так что же — все это было?! Наяву? Выходило, что так. Оставалось проверить еще некоторые вещи.

Вернувшись в Москву, я созвонился с Димой. Его должность и генеральское звание, а был он начальником крупного информационного центра органов безопасности, позволяла ему выяснить очень многое практически о каждом живущем сейчас и жившем ранее человеке. Знал я его достаточно давно, еще со времен Афгана, и не опасался, что он посчитает мои слова бредом сумасшедшего. Генеральское звание его не испортило, как это случилось со многими другими. Он принял меня в своем кабинете, где кроме него никого не было. Поинтересовавшись моим самочувствием, он попенял мне на то, что я до сих пор не поехал восстановить здоровье куда-нибудь к морю.

— Море не высохнет. А у меня тут еще пара вопросов есть, которые выяснить надо. Один из них как раз по твоему ведомству.

— Что, про родителя шкета выяснить что-нибудь хочешь? Жадным оказался?

Я не удивился этому вопросу. Еще когда я лежал в госпитале, Дима был первым, кто поздравил меня со вновь приобретенной машиной. Я и сам еще этого не знал, а его компьютеры уже засекли этот факт.

— Нет, родитель его мне ни к чему. Это скорее вопрос прошлого. Мне человека одного найти надо.

— Ну, валяй.

Он пододвинул к себе клавиатуру и развернул монитор.

— Барсова Марина Викторовна. Точную дату рождения я не знаю, но в 1941 году ей было 18 лет.

— Однако, у тебя и интересы! Сейчас посмотрим.

Компьютер звякнул. Дима удивленно поднял бровь и что-то набрал на клавиатуре. Компьютер снова издал какой-то звук. Дима еще раз что-то набрал.

— Однако же! — сказал он. — Человек-то из нашего ведомства. Непростой человек. Какие это у тебя к ней вопросы могут быть? Вы ж не пересекались никогда?

— Есть такой человек вообще или нет?

— Если я говорю, что есть, — значит, есть. Барсова Марина Викторовна, 1923 года рождения, уроженка Питера. Подполковник в отставке. Между прочим, ветеран органов госбезопасности. Знак «Почетный чекист». Это тебе о чем-нибудь говорит?

— Более чем. Она жива?

— Да, живет в Питере.

— А поподробнее о ней самой можно?

— О работе? Или о ней самой?

— Ну, про работу ты мне все равно ничего не скажешь. Меня она сама интересует.

— Ну, поехали. Старший сын, зовут Александром, — тоже наш сотрудник. До полковника уже дорос. Младший, Виктор, пошел по дипломатической линии. Сейчас на загранработе.

— Сыновья мне без надобности. Сама она, где живет? Адрес дашь?

— Не вопрос. В Питере и живет, внуков нянчит. Адрес я тебе напечатаю, телефон тоже.

Принтер, стоявший в углу, выплюнул лист бумаги.

— Еще что?

— А с чего ты решил, что у меня еще что-то есть?

— Ну, я ж тебя не первый год знаю. Так что давай — колись.

— Интересует меня один немец. Генрих Ланге. В 1941 году он был полковником военной разведки немцев. Был ли такой и жив ли сейчас?

На этот раз компьютер работал дольше.

— Да, такой был. Умер в 1968 году в звании генерал-лейтенанта. А нафиг он тебе нужен? Только не говори, что из праздного интереса.

— А почему такого не может быть?

— Если бы ты про одного из них спросил, то я бы еще поверил. А два эти имени в связке — это уже не просто так.

— Да вот, книгу хочу написать.

— Ну, если только с грифом «перед прочтением сжечь».

— Ты серьезно?

— Я очень на шутника похож? С некоторых вещей гриф секретности до сих пор еще не снят. И снят уже не будет. Так что мой тебе совет: завязывай со своей писательской деятельностью. Лучше другим делом займись, чем-то более тебе знакомым.

