Берлин
Конспиративная квартира абвера
— Ну вот, майор, устраивайтесь! — Лахузен хозяйским жестом пригласил гостя в помещение. — Всё весьма уютно, я и сам бы не отказался пожить здесь на всем готовом.
— Кто не дает? Располагайтесь — тут ведь и второй этаж есть?
— А вы юморист! — усмехнулся полковник. — Не теряете присутствия духа в любых условиях.
— Стараюсь… — Гальченко подошел к окну. — По саду гулять можно?
— Разумеется! Для чего бы он тут тогда был нужен?
— Спасибо! Соскучился по свежему воздуху…
— Завтракать, обедать и ужинать будете здесь, в доме неплохая кухня и приличный повар.
— Горничные?
— Вам требуется?
— Да нет… это я так, к слову, спросил. Просто само собою напрашивалось. В таком особняке они были бы вполне к месту.
Лахузен присел за стол и положил на него фуражку.
— Как вы понимаете, я доложил адмиралу о нашем с вами разговоре.
— И, судя по окружающей обстановке, он уже какое-то решение принял?
— Да. Не скрою, нам более были бы интересны ваши наработки последнего времени, но… не станем спешить, хорошо? Вы достаточно четко обрисовали границы нашего возможного сотрудничества — мы готовы придерживаться этих рамок.
Майор кивнул и, пододвинув стул, уселся напротив Лахузена.
— Соловья баснями не кормят, так ведь?
— Э-э-э… простите?
— Всё это, — обвел взглядом комнату Гальченко, — можно понимать как некий аванс… в счёт будущего. Если, конечно, я вас правильно понимаю?
— Ну… как это у вас говорят? Я вас за язык не дёргал!
— Не тянул.
— Извините.
— Ничего, я тоже, далеко не сразу привык говорить и думать по-немецки. Пять лет на это ушло…
— Простите, но как тогда вы работали?
— Ещё не работал, полковник… Я тогда учился. Здесь — у вас.
— Угу… Вот это, — коснулся рукою лица Лахузен, — следы того времени?
— Вы правильно угадали.
— И где же вы…
— А вы архивы поднимите — там все есть.
— Ну, это не к спеху… Так что же вы хотели мне сообщить?
— Полковник, вы в ресторане давно не были?
— Недавно обедал… а что?
— А вот я — несколько лет. Соскучился, знаете ли… хочется снова посидеть в уютном зале… выпить настоящего немецкого пива — я к нему привык.
— Так в чем же дело? Завтра не обещаю, но через два-три дня…
— Какой сегодня день, полковник?
— Вторник.
— В пятницу — вас устроит?
— Более чем. А… позвольте спросить, почему именно в пятницу?
— Ресторан «Цур таубе». Время не имеет значения, но лучше, я думаю, всё-таки не слишком поздно. Ваши люди вполне успеют за два дня обшарить его сверху донизу, и моя охрана не будет слишком уж придирчиво следить за любыми моими движениями…
Ресторан нашли быстро — это не составило особенной сложности. Хотя ничего особенного это заведение не представляло. Относительно небольшое — всего два зала средних размеров. Посещали его, в основном, завсегдатаи — жители окрестных домов. Осторожно поинтересовались ими — простые обыватели. Парочка отставных военных… несколько полицейских, живущих поблизости. Словом, нормальный контингент рядового ресторана. Ничем экстраординарным этот ресторанчик не блистал, обычное меню, сильно сдавшее с началом войны, пиво тоже было самым обыкновенным.
Но Харон назвал именно это место!
Значит, что-то здесь было такое, что заставило его выбрать этот ресторан, а не какой-нибудь другой. Две группы специалистов, переодетых в штатское, самым внимательным образом (независимо одна от другой) проверили заведение и его работников. Никто и ничего подозрительного не обнаружил. Запрос в гестапо (одновременно отправили аналогичный ещё на три подобных объекта) тоже никакой ясности не внес.
Покопались в архивах, проверили личность хозяина. Он владел этим заведением уже тринадцать лет и никаких проблем с полицией не имел.
Тупик.
Ничего примечательного и подозрительного.
