Юную вампиршу Магнус Бейн заметил сразу. Она фланировала в толпе, время от времени подергивая плечами в ритме шимми под музыку оркестра. Черные, блестящие, коротко стриженные волосы с прямой челкой придавали ей сходство с Луизой Брукс. Синее, с серым отливом платье, отделанное бисером, едва доходило до колен.

Вампирша почти ничем не отличалась от трех дюжин других посетителей заведения, принадлежавшего Магнусу и подпольно приторговывавшего виски. Но в ней было что-то особенное, что-то неопределенное, странное.

Танцевала она, несмотря на быструю музыку, неторопливо, но страстно. Белизна ее кожи достигалась отнюдь не с помощью пудры. Остановившись перед саксофонистом, она стала извиваться в танце, как змея, посматривая на Магнуса. Когда их взгляды скрестились, из-под ярко-алых губ показались два маленьких клыка. Она хихикнула, хлопнула себя рукой по губам и через мгновение втянула клыки обратно.

Между тем Альфи, к этому времени уже крепко державшийся за стойку, используя ее в качестве опоры, продолжал рассказывать очередную небылицу:

– Вот я ему и говорю… Магнус, ты слушаешь?

– Слушаю, Альфи, слушаю, – ответил тот.

Альфи был статным, отличался великолепным вкусом в одежде и любовью к крепким коктейлям. Он рассказывал изумительные истории, и его улыбки были сногсшибательными. То ли банкир, то ли биржевой маклер – словом, финансист. В наши дни все, так или иначе, связаны с деньгами.

– …ты не можешь взять с собой корабль в гостиничный номер, толкую я ему. А он отвечает: «Почему не могу? Я же капитан!» Тут я ему говорю… в общем…

– Погоди, Альфи. У меня появилось небольшое дельце.

– Ты перебил меня на самом интересном…

– Буквально две минуты, Альфи, – сказал Магнус и похлопал друга по руке, – я сейчас вернусь.

Альфи проследил за взглядом колдуна, увидел девушку, кивнул и изрек:

– Аппетитный персик. Но, на мой взгляд, немного не в твоем вкусе.

– Мои вкусы не отличаются постоянством, – с улыбкой возразил колдун.

– Ладно, давай катись, за баром я присмотрю, – сказал Альфи и хлопнул рукой по стойке. – Можешь на меня положиться.

Магнус кивнул бармену Максу, и тот тут же налил Альфи еще один Саус-сайд.

– Промочи горло, пока меня не будет.

– Как мило с твоей стороны, – сказал Альфи, – славный ты парень, Драй.

Свой бар Магнус назвал «У мистера Драя». Теперь, когда на алкоголь наложили запрет, «сухой» – формально – была вся Америка, хотя на самом деле в большинстве заведений, особенно в Нью-Йорке, посетители могли наливаться «под завязку». В этом городе пили все, а то, что пьянство теперь было объявлено вне закона, придавало ему дополнительное очарование. Что же касается Магнуса, то он считал, что бар, подпольно торгующий алкоголем, стал величайшим достижением человечества: задушевным, праздничным, незаконным, но не аморальным – тень опасности, напрочь лишенная реальной угрозы.

Бар «У мистера Драя», как и большинство других, был небольшой. Таким по определению лучше держаться в тени. Он скромно притаился на 25-й Уэст-стрит, за фасадом магазинчика по продаже париков. Чтобы попасть внутрь, нужно было сообщить пароль швейцару, прекрасно знавшему свое дело и взиравшему на потенциального посетителя через узкую щелочку из-за массивной двери черного хода. Оказавшись внутри, вы попадали в роскошные владения Магнуса – десять столов и мраморная стойка (привезенная из Парижа), за которой виднелись полки из красного дерева, заставленные самыми экзотическими напитками.

Почти все пространство занимали собой эстрада и танцпол, сотрясавшийся от топота множества ног. По утрам пол мыли и натирали, уничтожая следы тысяч подошв.

Магнус мягко скользил мимо танцующих, которые в большинстве своем окосели настолько, что даже не замечали его. Он наслаждался деликатными (а иногда и не очень) прикосновениями к мелькавшим в воздухе рукам и ногам, исходившее от тел тепло приносило ему удовольствие, живое море, превратившееся в танце в плотную, пульсирующую массу, неудержимо влекло за собой.

Вампирша была юной, не более шестнадцати, и невысокой – Магнусу по грудь. Он наклонился и зашептал ей на ушко:

– Купить тебе выпить? Может, пойдем в отдельный кабинет?

Она улыбнулась, вновь продемонстрировав два маленьких клычка.

Это утешило Магнуса – клыки у нее, по-види мому, выдвигались отнюдь не от голода. Они могли увеличиваться от опьянения, ведь вампиров, как и мирян, под хмельком безудержно влекло на подвиги.

– Сюда, – сказал колдун и отдернул зана веску, за которой скрывался небольшой проход, заканчивавшийся одной-единственной дверью.

