Вдруг мы увидели все как бы двойным зрением. Сначала мы зависли в воздухе над этой землей — такой, какой она была в прошлом: под нами раскинулись поля, леса и горы. Прекрасная страна — без намека на царство Тьмы, без Мест Зла. И населяли ее прекрасные люди. Мы увидели цветущие сады и красивые замки, мирные города. На склонах гор разместились высокие башни. Люди Древней расы жили беспечно и радостно.

Другой народ, населявший эту землю, был более древнего происхождения и обладал Даром, за что удостаивался особого почитания. Повсюду лился золотистый свет — казалось, что мы скачем сквозь сумерки вопреки ветру и темноте, а впереди нас ждут гостеприимные огни замков — там живут друзья. Но между нами лежал временной барьер. Потом все стало меняться. Здесь тоже были колдуньи, но они не обладали столь могучей Силой, как в Эсткарпе. В этой стране Дар был не только у женщин, но и у некоторых мужчин.

Откуда же пошло Зло? Из добрых побуждений, не из злых умыслов. Горстка исследователей решила поэкспериментировать с Силами, которые, как они считали, понятны и подвластны контролю. И их открытия, в свою очередь, еле заметно изменяли дух, ум, а иногда и тело. Они искали новые способы применения Силы, а получили Силу ради Силы; но они не остановились на этом, а продолжали свои опасные опыты.

Годы пролетали перед нашими глазами как мгновения. Появилось множество всяких братств и обществ, сначала тайных, потом легальных, которые занимались подобными экспериментами — сначала с добровольцами, затем по принуждению. Дети, животные, другие существа рождались непохожими на своих родителей. Некоторые были еще красивее и обладали какими-то особыми ценными качествами. Но таких с каждым разом становилось все меньше и меньше. Сначала тех, кто рождался с какими-либо тяжкими отклонениями, уродствами, уничтожали. Затем предложили оставлять их для дальнейшего изучения и исследования. Позже их выпустили на свободу, чтобы наблюдать за ними в естественной обстановке. А потом этих уродов, чудовищ, мутантов стали использовать в корыстных целях — зло растекалось по всей земле. Их создатели стали целенаправленно производить таких слуг — оружие Зла. И началась борьба за выживание Света. Часть представителей Древней расы не попала под это зло. Они попытались собрать под свои знамена войска против страшного врага. Но было слишком поздно — они оказались лишь горсткой храбрецов против полчищ нечисти. Войска Древней расы терпели поражение за поражением, их ряды на глазах таяли, и вот-вот они могли окончательно затеряться в этом океане грязи и злобы, утонуть в жутком болоте, в которое превращалась их земля. Шансов на спасение не оставалось.

Некоторые считали, что лучше погибнуть в бою, чем жить под игом врага, способного растоптать все доброе на своем пути — лучше смерть, чем такое рабство. У них нашлось много сторонников. Мы видели, как они собирают гвардию, держат оборону в замках, а потом на них обрушивается страшная сила…

Другие решили, что не стоит хоронить себя заживо или идти на верную смерть в бой с неравным противником. Среди этой малой части людей были те, кто обладал Даром и кого побаивался враг. И они объединили своих сторонников, выбрали собственную дорогу. И вот часть Древней расы, уходившей глубокими корнями в эту землю, покинула ее, вырвав из земли и забрав с собой жизненные силы и энергию. Им никогда не приходилось странствовать, скитаться по чужим землям, но они смело отправились навстречу неизвестности. Им было страшно покидать эту землю, но они были полны решимости и надежды.

Они двинулись на запад, к горам. Их преследовали слуги Зла, заставляли повернуть назад. Они теряли мужчин, женщин, целые семьи… но не сворачивали со своего пути, прокладывали дорогу через горы. Наконец они переступили вековой барьер, и горы закрылись за ними на многие столетия.

Оставшись хозяйничать на этой земле. Зло упивалось своей свободой. Но оно не являлось полноправным владельцем мира, хотя то, что притаилось в глубине, еще не давало о себе знать. Древняя раса не взяла с собой ни одного мутанта — ни доброго, ни злого. Некоторые незлые существа отделились и заселили огромные пространства. Остались и те люди, что не принадлежали к Древней расе и жили на этой земле с незапамятных времен. Они были так привязаны к родине, что не смогли покинуть ее.

