Мы спускались на равнины, стараясь не задерживаться. Нас ждали рентанцы и жители Долины. Когда мы начали спуск, ярко светило солнце, но над местом встречи собрались тучи. Дахаун почти небрежно приветствовала пришельцев из Эсткарпа, скорее просто повернула голову справа налево, разглядывая их. Над ней вились, улетая и возвращаясь, ее крылатые посланцы.

Мы с Килланом тоже отчасти упали духом, и это состояние было вызвано не облачным небом и не поднявшимся ветром. Это предчувствие, на которое глупо было бы не обращать внимание.

Пришедшие из-за гор выглядели усталыми; среди них были женщины и дети, и для них крутой подъем и последующий спуск стали серьезным испытанием. Надо побыстрей разбить лагерь.

— Нужно уезжать! — Дахаун жестом подозвала рентанца. — Это неподходящее место для встречи с тьмой и с тем, что бродит здесь ночью.

— А что здесь бродит? — спросил Киллан.

— Не знаю, потому что глаза моих пернатых помощников не могут его разглядеть. Но я не сомневаюсь, что оно придет.

Мы тоже не сомневались. Даже пришельцы из Эсткарпа, не обладающие Даром, время от времени огладывались через плечо и собрались вокруг своих женщин. И я заметил, что на головах пограничников шлемы, кольчужные шарфы выпущены.

— Но они не доберутся до Долины без отдыха, — предупредил я Дахаун.

Она кивнула.

— Есть место, оно ближе отсюда, чем мне хотелось бы, но гораздо лучше этого.

Она повела нас. В тени туч волосы ее больше не были рыжими и золотыми, они стали серебристо-черными. Женщин и детей мы посадили с собой на рентанцев. Со мной на Шиле ехала маленькая девочка с головой, плотно повязанной шарфом; руками в перчатках оно ухватилась за мой пояс.

— Лорд, куда мы едем? — Голос ее звучал музыкально и четко.

— Туда, куда ведет нас леди, — правдиво ответил я. — Это ее страна, и она хорошо ее знает. Меня зовут Кемок Трегарт, а тебя?

— Лоэлла, из дома Мохакара, лорд Кемок. А почему птицы летают над этой леди? Но это не птица — это маленький человек!

Один из фланнанов забил крыльями, паря над плечом Дахаун; она повернула голову и посмотрела на него.

— Это фланнан, Лоэлла. Разве ты не слышала сказки о них?

Я почувствовал, как она крепче ухватилась за меня.

— Но ведь это… это только сказки, лорд Кемок! Няня Гренвел говорила, что в них нет правды!

— В Эскоре, Лоэлла, многие сказки оказываются правдой. А теперь держись крепче…

Мы выехали на ровное место, и рентанцы пошли так быстро, что пристыдили бы любую лошадь Эсткарпа. Вела нас Дахаун. Когда стемнело и тучи низко нависли над нами, опасность, которую я ощутил в горах, стала почти осязаемой.

В полумгле виднелись отблески света, напомнившие мне призрачные «свечи», которые мы видели на кустах и деревьях в ту ночь, когда волшебницы Эсткарпа собирали силы, чтобы перевернуть горы. Бледные, едва различимые в окружающей тьме, эти огни цеплялись за скалы, кусты и изогнутые деревья. Глядя на них, я не хотел ближе с ними знакомиться.

Снова местность начала подниматься; на вершине небольшого холма были видны стоячие камни. Не серые, а синеватые; и камни эти светились. Когда-то мы с Каттеей провели ночь среди таких камней, когда исчез Киллан и мы искали его. Тогда мы нашли убежище в месте, где нас охранял большой алтарь из такого голубоватого камня.

В это место и привела нас Дахаун. Здесь не было кольца вертикально стоящих камней вокруг алтаря, скорее просто разбросанные каменные блоки, как остатки давно разрушенного здания. Но голубой отсвет приветствовал нас, и мы, слезая с рентанцев, ощутили свободу от того, что преследовало нас от подножия гор.

Дахаун сорвала ветку с куста, росшего меж камней, и, держа ее в руке, спустилась с холма; при этом она ударяла по земле концом ветки. Она таким образом обошла весь холм, по-видимому, создавая вокруг нас какой-то невидимый барьер. Возвращаясь, она время от времени останавливалась и срывала листья и ветки.

Когда Зеленая Леди вернулась к нам, в руках у нее был превращенный в мешок плащ, а в нем — собранный ею урожай трав. В защищенном от ветра месте между двух камней разожгли костер, и она остановилась перед ним и стала бросать в огонь то щепотку травы, то три-четыре листочка. Поднялся ароматный дым. Дахаун развеяла его так, чтобы он охватил всех собравшихся.

