Глава 12

Самое страшное, что может с вами случиться, – это необходимость выбора. Выбора между честью и долгом, между безжалостностью и милосердием. Когда по одну сторону стоят интересы Храма, а по другую – жизнь и судьба близкого вам человека. Храни вас Ирий от подобного выбора.

Из проповеди Наместника перед братьями

Пока ехали в карете, Виктория анализировала прошедший разговор, и чем больше она думала, тем сильнее хмурила лицо. Ворон, сидящий напротив, тоже был тих и задумчив и только перед самой остановкой спросил:

– Вы тоже считаете, что мы несчастны?

Алан поднял на него взгляд. Считает ли он так?

– Нет. У вас есть выбор – уйти или остаться. А человек, у которого есть выбор, не может быть несчастным.

Ворон медленно кивнул и отвернулся к окну. Виктория вздохнула. Ей иногда было жалко своих телохранителей, но они действительно могли в любой момент изменить свою жизнь, в отличие от того же Неженки, которого лишили воли и выбора сразу после появления на свет. Рожденный жертвой. Беспомощный, зависимый, ранимый и очень одинокий. Он только начал оттаивать, учиться доверять людям. Леонардо напоминал Виктории бездомную собачонку, которую приютили сердобольные люди и которая все время боится, что ее вновь выкинут на улицу. Заискивает, виляет хвостиком, вздрагивает от каждого громкого звука и ластится к тому, кто ее жалеет. О том, что придется пожертвовать Неженкой, думать не хотелось. От этих мыслей она чувствовала себя предателем и садистом, на душе моментально становилось мерзко и хотелось плюнуть на все и вернуться на фронтир, запереться в Крови и жить спокойно в окружении дорогих и близких людей.

У ворот постоялого двора их ждали Хват и Оська. Они весело скалились, грызли трофейные яблоки и о чем-то переговаривались с вышибалой.

– Эй, Кузнечик, – громко крикнул десятник и махнул рукой. – Все пошли в мыльню. Ждем тебя и ксенят.

Лис скривился, но парни промолчали. Первые дни после того, как Оська пропел очередную песенку про ксенят и морского царя, они еще пытались бороться с прицепившимся прозвищем, но затем философски махнули рукой на шутки и подначки попутчиков.

– Ступайте, я подойду позже. Возьму кое-что в комнате, – громко ответил Хвату Алан и вошел в помещение, удостоившись внимательного взгляда вышибалы.

На улице смеркалось, и в зале прибавилось народа. Почти все столы были заняты, между ними сновали подавальщики-рабы в зеленых передниках. Кирим стоял на небольшой возвышенности у шкафа с посудой и, словно капитан судна, с высоты следил за порядком, иногда показывая пальцем на тот или иной столик, к которому тут же устремлялся свободный подавальщик. Похоже, что корчмарь не преувеличивал класс своего заведения. На Алана никто не обратил внимания, кроме трех наемников, сидящих у стены. Они проводили его подозрительными взглядами, но когда он подошел к Кириму, потеряли интерес к собрату по оружию.

– Кирим, хозяин хочет, чтобы ты выделил человека, который проводит Маю домой. Через полрыски.

– Я сам ее отведу, – буркнул корчмарь и откровенно усмехнулся.

– Не скаль зубы, – холодно произнес конт, прекрасно понявший его усмешку. – Хозяин не дарит Мае свободу, а выгоняет ее.

Дверь в номер Иверта была заперта, и Алан хорошенько стукнул по ней ногой.

– Ураган, открой! – Голос прозвучал так властно, что охранник, стоявший у двери в комнату Алана, резко повернул голову и выпрямился, положив руку на рукоять меча.

Иверт открыл спустя несколько секунд и отодвинулся в сторону, одной рукой придерживая штаны, а второй захлопывая дверь.

Алан обвел взглядом комнату. Разбросанная одежда, смятая постель и Мая, закутанная в тонкое одеяло и сидящая на кровати с поджатыми ногами. Виктория прислушалась к своим чувствам. Ни ревности, ни злости, только сожаление.

– Оденься, – холодно бросил Алан девушке. – Через полрыски Кирим проводит тебя к отцу. Иверт, где документы на Маю?

Горец, не задавая лишних вопросов, полез в шкатулку и, покопавшись в бумагах, вытащил сложенный вчетверо листок. Алан сел за стол, на котором стоял письменный прибор, и, найдя в документе строку «новый владелец», аккуратно написал печатными буквами: «Дарована свобода. Граф Алан Валлид». Потом поставил дату и размашисто расписался. Пока он медленно и старательно выводил буквы, Мая успела одеться.

– Скажи мне, «подарочек», кто все это придумал, твой отец или Алвис?

– О чем ты, хозяин? – весело спросила девушка, но Алан услышал напряжение в ее голосе.

– Тот лазутчик, который выдавал себя за раба, был заслан не от герцога, как мы думали, а от твоего отца, так ведь, Мати? И мой портрет понадобился не герцогу, а твоему отцу, чтобы узнать меня, когда я прибуду в порт. А от тебя он узнал, что раб, которого так жаждет получить Марган, проживает в Крови. Это ведь ты сдала Неженку, Мая?

– Хозяин, как ты мог такое подумать? – настолько искренне возмутилась девушка, что Виктория так же искренне восхитилась ее артистическим талантом.

– Только одно не могу понять, как тебе удалось привлечь на свою сторону брата Эдара? Тоже переспала с ним? – Виктория знала, что перегибает, но не смогла сдержаться. – И в рабство ты попала не случайно, правда, Мая? – продолжил конт. – Что тебе пообещал Алвис за эту работу? Или это инициатива твоего отца? Или, правильнее сказать, – твоего любовника?

– Мэтью Гарнер мой отец! И не смей думать, что я с ним спала! – воскликнула Мая, и Алан улыбнулся. Даже если бы Виктория сомневалась в их родстве, то одного взгляда на Мэтью было бы достаточно, чтобы рассеять сомнения. Отец и дочь были слишком похожи. Но провокация удалась. Мая, возмущенно уперев руки в бока, выпалила: – Ничего никто не подстраивал заранее. Брат Эдар просто должник нашей семьи, отец когда-то очень ему помог. Я не спала с ним! – Она бросила на Иверта быстрый взгляд, но тот стоял у окна с безразличным лицом и не смотрел на девушку. – Меня действительно продали в рабство, и Искореняющий меня спас. Но потом он предложил… – она запнулась и затравленно посмотрела на конта, – он предложил мне за освобождение…

– Втереться ко мне в доверие, а еще лучше пробраться ко мне в постель. И? И что, Мая?

– Все не так, – хмуро буркнула девушка, садясь на кровать. – Ему зачем-то надо было, чтобы ты приехал в город до начала ярмарки. И привез с собой Неженку и Тура. Вот я и взяла с тебя слово, что ты вернешь меня отцу. А про постель… – Она опять посмотрела на Иверта. – Ничего он мне не говорил про то, что я должна с тобой спать, это я сама. Да ты вообще меня игнорировал! Как можно на тебя влиять, когда ты спишь один и девушки тебе не нужны? Ты постоянно то в горах, то на войне, то в каких-то развалинах, то строишь города!

– А когда ты связалась с Мэтью?

– Это не я! Отец меня быстро нашел через купцов и прислал человека.

– Ты знала, что у Леонардо никогда не было женщины, и переспала с ним, чтобы привязать к себе? Чтобы, когда я повезу тебя домой, он попросился с тобой?

– Я думала, он влюбится в меня. Но он…

– Он художник, и состояния влюбленности у него часто меняются. Я знаю, – спокойно произнес Алан. – Он мне признался. Мая, что еще ты хочешь нам рассказать?

– А что еще рассказывать? Все произошло без меня. Ты сам взял с собой и Леонардо, и Тура. Мне даже не пришлось просить тебя, – совершенно чужим, спокойным, взрослым и отчужденным голосом произнесла девушка. Да и сама она изменилась, исчезла из глаз задорная искорка, взгляд стал усталым и оценивающим, плечи напряглись.

– Как ты связывалась с братом Искореняющим?

– Никак. Он сказал, что, когда надо будет, сам меня найдет.

– Зачем ксену Неженка?

– Я не знаю! Отец хотел подарить его этой гадюке Мару, но я бы его отговорила!

– Ты на самом деле так наивна или притворяешься? – В голосе Иверта сквозили такие презрение и разочарование, что Мая не выдержала и всхлипнула.

– Отец послушался бы меня.

– А со мной ты спала тоже по приказу отца? – Голос игуша звенел от едва сдерживаемого гнева. Казалось, еще немного, и он ударит Маю. – Пока я не стал советником вождя, ты не проявляла ко мне интереса.

– Ты ошибаешься, Иверт Ураган, – звонким и ясным голосом произнесла Мая, вскидывая голову и расправляя плечи. – К тебе я пришла, потому что ты мне нравишься.

– Ты … Мая, – презрительно процедил, словно выплюнул, горец. Виктория не знала этого слова, но по вспыхнувшим щекам «подарочка» поняла, что это нечто очень унизительное.

– Иверт, скажи Кириму, что мы готовы. – Алан дождался, пока за горцем захлопнется дверь, и повернулся к застывшей на кровати девушке.

Мая сидела, опустив руки на колени, и смотрела в стену. Она не плакала, только прикушенная губа говорила о том, как тяжело ей дается спокойствие. А может быть, она опять играла?

– Я не позволила бы ему сообщить о Лео советнику.

– Я не могу тебе больше доверять.

– А что я могла сделать? – Она наконец отвернулась от стены и посмотрела на конта.

– Рассказать мне правду. Ты ведь не делала ничего предосудительного. Никого не убила, ничего не украла. Ты могла просто рассказать мне обо всем. Тогда я не чувствовал бы себя таким идиотом.

– Я его боюсь.

– Мэтью?

– Нет. Искореняющего. Он сказал молчать и наблюдать, а при встрече рассказать все, что я замечу странного.

– И многое ты заметила?

– Многое, – вздохнула девушка.

Виктория с любопытством следила за тем, как она полезла под кровать, вытащила оттуда плотно набитую котомку, порылась в ней и достала скрученный в тонкую трубочку лист бумаги.

– Вот. Раз все так получилось, то…

– Что это? – Алан развернул листок. – Мне нужна лупа, чтобы это прочесть, – пробормотал он под нос по-русски.

– Это для ксена. Забирай.

– Спасибо.

Они подошли к двери, и Виктория все же не выдержала:

– Мая, а что дальше? Что еще тебе поручил ксен?

– Ничего. Он сказал, что, если что-то понадобится, он сообщит.

– Врешь. Что он пообещал тебе взамен?

– Ничего, – Мая упрямо поджала губы, и Виктория поняла, что она больше ничего не скажет.

– Зачем ты так с Ивертом?

– Потому что влюбилась, – горько ответила девушка и толкнула дверь, но Алан уперся ладонью в дверное полотно, не давая двери раскрыться.

– Ты слишком легко ложишься в чужие постели, Мая, а влюбленным мужчинам это очень не нравится.

– Много ты понимаешь, – прошептала девушка и попыталась отпихнуть конта.

– Больше, чем тебе кажется, – тихо произнес Алан, прижимая ее к себе. – «Подарочек», запомни: женщина может добиться многого, будучи гордой и неприступной. Мужчины спят с доступными, но любят и женятся на других.

– Ты опять стал называть меня «подарочком», – спокойным, но печальным голосом произнесла Мая и отстранилась, Алан не стал ее удерживать. – Я раньше не влюблялась так сильно и… теперь не знаю, как дальше себя вести. Знаешь, я никогда не ощущала себя такой свободной, как в то время, когда была твоей рабыней. Но я такая, какая есть, я не умею быть другой.

– Поверь мне. Постель – это не главное в любви.

– Он меня не простит.

– Не знаю.

– А ты?

– Я больше не смогу доверять тебе, Мая, но я тебя понимаю. Очень хорошо понимаю, а поэтому не сержусь.

– Но мы больше не друзья?

Алан толкнул дверь, приглашая Маю покинуть комнату. В коридоре их уже ждали Кирим и мрачный Иверт. Увидев девушку, горец развернулся и стремительно скрылся в общей комнате, где разместились воины, а на прощанье так хлопнул дверью, что задребезжали окна.

Виктория надеялась, что у Иверта это просто увлечение, а не любовь. Девчонка росла без матери, среди шлюх и бандитов, и границы ее морали оказались настолько размыты, что их и видно-то не было. Но если у них это серьезно, то такое поведение обоих только усугубит пропасть между ними. В чем-то они и так полные противоположности. Иверт, с детства привыкший к мысли, что женщина, мать – это существо, которое нужно защищать и оберегать, и Мая – одиночка, росшая без матери и решающая свои проблемы самым простым способом.

«А чего хочется тебе, Виктория? – вкрадчиво поинтересовался внутренний голос. – Чтобы они разбежались или чтобы остались вместе?»

«Не знаю. Я хочу, чтобы Иверт был счастлив. Но мне кажется, Мая не та женщина, которая нужна ему».

«Похоже, она любит его».

«Намного важнее другое – готова ли она ради него измениться?»

«Ты ревнуешь».

«Возможно».

Алан толкнул дверь и вошел в комнату. В нос ударило неприятным спертым воздухом. Окно было закрыто, свечи не горели, и только силуэт сидящего на подоконнике Турена выделялся в полумраке темными очертаниями.

– Принеси огонь, – бросил конт воину, стоящему на страже. – И скажи Берту, чтобы приготовил чистое белье, я собираюсь сходить в мыльню. – Он закрыл дверь и повернулся к Турену. – Тебя опять тошнило?

– Нет, кир Алан.

– Открой окно и собирайтесь в мыльню.

Мальчишка легко соскользнул на пол, отдернул штору и распахнул окно, впуская в комнату шум улицы и запах жареного мяса.

– Добрый вечер, кир Алан, – раздался знакомый голос.

Конт громко вздохнул.

– Алвис, когда ты научишься приходить как гость, а не как вор?

И все же Виктория была рада увидеть этого загадочного мужчину. Хотя и чувствовала: его визит принесет очередные неприятности.

Искореняющий тихонько засмеялся и встал со стула, на котором, скрытый густыми тенями, сидел в углу между окном и шкафом.

– Я боялся, что вы не будете рады меня видеть, кир Алан. – Он поклонился и, как было принято в этом мире, пожал предплечье протянутой контом руки.

– Не могу сказать, что испытываю огромную радость от встречи с тобой, – с усмешкой произнес Алан. – Твое появление всегда приносит проблемы.

– Значит, я поступил предусмотрительно, когда решил прибыть незваным гостем.

Воин принес подсвечник с горящими свечами и, водрузив его на стол, вышел, плотно прикрыв двери. Алан оглянулся, поискал Неженку и, как ожидал, обнаружил парня сидящим на полу возле кровати. Раб застыл, обхватил руками колени и опустил голову. Со стороны казалось, что он даже не дышит. Его поза выражала покорность и страх. Черт, где же найти в этом мире хорошего психоаналитика?

– Леонардо, собери вещи для мыльни.

