Глава 27. Чаберкульский маршрут

Свой маршрут мы с Синицыным проложили через болотисто-лесистый район, тянущийся до предгорий и дальше, вплоть до самого ледника. Того, что спускался с гор, выводя к конечной точке маршрута – реке у подножия скалистой гряды.

Первые три часа бырики шли довольно ходко, лавируя между деревьев, ловко перебираясь через поваленные стволы, без проблем проламываясь сквозь редкий кустарник. На этом участке опасаться стороннего наблюдателя не стоило. Кроны смыкались над головой и даже повышенный тепловой фон движущихся роботов не мог в полной мере демаскировать наш небольшой отряд. Единственный неприятный момент заключался лишь в отсутствии комфорта – бырики всё же не лимузины, гироподвеска сидушек на них не предусмотрена и потому трясло и укачивало нас довольно серьезно. Настолько серьезно, что уже на первом привале пришлось минут пять приходить в себя и практически заново учиться ходить. В итоге после небольшого совещания, чтобы не снизить боеспособность, решили немного уменьшить скорость передвижения. Впрочем, последняя и так упала. По объективным причинам – на пути всё чаще стали попадаться завалы и сухостой. Их мы преодолевали по очереди, короткими бросками. Вначале, как и положено, выбирали ориентир – отдельно стоящее дерево, приметный валун или бугорок. Потом один из нас оставался на месте, сканируя воздух в пассивном режиме – сами понимаете, БПЛА противника не только турбулентные потоки на плоскостях создают, но еще и волны электромагнитные излучают, да плюс в инфракрасном диапазоне их силуэты от птиц весьма отличаются. Второй же, сидя на спине «железного коня» в быстром темпе перемещался к намеченному рубежу (как правило, метров на триста-четыреста), затем выдвигал вверх штангу сонарного блока и подавал ультразвуковой сигнал о достижении цели. Потом всё повторялось. Сканирование, бросок, остановка, новый рубеж. Рутина, одним словом. Часа примерно на четыре.

Короче говоря, таким макаром мы прошли километров тридцать. А дальше… дальше начались проблемы. Те, которым в учебниках по тактике посвящен целый раздел с названием «Преодоление препятствий и преград в условиях болотистой местности».

Хотя, если честно, сами по себе болота не так уж и страшны. Способы предвижения по ним известны давно, и при определенной сноровке любой мало-мальски обученный боец преодолеет их без труда. Как в теории, так и на практике.

Сноровка у нас, несомненно, была, опыт и знания – тоже. Не хватало лишь одного – времени. За семь предыдущих часов мы прошли порядка половины пути, а к ночи рассчитывали оказаться где-нибудь в районе перевала через горный хребет, откуда до цели было уже рукой подать. Так что волей-неволей приходилось поторапливаться – тратить оставшуюся часть дня на двадцать километров болот нам как-то не улыбалось. Впрочем, к нашей вящей радости эти два десятка неполных верст вовсе не представляли собой одну сплошную трясину. Скорее, наоборот, заполненные мутной водой пространства лишь местами вклинивались в лесной массив, перемежаясь сухими торфяниками и очагами мшистых грунтов. Тем не менее, маршевую скорость они заметно снижали. Особенно те болота, что относились к категории верховых с вязкими даже на взгляд зыбунами и белесоватой топью. Их, теряя драгоценные минуты, приходилось обходить по краю, сквозь ивовое редколесье.

Для других же, чуть более проходимых мочажных падей у нас имелись специальные приспособления. Решетчатые водоступы, «спаспоплавки», самораздвижные облегченные гати и, что самое важное, парочка самопальных устройств – определителей пористости объектов. Эти хитроумные девайсы мы с Федором мастерили целых два дня из четырех, выделенных на подготовку к игре. И хотя ничего нового мы, конечно, не изобрели, кое-чего всё же добились. Нужного именно нам. Именно здесь и сейчас. Взяв за основу стандартные лептонные анализаторы и немножечко их доработав.