Когда дым рассеялся, я снова смог видеть яснее и заметил, что тьма сгустилась. В этих неестественных сумерках яснее стал огонь «свеч». Но их огонь далеко не распространялся. Мне также показалось, что внизу, у подножия холма, началось какое-то движение; оно было едва заметно и сразу прекращалось, как только посмотришь пристальней.

— Против кого мы обнажили здесь мечи, Кемок? — Вопрос задал Роторф из Долмейна; он остановился за мной, пока я смотрел на это зловещее движение.

— Против неизвестных созданий, — как мог лучше, ответил я ему. Роторф — полукровка, какие часто встречаются среди пограничников. Мать его была беженкой из Карстена. Спасенная моряком салкаром, она впоследствии вышла замуж за одного из представителей этого народа мореходов. Но брак оказался не очень счастливым. Когда ее супруг пал во время одного из рейдов на берега Ализона, она вернулась к своему народу. У ее сына могучее широкоплечее тело моряка и светлые волосы, поэтому среди Древних он всегда бросался в глаза. По натуре он принадлежал к народу матери и любил не море, а горы. Поэтому он и пришел к пограничникам, и мы получили свои первые раны в одном набеге, прежде чем стали мужчинами.

— Значит, это правда: эта земля заколдована. — Он не задал вопрос; это было утверждение.

— Да. Но когда-то она была прекрасна. Наши усилия снова могут сделать ее такой. Но потребуется много времени…

— Прежде чем мы ее очистим? — закончил он. — А какой враг нам противостоит? — Вопрос его прозвучал резко и напомнил мне прежние дни, когда Роторф разглядывал карты в горах и ждал приказов действовать.

Меня охватила тревога. Конечно, мои старые товарищи испытаны на войне, но та война кажется такой простой по сравнению с тем, что нам предстоит. Не будут ли они подобны детям, блуждающим меж опасностей, которые не могут предвидеть? Зачем мы призвали их? Киллан, вернувшись из Эсткарпа, тоже ощущал это: ему казалось, что он призвал своих соплеменников на смерть. Теперь я понимал, что он чувствовал.

— Враги самые разные, Роторф, и о некоторых мы ничего не знаем. — Я рассказал о Серых и о расти, рассказал о жеребце-кеплианце, который едва не погубил Киллана, и о ловушках, которые ждут слишком любопытных и неосторожных. Роторф серьезно слушал меня, не расспрашивая и не выражая недоверие, хотя многое могло показаться ему невероятным.

— Место, где оживают легенды, — заметил он наконец. — Кажется, стоит вспомнить детские сказки, чтобы быть предупрежденными. Далеко ли эта безопасная Долина зеленого племени?

— Еще день пути. Там мы собираем силы.

— А где нападем?

Я покачал головой.

— Пока не знаем. Хотим собрать под своим знаменем все силы, еще не вставшие на чью-либо сторону.

Приближалась ночь; тучи ускорили ее приход. Мы расставили часовых. Тучи выглядели тяжелыми, как будто несли с собой бурю, но дождя не было. Я видел над горами огненные вспышки, яркие, как силовые хлысты зеленого народа, но понимал, что это молнии, предвещающие грозу.

Киллану, как и мне, не спалось, и мы вместе бродили вокруг руин, в которых разместились наши люди, как когда-то часовыми ходили по стенам города Эс. И все время были настороже, приглядываясь к малейшим переменам за защитным кольцом, начерченным Дахаун.

Леди Зеленой Тишины оставалась у костра, собрав вокруг себя всех женщин и детей; она негромко разговаривала с ними, и в этом уголке безопасности мы замечали улыбающиеся лица и слышали негромкий смех. На коленях у Дахаун сидела Лоэлла, смотрела ей в лицо и слушала все, что она говорит, словно жаждущий ребенок, который пьет из прозрачного журчащего ручья.

Такой ручей протекал меж руинами, впадая в старый, затянутый илом бассейн. Возможно, это остатки фонтана; побежденный временем, этот фонтан больше не бьет.

Еще раньше мы разделили взятые с собой продукты. Наконец сидевшие у костра завернулись в плащи и уснули. Гроза по-прежнему не начиналась, но продолжала угрожать нам. К погрузившемуся в землю камню, возле которого я стоял, глядя вниз по склону, подошел Годгар. Серые свечи мешали смотреть, и я старался не глядеть на них. Но они продолжали привлекать мое внимание, и я обнаружил, что непрерывно подавляю стремление посмотреть в их сторону.

