ГЛАВА 26
Так, как там в мое время говорилось? Темнота — друг молодежи? Диверсантам она так вообще — мать родная. Чем я сейчас самым бессовестным образом и пользуюсь.
До управы я добрался быстро. Тут и идти-то было… Одна улочка да переулочек. Дом крепкий, немаленький. Что же тут раньше было-то? Центральный дом да пара крыльев. Перед крыльцом стоит грузовик. Один. И то слава богу! Сколько тут всего народу? Четверо полицаев. Все тут? Если с утра на облаву пойдут, должны быть на месте, не будут же немцы их ждать? А староста где? Хрен его знает, мне сейчас не он нужен в первую очередь.
Где они держат дядьку? В отдельной пристройке? И где тут такая есть? А нету. Около нее ведь пост стоять должен, дабы не сбег потенциальный висельник. А поста тут нет. Вернее, нет второго поста. Первый постовой присутствовал, сидел, баран этакий, на крыльце и курил. Что-то уж больно просто… Он точно тут один? Прямо подстава какая-то получается… Подождем. Должен же кто-то его сменить?
Прошел час. Часовой за это время пару раз прошелся вдоль фасада, потыкал сапогом в колесо машины и снова вернулся на свое место. Ты глянь, у него там табуретка стоит! Ну, вообще… обнаглел милок…
Стукнула дверь — явился сменщик. Тоже полицай, сонный и недовольный. Так, а лязга засова или щелчка ключа я не услышал… Значит, входную дверь они не закрывают, хорошо.
Обменявшись парой слов, полицаи разошлись. Сменщик уселся на табурет и закурил. Ну-ну, покури… напоследок..
Куда у нас тень падает? Аккурат на стену и приходится… вот вдоль нее и пойдем. Потихонечку. Трава под ногами? Тоже неплохо, аккуратнее ноги ставим. Так, нормально, не шелестит. Это куда это ты намылился? Грузовик посмотреть? Медом вам там намазано?
Полицай не торопясь подошел к грузовику. Привстал на цыпочки, заглядывая в кузов. Чего ты там потерял-то? Он ухватился руками за борт, подтянулся… и замер. Мой нож недвусмысленно кольнул его в поясницу.
— А ну — тихо! Не вздумай орать — зарежу, как свинью!
— Э-э-э…
— Где дядька Хрисанф?
— В холодной.
— Где это?
— В подвале. Там прямо напротив двери лестница вниз.
— Пост там есть?
— Есть, один человек.
— Немец?
— Нет, там наш сидит.
— А немцы где?
— Спят они. В левом крыле, там комната большая есть. Нам туда не велено заходить.
— Сколько их?
— Двадцать два человека.
— Староста где?
— Дома он, утром прийти должен.
— Слушай сюда. Хочешь жить?
— Хочу.
— Медленно слезаешь вниз и идешь к холодной. Я сзади тебя буду. Неровно пискнешь — тут тебе и могила. Понял?
— Да.
— Как подойдешь, окликнешь часового. Дальше не твоя забота, усек?
Полицай осторожно опустился на землю. В процессе этого его винтовка перекочевала ко мне на плечо. Заодно я избавил его карманы от патронов. Два десятка, но тоже кое-что.
Кольнул его ножом в шею.
— Помни, я рядом. Если что — тебе первому конец.
Шагая почти в унисон, мы подошли к дому. Полицай взялся за ручку двери и потянул ее на себя.
Мы вошли.
Большая комната. Прямо напротив входа три двери. Сейчас они все закрыты. Слева стол и стул, для дежурного — надо полагать. Справа и слева двери в боковые пристройки. А где лестница в подвал? Вон она.
— Ну? Куда идем? Заснул?
Судорожно втянув воздух через зубы, полицай медленно зашагал вперед.
Мы медленно прошли через комнату и подошли к лестнице. Я незаметно для полицая переложил нож в левую руку. Видимо, он все же что-то почувствовал, и шаги его замедлились. Тогда я еще разок кольнул его в спину.
— Опять стоим? — прошептал я ему на ухо.
Он ступил на первую ступеньку.
— Не топай! Тихо иди!
Еще шаг, еще…
Поворот налево. Лестница продолжала спускаться вниз. Еще шаг…
Вот мы и в коридоре. Он плохо освещен, лишь у камеры горит керосиновая лампа под зеленым абажуром. Она стоит на столике, освещая две двери.
А где же второй? В смысле — второй часовой?
Его не видно.
Но мой полицай продолжает идти вперед. Знает, где того искать? Скорее всего, он ведь и сюда ходит тоже. Вот мы проходим по коридору еще метров пять. Еще… Блин, тормознуть его надо! К лампе подойдем, меня и заметить могут!