Основной принцип функционирования «модернизированных» нами приборов заключался в следующем. Каждую микросекунду они испускали короткий импульс в виде узконаправленного пучка «тяжелых» лептонов (тех, которые мю и тау). Конечно, в вакууме элементарные частицы «действовали» бы гораздо эффективнее, но и в воздушной среде на дистанциях до ста-ста пятидесяти метров поток не рассеивался окончательно, успевая достичь «мишеней», в качестве которых выступали обычные болотные кочки. Точнее, их микроструктура. Электроны, выбиваемые «собратьями по спину», перемещались, как и положено, на более высокие энергетические уровни, а образующийся при этом «избыток массы» выливался в стандартное электромагнитное излучение. И уже по спектру последнего легко определялся химический состав «объектов» – тех самых кочек.

Однако и это было еще не все. В процессе электрослабого взаимодействия частиц с полуцелым спином образовывались новые, как «коротко», так и «долгоживущие». Калибровочные бозоны перерождались в суперсимметричные лептон-нейтринные пары и время от времени вызывали из небытия такого зверя, как «хиггс» – сверхмассивную бозе-эйнштейновскую частицу со спином ноль. Ту самую, что когда-то не давала покоя всему человечеству и которая в свое время оказалась последним кирпичиком в стройной конструкции Стандартной модели. И вот как раз благодаря этому хиггсу наш «масс-детектор» работал так, как и было задумано. То бишь выявлял потенциальные минимумы в распределении скалярного поля и далее, в соответствии со статистикой, определял общую структуру «макрообъектов». После чего, гордый собой, демонстрировал на экране итоговый результат: численное соотношение объемного веса болотной кочки к плотности составляющих ее элементов. Давая возможность оценить ее «пористость», «твердость» и сопротивление сжатию.

Вы, друзья, можете конечно задать резонный вопрос: «А на хрена всё это нужно?» В смысле, так ли необходим этот краткий экскурс в теорию элементарных частиц? И я отвечу: «Да, нужно. Да, необходим». Но вовсе не для того, чтобы покрасоваться перед не слишком сведущей в этих делах публикой. Это требуется исключительно для того, чтобы просто осознать тот факт, что не стоит искать магию там, где ее нет и в помине. Что любой даже самый «волшебный» прибор не есть продукт волшебства, а есть продукт человеческого разума. Разума, которому, я уверен, подвластно всё. Любые тайны Вселенной. Стоит только захотеть. Просто захотеть познать неведомое. И тогда магия станет наукой, а наука – магией. Самой что ни на есть настоящей.

Впрочем, это я отвлекся немного. Отвлекся слегка от рассказа о «приключениях» четырехлетней давности. Ну да не беда, сейчас продолжу.

…Самодельные масс-детекторы (или, как именовал их Синицын, «кочкомеры») экономили кучу времени. По крайней мере, нам не требовалось подобно большинству путешествующих по болотам прощупывать шестами почву и дно, выискивать островки с кустиками и до рези в глазах вглядываться в предательски подрагивающую ряску. Всё было гораздо проще: навел луч на объект, ввел данные в бортовой компьютер и порядок. Ну, то есть не совсем порядок – одной единственной кочкой сканирование не заканчивалось, целую полосу приходилось исследовать, плюс наблюдение за воздушными целями много сил отнимало. Так же, как и нервов. Которые у нас, честно скажу, пошаливали.

Не зря, как вскорости выяснилось, пошаливали. Не зря мы так пристально за небом следили. «Вражеские» беспилотники трижды в поле зрения появлялись, над болотом кружили, выискивали чего-то. Диверсантов небось, ха-ха, обнаружить пытались. Да только не вышло у них ничего – тихарились мы с Федей конкретно, под термоизолирующими накидками, с полностью переведенной в пассивный режим электроникой. Пронесло, короче. Или повезло. По крайней мере, вторая половина пути по зыбучим грунтам выдалась гораздо спокойнее первой – «воздушная» активность противника свелась на «нет». Видимо, он и вправду решил бросить все силы на левый фланг, туда, где шла основная группа.

В общем, до края болот мы добрались где-то часам к восьми, когда солнце уже закатилось за горизонт и небо начало быстро темнеть. Что, в принципе, оказалось нам весьма на руку, поскольку дальше пошли предгорья. Холмы, распадки, скальные отложения, каменные россыпи. А уж там-то, да еще и в потемках, затеряться было проще простого. И никакой инфракрасный скрининг не помог бы «врагу» отыскать среди многоцветья термических пятен звено хорошо маскирующихся бойцов.