Сразу за клубом Магнус оборудовал отдельный кабинет с оцинкованной стойкой. Помещение было отделано цветными витражами, подсвечиваемыми изнутри электрическими лампами и изображавшими греческого бога Диониса. Именно здесь хранились лучшие образчики его коллекции, именно здесь он обделывал свои самые тайные делишки.

– Не думаю, что мы встречались раньше, – сказал он после того, как она плюхнулась на круглый табурет у стойки и лихо повернулась на нем.

– Я знаю, кто ты. Ты – Магнус Бейн.

Она говорила на одной из разновидностей нью-йоркского диалекта, к которой Магнус никак не мог привыкнуть, хотя и прожил здесь уже не один месяц. Речь девушки была резкой и грубоватой, как мерцающий неоновый свет. Ее туфли из мягкой кожи были стоптаны на мысках, на задниках засохли пятна грязи и чего-то еще – чего конкретно, Магнус предпочел бы не знать. В таких туфельках было хорошо танцевать и выходить на охоту.

– Как мне тебя называть?

– Долли, – ответила она.

Из большой бадьи со льдом, вмещавшей пять дюжин бутылок, Магнус достал шампанское.

– А мне здесь нравится, – сказала Долли, – у тебя классно.

– Рад, что ты столь лестного мнения о моем заведении.

– Знаешь, классных мест много. – Долли, потянулась к стоявшей на стойке банке с вишней и стала вылавливать ягоды длинными (и, по-видимому, грязными) ногтями. – Но они таковыми только кажутся. А у тебя действительно здорово. Хорошее вино. Типа того пойла, что ты держишь в руке.

С этими словами она показала на паленое шампанское, которое Магнус как раз наливал в ее бокал. Бутылка, как и все остальные в бадье, была действительно симпатичной, но на самом деле содержала в себе дешевую шипучку. Вампиры могли выпить много, угощение, во всех смыслах, могло ощутимо ударить его по карману, и Магнус был уверен, что никакой разницы она не заметит. И оказался прав. Вампирша одним глотком осушила половину бокала и протянула его, чтобы он вновь наполнил его до краев.

– Вот что, Долли, – сказал Магнус, наливая паленое шапмпанское, – мне нет никакого дела до твоих шалостей в других местах, но я своих клиентов люблю и не хочу, чтобы под моей крышей они становились жертвами вампиров.

– Я явилась сюда не за едой, – ответила девушка, – для этого есть Бауэри. Просто меня попросили прийти и навести о тебе справки.

Туфельки девушки подтверждали версию о Бауэри – грязи на улицах в деловой части города было действительно много.

– Что ты говоришь? И кто же заинтересовался таким ничтожеством, как я?

– Никто, – ответила девушка.

– Никто – одно из моих любимых имен.

В ответ на его слова вампирша хихикнула и сделала на табурете еще один оборот. Затем допила шампанское и протянула бокал за новой порцией. Магнус наполнил его.

– Один мой друг… – сказала Долли.

– Никто.

– Ну да, никто. Я недавно с ней… с ним познакомилась. Он из наших.

– Ты имеешь в виду, вампир?

– Ага. Как бы там ни было, меня попросили тебе кое-что передать. Велели убираться из Нью-Йорка.

– В самом деле? С чего бы это?

В ответ Долли опять захихикала, неловко скатилась с табурета и, пьяно шаркая ногами, пустилась танцевать чарльстон под пробивавшуюся сквозь стену музыку.

– Скажем так – здесь становится опасно. Было какое-то знамение. Что-то с деньгами примитивных. Вскоре мир должен покатиться в пропасть…

Магнус вздохнул.

Нижний мир Нью-Йорка был одним из самых забавных мест, где ему приходилось бывать, и он не собирался покидать его. Со временем он стал продавать из-под полы алкоголь смертным – примитивным, как выразилась Долли. Люди, как и обитатели Нижнего мира, приходили в бар, чтобы почесать языком. И все говорили одно и то же. Оборотни превратились в параноиков, вампиры – в сплетников, у каждого была какая-нибудь история о том, что вот-вот произойдет что-то великое и ужасное. Вполне в духе времени. Примитивные сколачивали на Уолл-стрит сумасшедшие состояния, тратя их на дорогие безделушки, выпивку и кино. Это Магнус еще мог понять. Но обитатели Нижнего мира долдонили о каких-то бредовых знамениях и были поглощены бессмысленной, на его взгляд, борьбой. Кланы дрались между собой за контроль над крохотными территориями, на которые раньше никто бы и не взглянул. Феи, как всегда себе на уме, держались особняком, время от времени заманивая бродяг у казино «Сентрал Парк» в обещании незабываемой вечеринки.

По крайней мере, юная вампирша, несущая чушь, была лучше слюнявого пьяного оборотня. Магнус кивнул, делая вид, что внимательно прислушивается к ее словам, а сам мысленно считал бутылки с бренди и ромом, стоявшие на полке под барной стойкой.

– Представляешь, эти миряне собираются вызвать демона…

– Ну, они часто предаются этому занятию, – ответил Магнус, переставляя бутылку из-под дорогого золотистого рома, наполненную дешевым, пряным. – А сейчас взяли моду сиживать на верхушках мачт и расхаживать на крыльях летящего аэроплана. Что поделать, век глупых хобби.

