Зоя Порфирородная (978–1050) – византийская императрица, супруга трех византийских императоров (Романа III Аргира, Михаила IV Пафлагона, Константина IX Мономаха), которые взошли на престол благодаря браку с ней.

Отец Зои Константин VIII, император Византии, с детства соправитель своего брата Василия II, пятьдесят лет прожил беззаботно. Находясь в тени своего волевого и умного брата, он не беспокоился ни о государственных делах, ни о семье. Император привык ни в чем себе не отказывать. Он обожал скачки на ипподроме, бои животных, цирковые представления и другие зрелища. Но больше всего питал слабость к игре – взяв кости в руки, он забывал обо всем на свете. Вот так он забыл и о своих дочерях.

Известно, что император Василий II очень хорошо относился к своей племяннице Зое. В 1001 или 1002 году она была избрана в жены императору Священной Римской империи Оттону III. Но брак не состоялся из-за смерти Оттона: невесте, не успевшей добраться к нему, пришлось вернуться в Константинополь. В 1027 году руки Зои для своего десятилетнего сына Генриха просил император Священной Римской империи Конрад II, но Константин VIII не дал на это согласия.

Вспомнил он о дочери лишь при смерти, когда почувствовал, что дни его сочтены. Почти семидесяти лет от роду он решил, что пора подумать о наследнике, однако у него были только три незамужние дочери: Евдокия, Зоя и Феодора. Причем в 1028 году они были уже отнюдь не молоды – Зое было уже пятьдесят лет. Благородный армянин Константин Далассин, которого Константин VIII прочил в зятья, находился очень далеко от столицы, и тогда император обратился к префекту города Роману Аргиру и попросил его жениться на Зое – именно ее он считал наиболее способной к управлению страной. Роман Аргир был знатного происхождения и еще крепкий мужчина, несмотря на полных шестьдесят лет. Но он был женат и любил свою супругу, а она его просто обожала.

Однако император не остановился перед этим препятствием: он предложил Роману выбор – развод или ослепление. Для ускорения процесса Константин отдал приказание арестовать префекта. Жена Романа, глубоко потрясенная действиями августа, поняла, что ей ничего не остается, как только исчезнуть, если она хочет спасти любимого человека, и согласилась уйти в монастырь. Роман женился на Зое, а три дня спустя «заботливый» отец умер со спокойной душой.

Когда Зоя вместе со своим супругом Романом вступила на византийский престол, она была еще довольно свежа и выглядела очень молодо. Проведя в гинекее лучшие годы жизни, Зоя увлекалась не рукоделием, как другие женщины, а составлением косметики. Ее покои были полны травами, корешками, цветами и различными маслами. Она экспериментировала, пытаясь изменить природу ароматических веществ, приготовить благовонные мази и другие целебные составы. Множество слуг подчинялось приказам этой властной и изобретательной царевны. Колдуя над ступками, ретортами и горнами, Зоя не замечала пролетавшего времени. Но ее усилия не пропали даром – даже в семьдесят лет ее кожа была белой и гладкой, хотя годы и согнули ее спину. С юности наследница привыкла жить замкнуто и не любила ни пеших, ни конных прогулок, так что белизна ее лица была абсолютно естественной – ее кожа просто никогда не видела солнечного света.

Зоя была женщина вспыльчивая и взбалмошная, крайне тщеславная и очень падкая на лесть. К тому же золотоволосая императрица, изнеженная и глуповатая, имела опасную наследственность. Внучка Романа II, умершего в молодости от невоздержанной жизни, и знаменитой своим распутством Феофаны, дочь любителя кутежей Константина VIII, – она в полной мере переняла их страстный темперамент.

Роман, женившись на этой наконец-то вырвавшейся из гинекея и жаждавшей новых ощущений женщине, оказался заложником ситуации: от него все ждали выполнения миссии престолонаследования. Аргир тоже считал, что обязан ради процветания и спокойствия в государстве и ради Зои подарить империи наследника престола. Для этого супруги пользовались самыми разными средствами: заклинаниями и мазями, втираниями и амулетами. Роман и Зоя всеми силами старались осуществить обоюдное желание. Но император вскоре убедился, что им слишком много лет, и тогда он удовольствовался тем, чтобы хорошо править империей. А для этого сначала ограничил расходы императорского двора, в том числе и своей супруги.

Но оскорбленная в своей гордости Зоя не смогла простить двойного «предательства» Романа. Привыкшая очень быстро к плотским утехам, Зоя начала искать партнеров, которые бы ее боготворили. Сначала она отличила своей милостью Константина, дворцового церемониймейстера, а после него – еще одного Константина из знатного рода Мономахов, родственника императора. Оба были привлекательны и молоды. Но аппетит приходит во время еды – императрице понравился еще более красивый и молодой мужчина. Среди приближенных Романа III был евнух Иоанн, человек умный и порочный, а у него имелся брат Михаил, юноша потрясающей красоты. И так как, по словам современника Зои и летописца ее царствования Пселла, «она была неспособна справляться со своими желаниями», императрица не успокоилась, пока юный красавец Михаил, наученный опытным братом, не стал отвечать ей взаимностью. Приближенные Романа и его сестра Пульхерия рассказывали ему о похождениях жены, но он не придавал этому значения.

