Глава 8
Наказание
– Не реви.
– Ты?! – От удивления я перестала лить слезы.
– Я, – усмехнулся Бес, протягивая чистый платок.
Снова весь в черном, изящный и расслабленный. Только уголки губ подрагивают. Сдерживает смех? Но смотрит мягко, без насмешки.
– Как ты… И…
Обвела взглядом зал заседаний – никого. Мне все приснилось? Старейшины еще не приходили? Я видела сон? И сейчас тоже? Глюк же тут!
Я потянулась за платком, но вместо этого схватила Беса за руку. Плотная, теплая, живая. Он не вырывался и позволил рассмотреть и ощупать и крепкую мозолистую ладонь, и длинные пальцы с ухоженными ногтями.
– И?
Даже не удивился! Я взяла платок и смущенно уткнулась в него носом. Запах липового меда и немного лимонной кислинки.
– И все же?
Теперь точно издевается. По лицу видно – он прекрасно все понял.
– Ты настоящий, – буркнула я, быстро вытирая глаза.
– Спасибо. – Бес скромно опустил голову и разве что ножкой не шаркнул.
– Зачем ты тут?
– Приказы не обсуждаются.
– Чьи приказы?
Ответить он не успел. В зал вошла Манори. Вопреки ожиданиям, Бес не исчез, а куратор не удивилась, увидев его рядом со мной.
– Не влетит за самодеятельность-то? – проворчала Манори, обращаясь к Бесу. А мне протянула кружку с дымящимся напитком. – Пей чай, только осторожно, горячий.
– Разом больше, разом меньше, – вздохнул Бес, старательно изображая паиньку. – Хозяин не зверь, сильно бить не будет.
Манори фыркнула и повернулась ко мне:
– Ты чего? Пей, скоро перерыв закончится.
– Перерыв?
Я хмурилась, не понимая, что происходит. Бес живой и настоящий, сомнений не осталось. Но почему Манори беседует с ним, как со старым знакомым? Он же посланец Рейо, а драконы не верят в богов. Да никакой он не посланец! Но тогда кто его хозяин?
– Дженни, ты прослушала, – всплеснула руками куратор. – Старейшины объявили перерыв, заседание еще не закончено.
– А-а-а… – протянула я, осторожно отпивая из кружки.
Ничего они мне не объяснят, бесполезно спрашивать. Бес притворяется, Манори ему подыгрывает. Остается только набраться терпения – рано или поздно все тайное становится явным. Дожить бы до этого момента.
Тоска накрыла внезапно. Вдруг пришло понимание, холодное и отчетливое: скоро все закончится. Тревоги и переживания, страх и слезы, дежурная опека Манори, непонятные визиты Беса, пристальные взгляды Старейшин, запахи позднего лета, обжигающий чай. Все закончится. Навсегда. Даже оставить после себя нечего. Я ничего не успела. Ян? Он маленький и быстро меня забудет. Разве что род Сиреневого Аметрина будет помнить обо мне. Нет, не только плохое, но и хорошее. Теперь я точно знаю. К сожалению, поздно поняла. Глупая! Я считала, уехать в глушь Крагоши меня заставила гордость. А это была всего лишь гордыня. Хватит ли у меня смелости умолять о прощении? Заслуживаю ли я его?
– Я хочу видеть отца, прямо сейчас, – произнесла я.
И тут же испугалась. Я и просить-то не имею права, не то чтобы требовать.
– А ну-ка, сгинь, будь добр, – велела Манори, обращаясь к Бесу.
Тот недовольно дернул плечом и исчез.
– Дженни, это невозможно. – Куратор присела рядом. – Но ты сможешь поговорить с ним после заседания.
«Нет! – кричал ребенок внутри меня. – Немедленно! Сейчас же!»
– Да, – кивнула я, напоминая себе о послушании, – можно и после.
Сейчас! До того, как он огласит решение рода. Он должен знать, не оно заставило меня задуматься и понять самое главное.
– Потерпи. – Манори погладила меня по руке, успокаивая.
Я вымученно улыбнулась в ответ.
– Спрячь, – Драконица указала на платок, который я все еще сжимала в кулаке. – Ему лишние неприятности ни к чему.
Даже так? Драконица заботится об этом проходимце? Чуть было не вспылила, да вовремя вспомнила, как Бес кормил меня с ложечки, и сунула злополучный платок в карман. Слишком устала, чтобы размышлять об этом. Слишком расстроена. И все же…
– Его правда будут бить? Из-за меня?
Манори закатила глаза, как будто я сказала очередную глупость. От объяснений ее избавили вернувшиеся Старейшины.
Тетушка Ренни меня не разочаровала. Старшая сестра мамы Али всегда напоминала ворону. Сухонькая, поджарая, с плотно прижатыми к спине крыльями, она и сейчас каркала, старательно вытягивая шею.