— Ладно, учту. Пожалуй, с книгами лучше повременить. Но все равно спасибо. Помог ты мне. Время будет — расскажу поподробнее.

Попрощавшись, я вышел на улицу, унося с собой адрес Барсовой.

Усевшись в джип, я положил перед собой листок с адресом. Что делать? Ехать в Питер? К утру доберусь — и что? Готов я к этой встрече? Что делать будем? Нет. Ехать пока нельзя. Что там Димка про море говорил? Я вытащил мобильник и набрал номер. Трубку подняли после пятого звонка.

— Да?

— Как спалось, Кир?

— Сергеич?! — трубка аж дернулась в руке. У говорившего был и так весьма неслабый голос, а тут еще и эмоций добавилось. Был он заместителем командира одной из частей спецназа в Абхазии. Однажды, после совместного празднования Нового года, встретив его в коридоре, я и задал ему этот вопрос. С тех пор он и стал у нас чем-то вроде визитной карточки или приветствия.

— Да, Кир, это я. Живой пока, как видишь.

— Не вижу пока! Только слышу!

— Можешь и увидеть. Как там у вас — не помешаю?

— Когда ты нам мешал? Как скоро будешь?

— Завтра же выезжаю. Пара дней и буду у вас. Что хорошего привезти?

— Себя привези — уже будет хорошо.

— Договорились! Жди!

Сборы не заняли много времени, и уже утром джип вырулил на трассу. Несмотря на непрерывные работы по улучшению качества дороги, ехать по ней все еще было возможно. Местами даже и с приличной скоростью. Поэтому, к исходу вторых суток, я уже пересекал границу. Еще три часа и я остановился перед воротами. Выскочив из машины, я с наслаждением потянулся и подошел к калитке.

— Вам кого? — выглянул в окошко часовой.

— Кира найди. Скажи — Сергеич приехал.

— Здесь обождите, — и часовой захлопнул задвижку.

Минут через пять ворота распахнулись и часовой жестом предложил заезжать внутрь.

Проехав вдоль здания, я остановил машину на привычном месте и выбрался наружу. От дверей уже быстрой походкой шел Кир.

— Ну, ты метеор! Я думал, еще день-другой…

— А чего кота за хвост тянуть? Сказал — еду, вот я и тут. Ребята все где?

— Как обычно. Кто наверху, в горах, кто дома. А кто и тут сидит. Так что — готовься, я сейчас за вином кого-нибудь налажу, посидим, как полагается.

— О чем разговор? Заодно и машину мою обмоем новую.

— Когда купил?

— Не покупал. Подарок это, если можно так сказать.

— Подарок — это хорошо! Заодно и расскажешь как жил, кого видел. Сколько ты уж у нас не был?

— Да уж месяцев восемь, пожалуй что будет.

— Как бы и не больше. Ладно, в дом пойдем, с ребятами поздороваешься.

Однако же в дом идти не пришлось, народ повыскакивал на улицу и все завертелось. Потом приехала машина, привезли вина… В общем в комнате я оказался только к вечеру. Благо, что погода была отличная и уходить в дом не хотелось. Все там было, как всегда. Койка в углу, напротив окна, тумбочка с вещами. Даже автомат стоял на знакомом месте. Вроде бы как и не уезжал никуда. Поставив сумку на пол, я сел на кровать. Попытался собраться с мыслями. Пока я ехал, отдыхал, в голове постоянно прокручивались воспоминания. Словно бы проявлялся фотоснимок. Теперь я совершенно явственно представлял себе многое из происходившего со мной. Со мной? Так ли? Был ли это я? Наколок на мне не было, но я ведь помнил их в деталях! Шрам на левом боку — от пули? Я помнил перекошенное страхом лицо часового, зигзагообразный шрам на его левой щеке, трясущиеся руки. Что все это было? Оружейный тайник в гараже — реальность. Барсова и Ланге — тоже. Что же произошло?

Стукнула дверь и вошел Кир.

— Ты чего такой смурной? Стряслось чего?