– Но ведь миряне – это бизнес.

– Миряне – всегда бизнес, Долли, – ответил Магнус, – хотя кончается он неизменно плохо; я на своем веку видел достаточно людей, размазанных по стенам, так что…

В этот момент у входа пронзительно заверещал звонок. Вслед за ним из общего зала донесся истошный крик:

– Облава!

Затем последовали разноголосые вопли.

– Прости, я ненадолго, – сказал Магнус и поставил бутылку с шипучкой на стол, жестом предложив Долли угощаться, хотя был уверен, что она сделала бы это и без его разрешения.

Затем вернулся в бар, в котором царила атмосфера всеобщего безумия. Оркестр по-прежнему был на эстраде, хотя и не играл. Одни посетители, давясь, допивали свои коктейли, другие побежали к двери, третьи, впав в панику, голосили.

– Дамы и господа! – обратился к ним Магнус. – Поставьте бокалы на стол и оставайтесь на местах. Все будет хорошо.

У него было достаточно постоянных клиентов, чтобы подобные инциденты превратились в рутинную процедуру. Завсегдатаи бара уселись за столы и закурили, почти не обращая внимания на топоры, уже прорубившиеся через входную дверь.

– Свет! – театрально воскликнул Магнус.

Обслуга погасила свет, и бар погрузился во мрак, нарушаемый лишь оранжевыми огоньками сигарет.

– А теперь давайте все вместе, – воскликнул Магнус, перекрикивая вопли полицейских и грохот топора, разносившего деревянную дверь в щепки. – Сосчитаем до трех. Раз!

– Два! Три! – нервно проскандировала толпа.

Последовала голубая вспышка. Дверь наконец пала под натиском полицейских. Когда свет зажегся вновь, развеселого бара больше не было. Перед клиентами на столах стояли фарфоровые чайники и чашки, а джаз-оркестр на эстраде уступил место струнному квартету, который тут же заиграл что-то размеренное и спокойное. Бутылки за стойкой улетучились, на их месте теперь красовалась полка с книгами. Даже декор и тот изменился – обитые бархатом стены были заставлены книжными шкафами, скрывавшими собой бар и все запасы алкоголя.

– Господа! – распахнул объятия Магнус. – Добро пожаловать в наш литературно-чайный кружок. Вы как раз вовремя, мы только что приступили к обсуждению очередной книги – «Джуд Незаметный». Я мог бы попросить вас заплатить за дверь, но прекрасно понимаю ваше рвение – вы просто не хотели опоздать к началу дискуссии!

Толпа покатилась со смеху. Посетители отсалютовали полицейским чайными чашками и стали размахивать книгами.

Эту процедуру Магнус неизменно старался разнообразить. Как-то раз, когда вновь зажегся свет, бар преобразился в пасеку, а комната оказалась уставленной жужжащими ульями. В другой день на его месте оказалась молельня, и многие клиенты обнаружили на себе одеяния священников и монахинь.

Обычно подобное настолько обескураживало полицию, что облавы заканчивались быстро и не отличались особой жестокостью. Но Магнус чувствовал, что недовольство копов растет с каждым днем. Сегодня отряд возглавлял Мак-Мэнтри, самый лживый коп из всех, кого только доводилось встречать Магнусу. Когда-то колдун отказался ему платить – из принципа, и сейчас он нагрянул в бар «У мистера Драя».

На этот раз они подготовились. У каждого копа в руках был какой-то инструмент, всего колдун насчитал с дюжину топоров, столько же кувалд и ломов и даже пару лопат.

– Взять всех, – бросил Мак-Мэнтри, – и посадить в фургон; этих – отдельно.

Магнус спрятал за спиной руки, чтобы никто не увидел заискрившуюся между пальцев паутину голубого пламени. Со стен разом рухнули панели, открывая проходы, к которым тут же ринулись клиенты. Наружу им предстояло выйти в четырех разных местах, причем некоторым – в паре кварталов от бара. Самая малость добродушной, оградительной магии. Нельзя сажать человека в каталажку только за то, что он выпил пару коктейлей. Некоторые полисмены попытались было погнаться за беглецами, но неожиданно оказались в тупике.

Затем чары по воле Магнуса развеялись, и бар принял первозданный вид. Полицейские застыли в изумлении, что позволило колдуну скользнуть за ближайшую штору, снова прибегнуть к магии и стать невидимкой.

Магнус вышел из бара, задержавшись лишь на мгновение, чтобы посмотреть, как копы, отдернув штору, рассматривают стену, пытаясь отыскать в ней запасной выход, которому, по их мнению, полагалось там быть.

На улице стояла душная сентябрьская ночь. В это время года в Нью-Йорке частенько бывает влажная жара. В воздухе висел густой аромат Ист-Ривер и Гудзонова залива, моря и болота, дыма и всевозможных кулинарных блюд, приправленный резкой вонью газа.