– Хорошо, что вы выполнили просьбу Учителя и привезли с собой этих юношей. – Длань больше не улыбался.

– Алвис, какую очередную гадость ты мне приготовил? – скептически произнес конт, отдавая секретарю скрученный лист бумаги, который ему вручила Мая. – Перепиши, оригинал уничтожь.

– Я нашел мать Турена Ли, – просто и без обиняков заявил Алвис.

В комнате воцарилась тишина, слышно было, как комкает в руках ткань рубашки Неженка. Все замерли и перестали дышать, только сердце Виктории начало стучать гулко и быстро, ей казалось, что его биение слышно в соседнем помещении. Наконец тишина стала невыносимой, тихонько всхлипнул Тур, и Алан, вплотную подойдя к Алвису, прошипел ему в лицо:

– Зачем?

Искореняющий понял вопрос правильно, он не отвел взгляда.

– Он наследник герцогства и должен знать правду.

– Мать мертва, – чужим, безжизненным и сиплым голосом проговорил Тур.

Когда он нервничал, к нему вновь возвращалась неуверенность, и его речь трудно было понять. Алан подошел к мальчишке и, опустив руки ему на плечи, прижал к себе.

– Это неправда, – твердо произнес Длань, открыто глядя в глаза юному рабу. – Ты же знаешь, я дружил с твоим отцом и хорошо знал твою мать. Когда мы поняли, что крепость не устоит, герцог в обмен на жену получил возможность вывести из окружения детей. Твоя мать осталась в плену как заложница. Когда мой друг погиб, а ты пропал, я пытался выяснить ее судьбу… но были причины, по которым мне пришлось срочно покинуть герцогство. И вот теперь я узнал, что она жива.

– Алвис, – предостерегающе прошептал конт. Виктория ощущала, как трясется под ее руками худое плечо, и готова была собственноручно придушить Длань, – ты уверен, что это она?

– Да. Она живет здесь, в Белой крепости.

– В качестве кого?

– Ее статус мне не ясен. – Алвис легко побарабанил длинными пальцами по столешнице. – Не знаю, почему новый герцог не убил ее, но могу догадываться. Она единственная родственница его дочери, родная тетя. А девочка, осиротевшая в двухлетнем возрасте, очень к ней привязана. Правда, сейчас они почти не общаются. Насколько я смог выяснить, Валия живет в своих старых покоях и покидает их только по приказу герцога. Она пленница, но не узница.

– И что герцог хочет за нее получить? – Виктория непроизвольно сжала плечо Турена. В душе поднималась злость, она уже знала ответ, но хотела услышать его от Алвиса.

– Герцог сохранил ей жизнь как напоминание для других о том, что происходит с его врагами. Я уверен, ему просто нравится ощущать власть над женщиной брата. Иначе он давно приказал бы удавить ее, несмотря на просьбы дочери. Сейчас, когда он считает, что наследник мертв, он просто забыл о ней.

– Мальчишка на площади – твоя работа, – кивнул своим мыслям Алан. – Я так и предполагал.

– Не стоит меня за это осуждать, – Длань на мгновение прикрыл глаза. – Придет время, и я отвечу перед братьями за каждую смерть.

– Понимаю, – кивнул конт. Его руки тоже были в крови, до сих пор ему снилось горящее горное поселение. – Итак, кому сейчас есть дело до кирены Валии?

Виктория ждала ответа, кожей ощущая сгустившуюся безысходность.

– Его советнику киру Мару Маргану.

– А советнику нужен Леонардо, – с ненавистью прошипел конт.

Мозаика сложилась, все фрагменты встали на свои места.

– Тварь.

Алвис вопросительно приподнял бровь. Виктория рассматривала лицо ксена, замечая темные круги под глазами, свежий шрам на лбу, усталость во взгляде, и ощущала только безнадежную тоскливую злость.

– Тварь ты, Алвис, и те старые сволочи тоже твари, – повторила она по-русски. – Ты понимаешь, на что вы меня толкаете?

– Мальчик предназначался киру Мару с рождения. Вы просто вернете ему его собственность, а взамен герцог Турен Ли получит мать. Впрочем, выбор за вами, кир Алан.

Виктория смотрела на ксена и про себя медленно считала до десяти. Выбор сделать придется, но решение она собиралась принимать самостоятельно и была уверена, что оно не понравится ни Длани, ни его боссу. Плевать! Если она отдаст им Неженку, кого они потребуют в следующий раз?

– Алвис, а зачем мне это надо? Леонардо мне дорог, а эта женщина совершенно незнакома. Я никогда ее не видел, ничего о ней не слышал, а после того как Мая рассказала мне о своем задании, иметь рядом с собой еще одного твоего соглядатая мне совершенно не хочется. – Алан ядовито усмехнулся.

– Кто такая Мая? – Алвис ответил не менее ехидной улыбкой. – Разве вы не обещали вернуть юному герцогу его владения?

– А! Вот в чем дело! – радостно воскликнул конт. – Это только первый шаг к возвращению герцогства под руку Наместника? Что такое жизнь одного раба по сравнению с возможностью достигнуть цели, не так ли, Длань? Жертвуй меньшим, чтобы достигнуть большего. Иголки вместо правды.

Глаза Искореняющего потемнели, но он продолжал улыбаться.

– Вы никогда мне этого не простите?

– Я давно простил, Алвис, но не забыл, – вернул усмешку конт. – Я подумаю над твоим предложением. А ты подумай, что предложишь мне взамен Леонардо. Ты ведь знаешь, как я отношусь к своим вещам и своим людям. – Алан издевательски чмокнул губами.

Длань встал и пошел к выходу.

– Я приду завтра утром, как мы и договаривались. – Он взялся за дверную ручку и оглянулся. – Вы очень изменились, кир Алан. Очень, – с сожалением произнес Искореняющий.

– Еще бы! – широко и весело улыбнулся Валлид. – Раньше я был просто опальным графом, бастардом, одиночкой с горсткой воинов, а теперь я глава независимых земель, и за моей спиной стоят племена игушей и гарнизоны фронтира.

– Не забывайте, что ваша семья не здесь. – Алвис перестал улыбаться, цепкие темные глаза, не мигая, смотрели в смеющиеся глаза конта.

– Не забывай, что у меня в заложниках три старика, – холодно произнес Алан, моментально сбросив с лица маску добродушного веселья. – У Учителей не хватит телохранителей, чтобы закрыть их немощные тела от стрел сотен лучников, их просто уничтожат, если пострадает кто-нибудь из моих людей.

– Вы не посмеете.

– Алвис! Ты же меня знаешь лучше, чем кто-либо другой. – Валлид вновь улыбался. – Тебе должны были доложить, что я не придерживаюсь никаких правил.

– Вам не выиграть войну с Храмом, кир Алан, – спокойно и уверенно произнес Искореняющий.

– А разве Храм со мной воюет? – Черные брови удивленно поднялись вверх.

– Нет, кир Алан! – Алвис искренне улыбнулся. Похоже, его забавляла эта беседа. – Пока нет. До завтра. И я рад, что вы все еще живы.

«Я тоже рада… Рука… Я тоже…»

Длань ушел, и Виктория перестала улыбаться. Она подняла глаза к потолку: «Господи, если ты есть, не дай мне ошибиться!»

– Кир Алан, – Тур, по-видимому, уже несколько минут пытался разжать пальцы конта на своем плече, – Кир Алан, отпустите, пожалуйста.

Виктория вздрогнула и убрала руку.

– Прости, малыш.

В душе кипела ярость. Наместнику нужно герцогство, чтобы иметь выход к морю, вождю Бешеному Кузнечику оно нужно по той же причине и еще потому, что через герцогство удобно водить караваны на материк. И, что немаловажно, – это дом Турена, и он должен принадлежать ему!

Виктория нашла взглядом замершего у шкафа с рубашкой в руках Леонардо. Раб поднял глаза и впервые в жизни посмотрел в лицо хозяину. Затравленный, обреченный взгляд. Он не верил, что его оставят. Алан ни разу не дал ему повода усомниться в себе, а все равно не верил.

Взгляд переместился на Тура. Разве он не достоин большего? Несчастный, искалеченный мальчишка, прошедший через ад и вдруг получивший надежду? Понимающий, что его счастье – это горе для другого.

Будь ты проклят, Алвис! Будь проклят! Ведь ты специально рассказал о матери Турена при этих двух парнях, чтобы у конта не было ни единого шанса увильнуть от принятия решения. От принятия выгодного и нужного Храму решения. Да только просчитались вы, заигравшиеся с судьбой храмовники. Конт Алан Валлид не пресмыкается перед богами, а уж тем более не склоняет колени перед кучкой старых интриганов, усиленно делающих вид, что они не вмешиваются в течение светской жизни. Это местные с детства воспитываются в почтении и страхе перед вами, а для Бешеного Кузнечика вы – просто люди. Обычные люди, которых давно пора осадить.

«У нас пока нет сил воевать с ними», – прошептал внутренний голос.

«Худой мир лучше доброй войны. Но и подчиняться им мы не обязаны».

«Будешь хитрить? Надо сделать так, чтобы нас или боялись, или уважали»

«Нужно сделать храмовников союзниками. Равноправными союзниками. Пока же они видят во мне только разменную монету».

«Знаешь, может быть, оно и к лучшему, что тебя недооценивают».

«Может быть».

Алан выглянул в коридор и отдал короткий приказ воину, охранявшему дверь:

– Позови Берта, Иверта и Хвата.

– Кир Алан, – заговорил Турен, но конт его перебил:

– Не сейчас, Тур. Сядь к свету и разбери текст, написанный на бумаге, которую я тебе отдал. Потом прочтешь мне вслух. Переписывать не надо, нет времени. Леонардо, достань карты материка и герцогства. И не дрожи! Пока ты со мной, тебя никто не тронет.

Раб кивнул и полез в шкаф. Алан секунду подумал, а затем шагнул и обнял Неженку.

– Даже если мне придется пойти на сделку с советником, я все равно найду способ забрать тебя оттуда. Просто верь мне. Слышишь? Верь! – шепнул он в белокурую макушку. Леонардо на мгновение напрягся, а затем выдохнул и кивнул. – Вот и отлично, – Алан отстранился и вернулся к столу.

Вошли вызванные им люди, и конт сразу приступил к разговору:

– Берт, забирай парней и веди мыться. Возьмите охрану.

Дождавшись, когда за ними закроется дверь, Алан повернулся к остальным:

– Что узнали?

– Всеми делами герцогства занимается кир Мар Марган. Ему же подчиняется и внутренняя охрана крепости, которой командует его ставленник – бывший наемник по кличке Лесник – амбициозный, хитрый, не гнушающийся бесчестными поступками, но преданный советнику человек. Начальник гарнизона – барон Семух – принял командование над воинами уже после взятия герцогства, он заменил погибшего при штурме капитана. Барон терпеть не может кира Мара, это у них взаимно. Капитан не из красавчиков, что очень огорчает советника, который просто помешан на красивых лицах. Говорят, если бы не предательство союзников, Белая крепость не пала бы несколько лет назад. Нынешний герцог ничего не смыслит ни в управлении, ни в воинском деле. Но крепость очень хорошо защищена, взять ее можно только изнутри или в результате длительной осады.

Вот уж чего Виктория точно делать не планировала, так это воевать. Изначальной целью приезда были разведка и покупка рабов, но заявление Алвиса и разговор с Мэтью внесли изменения в первоначальные планы конта. Похоже, просто так уплыть обратно им никто не даст. Храмовники спланировали все заранее. А вот шиш вам!

– Хват, ты хорошо знаешь город? – Десятник кивнул. – Оставаться здесь небезопасно, сними для нас дом. Пошли человека на корабль, пусть Кэп отправит еще пятерку для усиления твоего отряда. И передай, что я приказал готовиться к отплытию. Завтра мы с Ивертом посетим местную ярмарку рабов, первую партию можно будет перевозить. Скажи, чтобы после погрузки людей он прибыл за дальнейшими распоряжениями. У тебя остался кто-нибудь следить за Мэтью?

– Сейчас там Оська с Рыжим.

– Когда снимешь дом, пошли людей им на смену.

Десятник серьезно кивнул.

– Где ксенята?

– Решили отметиться в канцелярии храма.

– Вернутся, скажи, что до утра они мне не нужны.

– Можно идти?

– Иди.

Алан внимательно посмотрел на Иверта. Еще никогда ему не приходилось видеть горца таким мрачным. Даже когда он обвинил его в предательстве, Иверт не позволял эмоциям прорываться наружу.

– Иверт, если она тебе так нравится, стоило ей об этом сказать.

Игуш бросил на конта яростный взгляд.

– Не говори мне об этой…

– Еще раз посмеешь назвать ее так, и я дам тебе в морду, – прошипела Виктория, прорываясь сквозь мужское сознание. – Что ты сделал для того, чтобы она стала другой? Ты приглашал ее на свидания? Дарил подарки? Ты интересовался ее прошлой жизнью? Ее мыслями, чувствами? Да ты затащил ее в комнату и поимел! И теперь смеешь называть Маю шлюхой?

– Ты тоже спал с ней! – зло ответил Иверт, блестя глазами.

– Спал, – ухмыльнулся Алан, вспоминая бессонную ночь. – Но я не позволяю себе говорить о ней гадости.

– Она тебе нравится.

– Мая? Нравится. Как человек. Как женщина она меня не прельщает. Хотя, возможно, я передумаю…

Но Иверт слышал только то, что хотел слышать. В этот раз Алан успел увидеть кулак, летящий в лицо, и, отступив в сторону, перехватил руку горца. Злость – не лучший советчик, и спустя мгновение Иверт лежал на кровати лицом в подушку, его рука была зажата болевым захватом, а сам он импульсивно ругался на языке игушей.

– Вождь, пусти, – наконец произнес он.

Алан моментально отпустил друга и отошел в сторону.

– Не знаю, что на меня нашло, – Иверт лег на спину и уставился в потолок, – но мне хотелось убить тебя.

– Ревность, – пожал плечами Алан. – Иверт, выбрось «подарочек» из головы, у нас есть проблемы важнее, чем оскорбленное самолюбие. Алвис приходил.

Иверт моментально перестал страдать.

– Чего он хочет?

– Посадить Тура на трон герцогства.

– Но мальчишка еще слишком молод.

– Ему через три десятницы исполнится четырнадцать лет. Он станет совершеннолетним. Но, думаю, править ему никто не позволит. Скорее всего, герцогство Вас’Хантер войдет в состав королевства Галендас, и Наместник пришлет сюда своего человека.

– Наместник возле наших гор – это очень плохо, – нахмурился Иверт, склоняясь над картами.

– А еще – вдова прежнего герцога жива. Она пленница в крепости.

– Мать Тура? – присвистнул игуш и внимательно посмотрел на конта. – Что он хочет взамен?

– Неженку.

– Отдай.

Алан встал и, подойдя к окну, втянул в себя прохладный вечерний воздух. Помолчал. Как объяснить, что он не может? Не может пожертвовать художником ради женщины, которую в глаза не видел. Не поймет. Вот ворожея поняла бы, а Иверт не поймет.

