Росс согласился, но это не означало, что его сразу же отправили в раннюю Британию. «Завтра» Эша оказалось на деле несколькими днями позже. Росс отправлялся под прикрытием торговца кубками, и его перевоплощение снова и снова проверяли эксперты, уточняя правильность каждой детали и убеждаясь, что ни подозрение члена племени, ни ошибка со стороны Росса не выдаст его.

Племя людей кубков прекрасно подходило для проникновения в глубину времен. Они не были тесно связанным племенем; были подозрительны к незнакомцам и бдительны к любому отклонению от нормы, что было естественно для нации с более развитым самосознанием. Жили они торговлей, оставив современности следы их широко раскинувшегося влияния в виде кубков, найденных в могилах, разбросанных небольшими группами от берегов Рейна до Британии.

Своей безопасностью они были обязаны не только табу торговых путей, но и тому, что люди племени кубков были непревзойденными стрелками из лука. Кочевой народ, они заполоняли новые территории, чтобы основать там поселения, миролюбиво уживаясь среди народов с совершенно другими обычаями — крестьянами с полей, коневодами, рыбаками из прибрежной зоны.

С Эшем Росс прошел последнюю проверку. Волосы у них еще не отросли настолько, чтобы их заплетать, но были уже достаточно длинными, так что их приходилось откидывать назад с лица и перехватывать кожаной повязкой. Тупики-юбки из грубого материала, сшитые по образцам, привезенным из прошлого, плохо сидели и были не очень удобны. Но мастерство, с которым были сделаны их бронзовые ремни со звеньями и украшениями, блестящие налучники, пристегнутые к их запястьям, и сами луки, было почти искусством. У Эша был закругленный синий плащ главного торговца, и он носил дорогое ожерелье из блестящих зубов волка и янтарных бусинок. Росс занимал более скромное положение в племени, о чем свидетельствовал не только его красно-коричневый плащ, но и тот факт, что все его личные украшения состояли из медного браслета и плащевой булавки с агатом.

Он понятия не имел ни как происходило перемещение во времени, ни как возможно шагнуть с полярной зоны Западного полушария на Британские острова, лежащие намного восточней. И как выяснилось, это было не так-то просто.

Само перемещение было несложным, хотя и раздражающим процессом. Нужно было пройти по короткому коридору и стоять на плоской плите, пока сгущающийся там свет клубился плотной пеленой, отгораживая стоящего там от стен и пола. Россу страшно не хватало воздуха; его будто бы откачивали из легких. На мгновение он испытал мучительную тошноту, чувствуя, будто бы затерялся в небытии. Затем снова вдохнул и взглянул через подцвеченную стену света, где его ждал Эш.

Насколько быстрым и легким было перемещение во времени, настолько тяжелым было путешествие в Британию. Чтобы сохранять все в секрете, следовало использовать только один перевалочный пункт. Но из этого пункта люди должны быстро и тайно перемещаться к своим пунктам назначения. Россу, усвоившему строгий запрет на перевозку предметов одного времени в другое, было весьма интересно, как можно осуществить такое передвижение. В конце концов, не должны же они проводить месяцы или даже годы, переплывая через моря на другие континенты.

Ответ был изобретателен и оригинален. Через три дня после того, как Росс и Эш ступили на аванпост через временной барьер, они раскачивались на округлой спине кита.

Это был кит, который ввел бы в заблуждение любого, не опробовавшего его кожу гарпуном, но китоловы с гарпунами столь острыми, чтобы навредить подобному чудищу, были еще далеко в будущем.

Эш спустил лодку на воду, Росс забрался в это шаткое судно, придерживаясь за замаскированную подводную лодку, и его спутник присоединился к нему. День был туманный, моросило; и берег, к которому они направлялись, казался тонкой едва видимой линией за водой. По спине у Росса пробежали мурашки, и не только от холода; Росс опустил весло и помог Эшу направить их странное судно к тающей полоске земли.