Он направился к одному из запасных выходов из бара, где горстка его возбужденных клиентов со смехом обсуждала происшедшее. Там были его любимые завсегдатаи, включая очаровательного Альфи.

– Вперед, – сказал Магнус, – думаю, мы должны продолжить вечеринку у меня, вы не против?

Эта идея была принята на «Ура!», и все стали дружно ловить такси. Вскоре небольшая веселая кавалькада уже была готова отправиться в путь. В тот самый момент, когда рядом с Магнусом на заднее сиденье плюхнулся еще один пассажир, в окне появилась головка Долли:

– Эй, Магнус! Не забудь! Будь осторожен с деньгами!

Магнус вежливо кивнул, что должно было означать хорошо, не забуду ни за что на свете; Долли хихикнула и скрылась с глаз. Она была такой крохотной, такой милой… И пребывала в крепком подпитии. Теперь она, наверное, пойдет в Бауэри и до отвала насытится каким-нибудь бедолагой.

Кавалькада пришла в движение, и вся компания (судя по виду в зеркале заднего об зора, она изрядно пополнилась) покатила в отель «Плаза».

Первым, что Магнус заметил на следующий день после пробуждения, был чересчур яркий свет. Он быстро сообразил, что эта слепящая белизна является следствием отсутствия на окнах спальни его люкса штор. Затем со вздохом обратил внимание, что в его постели спят четыре одетых человека, бесчувственных к свету, а заодно и к окружающему миру.

Третьей и самой странной нелепостью была куча автомобильных шин в изножье кровати.

Чтобы перебраться через спящих, Магнусу понадобилось какое-то время и некоторое количество весьма странных телодвижений.

По всей гостиной лежали в отключке еще два десятка тел. Штор на окнах там тоже не было, но теперь Магнус понял, куда они подевались – их использовали в качестве одеял и покрывал. Альфи, единственный, кто пришел в себя, сидел на диване и скорбно взирал на квадрат солнца на полу.

– Магнус, убей меня. Ну что тебе стоит.

– Ты что, это же незаконно, – ответил Магнус. – А как я отношусь к правонарушениям, ты знаешь. Кстати, кто все эти люди? Когда я ложился спать, их было меньше.

Альфи пожал плечами, словно утверждая, что Вселенная – сплошная загадка и постичь ее не дано никому.

– Я серьезно! – сказал он. – Если не хочешь заниматься своей хиромантией, просто дай мне чем-нибудь по башке и убей.

– Я найду тебе порцию живительной влаги, – ответил Магнус. – Все, что нам нужно, – это ледяной томатный сок, табаско, порезанные грейпфруты и яичница. Пойду распоряжусь, пусть принесут все в номер.

Споткнувшись о парочку лежавших на полу тел, он шагнул к телефону, который на самом деле оказался большим декоративным автоматом по продаже сигарет. Колдун сегодня тоже был явно не в лучшей форме.

Магнус сделал заказ.

– И кофе, – с невероятным достоинством добавил он в трубку уже настоящего телефона.

В отеле уже давно перестали удивляться странным запросам мистера Бейна, таким, как двадцать четыре порции яичницы и «кофе в количестве, достаточном, чтобы наполнить большую ванну».

Затем колдун сел рядом с Альфи на диван и стал наблюдать за гостями, ворочавшимися и что-то бормотавшими во сне.

– Я так больше не могу, с этим надо кончать, – сказал Альфи.

Он был из категории тех, кто после доб рой ночной попойки впадает в слезливое раскаяние, но самым странным образом это делало его только привлекательнее.

– Это всего лишь похмелье, Альфи.

– Да нет, не только. Понимаешь, эта девушка…

– Ну да, – сказал Магнус, кивнув, – знаешь, лучший способ починить разбитое сердце – завязать и больше не пить…

– Но не для меня, – ответил Альфи. – Она была единственной. Я делал хорошие деньги, у меня было все что душе угодно. Но ее я потерял. Понимаешь…

О нет. Очередная история. Для столь раннего утра, видимо, слишком длинная и слезливая, хотя в данном случае этого симпатичного, убитого горем молодого человека можно было бы и простить. Магнус притворился, будто внимательно слушает, хотя это далось ему с большим трудом – глаза слепило солнце, отчаянно хотелось вновь завалиться спать. Альфи в подробностях стал излагать историю девушки по имени Луиза, говорил о вечеринке, о каком-то письме и собаке. А еще – то ли о быстроходном катере, то ли о кабине фуникулера. Его рассказ с трудом воспринимался как связное целое – для этого было еще слишком рано. Как бы там ни было, письмо с собакой присутствовали точно, а закончилось все катастрофой, которую Альфи теперь топил в вине, ежедневно наведываясь к Магнусу в бар. Когда история наконец подошла к концу, колдун увидел, что один из спавших на полу стал подавать признаки жизни. Альфи это тоже заметил и доверительно прошептал Магнусу:

– Послушай, я знаю, ты… кое на что способен.

Начало было многообещающим.

– Я имею в виду… – Альфи на мгновение запнулся, – ты можешь творить чудеса…

Звучало и в самом деле многообещающе, по крайней мере на первый взгляд, хотя выражение глаз финансиста, круглых, как плошки, говорило о том, что его расспросы не имеют никакого отношения к любви.