– Считаешь, оно того стоит?

Горец задумался, прежде чем ответить.

– Бешеный Алан, ты ведь хочешь присоединить эти земли к Игушетии, – белозубо улыбнулся он. – А Длань этого не знает. Так давай дадим ему то, что он хочет, а когда придет время, всех зарежем и возьмем добычу.

– Всех зарежем? – Алану вдруг передалась бесшабашная веселость горца. Сколько можно бояться сделать что-то не так, поступить неправильно? Сколько можно быть марионеткой? К черту! – Это будет сложно, Ураган.

– Сложно было договориться с женщинами Гадюки, – махнул рукой Иверт, к которому стремительно возвращалось хорошее настроение. – Пока ты был в гостях, я встретил знакомых купцов и узнал цены на рабов.

Алан удивленно приподнял бровь, всем своим видом показывая, что скептически относится к заявлению горца после того, что видел у него в комнате. Но Иверт только усмехнулся в ответ, правильно истолковав его взгляд.

– Обедать мы ходили. – На мгновение его лицо вновь накрыла тень, но на этот раз он быстро справился с эмоциями. – Завтра мы купим рабов, посетим советника, спасем мать Тура, сходим в бордель, перевернем этот город и всех зарежем! А сейчас пошли, выпьем крепкого вина и набьем какому-нибудь ур-роду морду.

Почему бы и нет? Все равно, пока не вернется Хват, они ничего предпринимать не будут. Конт поднял руку и скривился.

– Я схожу в мыльню, и мы с парнями присоединимся к тебе.

– Где ты так пачкаешься, что постоянно моешься? – округлил глаза Иверт и, со смехом увернувшись от летящей в него куртки, выскользнул за дверь.

– А ты плохо поешь! – крикнул ему вслед Алан и с улыбкой вышел следом, испытывая к Иверту огромную благодарность за его легкий нрав, за умение превращать большие неразрешимые проблемы в легкие неурядицы.

«Зарэжем?» – спросил внутренний голос с грузинским акцентом.

– Зарежем! – вслух ответил ему по-русски Алан Валлид и тихо рассмеялся.

Зал был полон, но Иверт умудрился занять столик у самого окна. Как истинный вождь он рассматривал окружавших его людей с высокомерным выражением на симпатичной смуглой физиономии. Виктория даже залюбовалась гордым профилем, зелеными глазами, небрежно отброшенными за спину волосами. Ах, как жаль…

– Сядь рядом. – Иверт, заметив, что Леонардо привычно собирается опуститься на колени, ухватил художника за руку и потянул на себя. – Пока вы шли, я следил за людьми, – хмуро сообщил он усаживающемуся спиной к залу Алану. – Зря ты его привел. – Он кивнул на художника. – Жди неприятностей. – Игуш поднял руку и махнул Кириму, тотчас к ним направился раб-подавальщик с подносом.

– А что не так? – Алан, пока они пробирались к столу, не заметил ничего подозрительного.

– На него смотрят, – буркнул Иверт.

«Еще бы не смотрели», – подумала про себя Виктория, отодвигаясь, чтобы дать возможность подавальщику расставить тарелки и кубки.

– Выпьем! – Иверт разлил вино по кубкам.

– Много не пейте, – не смогла промолчать Виктория, глядя на Турена, придвинувшего к себе кубок. – Сначала хорошо поешьте.

– Кузнечик, ты как моя мамочка. – Иверт впился зубами в кусок мяса. – Она тоше вшегда говорит, – он закашлялся, и Тур от души похлопал его по спине. – Говорит, что от вина кровь закипает, а голова засыпает.

Виктория была согласна с матерью Иверта. Хотя вино здесь оказалось не очень крепкое.

– Кир Алан, – Тур поднял глаза от нетронутой тарелки, – вы думаете, брат Искореняющий не обманывал и мать жива?

– Малыш, он ни разу не соврал. Недоговаривает – да, но не лжет. Раз он сказал, что она жива, значит, так и есть.

– И что делать? – Тур растерянно смотрел на художника. – Что он сделает с Лео?

– Кульфи, – безмятежно ответил Иверт, нюхая рыбную похлебку.

Да уж, такта, как у медузы.

– Да нет, вряд ли. Насколько я успел узнать, советника не интересуют плотские утехи. Тут что-то другое. Может, ему просто нравится окружать себя красивыми людьми? Как произведениями искусства? Ты ничего о нем не слышал, когда жил дома? – Конт заинтересованно посмотрел на Турена, но тот только отрицательно покачал головой.

– Я предлагаю хорошо поесть и пойти спать, – громко заявил Иверт. – Чего ты хочешь, южанин?

Алан медленно оглянулся и столкнулся взглядом с невысоким толстым мужчиной в натуральном средневековом упелянде! Бордовом, с длинными широкими рукавами, достающими до пола. Его обширный живот обвивал многоцветный пояс, за спиной незнакомца стояли два хмурых вооруженных воина. Судя по железным бляхам на груди – наемники. Алан припомнил, что видел их сегодня днем в компании таких же бородачей.

– Приятной трапезы, горец. – Мужчина слегка склонил голову.

Неженка и Турен вскочили со своих мест, но на колени не встали, лишь поклонились незнакомцу. Алан с запозданием вспомнил, что он теперь тоже простой наемник в свите вождя и поднялся следом, бросив на игуша вопросительный взгляд. Тот слегка кивнул, и конт пододвинул гостю стул.

– Садись и раздели со мной хлеб, – произнес Иверт с самым доброжелательным выражением лица, после чего махнул рукой.

Подавальщик принес чистую посуду, и Иверт лично налил гостю вина.

– Великий вождь свободного народа, почтенный Левис пришел узнать у тебя последние новости твоих земель.

Голос у толстяка оказался удивительно певучим, он говорил неспешно, растягивая гласные.

– Что интересует почтенного Левиса? – Иверт вальяжно откинулся на скамье, но Виктория видела, что он сосредоточен и напряжен.

– Говорят, что свободный народ выбрал себе общего вождя?

– Так и есть, – кивнул Иверт, подкладывая мясо в тарелку Леонардо.

– Почтенного Левиса очень волнует вопрос пошлины.

– А чем торгует почтенный Левис?

– Он продает оружие, ткани, рабов, а покупает соль, жемчуг, кожаные пояса.

– Духи привели почтенного Левиса к нужному человеку. – Иверт вновь налил купцу вина.

Алан ел, отстраненно следя за неспешной беседой и подмечая детали. Например, как почтенный Левис, который говорил о себе в третьем лице, бросает заинтересованные взгляды на Тура, а мальчишка при этом все ниже склоняется к тарелке, скоро носом в нее уткнется. Обратил он внимание и на цепкий любопытный взгляд, которым купец наградил его – молчаливого наемника, сидящего за одним столом с нанимателем. В отличие от Алана охрана купца так и осталась стоять. Да, прав был Иверт, зря они спустились в зал.

– Утром почтенный Левис пришлет к вам слугу. Его человек проводит вас к торговым рядам, – услышал конт окончание разговора. Купец тяжело поднялся. – Не желаешь продать этого раба? – Алан ожидал, что Левис укажет на Неженку, но Левис показал пальцем на Турена. – Почтенный даст за него десять золотых.

Десять золотых? Это стоимость небольшой деревни на фронтире! Чем ему так приглянулся Тур?

– Не могу, – с таким сожалением в голосе произнес Иверт, что Виктория ни на минуту не усомнилась в его искренности. – Это любимый раб моего старшего. Если хочешь, я продам тебе этого. – Он погладил по склоненной голове художника. – Он красив, хорошо воспитан и сможет услаждать твой отдых песнями и сказаниями.

– Нет, – презрительно скривился купец. – Почтенного Левиса не интересуют мальчики, подобные женщинам.

– Жаль. Я бы с радостью продал его за десять золотых, – вздохнул Иверт, весело глядя на залившегося румянцем Леонардо.

Вот паразит! Знает же, что парень нервничает, и специально его дразнит!

– Почтенный Левис даст за мальчика двадцать золотых, – купец, сняв с пояса кошель, положил его на стол. – Документы оформим завтра, когда вы посетите почтенного Левиса.

– Зачем он почтенному? – не выдержал Алан.

– Он очень напоминает ему умершего сына, – грустно произнес купец. – Тридцать золотых. Но у меня нет с собой нужной суммы.

– Не надо, Левис, – чуть слышно прошептал Тур, поднимая на купца глаза. – Они знают, кто я.

– Так, нам пора! – громко заявил Иверт, обнимая Неженку за плечи. – Мальчик, собери еду, Кузнечик, прихвати кувшин вина! Почтенный Левис, предлагаю отпраздновать нашу сделку в моем номере! Там и подпишем купчую!

Стоило им захлопнуть дверь, как купец сграбастал Турена в охапку, прижал к огромному животу и начал беспрерывно повторять:

– Юный герцог, живой, живой… – По щекам толстяка катились слезы, но он этого не замечал. – Старый Левис, когда услышал, что вас поймали, сразу приехал, но когда увидел мальчишку на площади, понял, что это не вы. А тут почтенный Левис глазам своим не поверил… Да разве же он не узнает сына друга? Он же вас на руках носил… Слава предкам, живой!

Тур стоял, вжавшись щекой в купеческий живот, и улыбался. Искренне и радостно. Виктория так редко видела улыбку на лице этого ребенка, что только за нее готова была расцеловать купца.

В дверь постучали, Левис отодвинулся в сторону, и в комнату зашел хмурый Хват.

– Вождь, – при чужих воин не рискнул напрямую обращаться к Алану, – я не смог снять дом. Из-за ярмарки все занято.

– Дом? Вам нужен дом? – вскинулся купец. – Дом старого Левиса к вашим услугам. Нет, нет, – замахал он пухлыми ручками. – Почтенный Левис не желает осквернять свой слух словами отказа!

Турен поднял на Алана глаза и совершенно серьезно произнес:

– Он очень хороший.

Домом купца оказался тот белый особняк в глубине сада, на который обратил внимание Алан, когда они шли от набережной. Этим домом купец пользовался, когда приплывал в герцогство по торговым делам. Кухарка, конюх да молодой мужчина, выполнявший работу по дому, – вот и все имевшиеся слуги. Наемники, охранявшие караван купца, ночевали в торговых рядах рядом с товаром. Левис занимал одну спальню, остальные комнаты были в распоряжении гостей. Так что устроились с комфортом.

Они сидели в большой столовой, Алан потягивал вино и слушал, как Турен рассказывает купцу о своих злоключениях. Толстяк ахал, охал и постоянно обнимал мальчишку, то и дело смахивая со щек слезы.

– Южане очень темпераментны, ты не находишь? – Иверт сидел рядом, поминутно зевая, но спать не шел. Он тоже впервые слышал историю Турена Ли. – Он похож на мою тетушку. Та тоже плачет и смеется по любому поводу… э… когда носит очередного дядюшкиного сына…

Они переглянулись и тихо рассмеялись.

– Левис, сегодня мне сказали, что мама жива.

Алан и Иверт подсели ближе.

– Да. Почтенный Левис видел кирену Валию несколько сезонов назад. – Купец грустно улыбнулся. – Она будет счастлива знать, что юный Ли жив.

– Как она, Левис? – Голос Тура дрогнул, он отвернулся и, схватив со стола чашку с остывшим травяным сбором, сделал несколько глотков.

– Когда герцог Ли вернется, красавица Валия вновь будет счастлива, – уклончиво ответил купец, отворачиваясь к окну. – Вдова герцога Вас’Хантера здорова. Юному Ли не стоит волноваться.

– Тур, иди спать, – подал голос Алан. – Утром много дел, и я хочу, чтобы ты соображал, а не зевал.

Мальчишка молча поклонился, поцеловал купца в щеку и ушел. Иверт подлил всем вина и, по привычке оседлав стул, проговорил, проглатывая очередной зевок:

– Почтенный Левис, вождь Алан Бешеный Кузнечик хочет знать правду.

– Это я, – улыбнулся конт, увидев растерянный взгляд купца. – Я граф Алан Валлид, верховный вождь Игушетии.

– Старый Левис подозревал, что за костюмом наемника прячется золотая цепь владетеля, – витиевато выразился купец, садясь на скамью. – Когда почтенный Левис узнал, что кирена Валия жива, он поспешил в Белую крепость, чтобы выразить соболезнование и попытаться выкупить свободу женщины. Но она его не узнала.

– Сошла с ума? – нахмурился Алан.

– Почтенный Левис так не думает, – покачал головой купец. – Левису кажется, что кирена осознанно ушла в мир духов. Как у вас говорят, к реке Забвения. Женщина не хочет помнить и не помнит. Герцогиня разговаривала с Левисом о погоде, о ценах на соль, но стоило ему поинтересоваться самой Валией, как женщина замолкала и смотрела на почтенного Левиса с удивлением, будто не понимала, о чем он говорит.

Мужчины мрачно переглянулись.

– Позволено ли будет старому Левису спросить? – прервал молчание купец, обращаясь к Алану. Дождавшись кивка, он продолжил: – Великий вождь хочет взять себе Белую крепость?

– Великий вождь хочет зарезать нынешнего герцога и заодно его советника, – кровожадно произнес Алан.

Иверт расхохотался.

– У нас, горцев, очень простые методы, почтенный Левис. Пришел, увидел, зарезал, – со смехом сообщил он.

– Ли не сможет занять трон отца, – грустно сказал купец. – Владетель, лишенный языка, будет вызывать у народа только жалость. Но почтенный Левис хочет отомстить за предательство и смерть друга. Поэтому он готов вам помогать. Все, что он знает, будет знать вождь Игушетии.

– Мы с благодарностью примем любую помощь, – кивнул Алан. – Я рад, что у Турена Ли есть такой друг, как почтенный Левис. Очень рад.

Разбудил конта веселый голос Оськи, громко распевавшего песенку про двух козлят-ксенят, которые очень не любят холодную воду.

Дверь распахнулась, и в спальню заглянул мокрый Ворон, по его флегматичной физиономии трудно было что-либо прочесть, но глаза юноши сверкали гневом.

– Доброе утро, кир Алан. Можно я убью вашего шута?

– Нельзя, – потянулся конт. – Но уши надрать разрешаю. Если поймаете, – договорил он в уже закрывшуюся дверь.

– Бриться, завтрак, доклад, – отдал распоряжения Берту, когда тот появился с ворохом одежды и тазом с водой. – Что там шут сотворил?

– Ведро с холодной водой водрузил над дверью комнаты ксенят, – четко отрапортовал Берт и зевнул.

Алан подозрительно на него покосился.

– Неужели кухарка?

– Кир Алан, она же старая!

– Так больше девок я тут не видел, – хмыкнул конт.

– Да тут… вчера на постоялом дворе сговорился… – начал оправдываться Берт, но Алан его уже не слушал.

Сегодня должны были появиться Алвис и Мэтью, требовалось сделать так, чтобы они не встретились. В том, что эти оба уже знают, куда исчез с постоялого двора конт со своей свитой, Алан даже не сомневался.