Зари почти что не было, небо слегка посветлело, но моросить не перестало. На берегу среди раздетых зимой деревьев виднелись зеленые участки, но встречавшая их местность производила впечатление дикой пустыни. Из проведенного инструктажа Росс знал, что вся Британия была еще редко населена. За первой волной охотников и рыбаков, которые основывали поселения, последовали другие, строившие массивные мавзолеи и исповедовавшие развитую религию. Маленькие поселения-крепости, связанные друг с другом тропинками, ведущими от холма к холму, — это были «заводы», которые производили в основном кремневые орудия и инструменты, бурно развивающаяся промышленность на полном ходу, пока еще не вытесненная металлом, который завозили купцы людей кубков. Бронза была еще столь редкой и дорогой, чтo только вождь деревни мог надеяться стать владельцем какого-нибудь длинного кинжала. Даже наконечники стрел в колчане Росса были сделаны из кремния.

Они завели лодку на сушу и загнали ее в небольшую гавань у берега, скрыв за камнями и ветками кустарника. Затем Эш пристально осмотрел местность в поисках ориентира.

— В глубь страны отсюда... — Эш перешел на язык людей кубков, и Росс понял, что с этой минуты он должен не только жить, но и думать как торговец. Все другие воспоминания должны быть похоронены под фальшивыми, которые он заучил; он должен интересоваться текущим курсом обмена и возможностью получить прибыль. Два человека направлялись к аванпосту Гог, где хорошо играл свою роль первый партнер Эша, отважный Сэнфорд.

Дождь превратил их плащи в промокшую ношу, хлюпал в кожаных сапогах, превратил в шапки хитроумно заплетенные волосы. И все же Эш непреклонно продвигался вперед с уверенностью человека, идущего по меченому следу. Его уверенность была вознаграждена через первые полмили, когда они набрели на одну из тропинок: она была так протоптана, что можно было понять, что ходили по ней часто.

Здесь Эш повернулся на восток, перейдя почти на бег, меряя землю большими шагами. Мир на дороге сохранялся — по крайней мере днем. Ночью же только самые отчаянные изгои осмелились бы бросить вызов злым духам, скитающимся в темноте.

Следуя за своим проводником, ощущая странный запах влажного кустарника, деревьев и сырой земли, сопоставляя в уме то, чему его учили и что он сейчас видел воочию, Росс начал осмысливать все практические знания, которые внушали ему на базе, пока они не превратились в стройную систему.

Путь, по которому они шли, проходил по небольшому холму, и перемена в направлении ветра донесла до них кисловатый запах, заслонивший все остальные запахи. Эш остановился так резко, что Росс едва не натолкнулся на него. Но он был встревожен поведением старшего товарища.

Что-то сгорело! Росс набрал полные легкие воздуха и сразу же пожалел об этом. Это было дерево — сгоревшее дерево — и еще что-то. Так как подобная ситуация не была нормальной, Росс не удивился, когда Эш растаял в укрытии в кустарнике.

Они осторожно продвигались, иногда проползая на животе через сырые кучи мертвой травы, старательно используя любое укрытие. На вершине холма они припали к земле, пока Эш раздвигал колючие вечнозеленые кусты, чтобы сделать смотровое окошко.

Участок земли, выжженный огнем, простирался снизу холма до противоположной стороны долины. Обуглившиеся столбы стояли как редкие зубы в оскале черепа, как бы указывая на то, что здесь когда-то была укрепленная стена поселения. Но единственное, что они охраняли сейчас, это опустошение, от которого исходило невыносимое зловоние.

— Наш пост? — шепотом спросил Росс.

Эш кивнул. Он изучал картину перед ним с пристальным вниманием, которое, знал Росс, запечатляет в памяти каждую важную подробность. То, что место именно целенаправленно сожжено, было ясно с первого взгляда. Но почему и кем? Это был вопрос, жизненно важный для двух людей, притаившихся в кустарнике.

У них ушел почти час, чтобы пересечь долину — час поисков, укрытий, розысков. Они обошли кругом уничтоженный пост, и Эш стоял в тени деревьев, отирая грязь с ладоней и хмуро глядя fia обуглившиеся столбы.

— Их не штурмовали. А если и штурмовали, то нападающие впоследствии замаскировали свои следы, — отважился заметить Росс.

Его старший напарник покачал головой.