— Что-то готовится этой ночью, — тяжело и напряженно сказал человек Хервона. — Не буря. Может, это место и хорошо для защиты, но мне не хочется обороняться.

— Но мы не можем уехать во тьме. Не в этой местности, — ответил я.

— Это верно. Но здесь есть что-то… Пойдем со мной, сам посмотришь.

Я последовал за ним к бассейну, где журчал ручей. Опустившись на одно колено, он жестом указал на дальний край бассейна. Света от костра было достаточно, чтобы увидеть, что в одном месте каменная стена бассейна была когда-то проломлена и торопливо восстановлена из первых попавшихся камней. То, что стена получилась неплохая, доказывало отсутствие течи. Я не понимал, почему это так заинтересовало Годгара, и вопросительно посмотрел на него.

— Мне кажется, это сделано с определенной целью.

— С какой?

Вместо ответа он поманил меня за бассейн. Земля здесь сместилась и поросла травой. Но все же не совсем закрыла каменную плиту, сохранившуюся небольшую часть вымощенной площадки. Своим охотничьим ножом Годгар принялся копать землю у края плиты, обнаружив щель между ней и площадкой.

— Я думаю, вода должна была уходить здесь.

— А зачем?

— Не знаю. Но для тех, кто строил бассейн, это было очень важно. Бассейн сломан в спешке. И когда его починили, то это было сделано не основательно, а так, чтобы воду можно было освободить снова.

— Но нам какое до этого дело? — нетерпеливо спросил я.

— И этого я не знаю. Но только когда попадаешь в такое положение, как мы сейчас, нужно присматриваться ко всему необычному. И еще… — Он неожиданно замолчал. Руки его лежали на каменной плите; теперь он смотрел на них широко раскрытыми глазами. Затем бросился на землю и прижался ухом к холодной поверхности.

— Слушай! — Я подчинился этому приказу, лег так, чтобы тоже прижиматься ухом к земле.

Звук или дрожь — не могу сказать, что именно. Но исходит из-под земли. Я убедился, что не ошибаюсь, потом подозвал Киллана, а он, в свою очередь, — Дахаун.

Ответ нашелся у нее.

— Возможно, тасы… — Она наклонилась, касаясь пальцами плиты. Глаза ее были закрыты, как будто она призывала на службу иные чувства. Потом медленно покачала головой.

— Это глубоко под землей, в ином мире, не моем. Вот что я скажу: что-то идет на нас снизу. Судьба благоприятствует нам: мы получили предупреждение. Не думала, что тасы присоединятся к нашим врагам. Может быть, они всего лишь любопытствуют, хотя почему… — Она снова покачала головой. — Друг или нейтрально настроенный не станет приближаться тайно.

— Твоя граница… — прервал Киллан.

— Она удержит тех, кто ходит по поверхности, но не под ней. И посмотрите — этот камень не из числа благословенных, он другой.

— Бассейн… — Я встал. — Годгар считает, что он был устроен для того, чтобы противостоять нападениям снизу. Почему бы не использовать его снова?

— Если они только любопытствуют, то такое использование превратит их во врагов. Но забывать об этом не следует. Давайте получше разглядим эту водную ловушку, — сказала Дахаун.

Она принесла от костра горящую ветвь, и мы принялись разглядывать каменную стену, когда-то восстановившую разбитый бассейн. Мне показалось, что Годгар прав, восстанавливая картину того, что происходило когда-то давно. Совершенно ясно, что стена в этом месте была разбита, чтобы вода могла вырваться, а затем восстановлена, но не навсегда, а временно.

— Ударить здесь и здесь, — показал Годгар, — и она снова подастся.

Мы вернулись к камню. Но на этот раз никакого движения внизу не уловили. Однако тревога, которая охватила меня после прихода с гор, усилилась стократно.

— Можно ли зажать этот камень? — Киллан взглянул на Дахаун.

— Не знаю. У каждого свои возможности. Тасы многое могут сделать под землей, кроганы — в воде, а мы хорошо управляемся с растительностью. — Она подобрала свой факел и посмотрела туда, где спали женщины и дети. — Думаю, мы должны быть готовы. Не приближайтесь к камням, которые можно перевернуть.

Годгар по-прежнему сидел на корточках, положив руки на камень. Не успела Дахаун отойти к спящим, как он вскрикнул. Кажется, мы с Килланом тоже закричали, потому что земля под нами двинулась, ушла из-под ног, увлекая нас за собой. Я ухватился за камень — это был один из голубых камней — и держался за него, а почва под моими ногами сыпалась вниз. Из лагеря доносились крики и грохот; я видел, как по склону холма вниз катятся камни.