После завтрака все собрались в большой гостиной, стены которой были выкрашены в бледно-зеленый цвет.

– Прибыли люди от Кэпа, – начал доклад Хват. – Мая утром ходила на рынок, ни с кем не общалась, только с торговками, и еще подала нищему. Возможно, передала ему письмо, но это только мои предположения. – При упоминании о Мае лицо Иверта скривилось. – Мэтью вчера вечером уехал в крепость и до сих пор не вернулся.

– Не могли твои люди его упустить?

– Могли, кир Алан, – кивнул Хват. – Я думаю, надо снимать слежку. Это город, не горы, у меня нет специалистов.

Алан согласно кивнул.

– Снимай, но тихо, чтобы в доме этого не заметили. Пусть думают, что мы еще наблюдаем за ними.

– Я разобрал записи, утром у меня было время, и я записал все, а оригинал сжег. – Турен протянул конту лист бумаги. – Сильно опасно, – добавил он по-русски.

Мальчишка учил язык со скоростью вундеркинда. В мире, где грамота была привилегией, информацию с раннего детства привыкли воспринимать на слух. Поэтому неудивительно, что Турен легко запоминал незнакомые слова.

Все притихли, пока конт читал, и начали разговаривать только тогда, когда он с задумчивым лицом поднес бумагу к огню.

Мая оказалась слишком наблюдательной. Она заметила и нелюбовь конта к мечам, и его владение неизвестными в этом мире приемами рукопашного боя, и странности в отношениях с женщинами. Холодность и в то же время подчеркнутое внимание: подарки, цветы, уважительное отношение. Этому моменту девушка уделила целый абзац. Равное отношение и к рабам, и к воинам, и к ксенам. Даже написала, что Алан никогда не забывает поблагодарить людей, стоящих намного ниже его по социальной лестнице. Особое внимание она уделила отношению конта к богам. Его пренебрежение к обязательным посещениям храма ни для кого не было секретом, но Мая обратила внимание на то, как Валлид крестится и при этом поминает некоего Господа. Ничего не прошло незамеченным – перепады в настроении, болезненное состояние после войны с горцами, интерес к прошлому, раскопкам, неизвестные в этом мире знания, которыми он, не задумываясь, делился, словно это ни для кого не секрет, особенно девушка подчеркнула обширность знаний конта в медицине, «ворожбе», и его приятельские отношения с друидой, которая вопреки правилам их Ордена задержалась в Крови надолго и даже собиралась выйти замуж. И в то же время конт постоянно показывал полное незнание реалий этого мира. Мая старательно перечислила все случаи, о которых шептались, и те, свидетелем которых была сама, включая находку в желудке рыбы, когда оказалось, что конт не знает, что такое родовой перстень, но об этом ведь может рассказать любой крестьянский мальчишка!

Виктория даже не подозревала, что она сделала так много ошибок. Ей казалось, что все ее поступки вполне вписываются в легенду о потере памяти, но, прочитав донесение Маи, она поняла, что ее спасло лишь то, что она попала на фронтир, где людям для выживания приходится быть сплоченными и полагаться на того, у кого в руках власть. Алан был хорошим господином, и люди закрывали глаза на некоторые его странности. Но, как следовало из донесения, – за спиной шептались. Правда, не осуждали, а скорее считали своего владетеля этаким чудаком, чем даже гордились.

Вывод был неутешительным: если Мая все это расскажет Алвису, то лучшее, что ждет конта, – роль вечного узника где-нибудь в горах, а худшее – подвалы инквизиции и костер.

И что делать?

«Зарезать Маю и Алвиса», – хмуро произнес внутренний голос.

Да, это единственный выход.

«Не сможешь».

«Смогу, потому что, если меня не станет, Дарену тоже не жить. Как и Рэю, Берту, Иверту. Никто не поверит, что они ничего не замечали».

Виктория с отстраненной ясной холодностью заметила, как легко говорит о смерти людей, далеко ей не безразличных.

«Знаешь, они заставляют меня играть по их правилам, и я осознанно делаю выбор. Если придется, я совершу это».

«Попробуешь».

Бесшабашная злость начала подниматься откуда-то из темных глубин души Алана, задвигая мораль двадцать первого века на самую периферию сознания. Мрачная, веселая, уверенная и безразличная к собственной судьбе злость.

«Я буду играть по их правилам, и посмотрим, кому первым гореть в аду».

Наступила тишина. Иверт замолчал на полуслове и вопросительно посмотрел на Алана.

– Я что, сказал это вслух?

– Да, – ответил по-русски Турен.

– Не обращайте внимания, – усмехнулся Алан. – Иверт, отправляемся за рабами. Турен, бери нашего художника, и нарисуйте мне подробный план этого дома. Внутри и снаружи. Хочу себе такой же. А где Оська?

– Прячется. – Лис улыбнулся.

Ясно, нашкодил и теперь боится, что Ворон осуществит свою угрозу и надерет ему уши.

Рынок рабов ничем не отличался от обычного рынка, только торговали на нем не продуктами, а людьми. Вдоль длинного барака, разбитого на отсеки и разделенного небольшими помостами, сидели люди в ошейниках. Отдельно мужчины, отдельно женщины, отдельно дети. Что удивило Алана – все они были обриты наголо.

– Почему бритые? – спросил он у сопровождавшего их по рынку помощника купца Левиса.

– Чтобы вши не завелись, – буркнул тот и повернулся к Иверту. – Если вождь хочет длинноволосых красавиц, то ему нужно не здесь искать, – заискивающе обратился он к горцу. – Всех красивых рабов сразу же забирают в Белую крепость.

Они подошли к большой группе, возле которой их ждал улыбающийся почтенный Левис в компании еще двух купцов. Один из них оказался мирийцем, второй – уроженцем этих мест. Мириец сразу выделил среди охранников Алана и слегка ему кивнул.

– Почтенный Левис рад видеть дорогих его сердцу покупателей.

Толстяк сегодня был одет до безобразия пестро. Синий расшитый золотом упелянд, красные шаровары, черные сапоги и пестрый разноцветный пояс делали его похожим на клоуна.

– Нам нужны крепкие мужчины. – Иверт окинул взглядом рабов. – Если есть семьи, заберу с семьями.

Купцы довольно переглянулись.

– Сколько рабов возьмет вождь?

– Какую цену запросят почтенные?

Почтенные запросили дорого. У Алана даже дыхание перехватило от возмущения, этак ему никаких денег не хватит! Кровь, что ли, продавать? Но Иверт только усмехнулся довольно.

– Почтенные купцы с утра пили чай с дурманящей травой? – громко спросил он, делая круглые глаза. – Так угостили бы и нас, чтобы мы тоже сошли с ума.

Левис намек понял, тот же час двое рабов вынесли небольшой столик, на котором стояли пузатый медный чайник и чашки.

Виктории никогда не приходилось бывать на восточных базарах, да и торговаться она не умела, всегда платила на рынках столько, сколько просили продавцы. Поэтому сейчас, следя за ожесточенным спором, она испытывала смешанные чувства. С одной стороны, понимала, что цена завышена, и стыд, который она испытывала из-за того, что не может заплатить запрошенную стоимость – не что иное, как гордыня, а с другой – восхищалась Ивертом, который с азартом и удовольствием ругался за каждую медную монетку. Ей никогда так не суметь и никогда этому не научиться. Не тот характер.

Наконец прозвучало долгожданное:

– Вождь Ураган желает разорения почтенному Левису и его друзьям? Только из уважения к великому вождю Бешеному Кузнечику и в расчете на будущее сотрудничество, – купец сделал многозначительную паузу, – почтенные купцы согласны на твою цену, Иверт Ураган, старейшина и советник верховного вождя Игушетии.

Как он ловко намекнул на значимость Иверта и заодно подольстился к Алану. Иверт величественно кивнул. Вот паразит, такое чувство, будто он всю жизнь провел во дворцах.

– Мы возьмем пятьдесят человек сейчас и столько же через десятницу.

Людям придется плыть в трюме в тесноте, как селедкам в бочке. Но что поделать, утешила себя Виктория, это будет их последнее путешествие в качестве рабов. По крайней мере для тех, кто захочет стать свободным.

Спустя некоторое время охрана, орудуя кнутами и пинками, построила рабов в шеренгу. Алан сжал кулаки, но промолчал. Проинструктированный Иверт вышел вперед.

– Меня в первую очередь интересуют мастера. Каменщики, плотники, лесорубы, каменотесы. Мой вождь покупает рабов для строительства города. Нового, красивого города свободных людей. Вы будете получать за работу деньги и сможете себя выкупить. Меня все понимают?

Народ закивал, в глазах некоторых появился интерес, но большинство смотрело безучастно, словно рабам было все равно.

– Став свободными, вы сможете остаться в Виктограде, построить мастерские, дома и жить счастливо. Если среди рабынь есть ваши женщины или дети, возьмите их с собой.

А вот это заявление мужчины встретили с большим интересом.

– Поднимите руки, кто пойдет со мной?

– Это правда?

Алан давно заметил подошедшего купца-мирийца.

– Правда.

– Он хочет отменить рабство?

– Он хочет дать людям свободу выбора. Свободный человек работает с большим усердием, больше зарабатывает, а значит, платит больше налогов. Богатые люди, богатая страна, богатый вождь.

– Я хочу отправить корабль с товаром к горцам. Что посоветуешь? – Купец не смотрел на Алана, задавая свои вопросы.

– В этот раз еще можешь привезти рабов. Но мой тебе совет, купец, вези все, что нужно для строительства и для обеспечения большого количества людей. Шатры, утварь, одеяла, инструмент, оружие, солонину, теплую одежду. Если ты покажешь себя честным и сговорчивым, верховный вождь даст тебе привилегии. Он ищет честных купцов. И еще… Это пока секрет, но тебе я скажу.

«Мы с тобой одной крови – ты и я», – хихикнуло второе «я» голосом Багиры.

– На ввоз рабов будет очень большая пошлина. Очень большая, купец. Скоро торговля людьми станет невыгодна даже здесь. За рабов придется платить налоги. Хочешь иметь рабов – плати в казну. Их станут меньше покупать.

– Я услышал.

Купец так же неслышно отошел.

Алан про себя улыбнулся. После сегодняшнего выступления Иверта он очень надеялся, что по городу поползут слухи и к ним придут люди. Потому что людей катастрофически не хватало. А Иверта слышали не только рабы, но и наемники-охранники, и слуги, и купцы. Маркетинг, чтоб его…

Лис слегка дотронулся до руки конта и, когда Алан повернулся, указал глазами на рабыню, тянущую вверх руку из толпы сидящих в отдалении женщин.

– Скажи Иверту, – так же тихо шепнул конт.

Лис бесшумно отошел и, приблизившись к горцу, указал на рабыню.

– Что ты хочешь, женщина?

– Я очень хорошая кухарка. А вот она, – рабыня выдернула из толпы еще одну женщину, лицо которой изуродовал рваный шрам на щеке, – она швея, Ирием отмечена. Она вам за одну ночь штаны сошьет, да такие, что не стыдно будет даже на прием к герцогу показаться. А вот та девка, – женщина ткнула пальцем в молодую худую девушку с большими карими глазами и испуганным лицом, – она за детками ходит. У нее ни один младенец не плачет. Возьмите нас, не пожалеете! Мужиков-то и обшивать, и кормить надобно.

– Откуда вы такие бойкие, а? – Иверт подошел поближе и стал рассматривать рабыню чуть ли не с гастрономическим интересом.

– Дык мы трое у виконта Заруба служили, а как он бунт супротив графа Рунета поднял, так нас всех в рабство отдали.

– Беру этих троих, – кинув на конта быстрый взгляд, заявил Иверт. – Эй, Берт! – крикнул он, и слуга, до сих пор с любопытством рассматривавший рабынь, бегом подбежал к горцу. – Купи для теток приличную одежду и платки, смотреть не могу на их бритые головы. Эй? Насмотрел для себя девку? – не удержался Иверт и все же подколол Берта. Алан только хмыкнул.

– Не, никто не нравится, – совершенно серьезно ответил белобрысый слуга.

Среди женщин началось шевеление, вверх взметнулись руки, послышались голоса, предлагающие свои услуги – швеи, прачки, кухарки, садовницы.

Женщины, как всегда, оказались намного активнее мужчин. Им эмоционально легче перестроиться, попробовать изменить жизнь. Они больше верят, меньше сомневаются.

– А охотники нужны? – раздался низкий, хриплый, словно простуженный, голос из толпы мужиков.

– Охотники, воины, следопыты. – Иверт указал на мужика пальцем, и охранник моментально отвел его в сторону.

Это заявление горца ускорило процесс. Рабы поняли, раз не боятся брать воинов – значит, есть шанс, что все сказанное новым хозяином правда. Виктория смотрела, как Иверт и Берт отбирают людей, и думала, что правильно они сделали, дав людям возможность выбора, теперь в их памяти отложится, что поездка на фронтир – это самостоятельное решение.

Примерно через час документы были подписаны, рабы выстроены в три шеренги и под бдительными взглядами выделенной купцами охраны направлены в порт, где их уже ждал Кэп, с утра готовый к отплытию. Рабов сопровождали и несколько ветеранов маркиза. Алан с остальными остался ждать, пока Иверт рассчитается. Наконец почтенный Левис положил в стопку последнюю монетку и поставил последнюю подпись.

– Почтенный Левис, хочу продать камни, – затягивая изрядно отощавший кошель, заявил на прощанье Иверт. – Жду почтенного вечером для оценки товара.

Они направились следом за рабами, Виктория хотела лично вручить Кэпу письма и дать инструкции.

– Берт! Бертушка! – Из толпы рабов, которых даже не предлагали на продажу, выскочила худая высокая женщина и бросилась в их сторону. За нею кинулся охранник, свистнула плеть, и она упала в пыль, не переставая кричать:

– Берт! Кир Алан! Конт Валлид! Господин! Бертушка!

Где-то Виктория видела это конопатое лицо, только вот где…

– Эльса? – Берт узнал бывшую любовницу, даже обритую налысо и одетую в какое-то рванье. В его глазах мелькнули сочувствие и испуг, он дернулся, но затем оглянулся на конта и остался на месте.

Иверт присмотрелся к девушке и в сердцах сплюнул, его тонкие ноздри трепетали, что говорило о сильных эмоциях. Охранник, увидев, что девицу признали, перестал ее преследовать, а она, добежав до Алана, рухнула в пыль и, обхватив его ноги, заголосила:

– Кир Алан, господин, Ирием заклинаю, не оставьте! Я отработаю!

Больше всего Виктории хотелось пнуть дуру ногой, но она сдержалась. Зараза языкастая! Что же тебе язык не подрезали, чтобы ты меньше рот раскрывала? Неужели не видела, что конт стоит среди наемников и не отсвечивает! А теперь…

Купцы зашептались, стали бросать на странного наемника откровенно заинтересованные взгляды, даже охрана и рабы встрепенулись. Нищий, крутившийся рядом в расчете на подачку в честь окончания сделки, затряс головой, словно у него случилась падучая, и моментально исчез. Хват метнулся за ним, но, вернувшись через несколько минут, лишь руками развел.