Тем не менее, в назначенный день абвер предпринял повышенные меры предосторожности. В ресторане разместили сразу десяток переодетых сотрудников. Мало ли… Имея дело с таким опасным и непредсказуемым противником, можно ожидать чего угодно. Лахузен совершенно не обольщался словами своего оппонента, прекрасно представляя себе, с кем имеет дело. Более того, сам он, по настоянию адмирала, на эту встречу не пошел. И предлог для этого был выбран самый естественный — у руководителя такого уровня не так уж и много свободного времени, некогда ему по ресторанам расхаживать — война!
И поэтому Харону был представлен новый сотрудник абвера, который и должен был в будущем осуществлять все контакты между ним и руководством германской военной разведки. А заодно это был тонкий намек слишком уж зазнавшемуся пленнику — помни, кто ты такой! Мол, назвался майором — получи в сопровождающие офицера близкого по званию. Вот был бы ты генерал… Понял ли Харон этот намек? Трудно сказать… Но при знакомстве с гауптманом Кройцером он никакого особенного неудовольствия этим не проявил, сухо поздоровался — и всё. Той доверительности, которая вроде бы возникла у него с Лахузеном, в разговорах с гауптманом уже не было — адмирал, прослушивая записи, отметил это сразу. Хотя внешне русский никаких особенных эмоций не проявлял, разговаривал вполне доброжелательно и даже шутил.
Но время шло, и вот, наконец, наступил тот самый день — пятница…
— Смотрите, Виллибальд, — наставлял гауптмана накануне Лахузен. — Вам придется проявить завтра все свои таланты!
— Я приложу все свои силы, герр оберст!
— Не так, гауптман! Я понимаю всю неравновесность фигур, участвующих в этой операции. Фактически — вас посылают с револьвером против тяжелого танка! И не надо так бурно реагировать — никакого преувеличения тут нет. Сколько лет вы в разведке?
— Девять лет, герр оберст.
— А Харон — свыше тридцати! И большую часть этого времени — на нелегальной работе! Он не провалился ни одного раза! Мы даже не знаем его истинного воинского звания!
— Но в документах оно есть — майор…
— Да. Майор. Только неизвестно — по какой линии? Чему равен чин майора ГУГБ — вы знаете?
— Комбриг… Но ведь ГУГБ больше нет? И их чины теперь приравнены к общевойсковым…
— Как справедливо заметил однажды адмирал, наличие на плечах вашего оппонента генеральских погон — ещё не делает вас самого бессильным! Равно как и наоборот! В разведке главное — это голова! А погоны… они ещё никого не сделали непобедимым… Кстати, отчасти и по этой причине на контакт с Хароном предложили именно вас.
— Генерал, которого переиграл обычный гауптман? Да, это может здорово его осадить!
— Только не заиграйтесь, Виллибальд! Имейте в виду — этот русский очень непрост! Чрезвычайно опасный и талантливый, он может предпринять совершенно немыслимые шаги! Не исключено, что он хочет попросить помощи у своих хозяев и именно поэтому настоял на данном ресторанчике. Возможно, что у него там есть связной или кто-то в этом роде…
— Но отчего же мы тогда не предложили ему сменить место? Мало ли… ресторан мог закрыться, сгореть от случайной бомбы, наконец!
— А где гарантия, что Харон именно этого и не добивается? Покивает и предложит другое место — то, которое ему на самом деле и нужно? Так и будем новые причины отказа изобретать? Если завтра он попросит отвезти его в «Адлон» — что, и его поджечь придется? Нет уж… сыграем чужими картами… По крайней мере, мы успели проверить стол и место, где эта игра будет происходить!
— Я понял, герр оберст…
Лахузен встал из-за стола и подошел к окну. Вскочивший на ноги капитан преданно посмотрел снизу вверх на своего шефа. Кройцер и так-то не отличался богатырским ростом, а уж по сравнению с почти двухметровым полковником выглядел и вовсе невзрачно.
Начальник Абвер-2 посмотрел на вечернюю улицу. Почти пусто… лишь одинокие прохожие спешили по своим делам.