– О чем это ты? – спросил Магнус.

– Я хочу сказать, – еще тише заговорил Альфи, – что все эти твои проделки… это же ведь… магия… иначе и быть не может… я не очень-то верю в подобную чушь, но…

В глазах окружающих Магнус старался выглядеть не более чем фокусником. Иллюзионист – было объяснимо и понятно, поэтому большинство друзей его в этом качестве с радостью принимали. Но Альфи – в других обстоятельствах совершенно обычный мирянин – явно о чем-то догадывался.

С одной стороны Магнусу это льстило, с другой – пугало.

– О чем конкретно ты хочешь меня попросить, Альфи?

– Я хочу ее вернуть, Магнус. Должен же быть какой-то способ. Или помоги мне ее забыть. Я смогу, клянусь тебе.

– Не здесь, Альфи, и не сейчас. – Колдуну не хотелось лгать, но и в дискуссию он втягиваться не собирался. – К тому же воспоминания для человека очень важны.

– Но от них сплошные мучения. Мне больно о ней думать.

Болезненные воспоминания, стремление все забыть – этого Магнусу ранним утром не хотелось, и он решил положить подобным разговорам конец:

– Чтобы прийти в себя, мне нужно принять ванну. Я скоро. Открой дверь обслуге, ладно? Стоит тебе что-нибудь съесть, и тут же полегчает.

Магнус похлопал Альфи по плечу и направился в ванную. Чтобы поплескаться в воде, ему пришлось вытащить оттуда еще парочку спавших беспробудным сном тел. Когда колдун вернулся, обслуга отеля уже прикатила шесть столиков, тяжело нагруженных кувшинами с томатным соком, яичницей, грейпфрутами и кофе – всем необходимым для того, чтобы утро вновь заиграло всеми красками. Некоторые гости уже проснулись и теперь шумно закусывали, обмениваясь впечатлениями, чтобы понять, кто из них чувствует себя хуже всего.

– Ты получил наш подарок, Магнус? – спросил один из них.

– Да, спасибо. Мне нужны были запасные шины.

– Мы сняли их с полицейского автомобиля. За то, что они разгромили твой бар.

– Мило с вашей стороны. Кстати о баре, мне надо съездить и посмотреть, что от него осталось. А то полиция ночью была не в духе.

Уход Магнуса остался почти не замеченным. Все продолжали есть, пить, смеяться над своими страданиями и время от времени бегать в ванную, чтобы их стошнило. Подобная картина наблюдалась каждый вечер и каждое утро. В просторном номере колдуна постоянно появлялись незнакомые люди, наутро, после бурно проведенного вечера, чувствовавшие себя развалинами. Они кое-как собирали в кучу мозги, протирали глаза, обведенные черными кругами, умывали испачканные поплывшим макияжем лица, искали свои шляпы, перья, бусы и туфли, обменивались телефонами. Жизнь была прекрасна. Продолжаться долго она не могла, но ведь в мире нет ничего веч ного.

В конечном счете их всех ждала судьба Альфи – им так же предстояло по утрам стенать на диване и горько сетовать на жизнь. Именно поэтому Магнус сторонился подобных проблем. Не останавливаться, двигаться вперед и веселиться.

Насвистывая под нос мотивчик, колдун закрыл за собой дверь люкса и снял шляпу перед какой-то леди, слышавшей доносившийся изнутри гам и всем своим видом выражавшей неодобрение. Он сел в лифт, доставивший его в вестибюль. К этому моменту настроение его настолько улучшилось, что он дал лифтеру пять долларов чаевых.

Но в благостном состоянии духа он пребывал всего несколько минут. Поездка на такси, по сравнению с ночной, была не такой веселой. Яркое солнце слепило глаза, мотор постоянно глох и чихал, транспорта на улицах было больше обычного – шестирядное шоссе заполонили автомобили, непрерывно гудевшие клаксонами и изрыгавшие клубы ядовитого дыма. Полицейские машины напоминали Магнусу о том унижении, которому он подвергся накануне.

Доехав до 25-й улицы, Магнус тут же оценил масштаб разрушений. Дверь в магазинчик по продаже париков была выломана, на ее место кто-то небрежно приколотил широкую доску, перетянув ее цепью. Пальцы Магнуса полыхнули синим огнем, и цепь разлетелась вдребезги. Колдун отодвинул в сторону доску и вошел внутрь. В лавке царило разорение: перевернутые витрины, растрепанные парики, валявшиеся в лужах пива и вина, – все вместе это напоминало берег моря после шторма. Потайную дверь сорвали с петель и бросили посреди комнаты. Магнус прошлепал по узкому проходу, пол которого почти на три дюйма был залит алкоголем, струившимся по трем ступенькам, ведущим в бар. Внизу двери не было, ее разнесли в щепки. За проемом Магнус увидел полнейший разгром – осколки стекла, разбитые столы, кучи мусора. Даже невинный подсвечник и тот бесформенными обломками валялся на бренных останках танцпола.