Были и другие представители Древней расы, которых новые правители остерегались: несмотря на то, что они не выступали против Зла, не помогали активно Добру, эти люди владели той Силой, что не подвластна Злу. Они тоже удалились в уединенные места. Но на большинстве территории всецело правило Зло.

Время текло как быстрая река. Те, кто упивался своей властью, стали использовать ее все более расточительно. Они ссорились, грызлись друг с другом, так что страну раздирали почти беспрерывные ужасные войны с демоническими существами. И так продолжалось столетиями; одни силы поглощали другие, злоба пожирала свои жертвы, не задумываясь. Потом многие опомнились, создание новых чудовищ прекратилось. И лишь годы, века спустя на измученной земле наступил покой. Силы Зла продолжали существовать, но большинство из них под воздействием многочисленных экспериментов и опытов погрузились в некое странное бездеятельное бытие. И те, кто удалился в свое время от Зла, стали понемногу набирать силу, истощенную многими столетиями самообороны. Они выжили, потому что не сражались со Злом в открытую. Со временем они вновь стали управлять половиной страны, не вступая в прямую конфронтацию со Злом, иногда показывающим зубы. И это длилось так долго, что стало общепринятой нормой жизни.

Потом… в этот уравновешенный мир пришли мы. Мы увидели кое-что из того, что натворили. Колдовство пробудило дремавшие злые силы. И против них мы были так же беспомощны, как пылинка на ветру. Ведь Зло жило на этой земле с давних пор, имело здесь прочные корни. Будь мы сильнее — хоть ненамного — нам бы удалось выгнать Зло из этого мира, закрыть за ним двери, освободить страну и наполнить ее только добром.

Я открыл глаза и посмотрел на Кемока.

— Ну вот, теперь мы все знаем, — спокойно ответил он. — И нам не стало лучше от этого. Совет, будь он на нашем месте, справился бы со Злом, Но мы не сможем! Эта земля осталась такой же загадочной.

Я разделял ностальгию по той сказочной земле, которая явилась нам вначале. Всю свою жизнь я видел только войны и беды. И с раннего детства знал, что это закат страны и надежда на выживание ничтожно мала. Но, увидев, как можно было бы жить в мире и согласии, мы омрачились еще больше, так как были не в силах что-либо изменить, спасти эту землю — мы не могли спасти даже собственные жизни…

Каттея зашевелилась и открыла глаза. Слезы текли по ее впалым щекам.

— Как прекрасно! Как хотелось бы там жить! — прошептала она. — Ах, если бы только у нас была Сила, мы бы вернули все это!

— Будь у нас крылья, — сказал я, — мы бы улетели отсюда! — Я посмотрел через плечо на тех, кто притаился за нашими спасительными камнями. Создания Тьмы по-прежнему рыскали кругом. И я знал, что так будет продолжаться до тех пор, пока нас не станет — они дождутся нашей смерти.

Темнело, и хотя в этом месте мы были в безопасности, становилось не по себе от одной только мысли, что ночью наступит их время, и они наберутся сил. Я почувствовал, что проголодался, — представляю, как голодны Каттея и Кемок. Оставаться здесь и ждать смерти — нет, я не согласен! Я снова подумал о Сабре. Она доставила меня живым и невредимым сюда — сможет ли она выбраться обратно? Сможет ли послужить нашим посланцем? А Дахаун — захочет ли она помочь нам на этот раз? И сможет ли? Прошло уже несколько часов, а ее все нет… Ведь одним нам не справиться. Опять я подумал о том, что можно посадить Каттею на Сабру, самим бежать рядом… Раздался слабый голос сестры:

— Разве ты забыл, брат? Они поставили колдовской заслон. Но, может, вы с Кемоком — может быть, вас это не касается…

Втроем мы подумали об одном и том же — либо вместе, либо никто.

— Может быть, их все-таки удастся побороть нашей Силой?

Она покачала головой.

— Я и так натворила слишком много неразумного. Пробудила злые силы — они сейчас охотятся на нас. Ребенок, который играет с мечом, обязательно поранится, потому что у него нет ни навыков, ни силы для того, чтобы им пользоваться. Остается одно, братья мои: черные твари не могут добраться до этого места. Благодаря такой защите нам грозит обычная смерть, а не та, что уготовили нам они.