— Люди этих мест не стали бы спутывать свои следы, если бы они победили. Нет, это была необычная атака. Нет следов атаки и ухода военного отряда.

— Тогда что? — жестко спросил Росс.

— Возможно, это была молния, и лучше было бы, если б так. Или... — Голубые глаза Эша были такими же холодными и гнетущими, как и окружающий пейзаж.

— Или... — осмелился подсказать Росс.

— Или у нас был неудачный контакт с русскими.

Рука Росса инстинктивно протянулась к кинжалу на поясе. Но мало пользы было от кинжала в такой неравной схватке, как эта! Их было всего двое в тонкой паутине людей, растянутой во времени сквозь столетия, с приказом разыскать то, что не совсем вписывалось в прошлое как таковое: обнаружить врага, где бы он ни находился на Земле — в истории или древней предыстории. Были ли русские тоже в поиске, и означало ли это первое поражение их победу?

У торговцев во времени появились и доказательства, когда они наконец отважились войти в то, что когда-то было сердцем аванпоста Гог. Росс, как бы ни был он неопытен в подобных делах, безошибочно определил признаки взрыва. На верхушке холма была воронка, и Эш стоял рядом с ней, взирая на разбросанные вокруг обломки — выжженное дерево, почерневшие камни.

— Русские?

— Должно быть. Разрушения от взрыва.

Было очевидно, что аванпост Гог не мог сообщить о бедствии. Нападение уничтожило их связь с постом на этом временном уровне; скрытая портативная радиостанция оказалась уничтожена при взрыве.

— Одиннадцать. — Эш барабанил пальцами по пряжке своего широкого ремня. — У нас около десяти дней, которые надо продержаться, — добавил он. — И, кажется, мы можем использовать их с большей пользой, чем просто узнать, что чувствуешь, когда прогуливаешься примерно за четыре тысячи лет до того, как родился. Мы должны выяснить, если сможем, что здесь случилось и почему.

Росс взглянул на развалины.

— Копнем? — спросил он.

— Вообще копнуть стоит.

И они начали копать. Наконец, черные от угольной пыли, удрученные от свидетельств смерти, на которые они наткнулись, они рухнули на самое чистое место, которое смогли найти.

— Должно быть, они напали ночью, — задумчиво сказал Эш. — Только ночью здесь были все. Мы не доверяем ночам, наполненным призраками, и наши агенты не изменяют местным обычаям. Ночью всех людей поста можно было уничтожить одной бомбой.

Все остальные здесь, кроме двух людей, были действительно торговцами кубками, включая женщин и детей. Больших постов у людей кубков не было, а этот был даже меньше обычного. Нападающие стерли с лица земли двадцать человек — восемнадцать из них были невинными жертвами.

— Как давно? — Росса это действительно интересовало.

— Может, дня два. И нападение было совершенно неожиданным, иначе Сэнди прислал бы сообщение. У пего не было ни малейших подозрений; его последние отчеты были вполне стандартными, а это означает, что если они были у него на хвосте — а судя по результатам, так и было, — то он не имел об этом даже смутного представления.

— И что же нам теперь делать?

Эш взглянул на него.

— Мы смываемся... Нет... — поправился он, — мы остаемся. Мы идем в деревню Нодрена. Мы напуганы, охвачены печалью. Мы обнаружили, что наши кровные родственники погибли при странных обстоятельствах. Мы задаем вопросы тому, кто знает меня как обитателя этого поселения.

Итак, все в грязи, они шли по тропинке к соседней деревне с усталостью, которую им не нужно было изображать.

Первой их увидела или, возможно, учуяла собака. Это был зверь с грубой шерстью, скалившийся с волчьей свирепостью. Но он был меньше волка, и между его предостерегающими рыками прорывался лай. Эш извлек лук, спрятанный под плащом, и держал его наготове.

— Эй, я иду говорить с Нодреном — Нодреном с Холма!

Только собака щелкала клыками и рычала. Эш вытер локтем лицо — то был жест утомленного и павшего духом человека, размазавший пепел и сажу в ужасающую маску.

— Кто говорит с Нодреном? — Слова звучали несколько иначе, но Росс мог их разобрать.