— Меня не будет рядом, Виллибальд… так надо, не спорьте! Но… я хотел бы вас предупредить — вы должны! Обязаны! Думать! Поверьте, этот человек ничего просто так не делает! Не знаю, какие дьявольские комбинации прокручивает он в своем мозгу, но вы — именно вы, Виллибальд! Вы должны опережать его — хоть на полшага! Я наблюдаю за вами уже давно и высоко ценю как грамотного сотрудника с аналитическим складом ума. Здесь и сейчас мне нужен такой человек! Поверите ли, гауптман, даже я сам — и то теряюсь…
— Я сделаю все, герр оберст! Все, что в моих силах — и даже больше!
— И ещё… — Лахузен вернулся на место, сделав Кройцеру знак присесть. — Майор — игрок! Азартный и увлеченный! Я разбирал некоторые эпизоды деятельности Харона — это работа игрока! Азартного игрока, между прочим! Упивающегося своим искусством и способностями. Возможно, из него вышел бы неплохой театральный актер, кто знает? Можно ведь многое бы сделать иначе, экономнее и без лишних эффектов — но ведь он выбирает как раз такой путь! Очень эффектный внешне — и излишне театрализованный! А ведь благодарной публики там не бывает — рукоплескать-то некому!
— Это может быть и работой на одного зрителя — на противника. Мол, смотрите — я вас не боюсь! Это именно я — не ошибитесь!
Полковник с интересом посмотрел на собеседника.
— Хм! А ведь и так это можно истолковать… Гауптман! У вас хорошо работает голова! Акция устрашения… М-м-да… с этой точки зрения никто подобные события не рассматривал!
— А стоило бы…
— Пожалуй… своего рода визитная карточка — со мною лучше не спорить? И не мешать!
— Не только, герр оберст! Не думаю, что все имевшие место случаи — это работа именно его. В конечном итоге, Харон добился того, что любая акция подобного рода уже автоматически приписывается ему, отвлекая таким образом внимание от реального исполнителя. Ведь почерк можно и подделать… — развел руками гауптман.
— Мне определенно нравится ваш острый ум! — уважительно покивал Лахузен. — Продолжайте в том же духе, мой друг, — вас ждет блестящее будущее!
Вечер удался.
Несколько насупившийся Гальченко через пару часов размяк и слегка повеселел. С интересом разглядывая входящих посетителей, он развалился на стуле, слегка опершись на спинку боком, и неторопливо прихлебывал свое пиво. А вот сидевший напротив него Кройцер вертелся как на иголках. Он понимал, что, хотя в обоих залах ресторанчика и находятся переодетые сотрудники адмирала, контролирующие обстановку, предвидеть всё и вся невозможно. По своему опыту он хорошо представлял, на что способен человек, загнанный в угол. А его спутник сейчас таким человеком и являлся. Из головы гауптмана не выходили слова Лахузена о том, что он отправляет Кройцера с револьвером против тяжелого танка.
Оглядываясь по сторонам, гауптман исподтишка разглядывал русского. И это легенда разведслужб? Совершенно обыкновенный человек. Абсолютно немецкой внешности, даже военная выправка присутствует… Встретишь такого на улице — и пройдешь мимо не задержавшись. Отставной офицер, скорее всего… В возрасте — ему уже, наверное, за пятьдесят… Ну и что? Медведь опасен всё время, пока жив! Эту истину Кройцер усвоил давно. В своё время ему пришлось принимать участие в охоте на этого зверя, и он помнил, как пораженный несколькими пулями лесной великан из последних сил успел-таки нанести удар могучей лапой неосторожно подошедшему егерю. Того еле-еле смогли донести до сторожки. Впрочем, особо легче ему с того не стало — там и помер…
Вот и этот русский…
Порою гауптману казалось, что равнодушный взгляд майора иногда преображается в холодный прищур снайпера, выбирающего себе очередную цель. Неприятное ощущение, что и говорить…
И внутренне сжимаясь, Кройцер заставлял себя отвечать на вопросы собеседника, прихлебывал пиво, каждый момент ожидая чего-то непредсказуемого. Да уж… сходил в ресторан… отдохнул. К черту такой отдых! «Надо будет хорошенько выпить, когда я, наконец, вернусь домой», — проскользнула в голове мысль.