Зое нравилось наряжать своего фаворита: она задаривала его драгоценностями, нарядами и дорогими вещами. Однажды ей даже вздумалось усадить его на трон, надев ему на голову венец и вручив скипетр. Придворный, случайно вошедший в зал, был поражен этим зрелищем. Однако Зоя без смущения приказала ему пасть ниц перед Михаилом. «Отныне он император, – заявила она, – и придет день, когда он действительно станет им».

Вскоре уже все во дворце знали о связи Михаила с Зоей. Лишь Роман ничего не замечал и день ото дня все худел и болел. Он перестал есть, плохо спал и страдал от необъяснимой слабости. Добросовестно исполняя обязанности императора, он в парадном одеянии был похож на мертвеца: худой, желтый, задыхающийся после каждого слова. Волосы у него выпадали целыми прядями. Все предполагали, что Зоя с Михаилом его отравляют. Но все происходило не так быстро, как хотелось влюбленной императрице. Поэтому, когда утром в Великий четверг император пошел принять ванну и по своему обыкновению нырнул, несколько подкупленных служителей продержали его под водой дольше, чем обычно. Его таки вытащили из воды, но он едва дышал. Издав несколько предсмертных хрипов, он скончался. Зоя, прибежавшая в комнату императора, чтобы убедиться в агонии мужа, даже не сочла нужным закрыть ему глаза и просто ушла.

Любыми путями она решила оставить престол за Михаилом. В ночь с четверга на пятницу Зоя приказала Михаилу надеть императорское одеяние, возложила ему на голову корону, усадила на трон, сама села рядом и приказала всем признать его законным императором Михаилом IV Пафлагоном (он был родом из Пафлагонии). Патриарху, которого срочно вызвали, императрица велела благословить ее новый брак. Не прошло и двадцати четырех часов, как Зоя овдовела, а она уже снова вышла замуж.

Главой нового правительства стал евнух Иоанн, брат императора. Умный и решительный, замечательный администратор и финансист, он был осведомлен обо всем, что происходило в столице и империи. Помогало ему в этом редкое свойство: даже будучи пьяным, он внимательно наблюдал за своими гостями и помнил все, о чем говорили вокруг него. Реальная власть находилась именно у него в руках. Иоанн подговорил Михаила отстранить Зою от власти и от себя, убедив его в коварстве императрицы. Император сначала отправил в ссылку фаворитов Зои, а затем приказал ей запереться в гинекее, воздерживаясь от официальных выходов. Одновременно он лишил ее евнухов и преданных ей женщин, а на их место приставил женщин из собственной родни. Ей запретили даже выходить из покоев, гулять, отправляться в ванную без особого разрешения императора.

Зоя была в бешенстве от такого обращения, но демонстрировала внешнее смирение. Тяжелее всего ей было не видеться с любимым. Михаил заболел падучей (эпилепсией) и ударился в показное благочестие: окружал себя во дворце оборванцами, подобранными на улице, ложился спать у их ног на голой доске, положив под голову камень. Он строил больницы и церкви, особенно почитая Димитрия Солунского, благоговел перед Козьмой и Дамианом, святыми целителями. Но, несмотря на все его усилия, болезнь не отступала – приступы эпилепсии усиливались и учащались.

Михаил чувствовал, что умирает. Терзаемый угрызениями совести, он в декабре 1041 года велел перенести себя в один из основанных им монастырей, желая по византийскому обычаю принять схиму, чтобы умереть в святости. Когда об этом узнала Зоя, она бросилась пешком в монастырь, чтобы еще раз увидеть любимого. Но Михаил холодно отказался принять ее.

Передача власти произошла без затруднений: когда умер Михаил, его братья Иоанн и Константин уговорили бездетную Зою провозгласить усыновленного ею Михаила Калафата новым императором. Они уверяли, что их юный племянник станет марионеточным императором, полностью покорным ее приказам. Так Михаил V Калафат (в переводе Конопатчик – его отец конопатил и смолил корабли) был провозглашен василевсом.

Новый правитель плохо отблагодарил тех, кто способствовал его возвышению. Он отделался от дяди Иоанна, назначив на его место первым министром другого дядю, Константина. Затем он решил, что Зоя его стесняет. Ее арестовали под предлогом, что она хотела отравить императора, и посадили, дав лишь одну служанку, на судно, отправлявшееся на остров Принкипо. Там ее остригли и сделали монахиней. Как только по городу прошла весть о покушении и опале императрицы, начались народные волнения. Кто-то вдруг крикнул: «Не хотим, чтобы нашим императором был Калафат! Хотим законную наследницу, мать нашу Зою!» Эти слова поддержали сотни голосов: «Смерть Калафату!» Патриарх Алексей Студит, поддержанный знатными и богатыми горожанами, провозгласил, вопреки ее желанию, императрицей благочестивую сестру Зои – монахиню Феодору. Император и его дядя Константин вынуждены были укрыться в Студийском монастыре, но их схватили, вытащив из алтаря, и хотели убить, но всего лишь ослепили по приказу милосердной василиссы Феодоры.