— Тот, кто охотился и пировал с ним. Тот, кто протянул в его руку дружбу никогда не притупляющегося ножа. Это Ашша из торговцев.

— Уйди от нас, несчастный. Уйди, тот, за кем охотятся злые духи. — Последние слова прозвучали пронзительным криком.

Эш остался на месте, в упор глядя в кустарник, скрывающий людей племени.

— Кто говорит за Нодрена, но не голосом Нодрена? — вопросил он. — Это спрашивает Ашша. Мы вместе пили кровь и вместе стояли лицом к лицу с яростным белым волком и яростным кабаном. Нодрен не позволяет другим говорить за него, ибо Нодрен человек и правитель.

— А ты проклят! — В воздухе пролетел камень, попав в дождевую лужу и забрызгав грязью сапоги Эша. — Уходи и забирай свое зло с собой.

— Не от руки ли Нодрена и его племени сошел рок на людей моей крови? Не пролетали ли стрелы войны между поселением торговцев и городом Нодрена? И не поэтому ли прячешься ты в тени, чтобы я, Ашша, не мог взглянуть в лицо тому, кто говорит так смело и кидает камни?

— Нет стрел войны между нами, торговцы. Мы не вызываем духов холмов. И ночью с небес не извергается пламя, чтобы сожрать поселение с шумом невообразимого грома. Лургха говорит таким громом; рука Лургхи разит таким пламенем. На тебе Гнев Лургхи, торговец. Держись от нас подальше, не то Гнев Лургхи падет и на нас тоже.

Лургха был местным богом грозы, вспомнил Росс. Звук грома и пламя, исходящее с небес ночью — бомба! Возможно, уже из-за самого способа нападения на пост Эшу не удастся ничего узнать у этих людей. Суеверия будут отталкивать их как от места, где было поселение, так и от самого Эша, как от проклятого и табу.

— Если Ашша подвергся Гневу Лургхи, то неужели Ашша выжил бы и сейчас шел по этой дороге? — Эш проткнул землю наконечником дуги лука. — И все же Ашша идет, и ты видишь его; говорит, и ты слышишь его. Смешно отвечать ему детским лепетом...

— Духи тоже ходят и говорят, несчастный, — возразил человек в укрытии. — Возможно, это сейчас дух Ашша.

Эш неожиданно подпрыгнул. После суматохи, скрытой кустами, он появился снова, таща за собой в сером свете дождливого дня извивающегося пленника, которого без церемоний швырнул на утоптанную землю дороги.

Это был бородатый человек с густой копной черных волос, стянутых на макушке кожаным шнуром. Его кожаная туника, сейчас сильно смятая, была перехвачена плетеным ремнем с кисточками.

— А, так это Лал Быстрый Язык так громко говорит со мной о духах и о Гневе Лургхи! — Эш изучал своего пленника. — Ну, Лал, раз уж ты говоришь за Нодрена — что, я полагаю, его крайне удивит, — ты и дальше расскажешь мне об этом Гневе Лургхи с ночных небес и о том, что случилось с Санфра, который был мне братом, и с остальными моими родственниками. Я Ашша, а ты знаешь о гневе Ашша и о том, как он уничтожил бандита Кривой Зуб, когда тот пришел со своими плохими людьми. Гнев Лургхи горяч, но горяч и гнев Ашша. — Эш так скривился, что Лал дернулся и отвернулся. Когда человек из племени заговорил, от его былых угроз не осталось и следа.

— Ашша знает, что я его собака. Так пусть же он не направляет на меня ни свой быстрый острый большой нож, ни стрелы из своего молниеносного лука. Ибо это Гнев Лургхи покарал место на холме, сначала гром его кулака ударил по земле, а затем пламя, которое он выдохнул на тех, кого казнил.

— И ты видел это своими собственными глазами, Лал?

Лохматая голова изо всех сил отрицательно закивала.

— Ашша знает, что Лал не правитель, который может встать и глядеть на чудеса могущества Лургха и не лишиться за это глаз и головы. Сам Нодрен видел это чудо.

— Но если Лургха пришел ночью, когда все спят дома, предоставляя внешний мир беспокойным духам, то как же Нодрен видел его пришествие?