Вспомнив свои ощущения в тот момент, когда жеребец нес меня прямиком в город мертвой тишины, я принял окончательное решение. Я не собираюсь ждать смерти, какой бы она ни была, буду сопротивляться. Все мои надежды были обращены к прекрасному духу, к той, что спасла мне жизнь и ускакала от меня…

Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться на ее лице, хоть как-нибудь добраться до нее мысленно, узнать, стоит ли мне надеяться. Если нет, то остается только один отчаянный и, безусловно, последний в моей жизни рывок. Но не так-то просто было представить ее в воображении — слишком изменчивым был ее облик — я видел то неясное лицо, то сразу несколько лиц. Дахаун то походила на Древнюю расу, то причудливо менялась. Она наверняка более древних кровей, и человеческого в ней мало.

Сабра привлекла мое внимание ржанием. С наступлением вечера менгиры начали тускло светиться. Казалось, они обвиты светом, как виноградом. И голубой камень, на котором мы расположились, тоже излучал таинственный свет. В отблесках я увидел, как Сабра оглядывается по сторонам, задирает голову, раздувает ноздри. Ее рог засиял красным огнем, потом вдруг лошадь закричала. Что это — вызов невидимому врагу?

Я уже приготовился увидеть черное мерзкое создание, затащившее меня в свои каменные сети, среди окружавших нас тварей. Но в ответ на голос Сабры появилось нечто другое — на склоне замерцали огоньки и стали спускаться вдоль колонн. Сомнений не было — удары волшебного хлыста!

— Дахаун! — я вложил в этот безмолвный призыв всю свою надежду.

Ответа не последовало. Потом еще один удар хлыста, вспышка молнии в небе. Загорелся кустарник. И за нашим кругом вдруг раздался дикий вой — подали голос те, кто сторожил нас.

— Сабра… — я попробовал связаться мысленно с лошадью. — Кто это?

— Тише! Разве ты хочешь, чтобы Тьма узнала? — раздалось в ответ.

Я удивился. Получалось, что лошадь разговаривает со мной на равных, даже поучает меня, как ребенка. Это непохоже просто на контакт с животным. Значит, Сабра — не просто лошадь… Я уловил довольную нотку в ответ на мое удивление. Потом вдруг она словно отгородилась от меня, контакт прекратился.

Каттея взяла меня за руку, потом ухватилась за Кемока и с трудом приподнялась.

— Приближаются силы, — молвила она еле слышно. Но свечение колонн мешало нам рассмотреть то, что двигалось к нам. Мы слышали гул злобных голосов. Удары хлыста смолкли.

— Ты можешь связаться?.. — потребовал Кемок.

— Нет, нельзя. Я могу потревожить, разбудить… — Каттея чуть помедлила. — Наша Сила — это своего рода смесь. Официальное колдовство, обрядовое, постигается в процессе учебы. Настоящая магия намного древнее, примитивнее, связана тесным образам с природой. Она не разделяется, как это принято у нас, на черное и белое, на добро и зло. В Эсткарпе используют и то, и другое, но больший упор делают именно на колдовство, не на магию. Здесь же царит магия, но она претерпела столько изменений, стала как бы нечистой, дьявольской. А колдовство отступило и приняло древнее обличье. Поэтому я всколыхнула своим колдовством неведомые нам силы. Сейчас нам может помочь только магия, а в ней я не сильна. Скажи нам, Киллан, кто она такая, эта леди Зеленой Тишины, и как ты с ней познакомился?

Продолжая внимательно следить за тем, что происходит вокруг, я рассказал то, что со мной приключилось, особенно подробно описав события после моего пробуждения в целебном резервуаре.

— Природные силы, — прервала меня Каттея. — Изменение облика… Она обладает Силой, которая приспосабливается…

— Что ты имеешь в виду? — интересно, как моя сестра, ни разу в жизни не видев Дахаун, сможет объяснить какие-то ее тайны.

