Послесловие

Когда чиновник по имени Сун И в 88 году н. э. представил следующий меморандум, государство династии Хань находилось на пике своей власти: «Начиная со своего возвышения правители династии Хань неоднократно предпринимали наступательные экспедиции, но их приобретения всегда выглядели меньше собственных утрат. [Основатель династии Восточная Хань] Гуану, пережив испытания военными невзгодами, осознал порядок, присущий Небесам и Земле. Поэтому, по мере того как [кочевники] признавали его сюзеренитет, он переходил к управлению ими, стараясь не злоупотреблять властью. Народ на границе получил возможность жить мирно, и его перестали привлекать к военной службе; такое положение дел уже сохраняется больше сорока лет. Теперь сяньби проявляют послушание и собирают головы хунну, количество которых исчисляется десятками тысяч штук. Китайцы пользуются плодами таких великих достижений, и простолюдины позабыли о тяжком труде. В этом деле правители династии Хань достигли своей высшей точки. И причина такого положения вещей состоит в том, что дикари принялись нападать друг на друга, не причиняя никакого вреда воинству правителя Хань»¹.

В приведенном абзаце автор восхваляет успех военных реформ, проведенных правителями Восточной Хань в конце I века н. э.

Ключевое направление политики заключалось в натравливании кочевников друг против друга и использовании их конницы при решении своих военных задач. В следующее десятилетие такого рода стратегия позволит победить северных хунну и покончить навсегда с самой значительной внешней угрозой династии Хань. Сун И не упоминает о широком использовании труда уголовников и добровольцев, но ведь за их счет можно было не беспокоить китайских земледельцев. В это время Бань Гу писал свои рапсодии, в которых воспевал учреждение в канонической столице надлежащего ритуального порядка, а Ван Чун прославлял род Хань, давший величайшую из династий, влияние которой распространялось далеко за пределы территории древнего Чжоу.

Только вот на протяжении следующих ста лет вся система подверглась расчленению, причем принципы, разработанные основателем династии Восточная Хань императором Гуану, сыграли самую пагубную роль в ее крахе. Главная проблема, когда привлекаешь в своих интересах иностранные войска, заключается в покупке их преданности себе. Кочевников ввели в состав войска династии Хань, но у них сохранились племенные связи, поэтому их так и не удалось в полной мере вписать в китайскую иерархическую структуру военной организации. Вместо этого китайское правительство перепоручило задачу управления конницей кочевников начальникам постоянных пограничных гарнизонов. По мере того как все больше племен кочевников переселялось внутрь китайских границ, такая задача оказалась слишком обременительной для относительно малочисленных войск пограничных гарнизонов. Слабоватой можно назвать лояльность империи со стороны уголовников и ремесленников, в принудительном порядке переселенных на границу и связанных с государством Хань посредством личности их коменданта.

Еще одной причиной поражения армии Восточной Хань во II веке называется ее успех в I веке. Точно так же, как армии Сражающихся царств и начала Западной Хань предназначались для борьбы с тибетскими противниками, армии Восточной Хань нацеливали на север, то есть на хунну. После поражения этих армий многие «внутренние варвары», когда-то помогавшие правителям династии Хань, в I веке повернули свое оружие против них. Южные хунну, ухуани и сяньби потеряли свой главный стимул, заставлявший их подчиняться китайцам, а также основной для себя источник поощрений за военную службу. Итак, ухуани и южные хунну все активнее прибегали к грабежу китайцев внутренних районов империи, за счет дохода от которого стали жить, в то время как сяньби сменили хунну в качестве источника главной внешней угрозы. На западе проблема выглядела еще более серьезной, ведь население этой области страдало из-за разрушительных войн цянов².

Любая армия предназначается для ведения совершенно определенного рода военных действий или отражения конкретного вида угрозы. Оборона Восточной Хань строилась фронтом на север, она обеспечивала отражение мелких набегов и необходимое время для подготовки резервов на случай вторжения настоящего врага. Ее многочисленные отряды конницы собирались для проведения карательных экспедиций против объединившегося врага, располагающего крупным войском. Такая организация военной структуры представлялась практически бесполезной в борьбе с цянами, действовавшими на западе за пределами приграничной линии обороны империи Хань. У тех же кочевников отсутствовал какой-либо объединяющий политический порядок, и они не сформировались в крупные конфедерации. Последствия от любого их поражения тем самым не выходили за известные рамки, а победы, пусть даже весьма мелкие, в скором времени вылились в крупные восстания, когда разрозненные группы мятежников объединились под знаменами толкового вождя. По тем же самым причинам мирные соглашения с цянами выполнялись совсем недолгое время. Кроме того, разрозненные группы цянов населяли многочисленные области западных и северо-западных территорий, а также за пределами границы Китая. Четкой географической границы между цянами и ханьцами не существовало, и при династии Восточная Хань цянов переселили в прежнюю столичную область. Единственная защита от такого противника могла заключаться в переселении ханьских земледельцев и солдат в провинции так, чтобы никакие поселения не подвергались нападениям мелких отрядов мятежников, а цянов можно было включить в систему хозяйственной и политической жизни империи.