Однако ж везение наше долго не продлилось. Уже через пару часов сильно похолодало, и даже пониженный тепловой фон активной брони больше не позволял нам чувствовать себя слишком вольготно, не опасаясь сканирования с воздуха. Впрочем, до ледника на перевале мы всё-таки добрались. Без происшествий – «помогла» неожиданно изменившаяся погода. В горах это, знаете ли, часто бывает – вроде и небо чистое, и воздух прозрачный, ан нет, пять-десять минут, и уже дождь со снегом, ветер сбивает с ног, молнии бьют куда ни попадя. Гроза, одним словом. Внезапная.

Переждать ее, а заодно и переночевать, раз уж так вышло по обстоятельствам, решили в небольшой пещерке, под скальным карнизом. Тем более что вымотались к тому моменту весьма капитально. В итоге, отложив все проблемы на завтра и выставив обоих быров в качестве часовых, мы завалились спать. Отрубившись почти моментально. И продрыхнув без задних ног до самого рассвета. Что, с одной стороны, не есть хорошо – время-то идет, капают секунды, слагаясь в часы и минуты, контрольный срок всё ближе и ближе (вдруг не успеем), а с другой… С другой стороны, утро мы встретили свежими, отдохнувшими, готовыми к новым трудов… пардон, боевым свершениям.

За ночь, кстати, слегка подморозило. Выпавший снег уплотнился, покрывшись корочкой наста. Не слишком толстой, но вполне пригодной для того, чтобы идти по ней, не оставляя следов на гладкой поверхности. Вот только бырики наши оказались уж больно тяжелыми. И к тому же «горячими»: при движении по снежному склону они обнаруживались даже на пределе чувствительности любого ИК-прибора, а сбросить на лед излишки тепла сразу не удавалось. На льду тут же след появлялся, как от беговых лыж. Короче, после небольшого совещания решили так. Через перевал пойдут люди. С теплоаккумуляторными блоками, охлажденными до минимума. А роботы двинутся в обход по одной из расщелин. Только не по дну, а по стенам, где бочком, а где и вверх ногами на гравимагнитных подвесах. Конечно, и нам с Федором было бы неплохо примазаться к бырикам, да вот не выходило никак – замаялись бы мы по крутым склонам брести, за камни цепляясь, до ночи бы провозились, а это, сами понимаете, время, которого и так не хватает, сутки всего лишь остались, неполные.

В общем, пришлось разделиться. Выделив себе на выполнение текущей задачи шесть часов. Впритык, как раз чтобы хватило и горы преодолеть, и к реке выйти. А дальше… дальше, как говорится, по обстановке. Соединимся с «паучками», поглядим, пощупаем, понюхаем, темноты спасительной вновь дождемся и вперед, плацдарм на другом берегу завоевывать. Авантюра, скажете? Да, авантюра. Но зато скрытность при этом обеспечивалась как нельзя лучше – хрен нас кто на леднике додумается искать. Да еще и без сопровождения. Что состояло из роботов, очень уж на снегу заметных.

Короче говоря, такой вот у нас в итоге нарисовался план. Рискованный, конечно, но выполнимый.

Ну а раз есть план, то «сказано – сделано». Роботы умчались к ущелью, а люди, то бишь я и Синицын, с тяжеленными аккумуляторными ранцами за спиной, штурмовыми винтовками на груди и масс-детекторами на шлемах медленно побрели по промерзшей тропе. Стараясь держаться ближе к цепи ледяных, похожих на причудливые скульптуры заносов и ими же прикрываясь. В любой момент готовые нырнуть в спасительную тень этих природных творений.

Однако до самого перевала все шло гладко. И даже более чем – ни один беспилотный «соглядатай» в воздухе так и не появился. Лишь один раз мелькнуло что-то на экране пассивного обнаружителя. На самом краю, на пределе чувствительности. Мелькнуло и тут же пропало. Вывод – противник нами явно пренебрегал. Видимо, слишком разборчив был. Почти как жених на смотринах. Впрочем, мы на него за это не обижались – чай, не девицы красные, чтобы по «женихам» страдать, не нагулялись еще, для себя пока охота пожить. По крайней мере, пока до цели не доберемся (три раза ха-ха).

