Глава 5 История вопроса, или Удар рогом
Да, так оно и было. Пока в один прекрасный день самый любимый для Миши человек, его супруга, красавица Елизавета, находясь в дурном настроении и легком подпитии, не раскрыла вдруг растяпе муженьку глаза. Ни у какой подруги она, оказывается, не гостила, а лежала в частной клинике. Делала аборт от красавца Витюши. Третий по счету, дай бог не последний.
— Ты же говорила, что не можешь родить, — ошалело пролепетал несчастный законный супруг.
— От тебя не могу, — подтвердила Лиза и накатила любимого полусладкого вина. — Вернее, не хочу и никогда не буду. — Она достала из пачки тонкую сигарету. — Дай-ка огоньку, неудачник.
— Ты хочешь сказать?.. — Миша щелкнул зажигалкой.
— Я уже все сказала! — отрезала она. — Извини, мне очень хочется побыть одной.
— Да, конечно, — пробормотал рогоносец и побрел куда глаза глядели, то есть на кухню.
Там он сел за стол, ухватился двумя руками за голову, застонал от нахлынувшей боли и замер. Жизнь закончилась.
Елизавета была для него всем. С первой же минуты, когда Михаил, тогда еще звезда экономического факультета универа, без трех минут профессор и завкафедрой, повстречал ее на вечеринке у каких-то шапочных знакомых и с ходу втрескался, как семиклассник в порнозвезду. Через три дня, краснея, запинаясь и путаясь в словах, он предложил ей руку и сердце. Этот умник совершенно обалдел от счастья, когда красавица мило улыбнулась и ответила: «Да».
У самой девушки как раз наметился сложный период в жизни. Богатый кавалер сделал ей ручкой, давний любовник нашел себе куклу помоложе. Остальные друзья и знакомые мужского пола при случае с удовольствием баловались с ней. Но все они почему-то тут же становились недоступными, похожими на выключенный телефон, если у Лизы возникали проблемы.
Понимал ли он, что красавица не испытывает к нему ответного, высокого, чистого и светлого чувства, воспетого поэтами-песенниками и даже некоторыми писателями-прозаиками? Конечно. Мишаня прекрасно это видел и все равно верил, что его любви хватит на двоих. Не он первый, все мы порой так думаем.
«Мне душно в этом городишке», — сказала молодая жена сразу после свадьбы, и он тут же начал наводить мосты в сторону Московского университета.
«Как же достала эта нищета!», — вскользь заметила она.
Муж тут же забросил, к чертовой матери, науку и напросился в гости к бывшему однокурснику Витюше, тогда еще заместителю министра. Он приехал вместе с супругой, отужинал, чем бог послал, а между десертом и последней рюмкой попросился на работу.
— Подумаем, — весело проговорил Витюша, оглаживая взором симпатичную мордашку и выдающиеся обводы молодой жены друга.
А посмотреть там было на что. Осиная талия, маленькая аккуратная попка, длинные стройные ноги и роскошный, прямо-таки аэродинамический бюст!
— Хотя хрен ли там думать. Перебирайся в Москву! — заявил Витя и в порыве чувств хлопнул старинного друга по плечу.
Михаил переехал в столицу, устроился на работу и принялся каждый день ходить в присутствие, где с омерзением перекладывал бумаги из одного ящика стола в другой. Сначала он трудился в качестве совсем мелкого клерка. Потом Миша начал подниматься по ступенькам карьерной лестницы. Через пару лет этот незаурядный человек переехал из кабинета на пятерых в отдельный, занял должность заместителя заведующего отделом.
Его непосредственным начальником в то время числилась девица без московской регистрации, двадцати четырех лет от роду. На рабочем месте эта красавица и умница появлялась не часто, в основном пропадала в родительском доме в поселке Жуковка или в Испании на собственной скромной вилле с четырьмя спальнями и бассейном размером с озеро Чад.
До нее эту же должность занимал один скромный юноша из Ингушетии. Его потом зарезали на какой-то дискотеке не столь цивилизованные соплеменники.
С деньгами все наладилось на удивление быстро. Чиновникам из его отдела регулярно заносили за любую мелкую услугу, а чаще всего просто за то, что они есть.