Что-то упало в костер, подняв столб искр; разлетелись горящие куски дерева. Я услышал крик. В этот момент я мог только держаться за камень, дергался, пытаясь найти устойчивое положение, какую-нибудь опору, а земля подо мной двигалась, как вода, в которой плещутся кроганы.

Потом я увидел, как Киллан вонзил в землю острие меча и, опираясь на него, начал подтягиваться вверх. Я последовал его примеру, пытаясь добраться до охваченного смятением лагеря.

— Ко мне! — крикнул Годгар. Вокруг него вертелись какие-то существа, маленькие фигуры в яростной атаке окружили его кольцом. Я рубил и резал, чувствовал, как сталь рассекает плоть, но не знал, чью именно. Потом увидел, как Годгар споткнулся и упал, существа навалились на него, а он пытался встать. Я стал мечом рубить их, и они разбежались. Вокруг нас вспыхивали красные искры, и я знал, что это глаза наших врагов. Но лиц, на которых эти глаза, не было видно.

Годгар вцепился в меня, и я искалеченной рукой помог ему встать.

— Бассейн… нужно разбить бассейн… отогнать их… — Он вырвался из моих рук и направился к бассейну, снова упал, ощупью в темноте трогая камни в разрыве. Пробиваясь к нему сквозь толпу визжащих существ, я услышал отчетливый стук. Резкая боль в ногах и бедрах. Я стряхнул маленькое тело, прицепившееся к спине и пытавшееся опрокинуть меня. Добрался до Годгара и принялся помогать ему выламывать камни.

Хоть мы работали в темноте, отбиваясь от зловонных существ, рвавшихся к нам из-под земли, нам повезло: мы сдвинули ключевой камень преграды. Поток хлынул с такой силой, что я поразился: неужели эта сила таилась в тихом бассейне и спокойном ручье?

Писк едва видимых врагов перешел в крики: вода оказалась для них врагом более страшным, чем сталь и огонь. Они бежали, испуская пронзительные вопли, а вода вокруг нас неслась с силой мощного речного течения. И, конечно, вылилось ее гораздо больше, чем могло содержаться в бассейне.

Годгар закричал и попытался оттащить меня в сторону. Я оглянулся через плечо. Видимый в голубом свете камней, водяной столб поднялся еще выше, его увенчанная пеной верхушка все быстрей и быстрей неслась вниз. Ничего общего с тем спокойным журчащим ручейком, что наполнял бассейн.

Я видел, как в потоке бьются маленькие волосатые существа, их бросает вверх и вниз, водный поток увлекает их в дыру, из которой они, должно быть, появились. Поток отыскал камень, который отметил Годгар, вернее — дыру под этим камнем, и теперь устремился в нее, как водопад на реке.

Мы с трудом отошли подальше. Теперь ревущий поток располагался между нами и костром. Его шум заглушал все остальные звуки. Что-то выскочило из него, схватило меня за ноги, и я едва не упал. Инстинктивно ударил мечом, но недостаточно быстро. Острая боль в бедре заставила меня вскрикнуть.

Теперь я не мог опираться на раненую ногу и упал у одного из голубых камней, стараясь в темноте на ощупь определить, насколько серьезно ранен. Но было так больно, что я не выдерживал даже собственного прикосновения. И мог только держаться за камень. Рядом тяжело дышал Годгар, а вода продолжала уходить в бездонное отверстие.

На нашей стороне потока больше не было визжащих существ. За потоком ярче вспыхнул костер, и нам стало лучше видно. Я разглядел людей и блеск мечей. На самом краю потока, наполовину погрузившись в воду, лежало тело лицом вверх, глаза слепо смотрели на меня.

Я услышал крик Годгара и подхватил бы его, если бы все мои силы не уходили на то, чтобы не потерять сознание. Потому что боль в бедре превратилась в страшную пытку, ни одна другая рана не причиняла мне таких страданий.

Существо, лежавшее у воды, оказалось маленьким и сморщенным, с тонкими руками и ногами, если его конечности можно так по-человечески назвать; конечности покрыты жесткой щетиной, что делало их похожими на корни. Тело, напротив, толстое и раздутое, серо-белого цвета, оно быстро, на глазах, светлело. Тело тоже поросло щетиной, не похожей на волосы, какие бывают у человека или животного, но очень грубой и стоящей дыбом.

Шея очень короткая; череп словно непосредственно покоится на покатых плечах. Маленький подбородок заострен и сильно выдается; вместо носа небольшое треугольное возвышение с двумя отверстиями. По обе стороны от этого возвышения глубоко посаженые глаза. Никакой одежды, вообще никаких признаков, что это не животное… однако я знал, что это существо разумно.