На гребне задержались минут на пятнадцать. Проверяли, как и положено, факт «наличия-отсутствия». С наличием всё оказалось в порядке. Проход вниз имелся – пологими уступами и опять по льду. С отсутствием тоже всё было как в аптеке – противник не наблюдался ни в одной из своих ипостасей. Ни в воздухе, ни на земле. До самых предгорий. Короче говоря, путь представлялся свободным и не наезженным. Что радовало. Правда, через восемь километров ледник обрывался, переходя в каменную мешанину, дальше виднелась какая-то густая растительность, но еще дальше за узкой полоской ельника уже сверкала на солнце река – конечная точка «маршрута». И по прямой до нее всего километров пятнадцать, не больше.

Что ж, пройти эти полтора десятка кэмэ мы были вполне способны. Часов за пять или даже быстрее, не особо при том напрягаясь. В общем, оставалось одно – еще раз проверить снаряжение, оценить заряд термоблоков, перевести оружие в «антибыровский» режим, выставить на максимум «ледяной» камуфляж и вперед – к цели. Жаль только, горных лыж у нас с собой не имелось – мухой могли б просвистеть по склону (а это ни много ни мало – половина пути). Но чего не было, того не было. Так что пришлось по старинке – ножками. Впрочем, для нас это дело привычное – пёхом брести. Пусть медленно, зато с гарантией. Солнце только слегка напрягало. Солнце, что светило нам прямо в рожу. Не страшно, конечно, но уж больно быстро снежок подтаивал, а там, сами понимаете, следы от ног на нем могли появиться демаскирующие, да и аккумуляторы гораздо активнее стали бы излишки тепла поглощать. Проблема, короче. Проблема, которая спустя час-полтора могла перед нами встать в полный рост. Однако пока мы решили ею особо не заморачиваться и молча двинулись вниз по склону. С интервалом метров примерно десять, но без веревочной связки, чтобы сохранить возможность маневра. Останавливаясь через каждые пять-семь минут, сканируя лед на предмет скрытых под ним полостей.

Первые четыре километра дистанции были преодолены где-то за час с копейками – результат для «боевых» условий весьма и весьма неплохой. Настолько неплохой, что мы с Федькой даже расслабились. Немного. И удлинили промежутки между остановками – очень уж нам хотелось побыстрей ледяную пустыню покинуть и среди камней затеряться. За что, собственно говоря, и поплатились. Минут через двадцать.

Я даже охнуть не успел, как идущий впереди Синицын неожиданно покачнулся, взмахнул руками, а затем… просто «исчез», словно его и не было. Провалился, короче, в предательскую расщелину. Слишком уж тонким оказался в этом месте припорошенный снегом ледок (или наст), а проверить его заранее мы так и не удосужились. Понадеявшись на всем известный авось. Идиоты, одним словом. Придурки ленивые.

Дальнейшие действия я производил уже на автомате. На одних рефлексах. Приобретенных еще в процессе тренировок, а потом намертво вбитых в подкорку во время многочисленных горных выходов. Упал на брюхо, раскинул руки, осторожно отполз назад, внимательно прислушиваясь к раздающимся со всех сторон скрипам и шорохам. И только потом просканировал снег и лед в ближайшей округе.

М-да, хреновое положение. Под настом обнаружилась не трещина, а каверна в форме воронки. Видимо, промыло дневными ручьями. Сверху она была прикрыта мостиком из нападавшего за ночь снега. Приди мы сюда на полчаса позже, снег этот, подтаяв, улетел бы в дыру без всякого Федькиного участия. А главное, обойти воронку было на раз-два. Пять шагов левее или правее, и маршируй, словно по проспекту!

Выудив из кармана разгрузки миниатюрную голокамеру, я подцепил ее к токопроводящему шнуру, а затем аккуратно зашвырнул приемо-передающее устройство в снежный разлом. Леска натянулась, и через пару мгновений на забрале шлема появилась картинка.

Да уж, повезло Федьке. Как есть, повезло. Штурмовую винтовку развернуло и заклинило между стен воронки. А страдалец умудрился как-то за нее зацепиться. Точнее, навалиться всем телом. И для ног, кажется, тоже опоры нашел, что, конечно же, хорошо. И даже очень.

– Ты как? В порядке?