— Хто там?
Голос откуда-то сбоку? Где он?
— То я, Мыкола, — ответил мой полицай.
— Тю! Ты сбрендил? А пост твий?!
Вон он где! Сразу за лампой в стене проем. И там стоит диван, я даже отсюда вижу его ножки. Говорящий там и сидит. Или, что скорее всего, лежит.
— А! Ты глянь, чого я у немцев в грузовике надыбал…
— Ну?!
Скрипнул диван, и в круге света появились ноги в сапогах.
В ту же секунду Мыкола проявил недюжинную прыть. Толкнув меня руками назад, он сделал резкий прыжок вперед! Скажем так, он попытался его сделать… рука моя оказалась чуток быстрее, и клинок ножа вошел ему прямо в печень. Он уже был мертв, хотя и рвался вперед в тщетной попытке убежать от смерти…
— Эк!
И вылетевший из моей другой руки топор от всей души долбанул куда-то в район груди второго полицая.
Прыжок вперед!
Вот он!
Стоит, держится обеими руками за грудь. Попал я в него обухом, но и это здоровья уж точно не прибавило. Так что заорать сразу он не смог. А теперь… уже и не успеет…
Так… с этими все… А что у вас, ребята, в рюкзаках? Вернее, на поясе и в карманах?
Наган имеем. В кобуре. И патронов чуток. В кармашке кобуры и в кармане.
А ключ?
От камеры ключ?
Нет ключа. Ни при себе, ни в столе.
А дядька-то вообще здесь?
— Дядька Хрисанф!
Тихо.
И обе двери заперты.
— Дядька Хрисанф!
— А?
— Живой ты?
— Хто тута?
— Да я это! Палыч!
— Ты зачем тут? Не ровен час, фрицы придут или эти… христопродавцы…
— Немцы спят, а полицаев я задавил. Их всего двое и было-то. Жаль, оружие я свое не нашел, быстрее вышло бы.
— В колодце твои железяки. Прямо внутри. Второе бревно толкнешь, оно и повернется. Там все и лежит.
— Сам и достанешь! Где от двери ключ, знаешь? Замок тут больно здоровенный, не сломать.
— Не знаю. Тот, что дверь закрывал, наверх ушел, даже связкой позвякивал в такт шагам!
Отыскав на двери окошко (видать, для подачи пищи), я его открыл.
— Держи!
И просунул туда трофейную винтовку с патронами.
— А ты как?
— Мне хватит, на крайняк еще кого раздену. Жди тут. Постараюсь не задерживаться там особо…
Поднявшись наверх, я осмотрелся. И куда же теперь мне идти? В левом крыле спят немцы. Так что, по логике вещей, полицаев там быть не должно. Значит, идем в правое крыло, там у них должна быть дежурка. Там небось и дрыхнет ключник. Осторожно приоткрыв дверь, я присел на корточки и выглянул в коридор. В его конце на стену падал отблеск света. Это что у нас там такое? Дверь. Неплотно прикрытая. Ага, стало быть, там дежурный и сидит…
Шаг, еще шаг — не слышит? Нет. Спит? А почему бы ему и не спать? Два поста, да еще два десятка немцев в доме. Какой дурак сюда полезет? Ну, это он так полагает, я-то себя за дурака не считаю…
Вот уже дверь совсем рядом, за ней слышны какие-то звуки. Кто-то сопит — во сне? Какие-то шелестящие звуки, это еще что? Чем работать будем? Их там как минимум трое. Стрелять нельзя, подниму немцев. Остается топор. Все же не зря я его прихватил…
Еще метр, еще…
Шелестение прекратилось, послышался звук отодвигаемого стула и шаги. Кто-то шел к двери. Я прижался спиной к стене, справа от двери.
Дверь распахнулась, скрывая от меня вышедшего в коридор полицая. Он повернул налево и затопал сапогами, удаляясь от двери. Быстрый взгляд из-за двери — по коридору шел крепкий парень в гражданской одежде, но с белой повязкой на руке. В руке он нес чайник. За водой пошел? Ну, пару минут он на это точно потеряет, а я за это время не то что ключи, полдежурки уволочь сумею. Стараясь не скрипеть половицами, я скользнул в комнату.