Однако, как только правители династии Хань прибегали к такой политике, они терпели поражение. В 61 году до н. э. Чжан Чунго предложил в западных областях империи образование военных поселений. Однако, как только поселенцы наводили в своей области мир и порядок, им разрешали вернуться в прежние свои дома. Спустя несколько лет предпринималась очередная попытка укоренения в этих областях постоянного земледельческого населения, такую попытку повторили еще в 101—104 годах³. Однако в 110 году, когда война с цянами развернулась во всю ширь, правительство отвело свои войска назад в Чанъань. Отозванные из срединных районов местные чиновники перестали получать сообщения о положении в данной области, тем не менее приказали населению покинуть все три округа, конфисковать весь урожай и сровнять дом с землей, чтобы никто не мог туда вернуться. Kill году население всей бывшей столичной области в Гуанчжуне отправилось в бега. Между 129 и 132 годами была предпринята попытка по восстановлению покинутых округов и образованию военных поселений, но, когда в 137 году возобновилось восстание цянов, значительного повторного их заселения не получилось⁴.

На протяжении правления династии Восточная Хань, особенно во II веке н. э., население Гуаньчжуна и прежней столичной области радикально сокращалось под непрерывным натиском кровожадных цянов (карты 17 и 18).

Еще в начальные десятилетия I века население северо-западных пограничных областей серьезно сократилось⁵. Политические меры по переселению варваров во внутренние районы Китая и отправке преступников к границе можно представить своего рода попыткой повторного заселения этих областей. Однако прекращению демографической деградации приграничных районов эти меры поспособствовали. По данным переписи населения можно судить о том, что за одним исключением во всех округах на западе и северо-западе Китая зарегистрировано значительное сокращение жителей, во многих из них больше чем на 80 или 90 процентов. Притом что достоверной такую статистику считать сложно, изменение численности населения здесь в сопоставлении с относительно стабильным и даже некоторым увеличением численности населения внутренних областей служит свидетельством фактического сокращения ханьского населения в пограничных районах⁶.

Современные наблюдения служат подтверждением таких статистических данных. Ван Фу (ок. 90—165 н. э.) обратил внимание вот на что: «Теперь в приграничных округах на тысячу ли приходится два уезда, а в них насчитывается всего лишь несколько сотен домашних хозяйств. Великий наместник объехал десять тысяч ли и на всей этой территории никого не встретил. Участки плодороднейшей земли заброшены и не возделываются. В центральных провинциях и внутренних округах возделанные земли простираются до самых границ, грозя прорывом наружу, и уединение здесь не представляется возможным. Население здесь оценивается в миллионы человек, а земля освоена до последнего клочка. Народу здесь так много, а земли осталось так мало, что места не осталось ногу поставить». Описывая ситуацию здесь через несколько десятилетий, Цуй Ши поведал о том, что ничего на самом деле не изменилось⁷.

Правительство времен Восточной Хань предпринимало бесплодные попытки, чиня препятствия тем, кто покидал приграничные области, и поощряя намерения уехавших из них людей вернуться туда. В «Книге поздней Хань» (Хоу Хань шу) говорится: «При прежнем режиме [во времена правления династии Хань] жителям приграничных районов запрещали переезжать во внутренние районы империи». В 62 году император Мин предложил платить 20 тысяч монет любому беженцу с границы, готовому возвратиться в свой старый дом. В качестве наглядного подтверждения такого запрета на переезд во внутренние районы приводится пример Чжан Хуаня (происхождением из Дуньхуана, далеко на северо-западе Китая), которому в 167 году разрешили переселиться на территорию внутреннего округа исключительно в виде особого вознаграждения за похвальную службу⁸.