Лал припал к земле еще сильнее; его глаза бегали от кустов, которые обещали свободу, к твердо стоящим на земле сапогам Эша.

— Я не правитель, Ашша. Как я могу знать, как и почему Нодрен видел сошествие Лургхи?

— Фу! — Второй голос, голос женщины, прошипел из-за кустов, которые обрамляли дорогу. — Говори с Ашша, не кривя душой. Если он дух, он узнает, что ты ему солгал. А если его пощадил Лургха... — Она выразила удивление громким шипящим вдохом.

Побуждаемый ею, Лал приглушенно замямлил.

— Говорят, что для того, кто увидел Гнев Лургхи, снисходящий на инородцев, было послание, чтобы Нодрен и люди Нодрена истинно знали, что торговцы прокляты и их следует пронзить копьем, приди они сюда снова.

— Это послание — как его получили? Звучал ли голос Лургхи только в ушах Нодрена, или он исходил с чьего-нибудь языка?

— А-а-а! — Лал растянулся на земле, зажав голову руками.

— Лал дурак и боится собственной тени, когда она прыгает перед ним в солнечный день! — Из кустов выступила молодая женщина, очевидно, занимающая важное положение в своем племени. Она шла гордой поступью; ее взгляд встретился со взглядом Эша. Блестящий диск висел на ремешке, обвивающем ее шею, а другой украшал витый ремень на тунике из ткани, еe волосы были затянуты узлом и закреплены агатовыми булавками.

— Приветствую Касску, Первую Сеятельницу. — В голосе Эша зазвучали формальные нотки. — Но зачем Касске прятаться от Ашша?

— На твой холм пришла смерть, Ашша, — презрительно сказала она, — и сейчас от тебя пахнет этой смертью — смертью Лургхи. Те, кто приходит с этого холма, возможно, уже более не ходят в своих телах. — Касска быстро коснулась пальцами вытянутой ладони Эша и кивнула. — Нет, ты не дух, Ашша, ибо все знают, что дух тверд для глаза, но нетверд на ощупь. Так что кажется, что тебя Лургха все же не сжег.

— Это послание от Лургхи... — подсказал Эш.

— Оно пришло из воздуха, и слышали его не только Нодрен, но и Хангор, Эффар и я сама, Касска. Ибо в тот момент мы стояли у Старого Места... — Она сделала своеобразный жест пальцами правой руки. — Вскоре наступит время сеять, и хотя Лургха посылает солнце и дождь, чтобы вскормить зерно, все же именно Великая Мать простирает семена. В это время только женщины могут входить во Внутренний Круг. — Она повторила свой жест. — Но когда мы собрались, чтобы принести первую жертву, в воздухе зазвучала музыка, коей мы никогда не слышали, голоса пели, как птицы, на незнакомом языке. — Ее лицо приобрело выражение благоговения. — После голоса сказали, что Лургха был разгневан на людей с холма, пришедших издали, и что ночью он ниспошлет на них Гнев, и что Нодрен должен быть свидетелем этого, чтобы он мог видеть, что Лургха делает с теми, кого он наказывает. И так Нодрен и сделал. И в воздухе был звук...

— Какой звук? — тихо спросил Эш.

— Нодрен сказал, это было жужжание, и была темная тень птицы Лургха между ним и звездами. А затем началась кара с громом и молниями, и Нодрен бежал, ибо Гнев Лургхи ужасен. Теперь люди шествуют к Месту Поклонения Великой Матери со множеством подношений, прося ее стать между ними и Гневом.

— Ашша благодарит Касску, служанку Великой Матери. Пусть же взрастают посевы и дадут хороший урожай в этом году! — сказал Эш под конец, не обращая внимания на Лала, который все еще лежал ниц на земле.

— Ты уходишь из этого места, Ашша? — спросила она. — Ибо хотя я и стою под защищающей дланью Великой Матери, а потому не боюсь, все же есть и другие, кто поднимет против тебя копья в честь Лургхи.

— Мы уходим, и еще раз спасибо тебе, Касска.

Он развернулся в том направлении, откуда они пришли, и Росс пошел в ногу с ним; женщина провожала их взглядом, пока они не исчезли из виду.