— Хорошо! — с чувством промолвил я, опустошил бутылку и поставил ее на законное место, то есть под стол.

— Нормально, — подтвердил Сева, раскрасневшийся после душа, откушал белой рыбки и запил пивом. — Как и должно быть, — заявил он и вытер полотенцем пот, выступивший на высоком челе.

Да, и в самом деле неплохо. В меру охлажденное немецкое пиво мытищинского разлива, новехонький холодильник, кухня без следов копоти на потолке и паутины по углам. Чистенькая, свежая, буквально сверкающая. Явно после недавнего ремонта, как, впрочем, и вся остальная квартира. Совсем другая мебель, новая, не сказать, конечно, что роскошная, но вполне себе приличная.

— Жизнь круто изменилась, — догадался я, свернул пробку с очередной бутылки, пододвинул поближе тарелку с бутербродами.

— Я бы сказал, устаканилась, — степенно ответил Сева.

— И как давно? — осведомился я.

— С год уже. Просто тебя давно не было. Где ты таскался все это время?

— Везде и всюду, — признался я. — Ну а ты-то как? Чем нынче живут литературные негры?

— А вот прямо сейчас и увидишь, — сказал Сева и нажал на кнопку пульта. — Наслаждайся.

Это была видеозапись, сделанная на каком-то официозном мероприятии. Полным-полна коробочка, в смысле зал. Мужчины, несмотря на жару, упакованные в смокинги, дамы в платьях, более обнажающих, нежели скрывающих. Все старательно делают вид, что не рады съемке. До боли привычная икебана из набивших оскомину персонажей. Такое впечатление, что они вообще ни на минуту не расстаются. Всего несколько незнакомых лиц. Вчерашний вечер, как я посмотрю, был томным не только у меня.

— Какая прелесть. Что празднуем? — полюбопытствовал я.

— Это, брат, не праздник, а, можно сказать, тяжкий труд, — проговорил Сева и пояснил: — Акция благотворительного фонда по сбору средств для детей-сирот. Заодно по случаю открытия ресторана русской кухни «Три ермолки» в Жуковке.

— Чтобы два раза не собираться?

— Точно. — Сева кивнул. — Ты же понимаешь.

— Непременно, — смекнул я. — В итоге председателю фонда достался новый «Феррари», детишкам — пол-ящика просроченной тушенки «Конина бюджетная», всем остальным — бесплатный пиар.

— Детишки, думаю, перетопчутся, — заявил Сева. — А в остальном верно.

— Как будто никуда и не уезжал, — умилился я. — О, гляди-ка! — В кадре промелькнула та самая мадам Извицкая, мертвой хваткой вцепившаяся в средней потертости джентльмена с патологически честными глазами на широком добром лице. — Это ведь твоя хозяйка.

— Уже нет. — Сева расплылся в улыбке. — Мы расстались.

— Как это?

— Потом расскажу. — Сева махнул рукой и предложил: — Давай-ка лучше еще по пивку.

— За свободу Африки! — Мы чокнулись и освежились.

— А где эта, как ее?.. — Я провел ладонями вдоль подбородка, удлиняя лицо. — Раньше везде мелькала, а сейчас что-то не видно.

— Где-где?.. — буркнул Сева, а далее ответил строго в рифму.

Оказывается, за время моего вынужденного отсутствия в высшем свете имела место быть плановая ротация. Рафинированную петербурженку К. С. на посту первой красавицы России сменила С. К. из Иванова. Умница, тоже красавица, лет на пятнадцать моложе, к тому же одетая «более лучше».

— Чудеса в решете! — восхитился я. — А это кто с бокалом?

— Они там все с бухлом.

— Вон, возле лобстеров. — Я указал горлышком бутылки в направлении дамочки, черты лица которой наглядно демонстрировали совместимость несовместимого.

— Гюльчатай Фидерфиш, — торжественно произнес Сева. — Неужто не слыхал?

— Каюсь. — Я повинно опустил голову.

— Ну, ты, брат, даешь! — поразился литературный негр. — Это же… ее ведь вся страна знает. — Он внимательно посмотрел на меня. — Точно не прикалываешься?

— Вот те крест, — совершенно искренне ответил я. — И все-таки?

— Ее однажды домогался сам Домогоров! — голосом рефери в ринге пророкотал Сева.

— И как, успешно?

— Понятия не имею. — Мой приятель отсалютовал полупустой бутылкой жертве сладострастия. — Там была весьма мутная история. Кто кого и как — непонятно. Главное в том, что дамочка взяла из этой темы все, что можно было.

— В смысле?

— Она поделилась горем с родной страной и ее окрестностями, — проговорил Сева и принялся загибать пальцы. — С десяток интервью в газетах и на телевидении, это раз. Книгу про то самое настрочила, два. До сих пор, хотя уже год прошел, по два раза на неделю рыдает на четвертой кнопке о порушенной невинности, это уже три. Вот оно как!

— Круто! — вяло восхитился я. — И кто такой этот Домогоров?

Сева пожал плечами и ответил:

— А я знаю?