Все попытки китайских властей по обеспечению устойчивости численности населения на границе терпели неудачу. Между 92 и 94 годами император Хэ объявил географические квоты, призванные для обозначения соотношения народонаселения, рекомендуемого как «верноподданническое и справедливое» (основной путь к государственной должности) в отношении населения своей области. От каждых 20 тысяч зарегистрированных подданных округа раз в год можно было рекомендовать на государственную службу по одному претенденту. От 10 до 20 тысяч человек округа полагалась рекомендация одного кандидата на государственную службу в три года. Но в 101 году население приграничных округов численностью между 10 и 20 тысячами человек получили право рекомендовать по одному кандидату в год. От округов с населением между 5 и 10 тысячами человек могли рекомендовать одного претендента через год. А от округов с населением меньше 5 тысяч человек можно было назначать одного кандидата в три года. По такому изменению квоты можно судить о том, что населения в пограничных районах не хватало и его численность сокращалась. Даже после снижения порогов они выглядели непреодолимыми для многих округов. Ван Фу обратил внимание на то, что из-за нехватки населения руководство округов в его области не могло рекомендовать во власть даже одного-единственного человека на протяжении больше десяти лет. В результате изучения источника географического происхождения реляции «верноподданническое и справедливое», появившейся в «Книге поздней Хань» и на каменных письменах, было получено подтверждение его жалобы⁹.

В поведении правительства Восточной Хань во время войн с цянами обнаружилась фундаментальная слабость всего режима: его сосредоточение внимания исключительно на области Гуаньдун. Масштаб бедствий цянов и крах цивилизации Хань на западе и северо-западе Китая представляются прямыми следствиями окончательного решения восточного правительства оставить приграничные округа совсем без защиты и удалить население из этого района. Потеря интереса к обеспечению спокойствия на западе и северо-западе империи, что можно наблюдать на протяжении всего правления династии Восточная Хань, проистекает из смещения власти в новую столицу на восток.

Когда столица династии Западная Хань находилась в Гуаньчжуне, правительство проводило политику принудительного переселения подданных в новые поселки, построенные для тех, кто должен следить за императорскими захоронениями. Посредством переселения народа удалось лишить авторитетные провинциальные семьи их влияния на местах и распространить на них беспрекословную власть императорского двора. Зерно и другое продовольствие тогда ввозили из более плодородной области Гуаньдун, и тем самым обеспечивалось демографическое и экономическое благосостояние Гуаньчжуна.

Вельможи двора Западная Хань смотрели на население территории «к востоку от проходов» со смесью подозрительности и презрения. Цзя И (201—169 до н. э.) поделился со своим императором такими вот наблюдениями: «Причина, по которой вы учредили проходы У, Хану и Цзинь, состоит в том, чтобы по большому счету отгородиться от пожалованных поместьями дворян к востоку от гор»¹⁰. В трактате «Рассуждения о соли и железе» (Яньте-лунь) Сан Хоньян (казнен в 80 году до н. э.) заметил: «Народ сложил поговорку: „Провинциальный педант не так хорош, как столичный чиновник“.

Все эти грамотеи пришли с восточной стороны гор, и их редко привлекают к обсуждению важных государственных дел»¹¹. Притом что мужчины из Гуаньдуна играли более существенную роль в правительстве Западной Хань после смерти императора У, ситуация действительно изменилась только после перевода столицы в Лоян.

Основатель династии Восточная Хань Гуану и подавляющее большинство его сторонников приехали как раз из областей к югу от Лояна, и остальная часть его самых близких приверженцев вела свое происхождение от великих семей Гуаньдуна. После переезда столицы из Гуаньчжуна в Гуаньдун власть в империи переместилась в их область. Этот разрыв с прошлым производился в расчете на определенный эффект и сознательно, без учета стратегических соображений, особенно того факта, что вновь объединившиеся хунну рыщут рядом с Лояном.

На протяжении всего периода правления династии Восточная Хань при дворе появлялось немало предложений оставить территорию на севере или западе, тем самым оставив прежнюю столичную область беззащитной. В 35 году н. э. сановники призывали покинуть все территории к западу от коридора Ганьсу, но их поползновения пресек человек с северо-запада Ма Юань¹². В 110 году н. э. на подъеме восстаний цянов кто-то выдвинул предложение отказаться от всей провинции Лян (от западной оконечности коридора Ганьсу в Дуньхуане на востоке до границы столичной области вокруг Чаньаня) и даже от некоторых древних императорских усыпальниц. Противники такого предложения напоминали о важности ратных традиций западного народа для спокойствия империи, а также говорили о том, что переселение его во внутренние районы послужит причиной мятежей.