Да!
Пару рюмок шнапса — не меньше!
На фронте — вон, пьют перед атакой. А здесь… здесь можно будет это сделать и позже… когда за спиною щелкнет, закрываясь, надежный замок входной двери. Когда не будет сидеть напротив этот жуткий собеседник.
И весь опыт разведчика сейчас не мог подсказать гауптману ничего — он просто никогда не попадал в подобные ситуации. Кройцер лично проинструктировал каждого из агентов прикрытия, которые сейчас находились в ресторане и на улице. Казалось, тогда он предусмотрел все возможные варианты развития ситуации. Но вот именно сейчас он уже начинал понимать, что не смог предугадать всех возможных поворотов. А вот неожиданного нападения с улицы он не предусмотрел… Бред! Где — в Берлине?! На третьем году войны с Советами? «А почему бы и нет?» — ехидно вопрошал его внутренний голос. — «Разве твой оппонент не проводил уже чего-то похожего? Вспомни нашумевшую стычку с англичанами! Да, она закончилась его гибелью — так тогда подумали многие. Но сколько народу потеряли англичане? И там он был один! За его спиною не стояла ещё могучая машина спецслужб СССР! А сейчас?»
— Что вы так напрягаетесь, Виллибальд? — русский поставил на стол опустевшую кружку и сделал знак официанту — повторить!
— С чего вы это взяли, герр майор? Я спокоен…
— Да? Боюсь тогда даже и предположить, каким вы бываете, когда возбуждены…
— Вы преувеличиваете, — гауптман заставил себя глотнуть пива, совершенно не почувствовав при этом его вкуса.
— Ну и славно! Значит, способность к трезвой оценке событий вы не утратили.
— Ни в коей мере.
— Великолепно! — русский потер ладонями. — Ну, что ж, гауптман… Вы готовы рискнуть?
— В смысле? — насторожился Кройцер.
— Представьте себе, что в одном кармане у вас лежат майорские погоны, а в другом — назначение на должность ротного… где-нибудь под Смоленском. И вам надо выбрать…
— Ну и что? — пальцы гауптмана непроизвольно сжались. Локтем он ощутил пистолет — в кобуре под пиджаком. — Что вы хотите этим сказать?
— То самое. Выбирайте, Виллибальд! Не перепутайте карманы!
Гауптман облизнул враз пересохшие губы.
— Ну… считайте, что я выбрал…
— То есть — готовы рискнуть?
— Чем же?
— Вы сейчас встанете и отдадите команду своим людям оставаться на местах. Тем же, кто дежурит снаружи, прикажете не следовать за нами. А мы оба выйдем отсюда на улицу. И отойдём — недалеко, метров на двести.
— И что потом?
— А там к нам подойдут… поговорить. И после этого разговора вы возвратитесь сюда с майорскими погонами в кармане.
— Хм… А если я не соглашусь?
— Тогда их получит тот, кто вас сменит на этом посту. После того, как вы отъедете в Смоленск.
— Но я не имею права так поступить без санкции руководства!
— Имеете… — русский приподнял принесённую ему кружку и посмотрел пиво на свет. — Уж мне-то можете сказки не рассказывать… В исключительных случаях вы можете принимать решения по своему усмотрению. Ведь так?
— Так…
— У вас десять минут, гауптман!
— А если мы никуда не пойдём, что тогда?
— Ничего. Мы спокойно допьём свое пиво и отправимся по домам. Я — спать, а вы — укладывать чемодан…
— Вы сильно рискуете, герр майор!
— Я привык…
Кройцер резко отодвинул стул и встал. Тотчас же из разных концов зала на него уставилось несколько пар внимательных глаз. Но русский молча сидел за столом и не делал никаких попыток что-либо предпринять. И никто из наблюдателей тоже не покинул своего места.
Гауптман сделал им условный знак и быстро направился к выходу. Секунда-другая — и он уже исчез за дверью. Гальченко усмехнулся и сделал знак кельнеру.
— Две рюмки шнапса, пожалуйста. И — побыстрее, попрошу вас!
Не прошло и пары минут, как рюмки уже стояли на столе. Так что когда вернувшийся с улицы Кройцер присел на своё место, русский кивнул ему на одну из них.