Черт! Черт! Черт!

– Ты обозналась, девка. – Ворон ухватил Эльсу за плечи и легко оттолкнул в сторону. Она так и осталась стоять на коленях, глядя на конта глазами побитой тау.

– Да где же обозналася, брат Искореняющий? Я своего владетеля завсегда узнаю! Это же кир Алан, наш конт из Крови, а это его слуга Берт, а это, значицца, горец Иверт, – она всхлипнула. – Да я завсегда… везде… никогда не попутаю…

«Ну и ду-ура!»

Купцы переглянулись и низко поклонились Алану, за ними склонили головы охранники и слуги. Почтенный Левис выглядел донельзя довольным и сиял как начищенная солдатская бляха. Он поглядывал на коллег-купцов с легким самодовольством, всем своим видом показывая, что он-то давно все знал.

– Эльса, это не кир Алан, этот воин просто похож на него, – с нажимом произнес Берт, присев возле девушки. – Что ты здесь делаешь?

– Дык пошла в лес по ягоду черную, а там ватажники… ну вот и продали. – Она испуганно зачастила: – А я тепереча вижу, что это не наш конт. Наш красивей и вышей. Только похож очень.

– Забирай эту помесь болтливой глупой птицы и тупого ишака, – процедил сквозь зубы Иверт. – Теперь ты ее хозяин, понял? – Он вдруг расплылся в довольной улыбке, видно, представляя, какие муки ожидают любвеобильного Берта при встрече с болтливой любовницей.

– Нет, нет, не надо за эту рабыню денег, – замахал руками купец-мириец. – Это позор для меня – так ошибиться и купить подданную верховного вождя. Передайте вождю мои искренние сожаления, – при этом он с хитринкой в глазах посмотрел на Алана. – А за невольно причиненное оскорбление прошу принять в подарок еще одного раба. Любого.

– Мы возьмем вон ту девочку. – Иверт показал на девчушку лет пяти, сидевшую у стены барака. То, что это девочка, можно было понять только по платью, едва прикрывавшему коленки.

Виктория промолчала. Хочется ему, пусть берет. Она старалась не смотреть в сторону детей, потому что понимала – может натворить глупостей, а их и так сделано достаточно. Сейчас ей больше всего хотелось биться головой о стену. Купцы, охранники, сбежавший нищий… любой из них может поделиться услышанной информацией. Чтоб этой болтушке кто-нибудь язык укоротил!

До пристани добрались без происшествий. Их уже ждали. Рабы, поднимаясь на борт, с интересом косились на встречающих их матросов. У Кэпа служили всего три свободных помощника. Остальные – невольники. Но отличить их друг от друга можно было только по ошейникам. Они громко переговаривались, весело перебрасывались шуточками, без суеты выполняя свою работу. Да и кто в своем уме станет зверствовать на небольшом судне в открытом море, где жизнь каждого зависит от сплоченного действия команды? Идиотом Кэп не был. Он вел себя достаточно жестко для того, чтобы его авторитет принимался безоговорочно, но палку не перегибал.

Капитан поклонился конту и, отчитавшись о торговых делах, вручил сундучок с монетами, а затем с интересом вылупился на поднимавшихся по трапу женщин и ребенка.

– Баб куда? Клин им в печень.

Алан протянул три запечатанных конверта и, проследив за взглядом капитана, произнес:

– Рэю передай на словах, чтобы забрал часть гарнизона из Осколка и Рогана. Пусть с Дарена глаз не спускает. Женщин и ребенка размести на палубе. Отправишь всех в Осколок, давно хочу сменить там кухарку. Эльса пусть проваливает домой, чтобы я ее больше никогда не видел, – Алан гневно покосился на жавшуюся к Берту девушку, – и чтобы в пути без безобразий.

– Эт-только если сами захотят безобразничать. У меня с этим строго, чтоб мне одними медузами питаться! – Кэп приосанился, с интересом поглядывая на бойкую кухарку. Та уже деловито осматривала палубу и расспрашивала одного из моряков, где у них кухня и продукты. – Не баба, а шторм, – причмокнул языком Кэп.

– Девочку отдай вождю Гривастому Волку, – вступил в разговор Иверт. – Скажи, пусть возьмет в семью младшей дочерью. Передай, я просил.

– Через сколько дней тебя ждать? – Алан удивленно глянул на друга, но промолчал. Захочет, расскажет.

– Пять дней в одну сторону, пять в другую, два дня на погрузку. Через двенадцать дней будем, кир Алан. Я большой заказ на железное дерево взял. Кому его отдать? Тестю вашему или передать Найку в Роган?

– Найку. Горцы не валят лес, это работа равнинников. Мы больше зверя бьем, – ответил за конта Иверт. – Отцу скажи, чтобы сестру берег, и передай ей это. – Иверт сунул капитану в руку какую-то безделушку.

Алану стало стыдно, он даже не вспомнил о Зире. Ни разу за все эти дни. А ведь она носит его ребенка.

«Ты невнимательная, себялюбивая сволочь, – припечатала Виктория свою мужскую сущность. Но было уже поздно каяться. – А этот зеленоглазый еще и улыбался сочувственно. Друг называется! Отомстил за слова Алана о Мае, за его упреки в невнимательности. А то! Это же ты распинался всего сутки назад о том, что надо быть внимательным к своим женщинам, дарить подарки и цветы. Трепло!»

– Так и решим. Отчаливай.

Они стояли на набережной и смотрели, как «Шустрик» медленно разворачивается на веслах и отходит от берега, а навстречу ему из-за скал выплывает величественный корабль, окрыленный светло-серыми парусами, которые казались белоснежными на фоне затянутого облаками неба. Легкое стремительное подобие большого грациозного лебедя, случайно оказавшегося в стае невзрачных диких гусей.

– Мирийский, – увидев детский восторг на лице конта, тихо пояснил Хват.

Рядом с таким же выражением на конопатой физиономии застыл Лис. В голубых глазах светилось восхищение, и Алан быстро захлопнул рот, чтобы не казаться таким же восторженным юнцом, как его телохранитель.

– Вот бы поплавать на таком, – тихо произнес рыжий.

– Даже не думай, – тут же буркнул Ворон, у которого в море утонула семья. – Кир Алан, пора возвращаться. У вас встреча с братом Искореняющим.

О да. Встреча с Алвисом. Виктория предвкушала и не хотела ее. Их с Дланью партия в шахматы началась давно и до сих пор шла с переменным успехом, но еще ни разу, в отличие от соперника, ей не приходилось жертвовать своими фигурами, чтобы провести пешку в королевы.

Они еще немного постояли на причале, наблюдая, как пришвартовывается парусник, как к нему спешат грузчики и сопровождаемые вооруженной стражей портовые мастера с толстыми папками под мышками.

– Красиво, – тихо произнес Берт, тоже глазеющий на мирийский парусник. – Вот бы вам такой, и плыть к солнцу…

– Да ты романтик, дружище, – усмехнулся конт, легко шагая к выходу из порта следом за серьезным Ивертом. – Ничего, когда-нибудь и у нас будут такие корабли.

Стражники провели их с явным облегчением, поскольку все это время они опасались драки между вооруженным отрядом наемников и спускавшимися на землю мирийскими моряками.

На улице Ткачей шла бойкая торговля. Дом ремесленника был одновременно и его мастерской, и магазинчиком, где он сам или его домочадцы продавали товары. Сновали рабы с корзинами и ведрами, громко торговались кухарки, бегали по поручениям мальчишки. Возле маленького круглого храма, больше напоминавшего часовню, сидели нищие, лениво переругиваясь между собой.

Они проходили мимо большого двухэтажного здания, где над входом висела вычурная вывеска «Платья Изольды». Самый знаменитый местный бордель, вспомнил Алан. Но сейчас, днем, окна на втором этаже были плотно закрыты ставнями. А первый этаж представлял собой пристойный магазин готовой одежды, в двери которого как раз заходила дородная женщина с двумя мальчишками.

С боковой улицы выехала телега, нагруженная дровами, и поехала рядом с отрядом, пришлось отойти в сторону, освобождая проезжую часть. Тротуар представлял собой утоптанную широкую тропу, по которой можно было идти только втроем. Они догоняли медленно ковылявшего в сторону центра нищего, когда из двери небольшой забегаловки вышли трое подпитых мужчин. Судя по одежде и коротким широким мечам у поясов – наемники. Громко обсуждая прелести какой-то Феньки, довольные жизнью мужчины направились навстречу. Нищий приостановился, оглядываясь, и попытался отойти назад, но дорогу ему перекрывал отряд Иверта. Что-то громко треснуло, телега накренилась на одну сторону, с нее посыпались дрова. Хват, шедший сбоку от Алана, громко матерясь, отскочил, чтобы не попасть под чурки. Все отвлеклись на происшествие, а в это время наемники приблизились к пытавшемуся протиснуться мимо воинов нищему.

– С дороги, оборванец! – Один из них изо всех сил толкнул горемыку прямо на Алана, одновременно вытаскивая из ножен меч.

– Нападение! – заорал Лис.

Возница швырнул в Иверта поленом и выхватил из-под сиденья короткий лук. К нему с ножом в руке метнулся Ворон. Завизжали женщины, послышались команды Хвата – отряд Иверта вступил в бой.

То, что это подстава, Алан понял, когда увидел падающего на него нищего, но лезвие в его руке заметил лишь в момент, когда нож полетел в сердце.

Вот и все. Отжили. Интересно, ее душу вновь выбросит в мир неясных звуков и видений или эта смерть будет окончательной?

Он поднял руку, чтобы попытаться оттолкнуть клинок, но, почувствовав сильный толчок в плечо, не устоял на ногах и рухнул лицом в низкий кустарник, росший вдоль дорожки. Тотчас вскочил на ноги, доставая кинжал из ножен, и успел увидеть, как падает на землю Лис, вцепившись пальцами в рукоять торчащего из груди ножа…

Твою мать!

Нищий попытался сбежать, но в спину ему вонзилась стрела, а следом и яташ Иверта почти отделил голову от плеч.

Зря, расспросить бы, кто его послал. Хотя догадаться несложно. Алан обвел взглядом «поле боя». Несколько минут, а столько трупов. Один из наемников был жив, над ним склонился раненый ветеран с узким длинным клинком в руке.

– Не убивай! – гаркнул конт, разыскивая глазами Ворона.

Парень стоял возле телеги, опустив руки, и, не отрываясь, смотрел на лежащего на земле друга. Застывшая в напряжении фигура говорила о том, что тело только ждет команды, чтобы броситься вперед. Закаменевшие плечи, сжатые кулаки и абсолютно бесстрастное, пугающее бледностью лицо.

– Ворон! – крикнул Алан, выдергивая парня из страшного оцепенения. Послушник медленно повернулся, с трудом фокусируя на конте безжизненный взгляд. Но постепенно в его глаза возвращалось осознание происходящего. – Притащи мне его! Живым притащи!

Из-за угла, размазывая по щекам слезы, выскочил Оська и замахал руками, горлопаня во все горло:

– Ворон! Здесь лошадки! Я покажу!

Ворон кивнул и, не глядя больше на Лиса, бегом побежал за Оськой во двор борделя.

– Что глазеете? – крикнул толпе, сгрудившейся на другой стороне улицы, Хват. – Разбирайте дрова! Или никому не надо?

– Как энто не надо? – визгливо закричала какая-то женщина. – Пять медяшек тому, кто колесо на место приспособит!

– Алан! – позвал Иверт, склонившийся над Лисом. – Он еще жив!

Опустошенность сменилась бешеной надеждой, такой, от которой сердце начинает биться сильнее, а руки мелко подрагивают, когда трясущимися пальцами пытаешься вытереть тонкую струйку крови, стекающую изо рта раненого.

– Не доставай нож! – прошептал Алан, всматриваясь в лицо Лиса. – Медленно поднимаем.

Иверт и Хват осторожно, словно хрустальную вазу, подняли послушника на руки.

– Магазин закрыт! – Смуглый охранник попытался преградить им дорогу, но меч у горла и кинжал у паха быстро навели его на правильную мысль.

Им навстречу выскочила моложавая женщина в темном строгом платье, она открыла рот, чтобы возмутиться, но напоролась на холодный яростный взгляд конта.

– Я хозяйка. Вам это будет стоить денег. Несите его сюда, – отрывисто произнесла она с незнакомым акцентом и толкнула дверь, спрятанную за прилавком, заваленным готовой одеждой.

Они оказались в темном коридоре, но женщина уже распахнула двери небольшой комнаты, вся мебель которой состояла из кровати, стула и таза с водой.

– Лекаря! Быстро! – Иверт бросил на женщину грозный взгляд.

– Деньги вперед! – фыркнула она и уперла руки в бока.

– Тебе не о деньгах думать надо, а о своей жизни, женщина.

– Но-но, – мадам оказалась не робкого десятка, – не пуга… – Она замолчала, пытаясь разжать жесткие пальцы, впившиеся в шею.

Алан смотрел в испуганные глаза женщины и не испытывал ничего, кроме сожаления о потерянном времени.

– Берт, бегом в особняк. Там должен ждать Алвис, приведи Длань сюда и скажи, чтобы взял свои снадобья. – Алан говорил совершенно бесстрастно, продолжая сжимать пальцы на горле задыхающейся жертвы. Рядом замер один из ветеранов. – Пип, обыщите здесь все, заприте людей в одной комнате и найдите мне лекаря! Принесите перевязочный материал, тряпки, теплую воду.

– Бешеный Алан, отпусти ее. – Иверт похлопал конта по руке.

Валлид разжал пальцы, брезгливо посмотрел на упавшее тело.

– Если я увижу хоть одного человека…

– Да кто ты такой? – прохрипела хозяйка, садясь и растирая шею.

– Тебе лучше не знать, – склонился над ней Хват.

– Оставь ее Длани.

Намеки Иверта возымели свое действо, при упоминании Длани бордель-маман из красной стала бледной.

– Что ж вы сразу не сказали, что благородные, да я бы…

– Исчезни!

Лис, тяжело дыша, закашлялся, выплевывая сгустки крови, и вновь попытался выдернуть нож, но Алан не дал.

– Лежи, мальчик. Просто лежи, – шептал он, разрезая сутану и одежду под ней. – Тебе повезло, знал бы ты, как тебе повезло. Нож попал между ребер под ключицу с правой стороны, у тебя пробито легкое, но это не смертельно. От таких ранений даже в Средневековье не умирают. – Алан сам не заметил, как перешел на русский, он просто говорил все, что придет в голову, чтобы не допускать даже мимолетной мысли о том, что Лис может умереть от удара, предназначавшегося ему. Это было бы неправильно! – Я вытащу нож, тебе станет больнее, но ты потерпи, мальчик. Тебе ведь не привыкать терпеть.

– Я нашел лекаря. – В комнату вбежал один из ветеранов с наспех перевязанной рукой. Он толкал перед собой перепуганного полного мужчину с деревянным сундучком в руках.

– Легкое пробито, – внимательно посмотрев на лекаря, сказал Алан. – Знаешь, что делать?