В качестве альтернативы они предлагали сановникам двора подобрать достойных кандидатов из числа сыновей и младших братьев глав ведущих семей в провинциях за пределами Гуаньдуна и назначить их сверхштатными чиновниками. Тем самым можно попытаться «внешне вдохновить их на честолюбивые поступки, а исподволь обуздать их устремления, застраховаться на случай вызревания коварных заговоров»¹³. Короче говоря, назначенных лиц с севера или запада можно будет держать в качестве заложников верности их старших родственников. Поступило еще несколько других предложений покинуть запад, и в двух случаях правительство продавило закрытие приграничных округов. В условиях диктата со стороны выходцев с востока при дворе произошло снижение статуса опытных военных, служивших на западе, и получилось так, что двор утратил контакт с военными комендантами на границе¹⁴.

Ван Фу подробно остановился на безразличии жителей востока к западу в своем трактате, посвященном войнам с цянами. В его «Суждениях сокровенного человека» (Цяньфу-лунь) встречаются резкие обличительные замечания по поводу небрежности и трусости восточных чиновников, служивших в западных округах. Наряду с нападками на их предложения оставить приграничные районы он разносил их за несклонность к сопротивлению цянам. Ван Фу сообщает, что эти чиновники из внутренних областей Китая ничего не понимали в военном деле и думали только о том, как бы сбежать в безопасное место. Как вельможи двора, они сосредоточивались исключительно на расходах по содержанию армии, при этом игнорируя ущерб, нанесенный ограбленному ими народу. Они злонамеренно наносили больше урона, чем цяны.

Против предложений покинуть округа он выдвигал такой аргумент: «Если вы потеряете провинцию Лян, то тогда граница пройдет по этим Трем Придаткам. Если народ из этого Трех Придатков переселится внутрь страны, тогда государственная граница пройдет через Хуннун. Если народ из этих Хуннуна переселится внутрь страны, тогда государственная граница пройдет через Лоян. Если продолжать в том же духе, тогда откатимся до берега Восточного моря, и государственная граница пройдет там»¹⁵. Такое пророчество стало явью в конце существования империи Хань.

Крах Восточной Хань во внутренних районах империи выглядел не таким радикальным, как в приграничных районах, однако таким же опустошительным. Правители режима Восточной Хань попытались обеспечить внутреннее спокойствие империи посредством демилитаризации народа через отмену всеобщей воинской повинности. Образовавшуюся пустоту удалось заполнить в силу трех последовавших событий: восстановления вооруженных отрядов в распоряжении губернаторов провинций, преобразования существовавших гарнизонов в воинские соединения двойного подчинения, определяемого личными связями между ратниками и воеводами, и формирования частных армий под командованием глав великих семей. Вследствие таких событий возникла система правления военных диктаторов, просуществовавшая относительно долгое время.

К концу правления династии Западная Хань роль губернатора провинции как стороннего наблюдателя повысилась до функций главного местного правителя. С укреплением власти губернаторов при династии Восточная Хань им делегировались полномочия на назначение и разжалование чиновников в своих провинциях без согласования с вельможами двора. Сановники, занимающие такие посты, тем самым становились самостоятельными, пусть даже император мог их сместить, правителями на местах, обладавшими всей полнотой власти на подведомственной им территории. Их полномочия распространялись на сферу исполнения воинской обязанности, и во II веке н. э., когда набеги варваров и вылазки разбойников переросли в череду непрекращающихся вооруженных стычек, губернатор сменил на его посту верховного наместника как чиновника, занимавшегося государственными сборами на неотложные нужды. В связи с постоянным нарушением общественного порядка, а также тем, что вооруженные отряды провинций проводили все больше времени в поле, у них появились особенности постоянных вооруженных образований двойного подчинения.

Данное преобразование вызвало значительное изменение в системе правления династии Хань на местах и стало важным шагом на пути к свержению Восточной Хань. Ведение государственных дел при династии Хань осуществлялось через назначаемых глав округов и областей. То есть посредством двухуровневой структуры власть на местах дробили на мелкие административные единицы, неспособные представлять угрозу центральному правительству. А вот губернатор провинции, однако, оказывался на третьем уровне. Причем в его распоряжении находилось многочисленное местное население, огромные богатства и весомая вооруженная сила. С такими ресурсами он вполне мог бросить вызов авторитету императорского правительства. Во второй половине II века н. э. губернаторы овладели полномочиями во многом самостоятельных военных диктаторов. Когда Лю Янь принял должность губернатора провинции И, первым делом он вырезал авторитетные местные семьи, назначил собственных сыновей руководителями самых важных служб, мобилизовал лично ему преданных представителей беженцев и перестал подчиняться указаниям императора. Точно таким же манером Лю Юй, назначенный губернатором провинции Ёу, установил там собственное монархическое правление в миниатюре. Он усмирил местных варваров, приютил беженцев, создал благоприятные условия для развития ремесел и сформировал вооруженные отряды. Лю Бяо повторил все то же самое в провинции Цзин¹⁶.