— Что это? — спросил Годгар.

— Не знаю. — Инстинкт говорил мне, что это один из слуг зла, как Серые и расти.

— Смотри! — указал Годгар. — Вода…

Столб, недавно бывший таким высоким и проливавший огромное количество воды, становился все ниже и ниже. Поток, отрезавший нас от костра, с каждым мгновением все больше сужался. Я тупо смотрел на него, зная, что если утрачу опору о камень, то упаду. И сомневался, что смогу снова встать. Река превратилась в ручей, ручей — в тонкую нить.

— Кемок! — услышал я крик со стороны костра и попытался ответить. Крик Годгара привлек к нам помощь. Почувствовав, как меня охватили руки Киллана, я упал вперед — не только в его объятия, но и во тьму, в которой забылась всякая боль.

Довольно скоро я очнулся и обнаружил, что надо мной совещаются Кемок и Дахаун. Казалось, я с сонным равнодушием осознаю, что мои раны нанесены тасами — теми подземными жителями, которые напали на нас, — что раны эти отравлены и что, хотя Дахаун может использовать кое-какие средства, чтобы облегчить боль, само лечение должно происходить в другом месте.

Не я один был ранен. Падающие камни ломали кости, некоторые защитники тоже пострадали от ядовитых укусов. Но у меня раны были самые тяжелые, и они замедляли наше отступление.

Киллан быстро заговорил. Он сказал, что останется со мной и дождется помощи. Но, уловив взгляд Дахаун, я понял, что нам грозит большая опасность; в том полусонном состоянии, в которое меня погрузили лекарства, я не боялся езды верхом. Я понимал: хоть при помощи необычного наводнения мы отразили нападение тасов, оно будет не последним. Быть захваченным вдали от Долины, значит, быть обреченным на поражение.

— Привяжите меня к Шилу, — сумел сказать я, хотя самому мне слова эти показались слабыми и еле слышными. — Поедем — или умрем… мы все это понимаем.

Дахаун посмотрела мне в глаза.

— Такова твоя воля, Кемок?

— Да.

Итак, на рассвете мы выехали; как я и просил, меня привязали к Шилу. Дахаун дала мне листьев, которые я должен был жевать. Сок их оказался горьким, но они поддерживали барьер между мной и болью: я чувствовал боль, но она не терзала меня. Мы двигались под тучами, по-прежнему тяжелыми от так и не разразившейся бури. Я был как во сне, иногда видел окружающее ясно, сознание прояснялось, потом снова все погружалось в дымку.

И только когда мы добрались до реки, я очнулся от этого состояния. Вернее, меня разбудил мысленный удар, полный такой враждебности, что я ахнул и попытался приподняться на спине Шила. Рентанец громко заржал, развернулся и поскакал прочь от отряда, вниз по реке. Сзади слышались крики и топот копыт.

Словно спасаясь от преследования, Шил с берега прыгнул в воду. Река сомкнулась надо мной, я бился в путах, пытаясь справиться со скакуном, который словно совершенно взбесился.

Что-то подалось, я высвободился, тяжело дыша и отплевываясь. Откелл, искалеченный салкарский моряк, которого нанял нам в учители отец, научил меня хорошо плавать. Но из-за раны одна нога не слушалась меня. Я, по-прежнему задыхаясь, ударился о камень и отчаянно вцепился в него. Сознание прояснилось, резкая боль в ране делала меня слишком слабым; я не мог держаться, сопротивляясь течению.

Что-то схватило меня сзади. Киллан! Я пытался произнести его имя. Но не мог. Тогда я использовал мысленное прикосновение… И ничего не встретил!

Хватка была очень сильной, меня оттащили от камня и потянули в поток. Я закричал, забил руками, тщетно стараясь повернуть голову, чтобы разглядеть, что меня держит.

Но меня продолжали тащить, только голова моя оставалась над водой. Я все больше удалялся от берега и от убежища меж скал.

Я увидел Киллана верхом на Шапурне. Он смотрел туда, где меня уносило в неизвестное. Я подумал, что он должен меня видеть, однако он никак этого не показывал. Снова попытался позвать… но не мог произнести ни звука. И мысленный посыл словно наткнулся на глухую стену без единого просвета.

Киллан ехал по берегу, он явно что-то искал. Но меня ведь должно быть хорошо видно. Страх охватил меня, я все больше удалялся, покидая Киллана и тех, кто шел за ним. Я видел, как Шил попятился от воды и остановился с поникшей головой. Затем изгиб берега скрыл их от меня, и я утратил последнюю надежду.