Мужчина сосредоточенно кивнул, рассматривая Лиса и одновременно отодвигая Алана в сторону.

– Я в борделе работаю, тут часто ножи в дело пускают, – усмехнулся он, открыл сундучок и начал раскладывать на полотенце какие-то бутылочки, ножницы, иглы, мурлыча под нос незатейливую мелодию.

– Хват, проследи, чтобы он иглы и нитки в вине вымочил и руки помыл. – Виктория больше всего боялась инфекции. – Лекарь, сделаешь все правильно – озолочу, если нет – закопаю в саду.

– Уйдите и дайте мне наконец работать, – строго посмотрел на конта лекарь. – Наемник, если ты такой умный, может, займешь мое место?

– Друг, пошли, поговорим с пленным. – Иверт положил руку конту на плечо, и Алан заставил себя сделать шаг от кровати. Ему казалось, стоит уйти – и Лис умрет. И это опять будет его вина. Иверт все понял и подтолкнул Валлида в сторону двери. – Идем, идем, друид все сделает правильно. Так ведь, лекарь?

– Да уйдите вы, наконец!

Лекарь выдернул нож, Лис сильнее закашлял, выплевывая кровь, рана запульсировала надувающимися и лопающимися кровавыми пузырьками.

– Держите его! – услышал Алан, прежде чем дверь за ними закрылась.

– Он выживет?

– Конечно. У нас с такими ранами мальчишки по горам бегают, – легко сказал Иверт, но Алан различил в голосе тщательно скрываемое беспокойство.

Наемника допросить не успели. Он скончался от полученных ран и потери крови, потому что перевязать его никто не удосужился, просто заперли в коморке под лестницей. Зато они обнаружили малюсенькую кухню и вино.

Там их и нашли потрепанный Ворон, злой Мэтью и перепуганная, заплаканная Мая.

– Ворон, он жив! – Алан выпалил это прежде, чем послушник успел зайти в кухню. – Ирием клянусь! – увидев дикую смесь надежды и недоверия в глазах телохранителя, добавил он. – С ним лекарь.

Ворон с благодарностью кивнул и, прикрыв глаза, замер, прислонившись к стене у двери. Вот пойми по этому бесстрастному лицу, что он думает!

– Оська все узнает! – Шут заглянул в кухню и моментально исчез, только топот говорил о том, что он был в комнате.

– Так это Лиса ранили? – воскликнула Мая и бросилась к Алану.

Ворон сорвался с места молниеносно, с другой стороны наперерез девушке метнулся Иверт, да и сам Алан стремительно отскочил в сторону, вытянув вперед руку.

Мая, не ожидавшая такого от бывших друзей, не устояла на ногах и упала, погребенная под телом Иверта, вцепившегося ей в руки.

– Отпусти меня, идиот!

Горец вскочил на ноги, Ворон вернулся к двери, а Мэтью флегматично сел на скамью и закинул ногу на ногу.

– Что ты здесь делаешь? – недовольно спросил Иверт, пряча смущение.

– Тебя спасаю! Этот же… гад… не сказал, кого убили… я думала… я думала… – Девушка шмыгнула носом и вдруг разрыдалась.

Это было так непохоже на привычную и хорошо знакомую Маю, что все опешили, только Мэтью негромко произнес:

– Мати, не позорься.

– Да пошел ты! Все из-за тебя!

Она оттолкнула Ворона и выбежала в коридор, Иверт дернулся было следом, но, покосившись на Алана, остался.

– Кир Алан! – В маленькую кухоньку заглянул Берт. – Мая сказала, что вы здесь. Там брат Искореняющий к Лису пошел. Потом его к вам привести?

– Пусть приходит в кабинет Изи, – подал голос Мэтью и поднялся. – Идемте, я вас провожу. Впрочем, сначала я хочу глянуть на трупы. А то ваш человек, ничего не объясняя, приставил к горлу нож и потребовал, чтобы я сел в карету. – Он снисходительно усмехнулся. – Очень отчаянный молодой человек. Слишком. Такие долго не живут.

– Он просто был не в настроении, – буркнул Алан, старательно сдерживаясь, чтобы не ухватить «папика» за грудки и не вытрясти информацию. – Ты знаешь, куда сложили тела?

– Конечно. Охранник на входе сказал.

Мэтью провел их по темному коридору и вывел в холодную прихожую черного хода, где рядком лежали трупы. Он распахнул дверь, чтобы было больше света, и склонился над нищим.

– Это наемники из Крава. – Мэтью выпрямился. – Они иногда сопровождают караваны. Я потрясу командира отряда.

– Хочешь сказать, что ты к этому не имеешь никакого отношения? – холодно поинтересовался Алан.

– Зачем мне убивать вас?

– Например, по приказу герцога или советника, – раздался тихий голос, и в полосу света вошел улыбающийся Алвис.

Мэтью медленно повернулся, словно за его спиной находилась гадюка.

– Ты?

– Здравствуй, старый друг. Давно не виделись.

– Со штурма. Ты как-то слишком быстро исчез.

– У меня были причины.

– И почему мне не интересно все это слушать? – скептически заявил Иверт.

– Алвис, что с мальчишкой? – Алану тоже надоело смотреть на двух мужчин, уставившихся друг на друга с откровенной ненавистью.

– Все будет хорошо.

Кабинет Изольды представлял собой будуар. Везде царил отвратительный розовый цвет, который Виктория терпеть не могла еще в прошлой жизни. Даже цветы, стоявшие в вазах, оказались розовыми! И источали они приторный тошнотворный запах.

– Я вижу, вы знакомы. – Алан нагло сел в единственное кресло. Очень хотелось закинуть на стол ноги, но это был бы перебор. – Итак, вы оба преследуете свои цели, и в ваших целях мне отводится роль молчаливого исполнителя. Хочу сообщить вам – меня это не устраивает.

Длань кивнул Ворону, и тот вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

– Спрашивайте. – Алвис, прихватив с дивана небольшую подушечку, отошел к окну и сел на подоконник, подложив подушку под спину.

– Каково население города?

– Семь тысяч человек.

– Всего лишь? – Алан был разочарован.

– Считают только свободных мужчин. С женщинами, детьми и рабами в несколько раз больше.

Самой большой неожиданностью было то, что теневой король, оказывается, правил не преступным миром города. Он был негласным лидером цеховиков и гильдий. Цеха обладали абсолютной монополией на производство определенных товаров и на торговлю этими товарами в черте города. Существовали даже цеха профессиональных нищих и шлюх. Зато не существовало никакой ночной гильдии воров и убийц. Цеховые старшины составляли Городской совет и фактически управляли городом, каждая гильдия имела свое ополчение и контролировала определенный район. А Мэтью был посредником между Советом и герцогом, он помогал разрешать разногласия, заключать более выгодные сделки, выбивал долги и в случае необходимости силового решения вопроса предоставлял людей для «разговоров» с конкурентами из других городов. К нему же обращались купцы, желающие заняться торговлей. Все платили Мэтью деньги, а кто платить не хотел, быстро лишался своего места. Этакие «крыша» и рэкет в одном лице.

– Кир Алан, я, как и обещал, принес приглашение в Белую крепость. – Мэтью вытащил из-за пазухи квадратный листок и передал его Иверту. – Я не имею отношения к вашим убийцам, но постараюсь узнать, кто их нанял.

– Это кто-то из тех, кто жаждет выслужиться перед советником. Для него уже не секрет, кто посетил герцогство под видом простого наемника, – проговорил Алвис.

– Вот как?

– Да. Я ему сообщил, что кир Алан Валлид желает заключить мир с герцогством и в знак уважения готов обменяться подарками. Вы ему раба, он вам бывшую герцогиню. Нас ждут сегодня в крепости.

– Почему ты считаешь, что я соглашусь? – Алан говорил спокойно, но чего это ему стоило!

– Потому что кроме кира Мара вас там ждет еще кое-кто.

– Храм превыше всего, да, Ал? – презрительно выплюнул Мэтью. – Наместник не пачкает рук, для этого есть Длань. Честь, совесть, любовь, дружба – не для левой руки Наместника. Все прикрываешься великими целями? Ради них ты убил Ли, ради них продал в рабство его сына, ради них предал друга. Ты как пустыня. Сухая, выжженная пустыня, где нет места людям, а вместо духа только ветер и зной.

– Я не убивал Ли. – Голос Алвиса звучал сухо и безжизненно.

– Ты его убил, когда понял, что крепость падет. Убил своим предательством. Ты ушел, и люди решили, что они обречены. А потом ты короновал нового герцога, потому что это выгодно для Храма, не так ли, Длань Наместника? – Мэтью встал. – Он предаст вас, как до этого предал меня, как предал герцога Ли Вас’Хантера и его семью. Будьте внимательны, кир Алан, здесь, в герцогстве, он просто гость, но стоит вам ступить на земли королевства – и вы умрете. Я велю перенести юного ксена в карету и отвезу его в дом почтенного Левиса. – Он слегка поклонился и стремительно вышел.

– Дождись меня! – крикнул вслед Алан.

Пока они разговаривали, у конта возникли кое-какие идеи, которые хотелось бы обсудить без лишних ушей. В настоящий момент Мэтью был более выгодным сообщником, чем Длань и Учителя.

Виктория посмотрела на Алвиса. Он не отвернулся, не отвел взгляда, смотрел открыто и спокойно, но в скорбных складках у уголков губ и в глубине карих глаз она заметила застывшую застарелую боль. Она уже видела такой взгляд у ветерана афганской войны, командира отряда, потерявшего почти всех своих бойцов и, к несчастью для себя, выжившего.

– Так ведь и было. Он сказал правду. – Иверт даже не пытался скрыть разочарование. – Воин без чести – не мужчина.

– Ты не прав, Ураган, – задумчиво произнес Алан, испытывая к Алвису ничем не оправданное сострадание. – Иногда приходится идти наперекор себе. – Он вспомнил горящую деревню, мертвые тела подростков, женщин и повторил: – Приходится жить с этим, ненавидя себя и проклиная. Это участь правителей, мой дорогой советник. И нет ничего страшнее ее.

– Стране нужен выход к морю. Море – это работа для тысячи людей, низкие цены на товары, путешествия и открытия. Я сделал все, что мог, чтобы избежать войны. – Алвис отвернулся. – Вадий знает, чего это мне стоило. Ненависть до сих пор жжет меня изнутри, но если придется, я поступлю так же. Кир Алан, я заеду за вами перед закатом, чтобы сопроводить на встречу с советником. Закон этого герцогства на стороне наследника.

Виктория про себя улыбнулась. У Длани даже мысли не возникло, что конт может ослушаться. Все же менталитет этого мира очень сильно отличается от того, к которому она привыкла.

«У нас немного разные взгляды на закон, Длань, и на методы достижения цели, но знать тебе об этом не обязательно».

– Что он сделает с Леонардо?

– Не думаю, что вашему рабу что-то грозит. Насколько я знаю, советник не испытывает физического влечения к мужчинам. Впрочем, к женщинам он его тоже не испытывает. До вечера.

– Буду ждать. – Алан все же закинул гудящие ноги на стол. Какое блаженство! – Алвис, – окликнул он Искореняющего, когда тот уже открыл дверь. – Почтенный Левис сказал, что старая герцогиня не в своем уме.

Длань улыбнулся и, ничего не ответив, вышел.

– Он хочет, чтобы ты женился на старухе? – подал голос Иверт.

– Я даже близко не представляю, чего он хочет, – задумчиво пробормотал Алан.

Навалилась усталость, какая бывает после очень нервного и напряженного разговора.

– Иверт, дай лекарю золотой, и поехали домой. У нас много дел.

– Ты перегрелся? Хватит с него серебрушки. – Иверт, кряхтя, поднялся с кровати.

– Жадность не к лицу богатому и красивому горцу, – поучительно и серьезно сообщил Алан другу, нехотя выбираясь из мягкого кресла. – Жадных девушки не любят.

– Она прибежала проверить, жив ли я, – расплылся в улыбке игуш, и Алан прекрасно понял, о ком он говорит.

Может быть, так, а может, и нет. Возможно, это опять часть какого-нибудь плана. Мае он больше не верил.

Когда они наконец попали домой, над городом сгустились тучи и начался моросящий противный дождь. Турен, Мэтью и почтенный Левис сидели в гостиной, не зажигая свечей, и предавались неспешным воспоминаниям. Алан остановился в дверях, прислушиваясь к разговору. Мэтью заметил его первым и после нескольких минут разглядывания разразился громким смехом.

С мокрой головой, в широком алом халате, расшитом золотыми цветами, и в сапогах, конт действительно выглядел нелепо.

– Не смешно, – недовольно произнес он, входя в помещение. – Оказывается, мне совершенно нечего надеть на встречу с советником.

«Ностальгия. Все как раньше. В шкафу навалом одежды, а надеть нечего», – захихикал внутренний голос.

Виктория улыбнулась. Она и в прошлой жизни была минималисткой, что уж говорить о мужском теле. Пара штанов, пара рубах…

– О, пусть вождя это не беспокоит, – тут же подхватился Левис. Удивительно, но, несмотря на свой вес, толстяк был очень подвижным. – Брат Искореняющий предупредил почтенного Левиса, и он приготовил одежды для вождя и его раба.

– Я очень благодарен почтенному Левису, – склонил голову Алан и повернулся к Мэтью: – Надо поговорить наедине.

Когда они зашли в любезно предоставленный купцом кабинет и закрыли двери, Алан остановился у стола, задумчиво рассматривая гостя.

Виктория думала, не совершает ли она сейчас ошибку, решив сыграть на неприязни между Дланью и теневиком?

– Во-первых, меня интересует закон престолонаследования в герцогстве. Во-вторых, кого из старшин цехов мы можем привлечь на свою сторону, пообещав им привилегии в торговле с Игушетией и бесплатные места для строительства своих магазинов в Виктограде? – Мэтью кивнул, показывая, что слушает. – В-третьих, расскажи мне об окружении Вас’Хантера, о советнике и о матери Турена. Меня очень интересуют начальник внутренней охраны и капитан гарнизона крепости. Какие у них между собой отношения? Какие отношения с герцогом и советником? Их слабости, мечты, желания. Я должен знать все.

– Зачем? – Мэтью пристально изучал лицо собеседника, что-то просчитывая в уме.

– Хочу испортить Алвису игру, – честно ответил Алан Валлид.

Виктория шла ва-банк, если она ошиблась и ненависть Мэтью окажется слабее его интересов, то она проиграет. Но если она угадала правильно, то можно еще и потрепыхаться, как любил говорить ее старший сын.

К крепости они подъехали в сумерках. Алвис всю дорогу делал вид, что дремлет, изредка бросал из-под капюшона подозрительные взгляды на конта, и только однажды открыл рот, чтобы спросить:

– Слухи о третьем брате Вас’Хантеров – ваша работа?

– О чем ты? – Алан ободряюще погладил Леонардо по спине и отвернулся к окну.