Ближе к концу правления династии Восточная Хань губернаторы получили права набирать войско по собственному разумению. Это в действительности означало признание их право на содержание собственных армий. В 178 году, когда в провинциях Цзяочжи и Наньхай (на юге провинции Гуандун и во Вьетнаме) поднялись восстания, Чжу Цзюня направили туда губернатором, и ему делегировали полномочия по набору «семейных вооруженных отрядов» (тогда такое понятие едва входило в употребление) для формирования войска. В соответствующем комментарии говорится, что эти отряды состояли из его слуг и рабов. В 189 году Хэ Цзинь послал Бао Синя в родные места около горы Тай с заданием по формированию вооруженных отрядов для истребления евнухов. К моменту возвращения Бао Синя Хэ Цзиня успели умертвить. Бао Синь возвратился к горе Тай, мобилизовал 20 тысяч ратников и присоединился к военному диктатору Цао Цао, который полностью покорил население долины Хуанхэ, а его сын формально положил конец правлению династии Хань¹⁷. Делегирование частным лицам власти на мобилизацию частных вооруженных отрядов в их родных областях служит признаком того, что центральное правительство утратило способность управления подданными империи. Только лишь посредством персональных сетей выдающихся семей в их родных областях для государства удавалось мобилизовать войска.

Рис. 22. Отряды ханьцев сражаются с противником в лице разбойников/варваров и берут его в плен

Рекруты в провинциях пользовались прочными связями с теми, кто призывал их на военную службу. В 88 году некто Дэн Сюнь нанял на службу солдат хунну, которым поручил охрану от цянов. Вопреки сложившейся традиции он разрешил представителям данного племени и их родственникам жить в его крепости, и он даже пускал их в свой собственный сад. Хунну поклялись в личной преданности Дэн Сюню и даже разрешили ему воспитывать некоторых из нескольких сотен своих детей в качестве его личных последователей¹⁸. В то время такое дело считалось примером исключительным, но ближе к концу этой династии такие связи между рекрутами и их воеводами получили широкое распространение.

В 189 году, когда Дун Чжо отказался покинуть свою армию на северо-западной границе и принять назначение при дворе, он написал: «Праведные последователи из Хуанчжуна, а также ратники отрядов Хань и варваров, находящиеся под моим командованием, как один пришли ко мне и сказали: „Нам до сих пор не выдали полностью рацион и не рассчитались по денежному пособию, а теперь нам сократят все виды довольствия. Тогда наши жены и дети умрут от голода и холода“. Вцепившись в мою повозку, они не позволили мне двинуться в путь». Когда при дворе попытались заставить его передать командование его ратью Хуанфу Суну, он ответил: «Хотя я не владел ни малейшими навыками в планировании и не отличался сильной волей, вы мне почему-то оказали свое божественное одолжение, и на протяжении десяти лет мне пришлось командовать войском. Мои солдаты, как великие духом, так и слабовольные, за долгое время познакомились со мной. И в благодарность за всю мою доброту они готовы отдать за меня свои жизни. Прошу разрешения отвести их к Бейчжоу, чтобы я мог продолжить службу на границе»¹⁹.

В этой второй фразе сформулирована еще одна причина краха династии Восточная Хань: внедрение системы командования в поле на протяжении долгого времени. Во времена правления Западной Хань полководцев назначали командовать войском, назначенным в экспедицию, после завершения которой войско распускали, а полководца возвращали заниматься его обычным делом в государственном аппарате. В «Монографии, посвященной службе чиновников» из «Книги поздней Хань» сказано: «Полководцев назначают на определенный срок для выполнения конкретной задачи»²⁰. Однако правители Восточной Хань формировали войска постоянной готовности, располагавшиеся специально оборудованными лагерями. Хотя в I веке н. э. размер вооруженных отрядов оставался небольшим, а их командование регулярно менялось, в случае затяжного обострения ситуации на границе требовали, чтобы воеводы оставались со своими войсками в поле безвылазно на протяжении нескольких лет. Такие армии, теперь состоящие из варваров, уголовников и рекрутов, призванных на продолжительные сроки службы, превратились в преданные своим полководцам формирования.