— Вам, как я полагаю, это не помешает…
Не помешало — шнапс ухнул в желудок, ни на секунду не задержавшись во рту. Майор одобрительно кивнул.
— Ну что? Готовы идти? Тогда — рассчитывайтесь и вперёд!
— Смотрите, герр майор… вы должны понимать…
— Да всё я прекрасно понимаю! Со своей стороны обещаю не пытаться убежать, не стану бить вас по голове и пробовать отобрать пистолет — он у вас слева, под пиджаком, на поясе. Но и вы, мой друг, пообещайте не распускать руки. Да и своим оружием не надо размахивать — серьёзные люди вас не поймут… в нормальной беседе это не аргумент.
Когда оба сотрапезника шли к выходу, их провожало не менее десятка настороженных взглядов. Но — приказ был категоричен — всем оставаться на своих местах!
Вечерний (почти уже ночной) Берлин встретил вышедших на улицу людей живительной прохладой. Здесь практически не ощущался даже запах отработанного бензина — все-таки не центр города, машин мало. Хотя парочка черных автомобилей стояла-таки около тротуара. Но их двигатели не работали, и сидевшие внутри водители тоже никак не отреагировали на вышедших.
— Хорошо! — довольно потянулся Гальченко. Свежо-то как, а?
Абверовец ничего не ответил, оглядываясь по сторонам.
— Да уберите вы руку от оружия — всё же видно со стороны! Столько лет на службе, уже гауптман, а нервничаете, как вчерашний кадет!
Кройцер опустил руку и даже сунул её в карман пиджака.
— Ну, хоть так-то…
Пройдя вдоль по улице около сотни метров, парочка свернула налево — там был небольшой скверик. Стояло несколько скамеек, полускрытых ветками кустов. К одной из них, оглядевшись по сторонам, и направился майор.
— Присаживайтесь, Виллибальд! Пока ещё не холодно, дерево не остыло, и ревматизм нам с вами не грозит.
— Спасибо! — саркастически усмехнулся тот. — Давненько никто не проявлял такой заботы о моём здоровье… даже как-то странно слышать это от вас…
— Отчего бы и нет? — пожал плечами русский. — Мы вроде бы сейчас в одной лодке сидим…
Чуть слышно скрипнул песок — по дорожке подходил человек. Совершенно неприметная одежда, плохо запоминающееся лицо — словом, обычный среднестатистический горожанин. Покосившись на собеседников, он прошел мимо, и гауптман слегка расслабился. Но в этот момент его спутник вежливо окликнул проходящего.
— Прошу прощения за беспокойство, майн герр! Но не будет ли у вас зажигалки, чтобы прикурить?
— Увы! Только спички!
— И это тоже будет весьма кстати!
— Прошу!
Прохожий остановился, повернулся назад, и в его руке появился коробок.
Сделав пару шагов, неизвестный подошел ближе.
Русский, вежливо наклонив голову, взял коробок из его рук, вытащил две спички и вернул коробок владельцу.
— Спасибо! Вы были очень любезны!
Прохожий кивнул, спрятал коробок назад… и уселся рядом с русским.
— Имею честь представить вам этого господина! — майор кивнул ему на Кройцера. — В дальнейшем вы будете работать с ним. Вопросы?
— Моё дальнейшее обеспечение…
— Теперь — это его забота! Правда, как вы понимаете, в случае необходимости…
— Разумеется! Как всегда?
— Само собой. Сейчас я оставлю вас на пару минут — договоритесь о следующей встрече… — Гальченко неторопливо поднялся и отошел к соседней скамейке, присел на неё и откинулся на спинку.
— Как я должен к вам обращаться? — покосившись на майора, спросил Виллибальд у своего собеседника.
— Мозес. Карл Мозес, к вашим услугам! — приподнял шляпу незнакомец, переставший быть таковым.
— Очень приятно! — протянул ему руку абверовец. — Киршенблюм, Макс! Когда и в какое время мы с вами сможем увидеться вновь?
