С северо-востока, юго-востока и юго-запада Китай окружали не кочевники, а оседлые народы. Эти области с политической или экономической точки зрения ханьцев интересовали мало, так как обитавшие там народы не представляли для них военной угрозы, а добраться до их территорий было трудно. Кроме того, в условиях влажного южного климата могли развиваться заболевания, грозившие жителям севера смертельным исходом. Позже народы этих областей должны будут перенять многие стороны китайской жизни, в том числе канцелярскую форму управления государством и иероглифическую письменность. Так что до VTI века Китай окружали совсем не похожие на него в культурном отношении государства. Но, за исключениєм Кореи, привитие китайской культуры соседям в период правления династии Хань только начиналось.

На территории нынешней Северной Кореи китайскую систему управления привили в конце II века до н. э. посредством сочетания торговли с переходом части населения на оседлый образ жизни. Однако к I веку н. э. корейские народы начали формирование собственных государств, в частности Когурё. А в 106 году н. э. случилось временное изгнание ханьской администрации. Притом что китайцы продолжали править частями Кореи до свержения династии Хань и дальше, находиться в составе Китая этой области оставалось совсем недолго (карта 16).

Далеко на юге (территории современной провинции Гуандун, Гуанси-Чжуанского автономного района и Северного Вьетнама) и на юго-востоке (современная провинция Фуцзянь) правители династии Цинь, а затем и Хань образовали округа, представлявшие собой всего лишь военные гарнизоны. Китайские правители также присвоили местным покладистым вождям дворянские звания и раздали им официальные печати. А те номинально признали верховенство ханьского двора и начали платить дань в виде диковинных предметов. Китайские поселения в этих областях встречались предельно редко, а в ханьских летописях содержатся всего лишь рассказы о примерах лояльности или мятежей кое-кого из местных вождей.

Характер китайских вторжений на юго-западе (территории современных провинций Юньнань и Гуйчжоу) был точно таким же: представлял собой комбинацию непродолжительных вооруженных вмешательств с попытками соблазнить местных вождей дарованием титулов. Кое-кто из вельмож ханьского двора заинтересовался этой областью из-за сообщений о возможной торговле через юго-запад с более отдаленными землями. В 135 году до н. э. один придворный чин предложил послать научную экспедицию на поиск торговых маршрутов, соединяющих юго-западное государство Елан с далекой южной областью Нань Юэ. Приблизительно в то же самое время знаменитый поэт Сыма Сянжу, сам происхождением с запада из Сычуани, попытался установить контакты между юго-западной Сычуанью и территориями нынешней Мьянмы и Индии. Два десятилетия спустя Чжан Цянь (тот самый захваченный хунну эмиссар, сначала исследовавший Среднюю Азию в интересах ханьского двора) сообщил об увиденных им в Бактрии китайских товарах, которые прибыли из Сычуани через юго-запад. Однако все эти торговые пути оказались слишком трудными для регулярного использования. Несмотря на учреждение нескольких китайских округов, а также присвоение дворянских званий царям Елана и Диани, китайские контакты с этой областью остались эпизодическими и поверхностными⁴⁵.

Притом что эти государства интерес с военной или политической точки зрения представляли небольшой, ханьцев очаровали редкие изделия из этих областей, точно так же как причудливые подарки из северных и западных царств. Ханьская одержимость редкими предметами из дальних стран возникла из предположения о том, что власть правителя можно оценить по его способности подбирать для своего двора полезных людей с изделиями их ремесленников. Чем дальше находится страна происхождения этих людей и причудливее изделия, тем талантливее считался китайский правитель.

Самое замысловатое описание на эту тему находим в творениях Сыма Сянжу. В частности, в своей поэме «Ода, посвященная парку для охоты императора» он воспевает животных, подаренных северными кочевниками и народами Средней Азии, одновременно с фантастическими и мифическими существами:

В конце I века Ван Чун написал два очерка, в которых осудил привычку воспевания древней Чжоу как самой великой династии. Не забыл он покритиковать и династию Хань. Он обратил внимание на то, что при дворе династии Хань принимали экзотическую дань из отдаленных земель, о которых при Чжоу китайцы вообще ничего не знали. По мнению Ван Чуна, престиж и влияние, подкрепляемое получением таких редких предметов, служит показателем превосходства правителей Хань над всеми предыдущими династиями⁴⁷.

Престижность всего причудливого не обошла стороной и саму китайскую религию. Места соприкосновения между людьми и духами находятся на краях земли. Их следует искать либо в вертикальной плоскости на вершинах гор, либо в плоскости горизонтальной – на плавучих островах востока и горных кряжах запада. Эти вотчины обитания бессмертных существ и духов населяют те же самые необычные животные и растения, которые появлялись в человеческом мире как предзнаменования или особый дар. В рассказах о бессмертном дворе Царицы-Матери Запада обращается особое внимание на деревья из нефрита и других драгоценных камней, а также на необычных животных, которые обитали при ее дворе в изобилии. Всех этих лисиц о девяти хвостах, крошащих эликсиры бессмертия кроликов, танцующих лягушек и посыльных птиц также изображали в ханьских похоронных произведениях изобразительного искусства как в виде настенных резных фигурок, так и в бронзовых «деревьях с монетами вместо листьев».

Из своей исходной сферы политической и религиозной жизни поклонение экзотике распространилось на ханьскую элиту и даже простолюдинов. К наступлению периода Восточной Хань предметы иноземного изготовления вызывали очарование у представителей всех слоев китайского общества. В конце I века историк Бань Цу писал своему родственнику по имени Бань Чао, числящемуся покорителем Средней Азии, о запредельных ценах на среднеазиатские ковры и лошадей в китайской столице. В середине II века н. э. император Лин проводил свой досуг в юрте степного кочевника, возведенной в его дворце. Его к тому же приводили в восторг одежда, блюда, музыка и танцы кочевых дикарей⁴⁸. Подданные императора охотно перенимали пример своего владыки.

Белую пудру (названную «варварским порошком»), ставшую обычным предметом косметики в ханьском Китае, а позже в Японии, китайцы позаимствовали у иноземных народов. Музыкальные инструменты, такие как пипа, привезли из Средней Азии, а новые сорта фруктов и молочных продуктов позаимствовали для китайского кулинарного искусства у запада и севера. Последней, в самом конце правления династии Хань, из Средней Азии и через юго-восток в Китай поступила буддистская религия. Сначала связанный с Царицей-Матерью Запада как спасительного божества с западного края мира Будда и его учение превратились в самую влиятельную иноземную экзотику, принесенную в Китай за первые века н. э.