— Зеленая Тишина — страна лесов… их населяют люди зеленого племени. И их колдовство буквально произрастает из ветра, воды, неба и земли. Совсем не так, как мы применяем силы природы, создавая иллюзии, разрушая что-либо, нет — они чувствуют ритм и настроение природы. Они используют, например, бурю, не вызывая ее, бурлящий поток реки — но в его пределах. И все животные и птицы, даже растения, могут им подчиняться — если только они уже не подчиняются силам Зла… Они принимают тот цвет, что их окружает в природе. Ты можешь не заметить их среди листвы, в воде, даже на открытом месте. Но они не могут жить среди каменных стен, среди привычной нам обстановки — там зеленые люди погибнут. Они — сами жизнь. И они слишком осторожны, чтобы рисковать всерьез. В чем-то они, действительно, сильнее нас, хотя мы и занимаемся искусством колдовства на протяжении многих веков; а в чем-то более уязвимы. Подобных им нет в Эсткарпе, они бы никогда не смогли покинуть ту землю, в которую глубоко вросли своими корнями. Но в наших легендах о них говорится…

— Легенды — это было давным-давно, — прервал я сестру. — Дахаун… она не может быть той леди…

— Но, послушай, Морквант — это одно из имен, которым мы, колдуя, вызываем ветер, а ты говоришь, что она представилась еще и так. Не забывай и о том, что, несмотря на клятву, она безбоязненно знакомится с тобой, значит, не боится, доверяет тебе. Ей не грозят чужие заклинания…

Над нашими головами раздалось щебетание. Удивленные, мы посмотрели на зеленую птицу — я уже видел ее, когда меня мучила боль. Три раза она прокружила над нами, издавая красивые трели. Каттея побледнела, вцепилась мне в плечо.

— Они… они действительно всемогущи! Меня заставили… замолчать! — прошептала она.

— Замолчать? — переспросил Кемок.

— Я не могу использовать свой Дар. При любой попытке колдовства я не смогу произнести ни одного заклинания! Почему, Киллан? Зачем они сделали это? Они желают нам зла, брат! Они объединились со Злом!

Она отпрянула от меня и бросилась к Кемоку. Он посмотрел на меня враждебно, как никогда раньше. Не отрицаю, у него были для этого все основания. Я вернулся к ним при помощи этой силы, а она направлена против Каттеи, забирает у нее единственную защиту. И я не принес им спасения, лишь навлек новую беду. Я не хотел верить в то, что нам желают зла, не терял надежды на помощь. Твари продолжали сновать вокруг. На фоне мерцающего менгира появилась вытянутая голова волка — огромная лапа, растопыренные когти… Каттея убрала руку с плеча Кемока. В глазах ее появился страх.

— Огни… Посмотрите на эти огни!

Я и не заметил, что произошли изменения. Когда мы очнулись после путешествия во времени, воздух был такой же голубой, как каменная платформа. Теперь все вокруг было окутано желтоватым дымом, вселявшим в душу тревогу. Кольцо нечисти вокруг нас начало сужаться. То там, то тут вырисовывались их морды и лапы.

Сабра нетерпеливо забила копытом по земле — почудилось, что бьют в барабаны. Каттея силилась что-то сказать, но не могла. Она размахивала руками, словно пыталась воспротивиться невидимым силам, не подчиниться их воле. Я знал, она отстаивает право использовать собственную силу…

Лошадь понеслась вдруг рысью по кругу, огибая голубую платформу, потом перешла на галоп. Она громко заржала, и в желтой дымке появилось еще больше обличий зла. Потом я заметил то, что привело меня в замешательство — Сабра бежала уже не по примятой траве, а по стремительному зеленому потоку. Под ее ногами он бурлил и образовывал водовороты. Не свет, не туман — именно поток, но чего, я не мог понять. И голубой камень под нами вдруг начал нагреваться, голубоватые струйки с четырех сторон изгибались и сливались с зеленым потоком, принимая его цвет. И все это стало надвигаться на желтый туман. Сабра продолжала идти по кругу галопом. У меня закружилась голова от ее стремительного бега. Зеленый поток охватил менгиры — последовала вспышка света, напомнившая мне тот момент, когда я ударил хлыстом по туманному шару. На мгновение меня ослепило, я невольно прикрыл глаза руками. Менгиры превратились в зеленые свечи. Не было видно стражей с их жадными глазами. Колонны начали покачиваться, свет поднимался все выше. Дальше мы ничего не видели, лишь слышали — сначала крик, потом, судя по всему, кто-то побежал… Твари кинулись врассыпную! Я вскочил на ноги, спрыгнул с платформы, нашел свой хлыст.

Колдовство! Может быть, не то, что мы знали, но колдовство пришло к нам на помощь. С хлыстом в руке я всматривался вдаль.

— Дахаун! — прошептал я, и был почти уверен, что она ответит мне.