Одной из точек соприкосновения видимой и невидимой сферы считался жертвенный склеп или алтарь. Посредством обрядовых представлений такое место жертвоприношения преобразовывалось в священную зону, отрезанную от светского мира. Здесь начиналось ритуальное время и пространство, в котором обычные физические процессы и состояния человеческого восприятия прекращали функционировать. Эта ритуальная сфера воспета в жертвенном гимне основателю династии Хань императору Гаоцзу, написанном одной из его наложниц:

В этом сакральном пространстве затуманивались обычные чувственные восприятия с помощью дымов, ладана, музыки и леса знамен. Главный жрец готовился к своему общению с духами посредством поста и медитации. С помощью такого отказа от земных благ достигалось не только телесное очищение, но к тому же необходимое состояние рассудка, готового к восприятию необъяснимых явлений. В обстановке обрядового действа тщательно подготовленные его участники слышали прибытие духов на пир со своими живыми родственниками, а потом наблюдали их возвращение в мир теней до того, как мир погружался во тьму. Такие сцены описаны в некоторых песнях царства Чжоу, собранных в трактате Ши-цзин, авторы которых рассказали об опьяневших духах, отведавших жертвенного вина³.

Второй канал соприкосновения видимого мира с миром невидимым проходил через наладивших связь с духами посредников, которые проникали в сферу инь и общались с ее обитателями. За век или два до династии Хань «Девять песен», для нас сохраненные в «Песнях царства Чу» (Чу-ци), послужили основой для представлений, в которых колдуны женского и мужского пола исполняли для богов песни и пляски в жанре священного ухаживания⁴.

На протяжении правления династии Хань медиумы, чтобы вызвать духов мертвых, помочь в излечении недуга и выпадении дождя, вводили себя в состояние транса или исполняли исступленные пляски. Особым почетом при китайском дворе за их выдающиеся способности пользовались специалисты в сфере ритуальных представлений из далекой юго-восточной области Юэ. Летописец династии Западная Хань Сыма Цянь глумится над тем, как религиозные деятели его дней вводили императора У в заблуждение своими представлениями театра теней и туманными предсказаниями. Один мастер оккультных ремесел с северо-востока Китая по имени Луань Да заслужил такое доверие императора, что получил печать сановника и дворянский титул с двумя тысячами подвассальных семей. Сыма Цянь так делится своими наблюдениями: «Все обитатели побережья Ян и Ци [на северо-востоке Китая] начали разводить вокруг себя руками, заявляя, будто они владеют тайными ремеслами, то есть могут вызвать духов и бессмертных созданий»⁵.

Положение при дворе таких деятелей на протяжении правления этой династии сошло на нет, и на них стали налагать все более жесткие запреты. Мужчинам, женившимся на колдуньях, запрещали поступать на государственную службу, хотя запретом этим иногда пренебрегали. Медиумам не разрешали заниматься своим ремеслом вдоль торных дорог, а в ряде случаев даже запрещали брать за него деньги⁶. Тем не менее такие люди продолжали совершать богослужения на всех уровнях китайского общества.

Рис. 16. Царица-Мать Запада венчает собой вершину горы

Сферы видимого и невидимого существования к тому же сходились на вершинах гор, в высоких башнях, а также на восточном или западном краю земли. Первый китайский император, а за ним и император У искали встречи с бессмертными созданиями. Они поднимались на вершины гор и строили башни, они послали экспедиции в Восточное море (Тихий океан) на поиск плавучих островов бессмертных. Далеко на западе, напротив, находилась сфера обитания бессмертной Царицы-Матери Запада, которая жила на вершинах гор Куньлунь, считавшихся осью земли (рис. 16 и 17). В трактате III века до н. э. говорится, что ее посетил царь Му династии Чжоу, который создал исторический прецедент для устремлений императоров, правивших после него.

Рис. 17. Два бессмертных предка, сидящие на вершинах стилизованных гор за игровой доской для любо

Вера в связь миров живых и духов мертвых через вертикальный переход к тому же лежит в основе погребальной традиции империи Хань по высаживанию деревьев на вершинах захоронений. Деревья росли на горах, и в их кронах обитали бессмертные создания. В бронзовых «денежных деревьях» Сычуани воплощали Царицу-мать Запада с ее двором в кронах деревьев, изготовленных по образцу «деревьев солнца» из мира бессмертных. На обожженных глиняных деревьях изображали крылатых бессмертных, сидящих высоко на ветках, и людей на земле у их корней⁷.