Синицын выдал в ответ длинную фразу. Довольно-таки замысловатую, весьма эмоциональную, но, увы, не слишком информативную. И лишь под самый конец, слегка успокоившись, буркнул:

– Как глист в ж… застрял. Ни туда, ни сюда.

– Хм, минут пять продержишься? А я щас ледок потверже найду под опору и…

– Не надо, – неожиданно проговорил Федор.

– Чего не надо? – не понял я.

– Суетиться не надо.

– Чо это? – удивился я. – Понравилось, что ли, гы-гы, глиста изображать.

Однако напарник плоский юмор не оценил:

– Левую руку совсем не чувствую. И нога… кажись, тоже того. Теоретически на стременах подняться могу, а практически – как до снега дойду – всё, утопну! Ты, кстати, не нервничай, бур я уже вкрутил, так что вниз не уйду! А вообще камеру пониже спусти, сам всё увидишь.

– Хорошо. Спускаю… Тэкс, и что тут у нас… Ох, ё!

– Во-во, именно, что «ё». Натуральное. А также «б», «х», «п» и… короче, полная «ж».

И вот здесь с Федором нельзя было не согласиться. Действительно: «Полная жэ! Без вариантов».

После визуального осмотра и дополнительного масс-детекторного сканирования выяснилось: Синицын умудрился застрять в самом узком месте своеобразного «бутылочного горлышка» на глубине восемь с половиной метров. Ниже воронка вновь расширялась, переходя в типичную абляционную полость. Точнее, туннель с неровными стенами из глетчерного льда. Зернисто-прозрачного, откликающегося на подсветку голубоватыми бликами. И до дна этого «туннеля» с текущим по нему водным потоком оставалось почти три десятка метров. Пролететь которые ни я, ни Федор, естественно, не хотели. Ни капельки. Впрочем, это нам уже не грозило, Федька закрепился на буре, а мне достаточно было совсем уж не делать глупостей.

Хуже было другое. То, что выше. В воронку не один день ветром сносило свежевыпавший снег, который там уплотнялся, замерзал, подтаивал, снова замерзал и так далее. В итоге получился слой рыхлого фирна вперемешку с обычным снегом, отовсюду сочилась вода и доверия эта масса не вызывала ни малейшего. Как только Федька дойдет по сброшенной мной веревке до этой каши, тут же начнет барахтаться в ней, что та лягушка в сметане. И в масло ему эту сметанку в жизнь не переработать. Особенно с одной рукой и ногой. Скорее всего, он на пару с ерзающим концом спустит на себя всю эту смесь. Уклон подложки градусов сорок пять – для спуска лавины самый что ни на есть подходящий!

– Хреново дело, – констатировал я, потянувшись к тангенте аварийного передатчика. – Придется выходить из игры. Одному мне точно не справиться.

– Погоди, – остановил меня Федор. – Не паникуй, успеем еще сигнал подать. Давай-ка лучше шансы прикинем.

– Да какие нахрен шансы? Без роботов, все одно, не справимся. По любому сюда надо быриков подтащить. Выдернут тебя, как морковку из грядки.

– Стоп! – перебил меня Синицын. – Думаю, без быриков справимся.

– Как это?

– Как, как, мозги, блин, включи. Вертикально я подняться смогу, если через снег не лезть. Так что давай, натягивай трос над трещиной. И веревку сбрось с середины.

– Так провиснет же! Как подъем начнешь, края по-любому подломятся, тебе же всё на башку прилетит.

– Ерунда. Чай, не плиты бетонные, только краешком и цепанет, а скорость набрать не успеет. На шлем приму. Главное, чтобы совсем не завалило, – отмахнулся Федор.

– Э-э-х, – махнул я рукой. – Ну что с тобой делать?! Ладно, попробую. Ты только не дергайся. И диагностику там у себя проведи, чтобы время зря не терять.

– Угу, – согласился напарник, затем очень подозрительно скрипнул зубами и выудил из спецкармана пульт медицинского блока. «Что ж, это правильно – о собственном здоровье никогда не поздно подумать».

Я огляделся, прикинул, что, где и как, потом снял с плеч термоблок и приступил к работе. Метрах в двадцати от пролома вкрутил в лед бур, вщелкнул веревку. С противоположной стороны воронки операцию повторил. Закрутил рядом еще один бур, соорудил из репшнуров и карабинов полиспаст и натянул веревку по максимуму. Почти как струну гитарную, чтобы провисало поменьше. На всякий случай, для большей гарантии. Ну и чтобы себя самого успокоить, как водится. Далее накинул на трос пару карабинов, воткнул в них веревки, концы каждой закрепил на третьем буре, а другие сбросил в пролом.