– Я всегда говорила Альке! Добром не кончится! – Не оборачиваясь, она тыкала в мою сторону пальцем. – Неблагодарная человечка! Только неприятности! Алькин муж притащил в дом этого червяка. Фу!
Я внимательно разглядывала стену напротив. Лишь бы не смотреть на тетушку! Лойи всемогущий, почему она пришла? Зачем? Кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. Не сорваться. Не нагрубить. Терпеть.
Совсем маленькой я тряслась от страха при виде тети. Ее ненависть, настоящая и бурлящая, внушала мне животный ужас. Тетушка Ренни не любила никого, кроме дочери Лии. Желчь и яд изливались на любого, просто самой удобной мишенью в семье была «человечка». А позже я научилась дерзить в ответ. Потом раскаивалась в несдержанности, потому что мама Аля плакала. И все равно я мечтала, что когда-нибудь тетушка захлебнется собственным ядом.
Формально тетушка Ренни не должна свидетельствовать. Она и ее дочь Лия принадлежали к роду Зеленой Бирюзы, и интересы их семьи не пострадали. Наверняка тетя сама решила выступить. Ведь никакой надежды на то, что род Сиреневого Аметрина расскажет всю правду о «коварном чудовище», у нее не было.
– Алька ее приняла. Растила как собственное дитя. Заботилась, ночей не спала. Воспитывала. Кормила. Одевала. Все лапы иголками исколола. И чем человечка отплатила? О моя добрая и отзывчивая сестренка!
Я удивленно уставилась на драконицу, размахивающую лапами, как крыльями. И невольно расплылась в улыбке, когда поняла, что не ослышалась.
– Позволь поинтересоваться, чему ты так радуешься?
Вопрос Вишневого Граната адресован мне. Я не стыдилась своего чувства, но сказать правду при тетушке Ренни? Она меня живьем сожрет!
– Твоя радость неуместна, поэтому тебе придется дать объяснения, – вмешался Васильковый Сапфир.
Ничего она мне не сделает. Это все глупые детские страхи.
– Прошу прощения, – ответила я, вставая. – Мне радостно за маму… за госпожу Алинари. Сколько себя помню, она никогда доброго слова не слышала от старшей сестры, только упреки. А сейчас госпожа Реннари ее хвалит. Мне приятно это слышать.
Тетушка Ренни быстро обернулась, смерила меня изумленным взглядом и фыркнула. Старейшины жестом велели мне сесть.
– Итак, госпожа Реннари, вы закончили? Хотите высказать свое пожелание от имени вашего рода?
– Да. Нет, – лаконично отозвалась тетя и сконфуженно замолчала.
– Да или нет?
– Я хочу, чтобы человечку наказали. Но смерти я ей не желаю. Любой матери тяжело пережить смерть своего ребенка, а Аля считает Джейн своим ребенком. Она не выдержит…
– Спасибо, ваше мнение услышано.
Тетя Ренни впервые назвала меня по имени! Я потрясенно смотрела вслед драконице, покидающей зал заседаний. Она не обернулась, но отчего-то мне казалось, она расстроена. И вовсе не тем, что не смогла настоять на жестоком приговоре.
Я едва усидела на месте, когда в зал вошли родители. Наши взгляды пересеклись лишь на мгновение.
«Люблю вас», – прошептала я одними губами. И в этих двух словах была и просьба о прощении, и признание собственной глупости.
«Все будет хорошо, детка», – шепнул мне теплый взгляд мамы Али. А огорченный, папы Кира, обжег и заставил покраснеть: «Эх, Дженни, когда же ты поумнеешь?»
– Родители не могут свидетельствовать против своих детей, – объявил Васильковый Сапфир. – Поэтому мы спрашиваем у вас, Киррон и Алинари из рода Сиреневого Аметрина, признаете ли вы Джейн Ри своей дочерью?
Мороз по коже. Почему так? Зачем? Не хочу! На глаза снова навернулись слезы. Только бы не заплакать, когда услышу горькое «Нет».
– Конечно, да, – ответила мама. – Я люблю мою девочку. К сожалению, я не смогла дать ей все, что дала бы настоящая мать…
– Неправда! – Я подскочила как ужаленная. – Ты самая настоящая мама! Никто не смог бы любить меня больше, чем ты!
– Дженни… – прошептала мама Аля, обернувшись.
Они все смотрели на меня. И отец, и мама, и Старейшины. И молчали.
Молчала и я, не в силах вымолвить ни слова. Колючий комок больно царапал горло. Стыдно. Стыдно не только за бессовестные мысли, но и за теплое счастье после маминых слов.
– Прошу тебя больше не нарушать правила, – наконец произнес Вишневый Гранат. – Сядь.