Четвертый канал общения с духами лежал через гадание – осмысление грядущих событий и оказание на них влияния. Разламывание костей или пластронов (брюшного щита панциря черепахи) ради прочтения воли духов началось во времена неолита и продолжалось в период правления династии Хань. Автор «Книги перемен» (И-цзин) использовал формулы, позволяющие предугадать ход событий с помощью метания стеблей тысячелистника. В обнаруженных при захоронениях текстах говорится о методах ворожбы с опорой на день предполагаемого мероприятия, напоминающих приемы, описанные в более поздних китайских календарях. В соответствующих текстах предсказывается развитие недуга, обоснованное днем его проявления. В сходном способе гадания, обнаруженном в захоронении периода династии Хань под Иньванем, сочетается движение вдоль общей космической диаграммы с календарем. При этом получаются предсказания по поводу того, какой день следует считать благоприятным для определенных мероприятий. Все эти способы предсказания будущего основывали на представлении о том, что время – это не непрерывная, однородная среда, а переменная последовательность, в которой каждая единица имела свою отличную природу, подходящую для совершенно определенных действий⁸.

Остальными способами ворожбы предусматривалось толкование предметов природного окружения, включающего ветер или другие атмосферные явления (рис. 18). В тексте, обнаруженном в Мавандуе, представляются изображения комет, колец вокруг солнца и других видимых узоров на небе. К этим изображениям прилагаются комментарии с объяснением предвещаемых ими событий. Широкое применение получила ворожба по звездам, особенно в ее форме, когда доска гадальщика или мироописание служили ему средством ориентирования в пределах Вселенной, где он искал объяснение судьбы заказчика сеанса гадания. В трактате Сыма Цяня Ши-цзи содержатся пространные рассуждения по поводу астрологических предсказаний судьбы, основанных на изучении положения звезд⁹.

Еще к одной категории ворожбы относилось толкование по наружности человека. Мастер в области физиогномики (искусства распознания характера живого существа по его наружности) мог предсказать будущее любых особей, будь то человек или зверь. В тексте, обнаруженном в том же Мавандуе, описывается искусство распознания характера лошадей, а в некоторых других текстах упоминается его применение к собакам. На бамбуковых плашках, посвященных военному делу, которые удалось отыскать в Цзюйяне, речь идет о физиогномике боевых мечей. Даже форма сосудов и кухонной утвари могла послужить предметом ворожбы, но наставления на эту тему считаются утраченными. Связанными с методикой физиогномики числятся древнейшие способы геомантии – приемы толкования формы земной поверхности на манер толкования черт лица человека¹⁰.

Рис. 18. Бог грома на своей туче-колеснице, запряженной драконами, с установленным наверху производящим гром барабаном

В качестве предзнаменования пытались прочитывать увиденные сны, и в текстах периодов, предшествовавших династии Хань, упоминаются наставления по толкованию снов, а также специалисты по их применению. Духи усопших или богов являлись к живым людям во сне, и они выдвигали им требования, такие как заказ достойных похорон или проведение службы на территории обитания мертвых. Иногда во сне духи предоставляли информацию, точностью которой проверялась ценность такого сна. В других снах появлялись наполненные тайным смыслом символы: например, видение солнца во сне предвещало аудиенцию у своего правителя. Правильное понимание таких снов требовало либо помощи знатоков, либо обращения к соответствующему наставлению. В изустных легендах акт толкования сна определял будущее человека, поэтому способность дать благополучное прочтение явно кошмарному сну вела к благоприятному исходу¹¹. Важность этого момента состоит в том, что предсказание у китайцев обычно расценивалось скорее как побуждение к действию, чем обреченное повиновение предназначенной судьбе. Предсказание рассматривалось не как сообщение о предопределенном будущем, а как толкование тенденций, побуждающих к реагированию на события с предельной для себя выгодой.