Лизонька поначалу была счастлива и весела как птичка, а потом загрустила. Ее вдруг перестали радовать поездки в Турцию, Египет и Испанию, дачка в Малаховке и даже игрушка, еще недавно горячо любимая — новехонькая «БМВ» российской сборки. И захотелось ей…
— Остров! — вымолвила она, взор ее затуманился, щечки разрумянились. — Пусть даже совсем маленький. Где-нибудь на Карибах. Представляешь, море, пальмы, мелкий песочек, яхта у причала. Я иду одна по пляжу…
— А где же я? — удивился Миша.
— Где-где? — с легким, чуть слышным вздохом отвечала красавица Лизавета. — Тоже где-то там же. — Она прыгнула к нему на колени, обняла за шею, лизнула в ушко. — Милый, увези меня отсюда!
— Куда?
— Туда. — Лизонька мотнула головой в сторону, где, по ее представлению, располагалась вся эта красота.
— Как скажешь, — тихо проговорил он и тоже вздохнул.
Миша прекрасно понимал, что влезает в хороший, по выражению прогрессивной части населения, блудняк. Но ради нее!..
Для начала он тихо, незаметно для коллег провернул одну операцию, потом еще две. Миша очень расстроился. Он понял, что если и дальше станет продолжать в том же духе, то лет через много на остров заработает, но причала и яхты там точно не будет. В этом райском уголке не появится сам собой скромный домишко о двух этажах с вертолетной площадкой на берегу. Чтобы все это получить, учудить надо такое!..
Голова бывшего ученого заработала с интенсивностью ядерного реактора. В результате на свет появилась та самая идея.
Мише захотелось пить. Он с удивлением ощутил, что все еще жив. Встал, налил в чашку остывшего чаю и жадно осушил ее до дна. Потом ушел в кабинет и аккуратно закрыл за собой дверь.
Этот человек круто изменил свою жизнь, пожертвовал всем, чем только мог: карьерой, любимой работой и даже такой сущей мелочью, как принципы. Миша был безгранично счастлив, потому что рядом всегда была она, его Лизонька.
Теперь выяснилось, что если и рядом, то совсем не с ним. В тот день в собственной квартире на Преображенке скоропостижно скончался скромный боязливый чиновник себе на уме. В тот же миг на свет появился отчаянный, остроумный и жестокий кидала.
Он простил жену, по крайней мере сказал ей об этом, потом поцеловал руку и прослезился.
Она тоже разрыдалась, крепко-крепко обняла его, прижалась всем телом и прошептала:
— Прости меня, Миша. Я была редкостной дрянью.
— Начнем жизнь с чистого листа, — заявил он и сам поразился пошлости сказанного. — Согласна?
— Да, милый. — Лизонька подняла заплаканную, но такую милую мордашку, и он, как пишется в дамских романах, утонул в безбрежной синеве ее глаз.
Вернее сказать, Миша в очередной раз собрался было это сделать, но вдруг решил погодить и остался на берегу.
Они опять зажили счастливо и не во лжи.
Месяца через полтора Лиза в очередной раз отправилась навещать подругу, а он даже не обратил на это внимания. Занят был, оттачивал до самых мелких деталей план, разработанный на основе той самой идеи, вдруг навестившей его. Миша отрабатывал ходы-выходы, изучал подводные течения, причесывал и полировал, наводил глянец, продумывал неожиданные ходы на случай, если вдруг что-то пойдет наперекосяк. Ведь самый лучший экспромт — это тот, который изобретен заранее.
Через полгода он дождался какого-то праздника, позвонил вице-премьеру Славику, поздравил его и решительно напросился на разговор без свидетелей.
— Интересно, — сказал тот, выслушав план. — Нагло и, я бы даже сказал, остроумно. Пойдешь ко мне в команду? — вдруг предложил он.
— Поздно пить боржоми, — сухо проговорил Миша. — Как тебе тема?
— Тема интересная, я уже говорил. Только вот…
— Премьер узнает, — утешил друга сердобольный Миша. — Обязательно.
— И что?..