Но хуже всего было другое. На одном из трех уцелевших стульев сидел Алдус Никс, Верховный колдун Манхэттена.

– Магнус, – сказал он, – ну наконец-то, я тебя уже час дожидаюсь.

Даже по меркам колдунов, Алдус был стар – старше самого календаря. Основываясь на его воспоминаниях, все единодушно сходились во мнении, что ему чуть меньше двух тысяч лет. С маленькой бородкой и аккуратной стрижкой на голове, он выглядел как убеленный сединами мужчина на пороге своего шестидесятилетия. Меткой ему служили когтистые пальцы на руках и ногах. Ноги он прятал в специально сшитых туфлях, одну руку неизменно держал в кармане, другой сжимал серебряный набалдашник длинной черной трости.

То, что Алдус сидел здесь, посреди этого разгрома, было чем-то вроде обвинения.

– Чем я заслужил такую честь? – сказал Магнус, осторожно переступая через кучи мусора на полу. – Или ты всю жизнь мечтал увидеть разоренный бар? Любопытное зрелище, да?

Концом трости Алдус отбросил от себя осколки бутылки.

– Мог бы заняться и чем-нибудь получше, Магнус. Неужели ты в самом деле хочешь всю жизнь подпольно продавать виски примитивным?

– Да, хочу.

– Бейн…

– Алдус… – перебил его Магнус. – Мне навязывали великое множество проблем и втягивали в самые разные сражения. И если мне хочется сделать передышку и пожить спокойной жизнью, то в этом нет ничего предосудительного.

Алдус обвел рукой царившее вокруг разорение.

– Это не проблема, – сказал Магнус, – так, пустяк.

– Но это твое начинание вряд ли можно назвать серьезным.

– В том, что я хочу немного пожить в свое удовольствие, нет ничего плохого. У каждого из нас впереди вечность. Неужели мы обязаны тратить ее всю, без остатка, на работу?

Задавать подобный вопрос было глупо. Алдус действительно мог бы работать целую вечность.

– Магнус, ты не мог не заметить, что вокруг все меняется, что жизнь не стоит на месте. Великая война мирян…

– Воевать для них – привычное дело, – ответил Магнус, поднимая с пола ножки разбитых бокалов для вина и расставляя их в ряд.

– Нет, таких глобальных войн еще не было. Кроме того, они вплотную приближаются к магии. Миряне уже освоили свет и звук, научились общаться на расстоянии. Тебя это не пугает? Их даже уже с трудом назовешь примитивными.

– Нет, – сказал Магнус, – не пугает.

– Значит, ты даже не видишь, что он грядет?

– Алдус, я не спал всю ночь. Что ты имеешь в виду?

– Он грядет, Магнус. – Алдус вдруг заговорил очень низким, хриплым голосом. – Его можно ощутить повсюду, он грядет, и скоро все рухнет.

– Что грядет?

– Крах. А за ним – конец. Миряне очень верят в свои бумажные деньги, но когда они превратятся в прах, в этом мире все перевернется с ног на голову.

Принадлежность к колдунам отнюдь не ограждает от сумасбродства и даже потворствует ему. Когда на тебя всей своей мощью обрушивается вечность – обычно посреди ночи, когда рядом нет ни одной живой души, – эта ноша может показаться непосильной. Подумать только – все вокруг придет в упадок и умрет, а ты будешь жить в мире непонятного будущего, населенного неизвестно кем, вокруг тебя все будет рушиться, а ты, как ни в чем не бывало, будешь и дальше влачить свои дни…

Судя по всему, Алдус подобные вопросы решил для себя уже давно.

– Выпей, – сочувственно предложил Магнус. – В кладовке, в подполе, я припрятал пару бутылочек для особого случая. У меня есть «Шато Лафит-Ротшильд», урожай 1818 года.

– Ты, похоже, считаешь, что ключ к решению всех проблем заключается в том, чтобы пить, танцевать и заниматься любовью… но говорю тебе, что-то грядет, и если мы не предпримем мер, то будем полными дураками.

– А разве я когда-нибудь отрицал, что дурак?

– Магнус! – Алдус резко встал и с силой ударил тростью о пол.

В стороны брызнули пурпурные осколки. И хотя сейчас Алдус нес полный бред, это не мешало ему оставаться могущественным колдуном – за пару тысяч лет он кое-чему научился.

– Когда тебе надоест дурачиться – приходи. Но медлить не советую. Я переехал и теперь живу в отеле «Дюмор», 116-я улица.

Магнус остался один среди залитых вином руин своего бара. Когда к нему пришла обитательница Нижнего мира и стала молоть чепуху о несчастьях и знамениях, ее слова можно было оставить без внимания. Но когда вслед за ней визит ему нанес Верховный колдун, во многом повторяя ее слова, это меняло дело… разве что у этих слухов был один и тот же источник – Алдус, который говорил так, словно тронулся умом.

По правде говоря, в этом был определенный смысл. Верховный колдун Манхэттена повредился рассудком, заговорил о мирских деньгах и крахе… кто-то подхватил эту историю, понес дальше, и она, подобно многим другим, дошла до Магнуса.

