– Мэри Келли? – повторила Настя, приподнявшись на подушке. – Мэри… Трактир «Сковорода»…

– Ну да, и что? – нетерпеливо переспросил Дан.

Он чертовски устал: осмотр тела, опрос соседей убитой, работа с документами закончились к трем часам ночи. Все это время голодный Дан мечтал о жареной картошке, обещанной Сенкевичем. Наконец, вернувшись, они наскоро перекусили и разошлись по комнатам. Сил не было, обстоятельства дела решили обсудить с утра.

Ему бы сейчас лечь и уснуть, но подруга, немного оклемавшаяся после нападения и обретшая голос, хоть и хриплый, учинила ему форменный допрос. Настя прекрасно выспалась за день, была свежа и весела, вполне справилась со стрессом и теперь жаждала общения.

– Как она выглядела?

– Кто – она? – буркнул Дан, стягивая рубашку.

Разговаривать не хотелось, клонило в сон. К тому же ломка снова дала о себе знать. Морфину бы сейчас, невольно подумал он.

– Ну Мэри Келли, конечно! – не отставала подруга.

– Согласно показаниям свидетелей, ей было двадцать пять лет. Высокая, стройная, красивая брюнетка с черными глазами. Снимала комнату, туда и водила клиентов. В этот раз Потрошитель отошел от своих привычек.

– Потрошительница, – вздохнула Настя. – Ты сам сказал, что это была женщина. К тому же и я сейчас припоминаю: попыталась схватить убийцу за руку и удивилась, насколько у него маленькая ладонь.

– Эти маленькие ладони не помешали бы ему тебя угробить, – проворчал Дан. – Если бы мы вовремя не подоспели…

– Не сердись, солнце. – Настя дождалась, когда друг присядет на кровать, обняла его, прижалась щекой к щеке. – Все же обошлось… Но это ерунда. Данилка, я ее видела!

– Кого?

– Да Мэри Келли, говорю же! Я была в «Сковороде», она сидела недалеко от меня.

– Ты еще и по злачным местам прошлась, – застонал Дан.

Настя отмахнулась:

– Я ее видела, слышишь? Точно видела! У нее еще на правом мизинце фаланги нет.

– А вот об этом никто не упомянул, – насторожился Дан. – Что-то я не припомню такого увечья у трупа. Хотя там просто кусок мяса от женщины остался, Сенкевич мог и не обратить внимания на такую мелочь.

Он рухнул на кровать, закутался в одеяло, зевнул:

– Хотя лучше б ты убийцу разглядела…

– И это сыскарь говорит! – возмутилась Настя. – Да я, может, последняя, кто видел жертву.

– Последним ее в любом случае видел убийца, – сонно проговорил Дан. – Видела то есть…

Он поворочался, уселся в подушках, спросил:

– А к ней кто-нибудь подходил, не помнишь? Может, заговаривал?

– Наконец, проснулся! – фыркнула Настя. – К ней многие подходили, она действительно была красивой.

– А ты не видела высокого мужчину в черном пальто, войлочной шляпе и с черными усами?

– Нет, такого не было. Но я ушла раньше, Мэри еще оставалась в «Сковороде».

– С этим мужиком Мэри ушла. Больше живой ее не видели.

– В любом случае он не подозреваемый, – решительно заявила Настя. – Потрошитель – женщина, это мы уже выяснили.

– Не факт, – вздохнул Дан. – Двойное убийство в Ист-Энде показывает, что и преступников было двое. Вполне возможно, этот мужик с усами купил услуги Мэри, а потом впустил подельницу, которая и расправилась с проституткой. А может, жертву убил он, в то время как его напарница гонялась за тобой. Или они действовали вдвоем. У дамочки ничего с тобой не вышло, она убежала и присоединилась к веселью друга. Вариантов масса.

– И все же пойдем к Сенкевичу, – настаивала Настя. – Может, он запомнил, все ли фаланги пальцев у трупа целые. Врач все-таки.

Подруга права, признал Дан: упускать столь важную улику было бы непрофессионально. Он с сожалением сполз с кровати, натянул стеганый халат и вдвоем с облаченной в пуританскую ночную рубаху Настей отправился в комнату Сенкевича. Однако там неугомонного мистика не было. Пришлось спускаться в подвал, в лабораторию Уотсона, где Сенкевич проводил много времени.