Таким мужчинам другого места в ханьском обществе не предусматривалось, так как не оставалось ни дома, ни семьи, куда они могли бы возвратиться. Взамен этого они создавали семьи на самой границе, и их жизнь вращалась вокруг человека, который служил, как отметил Дун Чжо, источником средств для их существования. Вельможи ханьского двора так и не решились признать такого сдвига. В жизнеописании Дун Чжо за десять лет до 189 года н. э. его титул часто изменялся, но по его собственным признаниям оказывается так, что он со своим войском не разлучался в течение всего периода его службы воеводой.

В нашем распоряжении к тому же находится такое вот сообщение, составленное чиновником по имени Гун Е: «Во всех округах Гуаньси [Гуаньчжун] накопился большой опыт ведения войны, и в последние годы там часто воевали с цянами. Итак, даже женщины там носят алебарды и владеют копьями, держат луки в руках и носят на спине колчаны со стрелами. Выглядят они весьма рослыми и храбрыми воинами!.. Эти самые стойкие и самые храбрые воины империи внушают страх простым людям. Чтобы покорить людей провинций Бин и Лян [северо-запад], добровольцы из племен хунну и тугэ, а также из народа Хуанчжун под предводительством блистательного полководца, использующего их в качестве его когтей и зубов, как будто бы натравливает тигров и носорогов на псов и овец»²¹. Воины приграничных отрядов отличались не только преданностью своим полководцам, не имевшим никаких связей с двором, но и тем, что они перестали разделять ценности оседлой китайской цивилизации.

Другой путь, ведший к частным армиям, пролегал через внедрение зависимой аренды. Поглощение старой категории «клиентов» данной новой подневольной группой означало, что трудовая и воинская повинность по большому счету передавалась из ведения государства влиятельным семьям²².

В самом начале правления династии Восточная Хань Ма Юань распоряжался повинностью нескольких сотен семей, приданных ему в качестве клиентов²³. Возможно, что и военная повинность относилась к таким повинностям. Исходя из обязательства по выполнению всех этих повинностей, великие семьи могли собрать воинские подразделения численностью в сотни или тысячи человек.

Такие вооруженные формирования арендаторов смогли свергнуть Ван Мана в конце правления Западной Хань, и военная мощь зависимого населения просуществовала как скрытая сила вплоть до свержения династии Восточная Хань. Как правительственные войска округов, их можно было мобилизовать во времена крайней нужды. С распадом внутреннего порядка и развязыванием гражданской войны эти зависимые ратники поступали на формирование профессиональных частных армий, набранных из мужчин, становившихся потомственными воинами. В то же время жилище великих семей превращалось в укрепленные пункты со стенами и часовыми башнями (рис. 23).

Рис. 23. Укрепленная стенами и сторожевыми башнями усадьба знатной семьи во времена династии Восточная Хань. Птицы счастья пляшут на стене, а во дворе стоит пес. В нижнем правом углу рисунка можно увидеть орудия домашнего обихода

Правительство Восточной Хань оставило попытки по запрещению становления зависимой аренды и тем самым отказалось от прямого управления сельскими районами. К тому же по мере того, как власть смещалась в пользу внутреннего двора, состоявшего из родственников спутниц жизни императора и евнухов, имперский дом все больше отдалялся от великих семей, которые удерживали контроль над внешним двором. В условиях последовательного разложения императорской власти произошел разрыв уз, связывавших двор с сельскими районами. Когда во II веке н. э. случился постепенный развал общественного порядка, при дворе обнаружили, что они утратили способность к мобилизации армии и осуществлению своих собственных властных функций.

Для того чтобы отразить угрозу мятежных «варваров внутренних районов империи» и в целом эсхатологических повстанческих движений, имперское правительство потребовало военных ресурсов, которые могли предоставить только те, кто наладил личные связи с потомственными ратниками, то есть губернаторы провинций, воеводы в приграничных районах, переселенные племенные вожди, крупнейшие землевладельцы и, в редких случаях, лидеры религиозных мятежников. Притом что каждый тип воеводы обеспечил себе поддержку по-разному, у всех у них просматривалась одна общая черта: в пору общего социального раскола они могли призвать своих собственных вооруженных последователей навести хоть какой-то порядок. Такого рода всевозможные военачальники выступали в качестве ключевых политических вершителей судеб Китая на всем протяжении долгих веков раскола, случившегося вслед за отречением от престола династии Хань.