— И сам не пойму. Мысли всякие одолевают.

— Так отдохни. Небось, после госпиталя так нормально и не отдохнул. Что там у вас, в Москве, все бегом, да бегом. Ни поговорить, ни даже поспать толком. Давай, спи, я утром зайду.

Прошло еще несколько дней. Мысли мои устаканились и новых воспоминаний больше уже не проявлялось. Кир был прав, в здешних условиях и думалось и отдыхалось вполне нормально. Во всяком случае в форму я пришел полностью. Собравшись с духом, я рассказал Киру о своих воспоминаниях. Против моего ожидания, он серьезно отнесся к моему рассказу. Серьезнее, чем я ожидал.

— Слышал я о таких вещах. Сам таких людей не встречал, но рассказы слышал.

— Здесь?

— А где ж еще? Я, как ты знаешь, отсюда почти ни ногой, некогда.

— И что же в этих рассказах было?

— Такого, как ты говоришь — не было. Другое было. У всех по-разному. И время разное было. И обстоятельства.

— Так почему же — именно тут? Я у себя ничего похожего не встречал никогда, даже и не слышал.

— Земля тут такая. Старая, много помнит. И люди здесь не такие, как у вас. Вот и могут с ними происходить такие вещи. У вас все больше современные, от земли оторвались давно, кругом электроника, железо, провода всякие. Они мертвые, жизни в них нет. Вот и не происходит у вас ничего.

— А почему тогда со мной произошло?

— Так ты тут не чужой. Сколько ты уже с нами рядом был? Небось и сам уже сразу не скажешь? Сколько по горам здешним исходил, на земле спал. Кровь твою эта земля помнит и тебя тоже. Вот и зацепило тебя. Значит, что-то ты сделать был т а м должен.

— А как же этот часовой? Я ж как первогодок лопухнулся! Раз сделать был должен, так не мог же я так опростоволоситься?

— Хоп! — и стоявший на тумбочке пустой стакан полетел мне в лицо.

— Ты чего? — поймав стакан, я поставил его на подоконник. — Осовел?

— А говоришь — лопухнулся! — Кир уселся на тумбочку. — Да у меня и молодой-то не всякий так сумеет! Не лопухнулся ты. Значит сделал ты все и не нужен там более был. Вот так я думаю. Нет твоей вины в этом, не парься. Хочешь — с ребятами в горы сходи, убедись. Только я думаю, все с тобой в порядке.

— Хм… Вот даже как…

— А женщину эту — повидай. Ты ей обещал, надо исполнять.

— Так лет сколько прошло? Да и вспомнит ли она?

— Если все это взаправду БЫЛО — вспомнит. А если не было — то и внимания не обратит. Зато совесть твоя чиста будет.

— Как это у тебя выходит… Ладно, подумаю. Может и прав ты, зря я сразу к ней не поехал.

— Не зря. Ты в себе разобрался, со мной вот поговорил. Легче же стало?

— Да…

— Вот и думай дальше, как правильно поступить.

— Добрый день!

— Здравствуйте! — симпатичная светловолосая девушка поднялась мне навстречу из-за стола. — Чем мы можем вам помочь?

— Есть у меня пожелание сделать сюрприз близкому человеку.

— С удовольствием! Это как раз наша специализация! Наша фирма и существует именно для этого.

— Ну и славно. Вот адрес. По этому адресу необходимо завтра, в 14.00 доставить букет роз. Ровно 60 штук. Ни больше и не меньше. Во что обойдется мне это мероприятие?

— Розы, какие?

— Красные.

— Послание какое-либо будет?

— Да. «От старого друга».

— Подождите, пожалуйста, вон там. Маша приготовит вам кофе, а я все скалькулирую и принесу вам счет.