— Определяйте сами… С вашим спутником мы встречались по пятницам — каждую вторую пятницу месяца. Правда, он приходил не так уж и часто…
Дальнейший разговор занял совсем немного времени, после чего Мозес откланялся и исчез в темном переулке.
Слегка обалдевший Кройцер подошел к скамейке, на которой дремал майор.
— Закончили? — открыл глаза русский, стоило только гауптману подойти к нему поближе. — Цените — я не лез в ваш разговор! О встрече договорились?
— Да… но… кто он? И как узнал, что надо подойти именно сюда — и сейчас?
— Отвечаю по порядку. Капитан Марек Сосюра. Второй отдел штаба генерального. Польша. Внедрен сюда ещё в 1936 году как резервный радист. Имеет непосредственный контакт — по радио, разумеется, с англичанами. Последние три года находился в резерве как запасной канал связи. Вы, мой друг, сейчас имеете превосходную возможность посылать свои сообщения прямо в Лондон! Где их воспримут с большим воодушевлением!
— Посылать? Но от чьего имени?
— Под предыдущими посланиями стояла подпись — Лонгер. Это резидент польской разведки, который, как до сих пор считают в Лондоне, успешно действует на территории рейха.
— А на самом деле?
Майор ухмыльнулся.
— Ну, там, где он сейчас находится, радиостанция ни к чему. До сей поры я ни разу не слыхивал, чтобы кто-то ухитрился передавать сообщения с того света… А вот деньгами своего резидента поляки снабжали исправно. Сейчас это любезно делают англичане. Последние два года, как думают на острове, Лонгер залег на дно, опасаясь за свою жизнь. И только иногда отсылал через посредников, разумеется, короткие сообщения о том, что жив и здоров. Некоторые полезные сведения тоже, случалось, передавал. Это ценный агент, и англичане охотно санкционировали его временную «спячку». Теперь вы можете его «разбудить»!
— То есть, как я понимаю, его убрали вы?
— Ну, за что ж вы меня подозреваете во всяких ужасах? Можно подумать, тут все окрестные обыватели питают к таким людям самые братские чувства! И без меня желающих достаточно… А вот деньги — они никому лишними не бывают!
— Как его звали на самом деле?
— Майор Влад Лешко. Впрочем, надо думать, его уже повысили…
— Как Мозес узнал, что должен подойти сюда? Именно сейчас — ведь время вы не оговаривали?
— А он нас видел. В ресторане. Когда я приподнял пивную кружку и посмотрел её на свет — это и был сигнал ему. Через десять минут на этом самом месте — обычное место нашей с ним встречи. Он увидел сигнал и вышел. Если бы мы сюда не пришли… или пришли в чьем-либо сопровождении… Уже сегодня в Лондоне знали бы — связной от Лонгера работает под контролем. Одного человека я привести могу — это нормально. А вот больше одного…
— То есть, если я вас правильно понял, англичане снабжали вас деньгами?
— И до сих пор снабжают… У короля много!
Майор приподнялся.
— Однако же — пора и домой! А то ваша охрана сейчас с ума сойдёт!
Уже возвратившись на конспиративную квартиру и поднимаясь по ступеням лестницы, Гальченко окликнул Кройцера.
— Гауптман! Что вы так загрустили?
— Я обдумываю… Надо все правильно сформулировать и доложить руководству…
— Утром и напишете, чего сейчас-то голову ломать? Езжайте домой, опрокиньте пару рюмок, обмывая новые погоны — и спать! На свежую голову и писать будет легче. Да, кстати! Не передадите ли от меня маленький сюрприз полковнику?
— Какой?
— Держите! — Гальченко взмахнул рукой.
Чисто машинально гауптман поймал брошенный ему предмет и только потом посмотрел на то, что было зажато в его руке.
Маленький браунинг калибра 6,35-мм. Дамская хлопушка — но опасная в умелых руках. Таких, как руки его собеседника…
— Но… откуда он у вас?!
— А вы догадайтесь! — ухмыльнулся Харон. — Потом поделитесь своими соображениями, посмотрим, смогли ли угадать…
Слегка обалдевший от такого «подарка», вернувшись домой после написания рапорта, Кройцер последовал-таки своему давнему намерению. Только вот двумя рюмками шнапса он не ограничился…