В подвале горел яркий свет. Сенкевич сидел за столом, перечитывая какие-то бумаги.

– Хорошо, что вы пришли, – сказал он. – Я тут откопал невероятно интересные записи Уотсона. Почему-то в памяти у него я ничего такого не нашел. Скорее всего, просто не знал, что искать, вот оно и не всплыло. Это о событиях в Баскервиль-холле. Представляете, там тоже были убийства девушек, и у них во рту находили веточки омелы. Но судя по тому, что я успел прочесть, преступник погиб.

– Как всегда в детективах Конан Дойла, убийцей окажется не тот, на кого думал Уотсон, – усмехнулась Настя. – Читай до конца.

– Да, но эта история радикально отличается от классической…

– Об этом потом, – вмешался Дан. – Скажи лучше: на пальцах Мэри Келли все фаланги целые?

Сенкевич ненадолго задумался:

– Да, все. Совершенно точно. Убийца порезал руку, но кисти не тронул. Я еще обратил внимание, что руки у девушки короткопалые, некрасивой формы.

– Не может быть, – нахмурилась Настя. – У Мэри Келли были изящные руки, я помню. И на мизинце не хватало правой фаланги.

– У трупа все фаланги на месте, – упорствовал Сенкевич. – А с чего вдруг такой вопрос?

Настя вкратце рассказала ему о своей встрече с жертвой в трактире.

– Так, может, ты не ее видела, – предположил Сенкевич. – Ни один из свидетелей: ни квартирная хозяйка, ни подруги Мэри – не упомянули такого увечья.

– Да забыли просто! – отмахнулась Настя. – И видела я именно ее. Много, по-твоему, в Ист-Энде двадцатипятилетних проституток с черными волосами и внешностью потомственной аристократки?

– Хорошо. Допросим свидетелей снова, – решил Дан. – А что там с Баскервиль-холлом?

– Загадочная история. – Сенкевич протянул листы. – Прочти сейчас.

Дан обреченно вздохнул, глядя на записи: вместо сна придется разбирать каракули доктора Уотсона. Интересно, с какого века у врачей испортился почерк? Может быть, так было всегда и в медицину идут только люди с хронической дисграфией?

– А остальные листы?

– Я их еще не нашел. – Сенкевич указал на стол, беспорядочно заваленный бумагами. – И столько же в ящиках и тумбе. Бардак полнейший.

Дан просидел за отчетами доктора Уотсона до самого утра. Сон как рукой сняло. Из этих записей выходило, что корни нынешних преступлений следует искать в Баскервиль-холле. Сходство было налицо: зверские убийства женщин, освежеванные тела, ягоды омелы. У Дана не оставалось никаких сомнений: на болотах действовал тот же человек, который сейчас резвится в Ист-Энде. Человек или двое. Странно, что полиция не связала между собой эти две серии преступлений. Впрочем, в деле Потрошителя Скотленд-Ярд вообще показал себя не с лучшей стороны.

Если бы еще припомнить, что тогда произошло, почему сгорел Баскервиль-холл, погиб сэр Генри и откуда взялась одноименная собака, а также Бэрримор. Как Дан ни напрягался – память Холмса активироваться отказывалась.

Судя по тому, что Сенкевич тоже узнавал о прошлом из записей Уотсона, Дан предположил, что, скорее всего, многое из этой истории осталось тайной и для самого доктора. Кто знает, может быть, в этом мире заметки о собаке Баскервилей так и остались недописанными. Хорошо, если Сенкевич найдет концовку. А если нет?

Нужно поговорить с Бэрримором, решил Дан. Как только дворецкий появится. Но вот когда? Сенкевич, воспользовавшись памятью Уотсона, утверждал, что Холмс дал дворецкому долгосрочный отпуск, чтобы тот поехал к родственникам и пережил горе от потери жены. Настя это подтверждала.

Ладно, решил Дан. Первым делом завтра надо еще раз осмотреть труп Мэри Келли – вдруг Сенкевич ошибается и у нее все же отсутствует фаланга мизинца. Потом снова допросить ее товарок – на предмет того же самого мизинца, потому что ошибаться может и Настя.

Наконец он улегся рядом с мирно сопящей подругой, задремал, но вскоре был разбужен Сэром Генри, который требовал, чтобы его отвели на прогулку.