Подруга осеннего ветра

Он проводил женщину до выхода из отеля. Полы коридоров и холла были начищены до зеркального блеска. В них отражались бледные осенние облака. Было так покойно, что ему не захотелось подниматься в свой номер на втором этаже. Из утопленной в стену книжной полки он вытащил наудачу крайнюю справа книгу. За ней обнаружился сверчок, который чуть не спрыгнул на пол. Книга оказалась энциклопедическим словарём. На странице, которая открылась перед ним, была помещена статья «Акикадзэ-но нёбо» — «Подруга осеннего ветра»: «Поэтесса эпохи Эдо, сочинявшая комические стихи. Племянница Даймодзия Фумиро из Ёсивара, жена Каботя Мотонори. Прозвище "Подруга осеннего ветра" берёт своё начало от её стихотворения: Осенний ветер сам собою \\ Срывает печати с седьмой луны, \\ Швыряет листочек павлонии. Занималась также сочинением серьёзных стихов».

«Ерунда какая-то», — подумал он. Смысл стихотворения был ему непонятен. Когда путешествуешь, всегда узнаёшь какую-нибудь ерунду. Он поднялся в номер. Пахло косметикой. В корзинке для мусора возле туалетного столика он увидел скрученные колечком волосы. «Как много. Жаль её». Он достал волосы из корзинки. Наверное, она сама удивилась, что волос так много. Наверное, она глядела на них и задумалась, намотала на палец. Вот и получилось колечко.

Он вышел на веранду. По прямой белой дороге мчался её автомобиль. Он закрыл левый глаз, поднеся к правому колечко её волос. Прищурившись, он стал смотреть сквозь колечко, словно в лорнет, на удалявшийся автомобиль. Он был похож на металлический цветок или на игрушку. Ему стало смешно, словно мальчишке. От волос исходил её запах. Наверное, она давно не мыла голову. Это был запах невзгод. Уже осень — дотронься до её волос и вздрогни от их прохлады.

Она приходила к нему всего на полчаса. Её муж мучался от чахотки, он приехал сюда сменить климат. Он гордился силой своего характера и всё время говорил о том, что исцелится одной верой в выздоровление. Но не отпускал от себя жену ни на минуту. Было ясно, что он умрёт очень скоро. Поэтому жена должна была съездить в Токио, чтобы сделать кое-какие приготовления: деньги и другие неприятные хлопоты. Она держала у него в номере смену одежды. Приведя себя в порядок, она уехала.

Она всегда носила белую накидку и путешествовала по коридорам отеля с самым печальным видом. В этой первоклассной гостинице, круглый год ломившейся от европейцев, она поражала его своей домашней красотой. Она-то действительно была «женой осеннего ветра». Автомобиль скрылся за мысом. Взывая своим чистым пятилетним голосом «Мамочка, мамочка!», на лужайку выбежал английский мальчуган. За ним последовала мать, ведшая на поводке двух пекинесов. Наблюдая за сладким и чистым личиком мальчика, он решил, что все эти ангелы на старых европейских картинах взялись не с неба. На увядшем газоне кое-где ещё проглядывали остатки зелени. Это заставило его подумать о чистоте монастыря, оставленного монахами. Собаки и ребёнок скрылись в сосновой роще. Над верхушками деревьев должна была бы находиться синяя ленточка моря, но теперь её видно не было: два года прошло с тех пор, как он не был здесь, и сосны подросли. Со стороны этого невидимого моря с пугающей быстротой надвигались тучи.

Он хотел было уже вернуться в комнату, но тут послышалась танцевальная музыка. Настало время чая, но ни один из постояльцев не покинул свой номер. В холле уже зажгли электричество. Через окно он увидел одну-единственную вальсирующую пару. Управляющий гостиницей и старшая горничная… Платье было узко этой полноватой женщине. Танцевали они плохо.

Он покинул веранду, лёг, подложив локоть под голову, и заснул. Открыв глаза, он услышал, как ветер метёт по саду опавшие листья. Стеклянные двери скрипели. Приближался осенний тайфун.

«Как там этот чахоточный? Успела ли вернуться его жена?» — подумал он с беспокойством. Он хотел было уже позвонить им, но почувствовал, как откуда-то из самой глубины осени на него смотрят глаза. Он ощутил, как страстно и жарко он любит её.