Зоя, уже дважды вдова, вместе с Феодорой вернулась на престол, однако вопрос о наследовании так и не был решен. Пятьдесят дней единокровные деспойны правили вместе, но такой порядок не мог сохраняться долго. Осталось только одно: выйти в третий раз замуж. «Невесте» было тогда шестьдесят четыре года. Прежде всего Зоя вспомнила о Константине Далассине, которого ей прочил в мужья еще отец, но этот человек оказался несговорчивым: он сразу поставил свои условия и объявил о будущих масштабных реформах. Зоя, которой нужен был послушный исполнитель, отослала волевого Далассина в провинцию и вспомнила еще об одном из своих прежних фаворитов – церемониймейстере Константине. Но он уже был женат, и его супруга предпочла отравить мужа, чтобы не отдавать его другой, а самой отправиться в монастырь. Наконец императрица поняла, что выбора нет – ее супругом станет Константин Мономах, которого она недавно, сняв с него опалу, назначила правителем Эллады. Это был умный политик, тонкий льстец и человек, щедрость которого часто доходила до расточительности. Больше всего Мономах любил удовольствия и женщин. Пропорционально сложенный, он отличался изяществом фигуры и тонкими красивыми руками, в которых скрывалась большая сила.

Женившись два раза и дважды овдовев, он утешился тем, что влюбился в племянницу своей второй жены, принадлежавшую к знатному роду Склиров. В начале своей связи с Марией Склиреной Константин охотно женился бы на ней, но греческая церковь не одобряет третьего брака, делая исключения лишь для избранных. Любовь их была сильной и взаимной – они не могли долго обходиться друг без друга. Когда Мономах был изгнан, Склирена последовала за ним на остров Лесбос, предоставив в его распоряжение все свое состояние и уверяя его, что наступит день, когда он станет императором, и что в этот день они навеки соединятся в законном браке. Без жалоб и слабости Склирена провела с ним в ссылке семь лет. Понятно, что даже возведенный волею случая на престол в 1042 году, он не мог забыть ту, которая его так любила.

Тонкий и умный льстец, Константин ловко и сдержанно рассказывал Зое о Склирене, представляя ее как особу, преданную императрице и пострадавшую ради нее. Скоро он добился того, что Зоя написала Склирене, приглашая ее явиться во дворец. Молодая женщина не доверяла императрице, но очень любила Константина и приехала. Тотчас император повелел выстроить своей фаворитке великолепный дворец и ежедневно, под предлогом наблюдения за строительными работами, отправлялся к Склирене, проводя с ней долгие часы.

Зое донесли об этом, но, столь ревнивая раньше, она отнеслась к измене спокойно. Под конец жизни она стала набожной: часами простаивала перед святыми иконами, обнимая их и разговаривая с ними, падала ниц перед образами, обливаясь слезами в припадке мистического экстаза. Наверное, поэтому она без труда пошла на компромисс: возвратив Константину свободу, разрешила ему прекратить всякие близкие сношения с ней. Супругами был подписан официальный акт, названный «дружеским контрактом» и утвержденный сенатом. Склирена получила чин при дворе и стала появляться в официальных процессиях, ее даже начали называть царицей.

Императрица смотрела на все это со смирением и улыбкой. Она ласково целовала свою соперницу, и между этими двумя женщинами Константин Мономах чувствовал себя счастливым. Для удобства «триумвирата» придумали даже особые покои – разделенные на три части. Император оставил себе центр, Зоя и Склирена заняли покои по бокам. По безмолвному соглашению, Зоя никогда не входила к царю, если Склирена находилась с ним, а лишь тогда, когда знала, что он один. И эта комбинация казалась всем верхом изобретательности. Правда, счастье любовников длилось недолго – в 1045 году Склирена умерла.

Теперь возле одинокого и страдавшего от сильнейших приступов подагры монарха жили обе старые порфирородные царицы. Зоя со страстью изготавливала все новые и новые ароматы, отрываясь от своего любимого занятия, только чтобы воскурить фимиам перед дорогими ей образами. Феодора считала и пересчитывала деньги, накопленные в ларцах, совсем засохнув в своей чистоте и святости.

В 1050 году порфирородная Зоя, семидесяти двух лет, окончила свое долгое существование. Константин IX Мономах счел своим долгом достойно оплакать ее и попытался объявить супругу святой, всячески стараясь «открыть» разные чудеса, якобы творившиеся на ее могиле, и желая доказать, что душа ее достигла блаженства. Зоя Порфирородная не признана святой, но увидеть ее портрет можно именно в церкви – на мозаике собора Святой Софии в Константинополе она изображена с последним мужем.