Через десять минут я вышел из офиса. Итак, дело сделано и обратного хода уже нет. Сегодня я уже был по адресу, переданному мне Димкой, и внимательно рассмотрел дом. Подъезд, где жила Марина, выходил в небольшой тенистый дворик. Напротив него была стоянка, где я и собирался поставить свой автомобиль. Странное дело но, осматривая двор, я все время чувствовал какие-то знакомые мне по прошлой работе ощущения. Вот только никак не мог понять — какие именно? Время у меня было, и я отправился пока побродить по городу. Когда еще выпадет подобный случай? Всякий отпуск когда-нибудь завершается, скоро уже и мне пора на работу. И так, уже укатил со службы почти на две недели, пора и честь знать. Так что в гостиницу я вернулся уже заполночь.

Без четверти два я уже был на облюбованном вчера месте. Двор был пуст, и только на детской площадке сидела парочка, длинноволосый парень и худенькая девушка. Вот у тротуара остановился старенький «Жигуль». Курьер? Точно. И по времени как раз успевает. Из машины выбрался парень и вытащил здоровенный букет роз. Поправив прическу, он направился к подъезду. Домофона в подъезде не было, зато консьерж присутствовал. Через застекленные двери мне было видно, как курьер что-то объясняет ему. Наконец, он затопал в сторону лифта и скрылся из моего поля зрения. Еще через пару минут он вышел на улицу, уже без букета, сел в свою машину и уехал. Я приподнялся со скамейки, на которой сидел все это время, сделал десяток шагов в сторону подъезда. Никого. Что, выстрел мимо цели? Похоже, что так. Нет, мимо консьержа мелькнула тень, и на улицу выбежала Маринка. Несмотря на прошедшее время, я узнал ее сразу. Черты лица, манера поворачивать голову и какие-то непонятные на первый взгляд мелочи говорили сами за себя. Несомненно, это была она. Постаревшая, но та же самая. Кутаясь в платок, она быстрым шагом прошла мимо меня и свернула в сторону дороги. Не оборачиваясь, я остался стоять на месте. Чего я ждал? Что она узнает меня? Она никогда не видела меня нынешнего. Несомненно, букет что-то для нее значил. Куда она пошла? Искать «старого друга»? В принципе, логично. Во дворе знакомых лиц нет, а окна ее квартиры выходят на улицу. Человек, передавший букет, мог бы быть как раз там. Сделав этот вывод, я повернулся и зашагал к машине. Увидеть Маринку — я увидел, а подходить к ней и рассказывать небылицы не хотелось. Как она воспримет их из уст незнакомого человека? Да еще с ее прошлым.

— Постой. Сейчас у нас 2001 год. 2001 минус 60 будет 1941? Ведь так?

Я обернулся.

— Да. Именно так и будет.

Маринка стояла позади меня. Я так и не услышал ее шагов и не заметил появления.

— Пока ты не стал двигаться, я тебя не узнала. Ты ходишь так же, как и тогда — мягко и плавно. И поворачиваешься так же. Как большой кот.

— Ты все это запомнила?

— Сам же и учил. Мы так и будем стоять на улице?

— Не знаю… Котенок. Я как-то и не думал об этом. Хотел тебя увидеть, дальше и не предполагал ничего…

— Странно как… — она провела рукой по моей щеке. — Я всегда хотела это сделать, но как-то боялась себе в этом признаться. Но теперь все изменилось, теперь я старше, а ты… ты такой же. Внешне иной, другое лицо, голос — все другое. А вот отведу глаза от лица, и снова тебя вижу, прежнего. Как же так вышло?

— Если бы я знал! А вот тебя я узнал сразу. Ты почти совсем не изменилась.

— Льстишь?

— Правда. Я вот с тобою говорю, а вижу девчонку прежнюю.

— Нет, — покачала она головой. — Та, прежняя, умерла еще тогда, в сорок первом. И потом… когда уходили близкие, те с кем уже и слов не нужно… понимаешь?

— Понимаю. Я тоже такое… помню.

— Как же ты так? Как это случилось? Я пыталась узнать, но все говорили — шальная пуля.