— Ничего страшного ни для тебя, ни для меня не случится. — Гигант мысли полез было за сигаретами, но натолкнулся на суровый взгляд друга юности и оставил курево в покое.
— Объясни.
— Запросто. — Миша почесал брюхо под свитером. — Я — величина ничтожно малая, ни на что серьезное не способная. Ты — слишком велик. На такие должности, как у тебя, жуликов не назначают. Это исключено априори.
Славик закашлялся и спросил:
— Кто же тогда будет виноват?
— Как это кто? — удивился Мишаня. — А Витюша зачем?
Хозяин дома ошалело покачал головой.
— И не жалко тебе его?
— Очень жалко, — ответил очкарик и непритворно вздохнул. — Только себя еще жальче. Да и тебя тоже.
— Дела!.. — Славик надолго замолчал.
Миша молча пил чай с лимоном, не мешая старому другу принимать решение.
— Ладно. — Вице-премьер надавил ладонью на столешницу, раздался жалобный скрип. — Так тому и быть.
— Вот и славно. — Миша отставил чашку в сторону. — Значит, в ближайшие дни я иду к Витюше. — Он тоже хлопнул ладонью по столу, только намного тише. — Начинаем.
— Один-единственный вопрос. — Славик поднял голову и внимательно посмотрел в глаза другу юности. — За что все-таки ты его так?
— А ни за что, — последовал мгновенный ответ. — Ничего личного, дело прежде всего.
— Ну-ну. — Славик прищурился и глянул на когда-то самого доброго на свете парня так, как будто менял ценник.
Афера удалась на славу. Потому что была тщательно продумана и хирургически безукоризненно исполнена. Как и все остальные, прокручиваемые до и после нее.
В нашем Отечестве сейчас только они, аферы да кидалова, проходят без сучка и задоринки. Все остальное — фигушки. Потому что планируется это самое все остальное исключительно левой ногой, а исполняется и того хуже.
Вывести из дела и вытащить из страны получилось, конечно же, сумму несколько меньшую, но вполне достаточную для того, чтобы оба акционера не страдали остаток жизни от пошлой и честной бедности. Даже если она, эта самая жизнь, окажется не короче, чем у галапагосской черепахи, отдельные особи которой, ведущие исключительно здоровый образ жизни, говорят, дотягивают аж до ста восьмидесяти лет.
— Так сколько же мы с тобой все-таки заработали? — спросил Славик, сидя в номере отеля, расположенного то ли в Австрии, то ли во Франции, и закусил водочку мелкозернистой севрюжьей икоркой. — Просто интересно.
— Мы… — выговорив это слово, Миша очень постарался не рассмеяться в голос. — Мы с тобой на пару, старый, подняли четыре с половиной ярда в евро. В баксах это…
— Шестерочка, — сказал второй акционер и надул губы. — Я думал, побольше выйдет.
— Можно было бы снять и побольше. — Бывший доцент не стал спорить с бывшим вечным троечником и секретарем комитета комсомола факультета. — Но тогда…
— Понимаю, — сказал Славик и вздохнул. — Ладно, дай мне месяц-другой сроку.
— Да хоть год, — великодушно согласился Миша. — Решаешь вопрос с безбилетным пассажиром и тут же получаешь бабло.
На прощание приятели и компаньоны сердечно обнялись.
— Береги себя, — заботливо проговорил Славик. — Я слышал, Витек очень сердится. Как бы…
— Ладно. — Миша беспечно махнул рукой. — Пусть его. У меня, чтоб ты знал, охрана получше твоей. Такие волчары!
— Ну, дай-то бог. — Человек, пока еще занимающий должность вице-премьера, стряхнул пылинку с плеча старинного друга и перекрестил его. — Тогда я за тебя спокоен.
Ох уж мне эти доценты с кандидатами, виртуозы теории и знатоки законов науки. Жизнь наша, ребята, куда как сложнее и паскуднее. Откуда же мстительному рогоносцу и финансовому гению Мишане было знать, что аферы такого масштаба, как бы красиво они ни начинались, всегда заканчиваются тем, что в живых остается только один из их участников. А то и того меньше.