Я заставила себя подчиниться. Прижаться бы сейчас к маме, обнять, приласкаться! Опустила голову и вцепилась в край скамейки. Мама подошла неслышно. Подошла и накинула мне на плечи шаль. Ту самую, белую, мою любимую. Чистую, невесомую, пахнущую солнцем и ветром.
– Спасибо, – на выдохе, еле слышно, только для нее.
Наклонившись, она поцеловала меня в макушку и вернулась к отцу.
– Господин Киррон? – Старейшины предпочли сделать вид, что ничего не произошло.
Сердце снова тревожно забилось. Я зябко повела плечами и уткнулась носом в шаль. За отцом всегда последнее слово, и сомнения меня еще не оставили.
– Да, Джейн Ри – наш ребенок, – твердо ответил папа Кир. – Она из нашего рода, и ничто не может изменить это. Мы с женой планировали официальную церемонию после того, как Дженни исполнится восемнадцать, но она не вернулась в Армансу. Тем не менее наше решение в силе. И ее настоящее имя – Джейнери из рода Сиреневого Аметрина.
У меня перехватило дыхание. Лойи всемогущий! Воистину, если ты хочешь наказать, то лишаешь разума. Как я была слепа! Даже сообразив, что семья от меня не отказывалась, я и предположить не могла… И мечтать не могла! И что же теперь?
– Решение рода, пожалуйста, – попросил Вишневый Гранат.
– Род Сиреневого Аметрина просит о помиловании для Джейнери, совершившей преступление против драконов. Мы знаем, что она действовала по принуждению и против своей воли. Мы доверяем Джейнери и уверены, она не представляет угрозы для фамилиара. Мы ручаемся за нее.
Лойи всемогущий! Я спрятала лицо в ладонях. Сердце пропустило удар. Судорожно перевела дыхание. Вот бы глубоко вдохнуть воздух – чистый и свежий. Кожей ощутить прохладный ветер. Плевать на Старейшин! Пусть делают замечание. Я бросилась к открытому окну, вцепилась в подоконник, и тут же кто-то схватил меня за запястье.
– Не надо, – шепнула пустота голосом Беса.
Я ощутила на щеке его горячее дыхание. Но рядом никого! До меня долетали обрывки фраз:
– …в уточнении. Мирари приняла цвета…
– Да.
– …ее мнение…
– …единогласное решение. Если бы Мира была против…
Старейшины снова сделали вид, будто ничего не происходит. Я дернулась, и тяжелая рука легла на талию.
– Не надо, – повторил невидимый Бес.
– Что не надо? – прошипела я, пытаясь вырваться.
– Не надо в окно, это глупо.
– Мне воздуха не хватает!
Он решил, я выброшусь из окна? Да ни за что!
Я возмущенно вывернула руку, освобождаясь от захвата. Бес исчез так же внезапно, как появился. Нет, я его так и не увидела, но чувствовать рядом перестала.
Злая, растрепанная, раскрасневшаяся, я повернулась к отцу.
– Ты же только сейчас это придумал, да? Скажи правду! Это все только из-за чувства вины! Родовое имя! Красивая сказка!
Я выплевывала слова, задыхаясь от возмущения. Отец молча слушал, чуть склонив голову набок. Мама прикрыла рот лапой, но тоже не пыталась меня остановить.
– Я не могу быть драконом! Это ты говорил, когда я просила… умоляла не отсылать меня! Ты разрушил все мои мечты! А теперь… теперь…
Я хотела сказать, что мне не нужно подачек. И пусть забирают назад родовое имя. И жалости их мне не надо!
Но произнести это вслух уже не могла.
Эгоистичный ребенок. Злой и испуганный. Я вдруг поняла это, как будто смотрела на саму себя со стороны. Как ведро ледяной воды – резко и неожиданно. Я всего лишь боялась поверить в то, что стало очевидным.
– Я люблю тебя, дочка, – сказал папа Кир. – Разве ты не поняла, почему мы отправили тебя к людям?
– Я должна была научиться жить среди людей, – прошептала я.
– Потому что ты человек и твое место там?
– Я человек, и мне предоставили право выбора. Возможность жить так, как я хочу. Получить профессию, устроить личную жизнь.
– Но мы все у тебя отобрали и запретили говорить о семье.
– Чтобы защитить от таких, как Шейор.
Вопросы, мучившие меня годами, теперь казались глупыми. Да, я поняла. Пусть поздно, пусть с трудом, но поняла.
Я подошла к родителям и встала рядом. И только потом взглянула на Старейшин. Представляю, какого они теперь обо мне мнения… И пусть!
– Я сожалею о том, что произошло, и признаю свою вину. Мне не хватило ума… мудрости понять и принять решение старшего в роду. Это жестокий урок, и я никогда о нем не забуду.