– Лови подарок.

– Поймал, – глухо отозвался Федор.

– Как? Сам пройдешь? Или помочь.

– А куда я денусь!

Условно нормально Синицын прошел метра три. А потом буквально каждые полметра «восстанавливал» дыхание – хрипы было слышно даже снаружи. Видимо, ему и впрямь досталось при падении совсем не по-детски. Начал его подтягивать, корректируя действия по командам снизу. Как Федька орет: «Грудь» – тяну что есть мочи. Как «нога» – расслабляюсь, это он сам себе.

Но ничего, справились в итоге – через десять минут Федор уткнулся верхним жюмаром в карабин на «перилах». Оставалось подтащить его ко мне. Почти горизонтально, по верхнему слою, который я считал ледовым мостиком. «Ага, щас! Ледовый, блин!» Стоило напарнику на него навалиться, как вся «моя» сторона с противным уханьем ушла вниз. А за ней следом и остальные. Короче, осталась наша воронка с чистыми стенками. И, что самое интересное, в горлышке всё это застопорилось, так что будь Федька еще внизу, его бы просто похоронило под этой массой. Но теперь нам это было только на руку, Синицын повис на тросе, и подтянуть его к относительно твердой поверхности удалось без проблем.

– Ну что? Как ты? – спросил я, присев перед другом на корточки.

– Если честно, то хреново, – ответил он. – Ногу сломал. В лодыжке.

– Твою мать, – только и смог выдохнуть я, откидывая забрало.

– Ничего, – вяло улыбнулся Федор. – Всё, что нужно, я себе уже вколол, так что пока не сильно болит.

С ногой мы провозились минут пять, наложили шину, перевязали как следует, зафиксировали, укрыли. Еще десять потратили на то, чтобы найти подходящее убежище, каковое обнаружилось метрах в ста от трещины, между двумя заиндевелыми валунами. С хорошей ложбинкой в снегу, где я и устроил напарника. Со всеми, как говорится, удобствами. Устроил и вновь принялся размышлять о дальнейшем. Один я его вниз не стащу, это точно. Сами бырики без команды сюда не придут. Все наши на левом фланге, и по прямой до них полтры сотни кэмэ. Итог: придется выходить из игры.

– Хочешь все-таки подмогу позвать? – усмехнулся Федор, глядя на появившийся у меня в руках передатчик.

– Время, Федя, время, – устало ответил я. – Не успею я вниз смотаться, потом обратно, потом опять вниз…

– А тебе и не надо сразу обратно, – прервал он меня. – Тебе надо просто дойти до реки, состыковаться с роботами и отработать основную задачу. На плацдарме! А уж потом можно и сюда возвращаться. Понял?

Да, я и впрямь понял, чего он придумал. Вот только не очень-то хотелось напарника здесь оставлять. Одного. Сами ведь знаете – мало ли что может случиться. Однако Федор, словно бы прочитав мои мысли, уже через секунду заявил. Безапелляционно:

– Короче так, Андрюха. У меня в термоблоке заряда часов на семь. Так что и я не замерзну, и лед вокруг не подтает. Удержусь тут, короче, сколько потребуется. Ну и, ха-ха, отосплюсь заодно. В общем, если ты не вернешься через… э-э… шесть часов, подам сигнал. Сам. Ага?

Я вздохнул. Подумал секунд десять и… согласился.

– Хорошо. Пойду один. Но, блин, если с тобой что случится, я тебя гада с того света достану.

– Достанешь, достанешь, – ухмыльнулся Синицын. – Всё, иди давай, время не ждет. Камеру только снаружи оставь, чтобы не скучно было.

Я покачал головой, но всё же вытащил из «бронелифчика» вторую камеру и приладил ее к валуну, включив круговой обзор.

– Порядок, – махнул рукой Федор. – Как в головизоре. Причиндалы, кстати, со льда собрать не забудь, а то сам понимаешь.

– Сделаю, – пообещал я, отступая от камня.

– Тогда лады. Ни пуха тебе.

– К черту.