Справа и слева от двери по топчану. На них сладко дрыхли сменившиеся с постов полицаи. Ну, счастлив ваш бог… Считайте, что повезло вам сегодня… Прямо напротив двери стоял стол, на котором горела керосиновая лампа и лежал немецкий красочный журнал. Вот даже как! Читаем или просто картинки смотрим? А где ключи? Ящик стола? Пусто. Тумбочка? Тоже нет ничего интересного. Где же ключи?! Что, дежурный их с собою носит? Тогда извини, милок, сам напросился…
Вытащив нож, я подскочил к спящим полицаям. Спящий человек, если его ударить ножом, как правило, хрипит и дергается. А вот проснувшийся — нет. Только он понять не должен, что же вокруг него происходит… ну, раз не должен, то и не поймет…
Толчок левой рукой в плечо.
Лежавший на спине полицай приоткрыл глаза…
Закрыв ладонью его рот, я резко и быстро ударил его ножом под ребро.
Он дернулся и выгнулся дугой. Э-э, нет, дорогой, упасть на пол я тебе не дам… Готов…
Теперь второй.
Этот спит на боку, лицом к стене.
Наклонившись к уху, я шепчу ему: «Ты куда водку дел?»
Сонный детина повернулся ко мне и, открывая глаза, но еще так толком и не проснувшись, пробормотал: «Чего?»
Оп! И моя ладонь накрыла его рот.
Р-раз! Второй…
Теперь к двери, ждем дежурного.
Вот он затопал по коридору, подходит… вошел…
Рывок!
С грохотом покатился по полу чайник, расплескивая вокруг воду…
Окровавленный клинок уперся дежурному чуть ниже глаза.
— Где ключи?
— К-к-какие ключи?
— От холодной.
— С-с-староста с собой унес…
Ах ты ж, падла! И здесь Немков мне нагадить сумел! Что ж его тут, до утра ждать теперь?
— Запасные есть?
— Нет…
Черт! Что теперь делать? Сбивать замок топором? Переполошу весь дом. Ломом выворотить? А есть ли тут лом?
— Лом в доме есть?
— Е-есть, на пожарном щите.
— Где щит?
— Там… — дрожащая рука указала на левое крыло.
Совсем красота… у немцев лом. И что теперь делать прикажете?
— Дверь туда заперта?
— Не знаю… у меня от этих дверей ключей нету…
— Пароль у немцев есть?
— Чаво?
Так, от него толку более не будет. И чего теперь с ним делать? Совсем еще сопляк, хоть и здоровенный. Прирезать его я могу мигом, только вот… щенок же еще совсем… те, на топчанах, постарше были, с них и спрос другой.
— Оружие у тебя есть?
— Есть, винтовка. В шкафу стоит.
— А еще там что есть?
— Еще ружья всякие.
— Ну-ка, — развернул я его лицом к шкафу, — давай показывай.
Нож мой перекочевал ему в район поясницы.
Он осторожно шагнул вперед, протянул руку, открывая створки.
Что тут у нас?
Две винтовки, наша трехлинейка и какая-то незнакомая. Охотничье ружье, рядом на гвозде висит патронташ.
Ого!
На полке лежат гранаты, три штуки. Это уже веселее…
Больше в шкафу ничего не было, только на самом его дне стояла пара сапог. Новенькие, как раз мой размер. Хромовые, что уже неплохо… Надо будет их с собой захватить…
Чего с этим обалдуем-то делать?
— Тебе сколько лет?
— В-в-восемнадцать…
— Чего не на фронте?
— Я б-больной, заикаюсь я…
— А в полицию служить пошел, здесь заикание не мешает?
— Т-т-так есть хочется…
— И как тебе этот кусок поперек горла не встал еще?
— Д-д-дяденька, не убивайте меня! Я вам что хотите сделаю!
Хм… Отправить его за ломом?
А что, вариант… Немцы его видели и запомнили. Да и появление дежурного полицейского всяко понятнее, чем визит угрюмого мужика с обрезом и топором.
Взяв с полки гранаты, я выдернул у одной из них чеку.
— Видишь? — сунул я ее под нос дежурному.
— Да…
— Чуть не так вякнешь, брошу ее тебе вослед. Там тебе и карачун, усек?
— Да…
— Сейчас пойдешь к немцам и принесешь мне лом с пожарного щита. Я следом пойду, совсем рядом, видеть тебя и слышать буду. Так что, сам понимаешь…
Он часто-часто закивал головой.
— Ну, тогда пошли, дорогуша… И помни — я рядом!
Мы прошли по коридору, миновали центральную комнату и уперлись в дверь. Полицай обернулся на меня, и я выразительно качнул наганом, указывая на нее. Вздохнув, он повернулся к двери, взялся за ручку… Чуть помедлив, толкнул. Против моего ожидания, она открылась неожиданно легко, даже не скрипнула.