Художник всю дорогу молчал, он прижался к конту и мелко дрожал, словно в ознобе. Хотя Виктория потратила час, чтобы объяснить его задачу, к концу поездки она жалела о своем решении поменять раба на женщину. Неженка не был бойцом и мог сорваться.

– Верь мне! Потерпи несколько дней, всего несколько дней, – шепнул Алан и сжал руку парня.

Колеса застучали по камням, раздался крик часового, заскрипели поднимающиеся ворота, и они въехали во двор крепости. Виктория выглянула в маленькое окошко. Внутри крепость отличалась от Крови только размерами, да еще жилой дом был на этаж выше и вход в него украшали шесть колонн.

Дождь усилился, пришлось кутаться в плащи, чтобы не промокнуть. Они проскочили через большой, выложенный плитами двор, и вошли в широкие резные двери, ведущие в просторный, скромно обставленный холл. Алвис сбросил плащ на руки подбежавшему слуге, Алан последовал его примеру, только Леонардо замялся, но слуга помог ему раздеться и с поклоном удалился. Виктория понадеялась, что плащи им вернут перед выходом, а то жалко как-то.

– Брат Искореняющий! – Из темного коридора вышел светловолосый подтянутый мужчина в полном доспехе и с мечом на боку. Властный, цепкий, внимательный взгляд серых глаз пробежался по всем прибывшим, на секунду задержался на конте. Мужчина нахмурился.

– Кир, прошу отдать мне меч. Я не могу позволить, чтобы на встречу с киром Маром вы явились с оружием.

– Сир, позвольте представить вам барона Гория Семуха, капитана гарнизона крепости. – Алвис улыбнулся, довольный произведенным эффектом. – Кир Горий, не думаю, что забирать меч у верховного вождя Алана Бешеного Кузнечика – хорошая идея.

– Сир? – Капитан приподнял густые брови.

– Ну, сир я всего несколько десятниц, так что можешь называть меня кир Алан Валлид, – улыбнулся конт, протягивая руку.

– Вождь путешествует тайно, – многозначительно произнес Алвис.

Переигрывает. Но барон серьезно кивнул.

Капитан Виктории понравился. Чем-то он напоминал маркиза Генри, такой же прямолинейный и бесхитростный.

– Граф Валлид? Кровь? Капитан Рэй Молчун? – улыбнулся в ответ Семух, выказывая свою осведомленность. – Мне бы хотелось услышать, как вам удалось взять такой неприступный замок, как Линь?

Виктория моментально сделала заинтересованное лицо.

– Тебя интересует стратегия? Генерал Генри Раман говорил мне, но я думал, он преувеличивает!

«Ничего такого генерал не говорил, – возмутился внутренний голос. – Ой, я забыл, разве это имеет значение, когда женщине нужно заинтересовать мужчину?» – тут же съехидничал он же.

Виктория его стойко проигнорировала.

– Вы знакомы с генералом?

Они шли по мрачному коридору с арочными сводами и громко обсуждали различные виды защиты. Алан рассказал о тяжелой бронебойной кольчуге, которую по его рисункам изготовили в Рогане, – капитана очень заинтересовала идея керамической чешуи. Виктория не особенно разбиралась в местных кольчугах, зато она умела задавать нужные вопросы, и к концу их пути капитан был уверен, что конт Алан Валлид умелый воин и отличный стратег. А Валлид был уверен, что обрел единомышленника.

– Вы расскажете о вашей полосе покойника? – бесстрастно поинтересовался капитан, взмахом руки указывая направление движения.

– Даже нарисую!

Они остановились у двери, охраняемой двумя воинами.

– Кир Мар ждет вас. – Капитан бросил на Неженку беглый, полный сожаления взгляд и чуть слышно произнес: – Жаль.

Алан хотел спросить, о чем сожалеет барон, но охранники распахнули темные, даже на вид тяжелые двери, и Алвис первым ступил в большой, заставленный шкафами кабинет. Конт оглянулся на капитана, вопросительно приподняв брови.

– Завтра у меня свободный день, я собираюсь выпить у «Антонио». В полдень.

Барон поклонился, а Алан, слегка подтолкнув Неженку вперед, вошел следом за Дланью.

Хозяин кабинета встретил их лихорадочным блеском глаз и широкой улыбкой. Кир Мар Марган оказался невысоким худым стариком с длинными седыми волосами, собранными в хвост, острым носом и светло-зелеными умными глазами.

– Наконец-то! – воскликнул он вместо приветствия и бросился к опустившемуся на колени Леонардо, игнорируя остальных гостей. – Наконец ты дома, мальчик! Встань! Покажись! Как ты вырос.

Алан удивленно посмотрел на безмятежного Алвиса. Твою мать! Старик вел себя как одержимый! Он заставил Леонардо обнажиться и теперь рассматривал его со всех сторон, постоянно восторгаясь. Смотреть на это было омерзительно.

– Красив! Как же ты красив! Я знал, что ты оправдаешь мои надежды, – бормотал он, не обращая внимания на гостей. – Отлично! Ни одного шрама! Ни одного изъяна! Но я должен все проверить! Все!

Неженка испуганно посмотрел на Алана, и тот ответил ему уверенным, обнадеживающим взглядом.

– Кир Мар? – Алвис подошел к столу, налил себя вина и, отпив глоток, еще раз окликнул советника, который, не обращая на них внимания, уже укутывал Леонардо в какую-то золотую ткань.

– Да, да, брат Искореняющий, еще немного. – Кир Мар бросил в их сторону рассеянный взгляд. – Я должен проверить! Должен проверить!

– Вы прямо сейчас собираетесь проверять? – весело поинтересовался Алвис.

– Нет, что вы! Конечно нет! Это требует времени и не терпит суеты! – Советник повернулся к Неженке: – Присядь на диван, так, чтобы я мог любоваться твоей красотой.

Он подвел парня к низкому дивану и усадил в центре.

– Вождь Бешеный Кузнечик? – Старик окинул раба счастливым взглядом и повернулся к Алану.

Разительная перемена! На Викторию будто посмотрел отец Пауль. Такой же оценивающий, холодный взгляд-рентген, внимательный, любопытный и очень живой. Словно это не он только что бегал, восторженно причитая вокруг Неженки, как чокнутый профессор. И все же в глазах советника мелькало нечто нездоровое, какая-то легкая одержимость.

– Давно хотел с вами познакомиться, кир Алан. – Он кивнул на кресло, а сам сел на кончик стула. – Вы принесли документы?

Алан вопросительно посмотрел на Длань, тот слегка нахмурился.

– Кир Алан сегодня просто зашел познакомиться и вернуть вашу вещь. Договоры он принесет в следующий раз.

– Вот как, что же, это похвально. Я прикажу привести женщину. – Старик слегка суетливо поднялся со стула и, подхватив золотой колокольчик на длинной ручке, позвонил в него. Дверь распахнулась, в кабинет заглянул воин. – Вели явиться кирене Валии.

Советник спрашивал о чем-то еще, конт что-то отвечал, но по суетливым движениям, по частой перемене поз, по резкому вставанию с места Виктория поняла, что собеседник ждет не дождется, когда они уйдут, что он принял какое-то решение и все его мысли далеко.

– Кир Алан, я слышал, вы сделали успешную операцию по извлечению плода из живой женщины. И мать и дитя после этого выжили. Это правда? – вдруг резко сменил тему кир Мар Марган.

На Викторию вновь смотрели умные заинтересованные глаза.

– Да, это так.

– Я бы хотел обсудить с вами детали! Может быть, вам известны способы сохранения мертвой плоти в первозданном виде? Горцы засыпают трупы солью.

– Да, я тоже слышал о таком методе. – Виктория несколько секунд подумала, прежде чем ответить, но затем решила не ссориться с советником раньше времени. – Можно поместить в спиртовой раствор, предварительно заменив кровь спиртом.

– Спирт?

– Продукт перегонки вина.

– Да, да. Я слышал, северные народы делают такое с забродившим соком, – в глазах советника вспыхнул лихорадочный интерес. – А каким образом поместить его в кровь?

– Есть специальные приспособления, – начал конт, подумавший: «А вдруг удастся с помощью советника заказать ювелирам шприцы?»

Дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену. В комнату неспешно вошел высокий белокурый мужчина в желтом блестящем халате, накинутом на голое тело, и кожаных тапочках на босу ногу. За его спиной маячили двое воинов – барон Семух и коренастый, обритый налысо мужчина с правильными чертами лица. Виктория поняла, что это, наверное, и есть Лесник – начальник внутренней охраны. Мужчины бросали друг на друга неприязненные взгляды. Увидев, кто вошел в кабинет, советник откровенно скривился и прикрыл ладонью глаза.

– Я ведь просил не входить ко мне с этим…

Алан подошел к Длани и вопросительно поднял бровь.

– Ур-родом, – шепотом перевел ему Алвис и слегка улыбнулся. – Вы так и не вспомнили некоторые слова? – не удержался он от подколки. – Это герцог Вас’Хантер.

– Мар! Это моя охрана! – Вас’Хантер откровенно усмехался, глядя на отворачивающегося старика.

– Твоя охрана, мальчишка, может подождать за дверью, а не выжигать мне глаза своим безобразным видом!

– Как ты мне надоел со своими причудами! Убирайтесь оба! – заорал герцог на воинов.

Сопровождающие герцога поклонились и вышли, при этом лицо Семуха оставалось безучастным, а вот лысый зыркнул на хозяина с плохо скрываемой ненавистью.

Виктория подумала, что если бы на нее так смотрели, она бы заказала столяру гроб.

– Зачем тебе Валия? – Герцог сел в кресло, вытянув ноги и закинув руки за голову. Он окинул конта долгим снисходительным взглядом. – Очередные просители ее руки и тела?

– Я поменял девчонку на нужного мне человека, – уклончиво ответил советник, постукивая по подлокотнику стула сухими узловатыми пальцами.

– На этого красавчика? – Герцог с плотоядным интересом рассматривал Неженку. – На этот раз тебе достался действительно хороший экземпляр. За такого не жалко отдать девку.

– Ты же давно хотел избавиться от нее. Вот и избавишься.

– Да мне, собственно, все равно. Последний год она ни на что не реагирует и изрядно мне надоела. «Как прикажете, хозяин. Как вам будет угодно, хозяин. Прекрасная погода, хозяин. Полуночницы в этом году цветут дольше, чем обычно», – тонким противным голосом передразнил он кого-то. – Забирай, если она тебе нужна. Но только после приема!

– Мне она нужна сейчас, – спокойно произнес советник.

– Здесь я принимаю решения! – процедил герцог, его глаза заволакивало бешенство.

– Ты? Ты без меня шага ступить не можешь, щенок. Твоих мозгов хватает только на то, чтобы девок портить да мечом размахивать. Ты никчемный неудачник. Без меня ты не продержишься на троне и дня, – холодно отчеканил советник.

Герцог Вас’Хантер скривил губы, и Виктория решила, что он сейчас бросится на старика, но мужчина молча развернулся и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Кир Мар проводил его усталым неприязненным взглядом.

Спустя несколько минут в двери робко постучали и в комнату вошла женщина. Алан и Длань вскочили со своих мест. Просто потому, что нельзя было не встать перед этой женщиной.

Она двигалась легко и непринужденно, несла себя с достоинством и грациозным величием, высоко подняв голову, но при этом взгляд ее был опущен, а руки сложены на животе. Ее поза говорила о покорности, но это не была покорность сломленного существа. Высокая стройная фигура, которую не портило простое зеленое платье без пояса. Маленький, красиво очерченный рот, тонкий нос с едва заметной горбинкой, ясно-голубые глаза под дугами темных бровей. Волосы редкого оттенка спелой ржи свободно струились по плечам. Она была красива холодной северной красотой.

Мягкое выражение лица и абсолютно пустой взгляд.

Женщина застыла посреди комнаты напротив кира Мара.

– Она красива, но, к сожалению, ее тело испорчено замужеством и родами. Для моей коллекции она не подходит, поэтому я согласился обменять ее на мальчика. Но она украсит гарем вождя. Валия, ты понимаешь, о чем я говорю?

Кир Мар подошел и приподнял женщине подбородок, заглядывая ей в глаза. Она улыбнулась рассеянной улыбкой и тихим неживым голосом произнесла:

– Я понимаю тебя, кир Мар. Ты хочешь, чтобы Валия пошла с этими мужчинами.

– Вот и умница. Скоро тебя ждет новый дом, а теперь ступай.

Алан молчал, пытаясь унять сердцебиение и удержать на лице маску бесстрастного мерзавца. Голос и слова, произнесенные женщиной, настолько не вязались с ее внешним видом, что Виктория закричала внутри сознания, протестуя, желая размазать по стенам всех тех, кто довел Валию до этой покорности, до этого безразличного состояния. Перед глазами всплыли самодовольное лицо герцога, его презрительные слова. Господи, через что пришлось пройти этой молодой женщине? Как она жила все эти годы? Как пережила известие о смерти мужа и сына? Неудивительно, что ее разум воздвиг защитные стены и ушел глубоко в подсознание.

– Я показал вам женщину, но отдам ее только после приема. Вы сами слышали приказ этого мальчишки-герцога. Иногда он бывает очень строптив. Не хочу рисковать. Кир Алан, я жажду продолжить наш разговор на лекарскую тему. Надеюсь, вы сумеете оценить мою коллекцию! – Советник поднялся, давая понять, что аудиенция закончена, и, забыв о посетителях, повернулся к Леонардо – Мальчик мой, а мы с тобой пройдем в лабораторию…

– Нет!

Решение пришло спонтанно. Виктория вдруг осознала, что не сможет оставить Неженку этому чокнутому старикану. Просто не сможет! Кто знает, что и как он собирается проверять? Вдруг ему придет в голову проверить внутренние органы парня? Она в душе поблагодарила герцога за его упрямое желание не отдавать Валию сегодня.

– Я отдам вам раба, когда получу женщину. Только на таких условиях. Леонардо, оденься, мы уходим!

– Кир Алан! – попытался вмешаться Алвис.

– Мне была обещана женщина! Нет женщины, нет обмена. Леонардо, поспеши!

Неженка уже натягивал сапоги, одеваясь с такой скоростью, с какой, наверное, никогда этого не делал.

– Кир Мар, мы вернемся, – произнес с поклоном Алан и тут же подсластил пилюлю: – Я принесу описание операции «ивертово сечение», коли она вас интересует.

Советник растерянно смотрел, как раб прячется за спину конта, и лишь кивал в ответ, беззвучно открывая рот. Как бы его удар не хватил. Точно одержимый. Но Мар Марган быстро взял себя в руки, на мгновение прикрыл глаза, а когда раскрыл их, Алан содрогнулся. Перед ними стоял не странный старик, одержимый красотой, а истинный владетель этих земель.

– Это справедливо. Вождь Алан Бешеный Кузнечик, приглашаю вас и вашего раба посетить мою лабораторию. Брат Искореняющий, вы можете подождать в кабинете.

Виктория про себя усмехнулась, увидев разочарование, мелькнувшее в глазах Длани.

Они прошли через двойные двери и оказались в большом помещении, полностью заставленном длинными стеллажами.

