В День благодарения в по-летнему жаркой кухне было влажно от бурлящих и кипящих на плите блюд. Там пахло кетчупом и соевым соусом, которым мама приправила индейку в духовке. Она положила картофель с толстой кожурой на другой конец стола, чтобы его почистила Рэйчел. Они традиционно занималась этим с тех пор, как она в семь лет настояла на своем участии в готовке мяса. Тогда мама дала ей картофелечистку, несколько картофелин и разрешила ей осторожно их чистить. Обычно она приносила картофель с выпуклостями и неровностями, и Рэйчел иногда представляла, что может разобрать буквы и части слов, зашифрованные на них. С тех пор она продвинулась дальше тех четырех картофелин, и в ее обязанности стала входить очистка и нарезка всех необходимых овощей. Какое-то недолгое время, подростком, Джош хотел помогать ей в основном, по мнению Рэйчел, чтобы казаться лучше в глазах родителей. Но последние несколько лет он не появлялся на кухне, променяв ее на гостиную, где их отец и дедушка проводили часы перед ужином, смотря по телевизору футбольные матчи. В отличие от дедушки, которого столкновения игроков приводили почти в физический восторг, папа не был большим любителем футбола. Но он вырос со страстью отца к спорту и понимал достаточно, чтобы обсуждать со стариком происходящее на экране. Они не очень часто смотрели футбол – Рэйчел могла припомнить лишь матчи Суперкубка, – но, казалось, это удовлетворяло их потребность в демонстрации своей связи отца и сына. Рэйчел не удивилась, когда Джош, несмотря на практически полное неведение по части спорта, захотел вступить в их братство. Важность этого события проявлялась даже в том, что Джош сумел поднять себя с кровати, в которую рухнул неизвестно в каком часу утра. Но, несмотря на это, он, все еще пахнущий сигаретным дымом и водянистым пивом, приплелся, чтобы присоединиться к ним, зайдя сначала на кухню за стаканом апельсинового сока. Отец поприветствовал его с типичной иронией: «Здравствуй, герой-завоеватель, почтивший нас своим присутствием!», а дедушка – с привычным ворчанием.

После этого Рэйчел подумает, что не ожидала в тот день никаких неприятностей. Потом поправит себя, осознав, что все же предчувствовала срыв праздника и связывала это с Джошем. Она была готова к тому, что ее братец исчезнет за десять минут до того, как они соберутся за ужином, и вернется, попахивая травкой. Мама скажет: «Джош», но упрек в ее голосе будет не за само действие (они с папой тоже курили, и Рэйчел подозревала, что до сих пор не бросили), сколько за полное отсутствие рассудительности. Дедушка ничего не скажет, но край его стола практически захрустит от едва сдерживаемого гнева. Папа поторопится спросить Рэйчел о ее учебе, и она начнет вспоминать какой-нибудь длинный и отвлекающий забавный случай. С тех пор как Джош открыл для себя радости психотропных веществ, последние несколько ужинов на День благодарения и Рождество проходили примерно по такому сценарию. Насколько она знала, его наклонности не мешали учебе в старших классах, и, видимо, поэтому родители не наказывали его слишком строго (хотя могли бы). Но это в высшей степени злило дедушку, и с каждым разом Рэйчел все больше укреплялась во мнении, что это было главной причиной, почему Джош так делал.

Но в тот день разгорелся спор, ставший для Рэйчел полной неожиданностью. Все началось с того, что дедушка сказал отцу что-то, на что она не обратила внимания и восприняла как фоновый шум. Она в это время отвечала на вопрос мамы о том, чем она собирается заниматься после того, как получит разрешение на ведение юридической деятельности. Затем раздался голос Джоша:

– Дед, почему бы тебе не отстать от отца?

– Джош! – крикнул отец.

– Я просто хочу сказать, что ему стоит относиться к тебе менее требовательно, – заметил Джош.

– Хватит, – сказал отец. – Мы смотрим матч.

– Будь это мой сын, – начал дед, – он бы проявлял больше уважения ко взрослым.

– Папа, – сказал отец.

– Будь это мой сын, – ответил Джош, – я бы не относился к нему как к куску дерьма, особенно после того, что сделал с его братом.

– Джош! – крикнул отец. – Что, черт возьми, с тобой такое?

Дедушка ничего не сказал.

– Со мной все в порядке. В отличие от бедного дяди Джима. Да, дедушка?

– О чем, черт тебя подери, ты говоришь? – спросил отец. – Ты что, под кайфом?

– Нет, – ответил Джош. – А даже если бы и так, это никак не относилось бы к тому, о чем мы говорим, ведь так, дед?

– Прекрати, – сказал отец. – Не знаю, о чем ты говоришь, но прекрати.

– Чего я не могу понять, – продолжал Джош, – так это вот что – было ли это случайностью или ты сделал это намеренно? Все вышло из-под контроля или ты натравил это существо на своего сына? А если ты спустил его на него, то что такого он мог сделать, чтобы довести тебя до такого? Ах да, и вот еще – как ты вообще себя выносишь?

– Уходи, – сказал отец. – Просто уходи. Убирайся отсюда.

– Мальчик, – добавил дедушка, – ты перешел с тонкого льда в холодную воду.

– И что это значит? Что я могу ожидать визита твоего друга из морозильника?

– Джош, – сказал отец, и его кресло заскрипело, когда он подался вперед. – Я не шучу. Тебе нужно уйти.

– Хорошо, – согласился Джош. – Я уйду. Дед, если захочешь мне что-нибудь показать, ты знаешь, где меня найти.

Диванные пружины застонали, когда он встал. В глубине души Рэйчел ожидала, что он остановится в кухне по пути в комнату или что его окликнет мама, но ничего этого не произошло. Когда в коридоре затих топот его шагов, отец сказал:

– Пап, мне очень жаль. Я не знаю, что на него нашло. Ты в порядке?

– Матч идет, – ответил дед.