Магнус побарабанил пальцами по мраморной стойке бара, когда-то сверкавшей белизной, но теперь порушенной и разбитой. Он уже давно заметил, что время теперь бежало быстрее, чем раньше. Оно было похоже на воду: порой замедлялось и замирало (1720-е годы… только бы подобное не повторилось…), затем тянулось медленно, словно журчащий ручеек, пока наконец не устремлялось вперед безудержным потоком. Иногда время казалось ему паром, невидимым, искажавшим свет, окутывавшим все, словно туманом. Такими были 20-е годы XX века.

Желая не привлекать внимания, Магнус и раньше открывал свой бар после разгрома не сразу. Через пару дней, может, через неделю. Не исключено даже, что на этот раз он позовет рабочих из числа мирян с их ведрами, досками и гвоздями. А может, сделает все сам и получит от этого удовольствие.

Закатав рукава, Магнус взялся за дело – стал собирать осколки стекла и сваливать в кучу разломанные стулья. Затем вооружился шваброй и принялся вытирать винные лужи. Через пару часов колдуну все это надоело, он щелкнул пальцами и в мгновение ока привел все в порядок.

В голове у него по-прежнему звучали слова Алдуса. Нужно что-то предпринять… Кому-то сообщить… Об этом должен позаботиться кто-нибудь более ответственный и заинтересованный, чем он. И под силу это было только Сумеречным охотникам.

Бары, торгующие из-под полы алкоголем, Сумеречные охотники не жаловали. Они чтили «сухой закон» мирян (до смерти надоевших своим рефреном «Закон суров, но это закон»). Но теперь Магнусу предстоял путь в Институт, в Верхний Ист-Сайд.

Институт никогда не переставал поражать колдуна своим величием. Мощный, нерушимый и вечный, он неодобрительно взирал своим готическим фасадом на непостоянных современных соседей. Как правило, обитатели Нижнего мира не могли попасть в Институт через парадный вход. Но Магнус был не обычным оборотнем или колдуном, и у него давно сложились с Сумеречными охотниками хорошие отношения, о которых все прекрасно знали.

Хотя это еще не означало теплого приема. Встретив его у двери, служанка Эдит ограничилась сухим «Подождите здесь». Оказавшись в вестибюле, колдун окинул критическим взором старомодный декор. Нефилимы и в самом деле любили эти свои бордовые обои, лампы в виде роз и тяжеловесную мебель. Здесь время никогда не ускоряло свой бег.

Вернулась Эдит.

– Проходите, – сказала она.

Магнус направился за ней в гостиную, где перед книжным шкафом его дожидался глава Института – Эдгар Греймарк.

– Эдгар, – произнес Магнус, поприветствовав его кивком головы, – вижу, ты уступил требованиям времени и поставил телефон.

Колдун показал на аппарат, примостившийся на небольшом столике в темном углу, словно в наказание за то, что появился на свет.

– Кошмар какой-то. Ты слышал, как он трещит? Зато можно без проблем поговорить с другим Институтом и заказать льда, так что… – Он захлопнул книгу. – Что привело тебя к нам, Магнус? Слышал, ты стал хозяином питейного заведения. Это правда?

– Сущая правда, – с улыбкой ответил Магнус. – Хотя сейчас мое заведение больше напоминает кучу хвороста для растопки печи.

За объяснениями Эдгар обращаться не стал, а сам Магнус предпочел на эту тему больше не распространяться.

– Тебе прекрасно известно, торговля спиртными напитками сегодня запрещена законом, – продолжил Эдгар, – но мне кажется, что именно поэтому она приносит тебе удовольствие.

– У каждого должно быть свое хобби, – пожал плечами колдун. – Мое связано с подпольным бизнесом, пьянством и кутежами, но могло быть и хуже.

– У нас нет времени на хобби. Сумеречные охотники неизменно лучше всех остальных.

– Я пришел сюда потому, что в этом моем питейном заведении услышал нечто такое, что может представлять для вас интерес.

Он пересказал слова Алдуса, не забыв упомянуть и о его странном поведении. Эдгар слушал, выражение его лица оставалось неизменным.

– Значит, ты опираешься на бессвязный бред Алдуса Никса, – сказал он, когда Магнус умолк. – Но ведь все знают, что он немного не в себе.

– Я живу дольше тебя, – ответил колдун, – я накопил богатый, разносторонний опыт и привык доверять своим инстинктам.

– Мы не склонны совершать действия и поступки под влиянием импульса, – произнес Эдгар. – Либо у тебя есть информация, либо ее нет.

– С учетом нашей длительной истории, Эдгар, полагаю, что на этот раз вам лучше положиться на мои слова.

– Чего же ты от нас ждешь?

Магнус злился, что ему приходится все так подробно разжевывать. Он пришел к нефилимам с информацией, но трактовать ее уже было не его дело.