Необычные природные явления (чудеса) толковались как предзнаменования, чаще всего как предупреждения императору. Некоторые писатели толковали чудеса как предупреждения, поступающие от разумных и живых Небес, в то время как другие из них изображали их в виде механических проявлений скрытых «резонансов» между Небесами, Землей и человеком. Любое запрещенное действие, особенно волюнтаристские действия правителя, вырабатывало потоки энергии, нарушавшие привычные процессы или циклы природы. Наказания, не соответствующие тяжести проступков, взвалившие на себя чрезмерную власть при дворе женщины, или министры, или что-либо еще, идущее вразрез с надлежащим ходом событий, производили импульсы, вызывавшие соответствующие нарушения в окружающем мире. Здесь напрашивается такой пример: когда касаешься струны одного музыкального инструмента, то таким манером вызываешь вибрацию струн того же самого тона на других инструментах.

Хронологические летописи помогали в толковании чудес, так как былые затмения и прочие подобные явления могли совпадать по времени с провалами в деятельности властей. «Книга вёсен и осеней», считающаяся пророчеством Конфуция по поводу возвышения династии Хань, служила обширным источником такой информации. Она стала уртекстом (исходным текстом, от которого происходят все более поздние версии) для наставлений по толкованию примет, объяснение этому находим в следующем высказывании Дун Чжун-шу (ок. 179—104 до н. э.): «Суть „Книги вёсен и осеней“ состоит в том, чтобы обращаться к прошлому ради объяснения будущего. По этой причине, когда в мире возникает то или иное явление, поищите, какие сопоставимые события зарегистрированы в этой „Книге“. Отыщите существенные значения его тонкостей и чудес, чтобы разобраться, какие причины такое явление вызывают. Тогда прояснятся все изменения, случившиеся на Небесах и на земле, а также события, коснувшиеся той или иной династии»¹².

Дун Чжуншу и другие китайские грамотеи стремились повлиять на политику двора через толкование примет на основе своего знания истории и классического канона. Поскольку любой знак судьбы нес в себе множество возможных значений, крупнейшие школы их толкования выросли, однако, вокруг фигур таких деятелей, как Цзин Фан и Лю Сян. Историк и поэт Бань Гу, служивший при дворе Восточной Хань, собрал такие противоречивые толкования в виде неудачного синтеза в своей главе, посвященной предзнаменованиям, «Книги династии Хань»¹³. Если исходить из всего разнообразия прочтений, представляется маловероятным, что попытки применения толкования предзнаменований в качестве инструмента управления политикой когда-либо достигали желаемого результата.

Пророчества, основанные на предзнаменованиях и вычислениях с образованием числовых последовательностей, занимали центральное место в так называемых апокрифических (недостоверных) текстах. Их авторы утверждали, будто смогли разгадать тайный смысл пророчеств, который Конфуций или прочие китайские мудрецы вложили в канонические тексты. Они сначала появились во второй половине I века до н. э., достигли большой популярности при Ван Мане и пользовались непререкаемым авторитетом в период правления династии Восточная Хань. Многие поднимали опасные политические вопросы, такие как вычисления количества лет, в течение которых продлится правление династии Хань, предсказания восхождения на престол нового правителя (Ван Мана) или прогнозы относительно его свержения и восстановление династии Хань. Они также содержали материал по математическим структурам мира, очертанию истории, мифическим действиям и признакам древних мудрецов. Несмотря на ряд запретов, влияние апокрифических книг сохранялось на протяжении веков раскола после крушения династии Хань, когда в них черпались богословские санкции на смену династий.

Общей особенностью, характерной для всех этих точек сообщения с миром духов, считалась потребность в духовном наставнике или знаниях, передающиеся в писаниях. Для жертвоприношений готовили специалистов по соответствующим обрядам; колдуны и магистры эзотерики служили посредниками для людей, желавших общения с духами; и гадание тоже надежнее всего было поручать знатоку этого дела. Пусть даже любой мало-мальски грамотный человек мог свериться с «Книгой перемен», мало кому было дано точно понять ее таинственные догматы. И поэтому тут тоже ценился знаток. Толкование предвестий требовало одновременно досконального знания истории и знакомства с традициями распознавания примет. Практически никто из живших при династии Хань людей не обладал даром преодоления пропасти между этими двумя сферами без посторонней помощи. Однако такую способность можно было приобрести путем специальной тренировки или изучения соответствующих трактатов, и это не потребовало никакой врожденной способности к чудесам.