— Часовой. Его немцы украсть пробовали, я влез, отбил. А он — испугался. Первогодок, наверное, небось, дрых на посту, а тут немцы, стрельба… Вот крыша и поехала. В спину стрелял, я его толком и не видел.

— Странно. Непонятно это. Ты же все вокруг всегда видел.

— Ну, как видишь, не все. А ты, что было с тобой?

— Меня вывезли. Сначала окруженцы пришли, потом разведка, самолет. Все было так, как ты и говорил мне тогда. Как ты мог все это знать, откуда?!

— И это мне говорит «Почетный чекист»?

— Не смейся… Я даже сейчас не все могу понять в этой истории, а уж тогда… Для меня все это было чудом. Что-то странное тогда происходило вокруг меня. Недомолвки, недоговорки, будто все они что-то знали такое, о чем и я должна была знать. Но я не знала, а они… они ничего так и не сказали мне. Я училась, потом работала, учила других. Но ведь ты, наверное, и так все знаешь? Как то же ты меня нашел? А это нелегко, поверь, я знаю.

— Мне помогли. Один друг сказал мне, где тебя можно отыскать.

— Я даже и не спрашиваю, кто ты сейчас. Но таких друзей не бывает. У меня здесь и имя другое уже, даже в Управлении — и то, знают не все. Только наверху.

— Я пенсионер. Офицер запаса. Ты же знаешь, я тебе говорил. Еще тогда, в лесу.

— Очень многое, наверное, пошло не так после твоего появления. У меня было время, я могла думать. Да и потом, я не понимаю до сих пор, как это вообще могло произойти? Ты тогда был одним человеком, потом стал другим. Может быть, сейчас ты уже третий? Кто ты?

— Обычный человек. В необычных обстоятельствах. Мне друг один сказал, что я попал тогда в 41 для того, чтобы сделать что-то важное.

— Что же? Выкрасть документы, вокруг которых все так и плясали потом?

— Что там в них могло быть? Ну, бумаги, ну — важные. Так их таких было много. И до меня, и после тоже навалом. Я думаю, другая у меня цель была.

— Какая же тогда?

— Ты. Я тебя должен был спасти. Только вот — толком не сумел.

— Не говори так, — она снова коснулась моей щеки. — Я жива, и это твоя заслуга. Все, что после было — это тоже ты. И не только со мной. Я сама учила многих. Так как ты учил меня. Я потом уже многое из того, что ты мне говорил и у других видела. Я же тогда подробно обо всем рассказывала, записали все.

— Но это же было так недолго! Что я успел!?

— Ты научил меня думать. Это так много. И так важно. Не спешить, идти правильно.

— Я хотел, чтобы ты осталась жива.

— Я жива. Спасибо тебе. Ты знаешь, я так долго тебя ждала. Не верила никому. Ты же сказал: «Меня нелегко убить». Вот я и ждала.

— Шестьдесят лет?

— Я бы и больше ждала. Я помнила мой ответ про розы. И каждый год ждала, когда их принесут. Так что, когда этот паренек на пороге появился, только и спросила его — сколько тут роз? Он и сказал — шестьдесят. Я сразу все и поняла. Ведь только ты про это знал, никто больше не догадался бы.

— Спасибо тебе, Котенок. А я-то все переживал, не решался к тебе придти.

— Ты большой кот, но иногда глупый. Обещал, что придешь — значит, тебя будут ждать. Пока я жива, я бы тебя ждала. Только сейчас сразу не уходи? Мне еще так много тебе сказать надо. Даже просто рядом побыть, ты не понимаешь, как это мне всегда было нужно. А вот сейчас ты рядом, так не уходи опять, ладно?

Уже подъезжая к станции, я увидел кучку моих трудяг-узбеков. Они столпились около расписания и что-то обсуждали.

— Что за базар? — спросил я, выходя из машины.

— Дядя Саша, как хорошо, что ты подъехал!

— А что стряслось? Опять местные пристают?