Вот и все. Теперь только дождаться приговора. Завтра? Или, быть может, сейчас?
Внутри снова встрепенулась маленькая испуганная девочка. Я устала бояться – и все равно боялась. Папа Кир слегка сжал мою руку, и от поддержки стало немного легче.
– А как ты собираешься жить дальше, если тебя простят и отпустят? И где? – спросил вдруг Вишневый Гранат.
Неожиданно. Я не задумывалась об этом.
Вернуться в Крагошу? Найти работу и воспитывать Яна. Учиться дальше навряд ли получится, ребенок маленький, и я его не оставлю. Я никогда не воспользуюсь возможностью повелевать фамилиаром. По собственной воле. А если снова попадусь какому-нибудь «Шейору»? Я не смогу противостоять магии. Уязвима я – уязвим и Лессон. А приобретенная известность? Менять имя? Дело громкое, наверняка вся Крагоша гудит. Да и в соседние государства что-то да просочится.
Остаться в Армансу? Семья будет рада. Но чем я займусь? Жить иждивенкой в родительском доме? А Ян? И его посадить на шею родителям? Они не возразят, даже не сомневаюсь! Но это не выход.
– Не знаю, – призналась я. – Непростой выбор.
– Тебе нужно учиться контролировать силу, – заметил Вишневый Гранат.
Учиться на мага? Ни за что!
– Нет, пусть уж остается, как есть.
Я опять сказала глупость? И чего они все уставились на меня, как на дурочку? Есть сила – и что с того? Мы с ней прекрасно уживались и не мешали друг другу. Пока она не пробудилась, когда я освобождалась из ловушки Шейора. Не слишком приятные воспоминания. Не хочу иметь ничего общего с магией.
– И что теперь с ней делать? – сердито спросил Вишневый Гранат у остальных Старейшин. – Учиться она не желает, а…
Васильковый Сапфир махнул лапой, и между нами и драконами упала звуковая завеса. Старейшины продолжали о чем-то спорить, но я ничего не слышала.
– Если нужно учиться контролировать силу, я научусь, – в отчаянии прошептала я.
Все равно не услышат. И зачем только возражала!
Кажется, все же услышали. Васильковый Сапфир посмотрел на меня и коротко кивнул, а потом снова принялся что-то доказывать остальным. Он жестикулировал, раздраженно расправлял и складывал крылья. Потом замолчал и сложил лапы на груди. Старейшины снова уставились на меня, все разом, но звуковую завесу не убрали. По очереди они говорили что-то Васильковому Сапфиру, а он довольно кивал. Потом снова говорил он, а остальные поддакивали.
Я наблюдала за ними, вполне понимая: сейчас решается моя судьба. Почему так долго? Кто-то за казнь, определенно. Бежевый Агат? Или Аспидно-серый Шунгит, что не проронил ни слова во время заседания? Зачем они решают при мне? Сколько можно меня мучить?
Мне было бы тяжело пережить это ожидание, но отец все так же держал меня за руку, а мама, подойдя сзади, положила лапы мне на плечи. Так было хоть капельку, но спокойнее.
– Джейнери из рода Сиреневого Аметрина.
Я вздрогнула, услышав официальное обращение. Уже?
– Учитывая все обстоятельства дела, все сказанное и все произошедшее, ты приговариваешься к отсроченной смертной казни.
Все же казнят. Лойи всемогущий! Я пошатнулась, но заставила себя стоять прямо и не отводить взгляд.
– Это означает, что в течение года за твоим поведением будут внимательно наблюдать. Любое действие против закона людей или закона драконов будет расценено как нарушение, ведущее к немедленному исполнению приговора. По истечении испытательного срока будет принято решение о твоей дальнейшей судьбе.
Год? Меня обрекают на целый год мучений от неизвестности? Не очень-то милосердно!
– У тебя пробуждается источник. Дисбаланс силы опасен и для тебя, и для окружающих. Поэтому год ты будешь находиться под присмотром опытных магов в горном университете.
И опять они о каком-то источнике. Не забыть бы потом выяснить, что это такое. Но магии учиться не буду, и не надейтесь!
– Так как пребывание там людей ограничено рядом условий, ты будешь работать в лаборатории. Подробности тебе объяснят на месте. На этом все. Приговор оглашен, заседание закрыто.
Старейшины ушли, а я все стояла и смотрела на пустые кресла. Вроде бы можно радоваться. Отсроченная казнь – это шанс, которым я непременно воспользуюсь. Буду жить, где прикажут, и делать, что велят. Но отчего мне чудится какой-то подвох?
– Детка…
Обеспокоенный голос мамы Али заставил меня очнуться. Что толку переживать о будущем? Главное – это здесь и сейчас.
Я улыбнулась обоим родителям:
– Можно мне увидеть Яна?