– Ну… не знаю… – ответил колдун. – Поговорите с ним, сделайте все, что в ваших силах, следите за развитием ситуации…

– Мы всегда начеку, Магнус. – Доля сарказма в тоне Эдгара привела Бейна в бешенство. – Будем иметь в виду. Спасибо, что зашел к нам. Эдит тебя проводит.

Он позвонил в колокольчик, и через мгновение, с кислой миной на лице, явилась служанка, чтобы выпроводить обитателя Нижнего мира из Института.

Первоначально после посещения Института Магнус планировал предаться праздному безделью. Он хотел просто сообщить сведения и вернуться к своей вечной жизни. Но после того, как Эдгар отказался принимать всерьез его озабоченность, передумал. Алдус говорил, что переехал в отель «Дюмор» на 116-й улице. Но это же в двух шагах отсюда, в итальянском Гарлеме, до которого можно добраться пешком за двадцать минут.

Магнус двинулся на север. Соседние кварталы Нью-Йорка могли резко отличаться друг от друга. Если Верхний Ист-Сайд был до отвращения богатым и аристократическим, то по мере удаления от него дома становились все ниже, водители – агрессивнее, а на глаза все чаще попадались телеги. В районе 100-й улицы дети шумной ватагой гоняли в стикбол, и матери прикрикивали на них из открытых окон. Но в целом эти улицы производили более приятное впечатление. На них царила какая-то семейная атмосфера, из домов доносились приятные запахи. Кроме того, отрадно было видеть, что в этом квартале живут не только белые. Гарлем был районом современным и кипучим, центром негритянской культуры и лучшей музыки на свете.

Именно поэтому, подумал Магнус, кто-то и водрузил здесь этот огромный, безобразный отель. Своей роскошью, магазинами и ресторанами «Дюмор» в окружение явно не вписывался, но ему, видимо, было наплевать, нравится он соседям или нет.

Дом стоял немного в стороне, на небольшой боковой улочке, вполне возможно, специально для него и проложенной. За колоннадой фасада виднелись дюжина зашторенных окон и две наглухо запертые железные двери.

Магнус устроился в кафе через дорогу, решив понаблюдать и подождать. Чего конкретно – он не знал. У него не было никакой уверенности в том, что должно произойти какое-то событие, но отказываться от своего намерения он не собирался.

Первый час Магнусу было смертельно скучно. Чтобы убить время, он стал читать газету, затем заказал сэндвич с сардинами и кофе. Когда он уже собирался все бросить, к парадному крыльцу стали подкатывать дорогущие автомобили. Происходившее напоминало собой автосалон престижных машин – «роллс-ройс», «паккард», парочка «пирс-эрроу», «изотта-фраскини», три «мерседеса» и «дюзенберг», все отполированные до такой степени, что их слепящие отблески сливались со светом вечерней зари. Колдун прищурил свои водянистые глаза и стал наблюдать за открывавшими дверцы водителями и выходившими из салонов пассажирами.

Все они были людьми состоятельными, в этом он не сомневался. Богатые отличаются изумительными костюмами, которые можно без труда узнать. А самые богатые посылают в Париж своих слуг, и те покупают там целые новые коллекции, которых, кроме самих модельеров, никто даже в глаза не видел. Пассажиры этих авто принадлежали к категории последних. Всем им было от сорока до пятидесяти лет. Господа были с бородками и в шляпах, дамы явно пребывали не в том возрасте, чтобы носить розовые платья от «Шанель» или воздушные шифоновые блузки от «Вьенетт». Все они быстро проходили в отель, не останавливаясь, чтобы поговорить или полюбоваться закатом. Их важный и грозный вид наводил на мысль о том, что они собрались вызвать демона. (Те, кто вызывает демона, выглядят так всегда.) Но больше всего Магнуса обеспокоило то, что они обратились за помощью к Алдусу, не знавшему себе равных в знаниях и могуществе.

Магнус стал ждать. Прошел час. Затем важные пассажиры расселись по своим машинам и растворились в нью-йоркской ночи. Никаких демонов не было. Бейн вышел из кафе и зашагал к своему отелю «Плаза», пытаясь привести мысли в порядок.

Вполне возможно, что все это яйца вы еденного не стоит. Алдус к мирянам относился скептически. Может, он просто решил поиграть со всеми этими людьми, слывшими в обществе влиятельными. Стричь с придурковатых и легковерных миллионеров деньги, уверяя, что ради них ты собираешься заняться магией, было еще не самым худшим развлечением. Тем более что таким образом можно было в два счета сколотить состояние, отправиться на Французскую Ривьеру и десять лет ничего не делать. А может, и двадцать.

Но Алдус подобные игры не любил, а какие-то десять – двадцать лет для него представляли сущий пустяк.

Не исключено, что он действительно тронулся умом. Такое случалось, и Магнус боялся, как бы что-нибудь подобное через пару сотен лет не произошло с ним самим. Может, он тоже забьется в какую-то нору, наподобие этого отеля, и будет проводить время в компании с толстосумами, занимаясь неизвестно чем. А разве сейчас он занимался чем-то другим? Не он ли все утро приводил в порядок свой бар, открытый для мирян?

Пора было возвращаться домой.