– Моя гордость. Работа всей моей жизни заключена здесь, – махнул рукой советник, приглашая Алана пройти внутрь.

Виктория была в шоке от увиденного, но, с другой стороны, она была в совершеннейшем восторге. Такое сочетание безумства и гениальности до сих пор встречалось ей только в книгах.

– Что скажете? – Советник в нетерпении потирал ладони. Он стоял у двери, держа Неженку за руку, и издали следил за бродящим между стеллажами контом.

– Это потрясающе! – искренне ответил Алан. – Сколько лет вы собирали эту коллекцию?

– Всю свою жизнь! – скромно ответил советник. – Всю свою жизнь! Я достиг высшей точки, какой только могут достигнуть человеческие способности!

Кунсткамера. Сотни засушенных и аккуратно приколотых к дощечкам насекомых, чучела животных, рыб, птиц. Плавающие в банках черви, жабы, личинки, змеи. Множество отвратительных, неприглядных, непонятных существ. Под каждым экспонатом бирка. Все систематизировано, аккуратно расставлено на полках, все в зоне досягаемости.

– Пойдемте, пойдемте! Я покажу вам библиотеку! А потом вы увидите мое самое любимое творение!

Они перешли в соседний кабинет, и Виктория задохнулась от восторга. Книги! Вдоль одной стены от пола до потолка тянулся стеллаж, уставленный книгами, свитками, картами и просто стопками бумаг!

– Кир Мар, я готов здесь поселиться, – с благоговением прошептал Алан, чем вызвал у советника неподдельное уважение.

– Отец Пауль писал, что вы можете разъяснить мне кое-какие рисунки, обнаруженные в старинных книгах.

Он снял с полки большой потрепанный том и очень осторожно, словно тот мог рассыпаться, водрузил его на стол. Затем аккуратно открыл заложенную деревянной дощечкой страницу. Виктория подошла ближе и стала за спиной пожилого мужчины. От него пахло горечью и старостью. Очень неприятный запах. Зато как удобно вогнать тонкое лезвие в шею, в основание черепа…

– Вот! Как вы считаете, что здесь изображено?

Твою мать! Да это, похоже, учебник по медицине! Очень потрепанный, без половины страниц, со стертыми от старости буквами и выцветшими фотографиями, но он!

– Откуда это у вас? – шепотом спросил Алан, ему казалось кощунственным разговаривать громко рядом с этим раритетом.

– Нашел в развалинах одного города, – так же шепотом ответил советник.

Сейчас их объединяла тайна, только им обоим подвластное время, вернее, отзвуки далеких времен.

– Я проводил по нему исследования. Разрезал тела, сравнивал. Записывал. Учился. Сопоставлял.

– Это примитивный механизм для измерения давления крови. – Алан чуть коснулся пальцами фотографии и осторожно перевернул страницу. – А это шприц! То, о чем я вам недавно говорил! Смотрите. Это игла, она полая внутри, через нее в стеклянную колбу подается лекарство, а затем игла вводится в мышцу, и лекарство попадает в организм.

Советник молчал. Алан поднял глаза и осторожно отодвинулся от стола. Кир Мар смотрел на него как на живого бога.

– Это прекрасно. Вы будете мне помогать. Теперь я осуществлю свою мечту, – тихо произнес он. – Отец Пауль был прав! Вы знаете то, о чем все давно забыли. Ах, ведь эти глупцы Искореняющие сжигают таких, как вы, на кострах. Они не понимают, что знания нужно беречь! Придумали какую-то анчуту! Дураки! А теперь расскажите мне о перегонке браги в спирт.

Надо же, запомнил слово!

– Я вам лучше нарисую.

Кир Мар тотчас достал из стола бумагу и угольный карандаш, и Виктория как сумела изобразила примитивный самогонный аппарат, попутно объясняя принцип его работы. Советник с интересом слушал, задавал вопросы, и спустя какое-то время Виктория поняла, что с азартом и интересом обсуждает с ним возможности использования спирта в медицине. Это было так здорово – поговорить с тем, кто тебя понимает. Сколько прошло времени, сказать точно она не смогла бы, но вот кир Мар на мгновение задумался и решительно повернулся к Алану.

– Я вам покажу! – торжественно сообщил он, обращая к конту горящие нездоровым блеском глаза. – Только вам, потому что вы достойны! И мальчику будет полезно увидеть, какая великая участь его ожидает! Ведь молодость так быстро проходит!

Старик провел их за ширму и распахнул скрывавшуюся за ней дверь. Потянуло холодом и запахом разлагающихся тел.

– Немножко неприятно пахнет, но вы быстро привыкнете, – радостно сообщил советник, зажигая один факел из стопки, лежащей у двери. – Осторожно, здесь ступени. Они ведут под гору.

Виктория не хотела привыкать к запаху, и заходить внутрь она тоже не хотела. Однако не стоило терять с таким трудом налаженный контакт, и, подумав секунду, она шагнула за порог. Им ничего не грозит, утешала она себя, спускаясь вниз за мерцающим отблеском факела.

Чем ниже они спускались, тем холоднее становилось и тем сильнее воняло разложившимися трупами.

– Ты сумасшедший.

Алан, зажав нос и старательно дыша через рот, двигался вдоль стены небольшой пещеры. Головы, руки, ноги, органы в банках. Мумифицированные трупы различной степени «свежести». Сразу видно, что советник пытается подобрать различные составы для мумификации. Некоторые тела были почти черными, некоторые коричневыми. Больше всего Викторию поразил мумифицированный труп девочки в роскошном платье с золотой маской на лице.

Советник зажег четыре факела по углам, и Виктория увидела большой ящик, заполненный солью.

– Я воспользовался советом горцев. – Мужчина подошел и сгреб соль в сторону, обнажив лицо девушки. – Только я забыл уточнить, соль должна быть сухой или растворенной в воде. Поэтому я решил попробовать два варианта. Здесь стоит ванна с соляным раствором. Но пока она пуста. Та прекрасная дева, что займет ее, еще не готова.

Сердце рухнуло вниз, Алан бросил быстрый взгляд на Леонардо, руку которого старик так и не выпустил из своих цепких пальцев. Парень был бледен и испуган, но в глазах раба впервые появилась ненависть.

– Лучше всего трупы замораживать. Хранить в горах на леднике. В пещере, где никогда не бывает тепло. Такой труп всегда будет выглядеть так, словно человек спит. Трупы лучше всего обливать водой и превращать в ледяные скульптуры.

– Я об этом не подумал, – пробормотал советник. – Но почему я об этом не подумал! – воскликнул он, с яростью ударяя ногой по большой бочке. – Ведь так горцы хранят мясо! Столько прекрасных лиц погублено! Такое простое решение, а я его не видел! Я искал выход в науке, а можно было заставить рабов прорубить ступени в горах, там, где лошади не смогут пройти. – Голос его зазвучал более тихо и отстраненно, словно кир Мар разговаривал сам с собой. – Работать будут день и ночь, но сделают подъем. Я создам гробницу-усыпальницу, и, когда придет мое время, сам лягу там в окружении самых красивых людей этого мира. Да! Я не стану прерывать исследования, но и вариант со льдом следует испытать. Подготовить себе достойное место для вечного упокоения. Мое тело не сожгут! И Вадий не дождется меня у реки Забвения! – Он тихо рассмеялся, и от этого смеха по спине Алана прокатился озноб. – Но мне нужна достойная компания… да, достойная, и этот прекрасный мальчик будет вечно лежать рядом со мной.

Алан бросил взгляд на советника, тот отошел к столу и, поставив перед собой Неженку, стал что-то ему показывать. Не достать, а если выжидать, пока подойдет ближе, может догадаться, что у конта руки чешутся засадить ему в горло засапожный нож.

– Ты будешь со мной вечно!

Леонардо в ответ громко всхлипнул.

– Нам пора, кир Мар, – как можно мягче произнес Алан.

Гениальный, беспринципный безумец. Викторию передернуло. Кир Мар напоминал ей тех ученых нацистов, которые ради «высоких целей» истребляли тысячи людей, проводя свои бесчеловечные эксперименты.

– Да, да.

Они вернулись в кабинет.

– В данный момент мне не нужны разногласия с Храмом, только поэтому я позволяю вам уйти, – неприязненно глядя на Длань, холодно произнес советник и, не дожидаясь ответа Искореняющего, повернулся к напряженному конту. – Граф Валлид, если в день приема вы не вернетесь, то Игушетии придется выбирать нового верховного вождя, – жестко сказал он. – Думаю, мне не нужно говорить вам, что побег будет расценен как объявление войны?

Алан кивнул. Они вышли в коридор и направились к выходу.

– Что так напугало вашего раба, кир Алан? – покосился на Неженку Алвис.

Виктория только сейчас обратила внимание на бледность парня.

– Леонардо! Смотри мне в глаза!

Художник не посмел ослушаться. Затравленный, испуганный взгляд, наполненный паникой и звериным ужасом. По скуле стекала капля пота. Кролик, загипнотизированный удавом.

Алан хорошенько встряхнул раба.

– Испугался? Уже все позади. Ты вел себя достойно. Я горжусь тобой.

– Я в-вел достойно? – недоверчиво переспросил парень. Его начал бить озноб, и Алан крепче прижал его к себе.

– Я не знаю человека смелее тебя, Лео. Верь мне, – шепнул конт парню в макушку, представив, что пришлось пережить художнику, своими глазами увидевшему, какую участь уготовал ему советник. – А теперь давай отсюда выбираться, пока никто не решил проверить, чем мы здесь занимаемся.

– Почему вы не оставили его советнику? – прошипел Алвис, когда они отошли от покоев кира Мара.

– В какой это гарем я хочу забрать Валию? – вопросом на вопрос ответил Алан, игнорируя реплику Длани. Он стремительно шагал за Искореняющим и тащил художника за руку. В душе кипела злость.

– А какую еще причину я мог озвучить, кроме вашего желания обладать этой женщиной? Не забывайте, какая репутация у графа Алана Валлида! – Длань тоже едва сдерживался, и это было настолько удивительно, что Алан моментально прекратил злиться.

– Она действительно слегка не в себе.

– Это лечится.

– Герцог даже не поинтересовался, кто мы такие.

– Мне сложно понять его мысли и мотивы. Он глуп! Я так часто ошибался в расчетах, приписывая герцогу ум и хитрость, а оказывалось, что мне противостоит советник, а не этот идиот, – с сарказмом заметил Длань. – Я уверен, что он не поинтересовался у капитана, кто в гостях у кира Мара. Верите, он даже меня не узнал, хотя это я короновал его, – уже спокойно пояснил Алвис. – Он просто решил показать советнику, что он здесь хозяин, как ребенок, который не может ответить достойно и гадит по мелочам. Надеюсь, нам дадут уйти. Нужно поспешить, пока кир Мар не решил, что раб ему нужнее хороших отношений с Храмом. – Он свернул в темный проход, кивком головы приглашая следовать за ним. Затем приложил палец к губам, призывая к тишине.

Ну прям квест по заброшенному замку.

Они еще долго шли по каким-то пыльным, неосвещенным закоулкам, и Виктории казалось, что она попала в приключенческий фильм. Вот сейчас откроется потайная деверь и они окажутся либо в сокровищнице, либо в каменном мешке. Но реальность была более прозаичной, они вышли в коридор, ведущий к выходу. Однако Алвис свернул в небольшой каменный отнорок и остановился напротив узкой двери. Стукнул в нее несколько раз и, не дожидаясь ответа, толкнул.

– Жди здесь, – бросил он рабу и посмотрел на Алана. – А вы следуйте за мной.

Стол, стул, высокий подсвечник, узкая кровать. На кровати сидел бритый тип, который сопровождал герцога, – Лесник. Он криво усмехнулся и, поднявшись, приветствовал гостей кивком головы.

– Принесли?

– Да.

Искореняющий засунул ладонь в широкий рукав сутаны и извлек на свет увесистый кошель.

– Как договаривались.

Алан с прищуром рассматривал лысого, соображая, что еще затеял Алвис? Судя по всему, сейчас он самым натуральным образом подкупал начальника внутренней охраны.

– Вы гарантируете мне должность капитана? – Лысый требовательно посмотрел на конта.

– Да. Слово чести, – твердо ответил Алан, надеясь, что он угадал правильно и только что своими словами отказался подписывать себе смертный приговор.

– Тогда сразу после объявления о помолвке.

Что? Какой помолвке? О чем он? Кажется, сейчас прольется чья-то кровь!

Дождь лил сплошным потоком, словно небеса решили утопить этот город и его жителей. Пока добежали до кареты, промокли насквозь.

– Герцог желает получить трон Галендаса, – начал объяснять Алвис, как только они сели в карету.

Об этом Виктория знала еще с момента своего пленения бароном Линем, поэтому промолчала, ожидая продолжения разговора.

– Он давно предлагал оппозиции заключить брак между его дочерью и прямым потомком Айро.

– И?

– Это версия для начальника охраны. Лесник уверен, что вы станете следующим герцогом, а он займет место барона Семуха.

– А на самом деле?

– Вы точно не хотите жениться на дочери герцога? – ушел от ответа Длань.

– Алвис, иногда мне кажется, что убить тебя было бы проще, чем выслушивать твои идеи.

– Она красива, молода, из хорошей семьи. Отличная партия для короля. Этим браком вы укрепите связь с Ратией. Мать маркизы двоюродная племянница их короля.

– Ну и женись на ней, – зло прошипел Алан.

– Через несколько дней состоится прием в честь Большой ярмарки. Традиционно на нем будут присутствовать местные аристократы, старшины цехов и гильдий, а также купцы из других стран и представители соседних государств. Во время этого приема герцог погибнет от руки предателя. И там же я объявлю о том, что Турен Ли жив.

– Как все просто, – саркастически заметил конт.

– Не просто. Но я долго над этим работал, – серьезно ответил Алвис.

Вот и пойми, что он думает на самом деле.

– Барон Семух тоже в этом замешан?

– Нет.

– Значит, его ты используешь втемную?

– Мне кажется, я правильно понял значение этого выражения. Да, он сделает то, что мне надо, не зная об этом.

– А советник?

Алвис недобро улыбнулся, многозначительно глядя на Алана.

– Тварь!

– Мне жаль.

– У тебя нет необходимости вытаскивать мать Турена, тебе нужно было заставить меня отдать ему Леонардо. Ты знал, что я не оставлю в беде своего человека.

– Советник одержим человеческой красотой. Он давно ищет методы и способы сохранения образцов физического совершенства для потомков. Он очень хороший лекарь. Думаю, Марган попробует сделать раба украшением коллекции, тем более что вы сегодня подсказали ему несколько оригинальных решений.

– Но раб у меня.

– Только до приема. Вы не сможете оставить мать Турена Ли на растерзание герцогу. Представляете, какая прощальная ночь ее ожидает? А если из-за нее советник не получит свою игрушку, ее смерть будет долгой и мучительной. Как после этого вы сможете смотреть в глаза Турену?

Драться в маленькой карете было глупо. Особенно с Алвисом. Но Алан не сдержался.

Назад: Глава 11

Дальше: Глава 13