— Нет, тут все хорошо. У нас тут к Бободжану дедушка приезжает! Мы встретить пришли.

— Ну, это дело хорошее, встречайте.

— Дядя Саша, можно мы тебя попросим? У нас вопрос важный.

— Ну, попросить — это всегда, пожалуйста. Вот получить — это уже другой вопрос. Так что просите, что у вас там за проблемы?

— А можно нашего дедушку на машине до поселка отвезти? Тебе это нетрудно будет, а дедушке приятно, уважение.

— Да ради бога, какие трудности. Когда он приедет?

— Минут через двадцать уже должен быть.

— Что там у него случилось-то? В годах уже, поди. Не далеко ему в такие края ездить?

— Нет, он у нас крепкий! Он всегда бодрый такой. Он всю войну прошел, много немцев убил, человек заслуженный. Здесь, под Москвой, тоже воевал, город защищал. Ордена и медали есть.

— Ну, лады. Подождем вашего заслуженного деда.

Минут через двадцать подошла электричка, из которой двое сопровождающих узбеков под руки вывели сухонького старичка. Не сказать, чтобы это было ему особенно нужно. На мой взгляд, передвигаться он мог вполне самостоятельно. Но этот знак уважения со стороны встречающих принял как должное. Его бережно усадили на заднее сидение джипа, и уже минут через десять мы въезжали в ворота нашего поселка. Узбеки выгрузили деда и увели его в домик, где они все и квартировали. Старший из них подошел ко мне.

— Дядя Саша, ты приходи к нам сегодня вечером. Стол у нас будет. Мы все тебя приглашаем, приходи, пожалуйста. Мы плов сделаем.

— Во сколько у вас сабантуй намечается?

— В девять часов.

— Добро. Буду в гости.

Захватив с собой бутылку водки, в девять часов я переступил порог дома, где квартировали узбеки. Там уже дым стоял коромыслом. Кровати были сдвинуты к стенам, частично их даже вынесли вон из комнаты. Посреди комнаты стоял импровизированный стол, во главе которого сидел давешний дед. Был он одет в красивый стеганый халат, на котором было прикреплено десятка полтора различных медалей и орден Отечественной войны. Большинство медалей были юбилейными. Однако и боевые награды тоже имелись. По крайней мере, «За боевые заслуги» и «За отвагу» я разглядел.

— Дядя Саша, садись, пожалуйста. Вот, во главе стола садись. Ты тут у нас главный. Тебе и уважение.

— Ну, нет, ребята. Тут у вас свой главный имеется. Для него сейчас и праздник. А я сбоку сяду. Я тут гость.

Мне пододвинули стул, и я сел слева от деда. Качнувшаяся лампа заставила причудливо запрыгать тени и высветила зигзагообразный шрам на левой щеке у деда. На секунду мне показалось, что я где-то уже видел его раньше. Игра теней, видимо, сделала какой-то фокус и с моим лицом. Дед побледнел и отшатнулся. Его левая рука дернулась, приподнимаясь к груди. И я узнал этот жест. Воображение быстро дорисовало мне солдатскую шинель вместо халата и шапку-ушанку вместо тюбетейки. «Вот оно значит как! — подумал я. — Вот мы и встретились через шестьдесят лет. Только винтовки у тебя теперь нет. И ты не сможешь опять выстрелить мне в спину. А мой пистолет со мной, греет бок под курткой. Так что, дед, поговорим?» Я посмотрел на него. Дед сидел весь бледный, лицо его было напряжено — узнал? Кольнул шрам на левом боку.

Поднявшись, я вытащил из пистолета магазин и, подойдя к окну, выбросил его в форточку. «Все. Моя война закончилась. Слышишь, дед? Я не знаю, что ты сейчас думаешь, но меня поймешь, пусть я ничего тебе сейчас и не скажу».

Вернувшись к столу, я плеснул водки в стакан себе и деду.

— Ну, что, дед? Ты тут главный, твой стол и твой праздник. Давай, командуй.